picture of the world

      — Ладно, до завтра, Минхо-хен, — Ёнбок как обычно опускает смущенные взгляд под пристальными карими глазами.       — До завтра, — Минхо улыбается на прощание, хоть и хочется попросить его остаться на вечер в библиотеке, а потом на ночь в его комнатке в общаге.       Ёнбок заправляет за ушко выбеленные волосы и растворяется в толпе спешащих к главному выходу студентов, ведь пары только что закончились. Минхо глубоко вздыхает, осознавая, что голова забита не учебой и домашкой, над которой сейчас придется пыхтеть в библиотеке, а этим блондином. Они познакомились пару дней назад под кабинетом английского, когда Минхо пришел переписывать неудавшийся тест, а Ёнбок пересдавать какую-то тему. Сели рядом, и темноволосый парень погрузился не в белые листы, перепачканные чернилами, а веснушчатые щеки и пухлые губы, которые блондин то и дело прикусывал, задумываясь над вопросами учителя.       Только была одна проблема: Ёнбоку не нравились парни. Или нравились, но они просто не обсуждали еще эту тему. Каков был шанс, что он равнодушен к противоположному полу? Ничтожен. Минхо побрел в библиотеку в надежде, что пыльные книги и бурчание студентов настроят его на ближайшую сессию и он займется домашкой.       Библиотека встретила его тёплые светом, длинными столами вдоль огромных стеллажей с книгами и запахом учёба. Что это был за аромат, Минхо до конца не понимал, но именно в библиотеке мир ощущался как настоящая студенческая жизнь, какой жили все присутствующие здесь, какой жил и он, и если вдруг похождения сюда закончатся, то и часть жизни испариться.       Свободных мест было не так много, но в самом углу возле окна, за которым начинало темнеть, оказалось несколько пустых стульев. Минхо направился прямиком туда, по пути расстегивая рюкзак и доставая толстые тетради, которые к концу года успели наполниться лекциями и теперь их листы выглядели поежившимися и смятыми от бесконечным перечитываний и влажных рук.       Он появился неожиданно, отодвинул стул и сел чуть дальше расстояния вытянутой руки, через одно место от Минхо, совсем близко. Он отходил куда-то, просто темноволосый парень не заметил тут неприметный чёрный рюкзак. Этот парень с длинными пшеничными волосами — Хван Хенджин, Минхо сразу узнал такую приметную яркую личность, которая мельтешила по коридорам. Это ведь этот Хван Хон джин выставлял недавно фотки в соцсети, как сосался с каким-то мальчиком в ночном клубе, а потом они разлетелись по всем чем можно и Минхо только и слышал всю неделю, как девочки обсуждали что Хван Хёнджин гей. А самому блондину было глубоко плевать. Минхо часто встречал его в столовке или коридоре, но он лишь улыбался окружающим.       Действительно симпатичный. Сексуальная родинка под глазом, да и сам разрез глаз такой манящий, руки худые, ноги длинные подчеркнуты синими скинни джинсами. Разве в них до сих пор кто-то ходит? Хван Хёнджин может ходить в чем угодно, потому что ему идёт все. Минхо засматривается только из-за интереса и ничего более, потому что такие как Хенджин не в его вкусе, он уже безответно влюблен в милого Енбока небольшого роста с маленькими ладонями и вечно смущенным взглядом. Хенджин хорош собой, но его атмосфера похожа на девушек на один раз: харизматичные и готовые повеситься на любого. Минхо задумывается, непроизвольно переводя взгляд от белого листа перед собой к профилю Хенджина, потому что в нем все-таки что-то есть.       Вместо учёбы мысли Минхо уходят дальше, от Енбока сначала к домашки, а теперь от нее к Хвану. Хочется что-то спросить, хоть этот разговор и не будет иметь смысла. Хёнджин и не глянет на Минхо, потому что тот черноволосый мальчик с волосами до плеч и острыми скулами с его фотки был полной противоположностью Минхо с большими глазами и коричневой челочкой, которая прикрывала брови. Но тут Хван вдруг замечает его и ловит взгляд, немного приподнимая уголки губ. Идеальный момент, чтобы сказать первую попавшуюся глупость и не заниматься лекциями.       — У тебя нет лишней ручки? Моя… не пишет, — произносит Минхо с запинкой, потому что взгляд Хёнджина пилит насквозь.       Он ни слова не записал в тетрадь своими ручками, которых у него полный карман.       — Да, возьми мою, — произносит Хенджин, протягивая ручку со стола.       — Тебе не нужна?       — Не хочется писать больше.       Снова тишина. Как и планировалось, разговор не состоялся, ему не интересно проводить беседы с Минхо. Можно открыть наконец учебник и начать отвечать на вопросы, сначала он так и делает. Но глаза непроизвольно снова поднимаются на Хенджина, который теперь смотрит в телефон, печатая что-то, какое-то сообщение своему хахалю.       — Я тебя не видел в библиотеке раньше никогда, — слова сами вырываются, заставляя их владельца крепко сжать губы.       Хенджин отчего-то улыбается. Может, Минхо сказал полную чушь, но Хёнджин только продолжает издевательски улыбаться.       — Разве библиотека не лучшее место для занятий после пар? — спрашивает светловолосый парень и проводит рукой по длинным пшеничным прядям, которые упали на его лицо.       — Кажется, ты прав, если заниматься, — Минхо переводит взгляд с глаз Хёнджина на его телефон в руках, затем снова на парня.       — Ты ведь с журналистики? Поможешь с сочинением по литературе? — не обращая внимания на комментарий произносит блондин.       Минхо только хотел спросить, откуда такие познания, но он уже захлопнул тетрадь перед собой и передвинулся ближе, с грохотом пододвигая стул к парню.       — Да, а ты откуда? — спрашивает Минхо и ощущает как запах духов Хенджина начал заполонять собой пространство.       — Живопись.       — С чем помочь? — Минхо смотрит в учебник, который Хёнджин только что достал из рюкзака.       — Не пойму суть темы, а интернет чушь какую-то выдаёт.       — Звучит легко. Давай сейчас посмотрим что там и чуть переработаем.       Тема «Влияние литературы, содержащей элементы мистики, на мировозренческие современного читателя» выглядела однообразно для Минхо, который только и привык учиться. Хоть в его жизни и были промахи в виде несданных тестов и забытых домашек, он оставался одним из лучших в своей группе. Он быстро набрал запрос и стал залазить на все сайты, начиная с первого, выписывать кое-какую информацию, комментирую это Хенджину, который только сидел рядом и моргал глазами, а все заумные слова проходили мимо.       — Хен, ты такой умный, — наконец произнёс Хван.       — Меня зовут Минхо.       — Точно, я же не представился. Хёнджин, — парень протянул худощавую руку, которую Минхо слабо пожал, — Или ты меня уже знаешь, как и все остальные?       — Знаю.       — Понятно, — парень перевёл взгляд на стеллаж с книгами.       — Смотри, вот этот вопрос требует более глубокого раскрытия, — Минхо попытался тут же перевести тему, дергая Хвана за рукав худи, — ему нужно уделить более 30% всего сочинения.       — Какой? — Хёнджин наклонился чуть ближе к тетради, почти облокачиваясь на плечо Минхо.       Он снова слышит приятный запах. Может быть это был одеколон или духи, может быть гель для душа или шампунь, а может быть вообще гигиеничка или так пахло само тело Хенджина. Запах был нежный, напоминающий цитрус, но в то же время сладкий, необъяснимый человеческими словами. Интересно, а как пах Енбок? Хотелось вдохнуть запах его кожи именно возле ушка, но сейчас перед глазами Минхо было только ухо Хенджина, который может быть был и не против, чтобы парень сейчас дотронулся до него кончиком носа.       — Ммм, — протягивает Хёнджин, будто не нужны ему эти все вопросы.       В учебе он явно не заинтересован, его привлекает что-то другое в пыльной полной заучек библиотеке. Минхо снова задумывается. Все происходит будто не с ним, а с каким-то другим Минхо, а он сейчас рядом с Енбоком сидит скромно на скамеечке в парке и говорит о том, как прошел его день и что училка по английскому треплет нервы, а блондин кивает и смущенно отводит взгляд, потому что весь вечер глаза Минхо прикованы к нему.       — Сочинения писать так утомительно, я бы успел уже нарисовать что-нибудь, — Хёнджин кладет голову на парту.       Его волосы такие длинные, некоторые пряди прикрывают глаза, другие падают на тетрадь. Он берет руку Минхо, которая лежит прямо под его глазами и большим пальцем проводит по его ладони. Минхо от неожиданности вздрагивает, на автомате хочет вырвать руку, но от пальцев Хёнджин по телу расходятся теплые электрические заряды.       — Ли Минхо, скажи, я нравлюсь тебе?       — Что?.. — Минхо тут же отводит округлившиеся от вопроса глаза.       — Просто ответь, я нравлюсь тебе или нет?       — Хёнджин, к чему это? — внутри Минхо снова попытки вырваться, но Хёнджин крепко держит его руку.       Он не хочется врать, потому что внешность и харизма Хенджина завораживают его, хоть он и не признает этого, стараясь заполнить голову Енбоком. Прикосновения Хвана приносят тепло, которого вечно не хватает, которые Енбок не может ему обеспечить.       — Скажи да или нет.       Хенджин просто развлекает себя такими вопросами, поэтому остаётся только поддаться.       — Да, — Минхо старается сделать так, чтобы короткое слово из двух букв звучало в шутку, но у него уже начинают краснеть уши.       — Ты ведь мне тоже уже давно нравишься, хен.       Полная растерянность. Хоть бы из впереди сидящих студентов никто не видел их рук и не слышал разговора. К чему ведёт этот светловолосый парень? Библиотека — это не место для поиска хахаля на одну ночь, и Минхо пришел сюда сделать домашку и выучить лекцию на семинар по мировой литературе, а Хван Хёнджин перевернул все понятия вверх дном.       Тишина висела долго, Минхо пялил в текст и видел как Хёнджин пялит на него, но ничего дельного в голову не шло, кроме как убрать свою руку из его. Слова Хёнджина звучали на первый взгляд серьезно, но кто его знает, если знакомы они около получаса и за это время кроме как то, что Хёнджин не умеет писать сочинения, Минхо ничего о нем не успел узнать. Он продолжает записывать в тетрадь текст, чтобы со стороны не выглядеть уставившимся в одну точку дураком, но мысли выходят глупые. Минхо вздыхает, все не клеится, да и сочинение не его и не обязан он это писать.       — Хен, брось ты это сочинение, — Хван будто читает мысли, — пойдем погуляем.       Хенджин действительно хочет именно гулять? Минхо не может перестать язвить в своем внутреннем монологе, а духа перед длинноволосым блондинистым красавчиком не хватает что-то ляпнуть, чтобы он понял, что Минхо тоже не такой скромный.       — Гулять или сразу к тебе? — бросает Минхо не поднимая глаз от тетради.       Все лицо пуще прежнего разгорается. Вот бы вернуться на три секунды назад и продолжить выводить буквы, не открывая рта.       — Так сразу ко мне, хен, а я думал тебе не интересны подобные встречи, — Хенджин поднимает голову с парты и облокачивается на ладошку, кокетливо заглядывая в лицо собеседника.       Минхо перевел взгляд на него. Подобные встречи и правда не привлекают, он попробовал как-то один раз на первом курсе и понял, что это совсем не интересно терпеть всю ночь возле себя какую-то шлюху. Другое дело застенчивый Енбок, который стесняется даже случайного прикосновения его руки. Но Хенджин сейчас манит, хочется попробовать попасть в чужую комнату или квартиру, ворваться в его мир, в его тело, но не в голову, потом исчезнуть и забыть все, будто не было бессонной ночи и этого несчастного секса.       — Если ты действительно хочешь... Я снимаю квартиру не далеко, через пару домов отсюда, — Хенджин звучит снова серьезно, но в тоже время тихо.       Происходящее настолько похоже на шутку, что Минхо подготовил в голове фразу: «Да ладно тебе, я уже пошутил, ты тоже?» Но кончики пальцев Хвана вдруг проводят от красного уха Минхо вниз по шее до рубашки, заставляя едва заметно вздрогнуть. От них сначала тепло, потом жарко. Лицо парня соответствует голосу: немного напряжено, может быть возбуждено, но Минхо точно бы хотел прямо сейчас увидеть его по-настоящему раскрасневшиеся щеки, срывающийся от стонов голос и влажную в капельках пота шею. Собственные выдумки слишком быстро возбудили его, завладев разумом.       — А если я действительно хочу? — произносит он, смотря прямо в черные глаза напротив.       — Пойдем, хен.       Минхо захлопнул чужой учебник и отдал Хенджину, который тут же засунул его в рюкзак вместе с другими своими вещами. Можно было еще повернуть все назад, но вместо этого темноволосый парень стал неосознанно складывать тетради.       — Я набросал все, что только мог, по этой теме кратко, осталось разбавить и получится полноценное сочинение, — легко произнёс он поднимаясь изо стола, будто они сейчас в дружеской обстановке пойдут по домам.       — Спасибо, хен, но все равно никто не поверит, что это написал я.       — Ты настолько на плохом счету у учителей?       — Да, как видишь, не только у студентов.       Они шли по библиотеке, между рядами со столами, кое-где сидели студенты занятые своей работой, потом вышли в безлюдный коридор. Чем ближе к выходу, тем ближе к квартире Хвана и сердце начинает колотиться уже сейчас. Минхо переводит дыхания, задавая очередной вопрос:       — Тебя разве волнует то, что думает о тебе другие?       — Некоторые, не все.       Минхо удивленно смотрит на парня, который уже не кажется таким самоуверенным как в начале их знакомства, его голос более тихий и спокойный, взгляд преимущественно опущен вниз. Темноволосый засматривается, ловя момент, когда Хенджин погружается в свои мысли.       — Мне кажется, тебе не о чем беспокоится.       — С чего бы, хен? — Хенджин улыбается с ноткой сожаления, потом добавляет, — И тебе не стыдно идти со мной по коридору?       Институт был пуст. Если бы сейчас здесь толпились студенты у каждого кабинета и каждые три метра встречались учителя, все было бы по другому, чувство стыда от того, «каким» был Хенджин в глазах других, точно не раз прошлось бы по спине. Хенджин попал прямо в цель с вопросом, в самую боль темноволосого парня.       — А тебе со мной?       — Ты входишь в список лучших студентов института, у тебя безупречная репутация и… — Хенджин стал не спеша размышлять.       — И все-таки тебя сильно волнует репутация? — Минхо резко прервал его, потому что слушать о своих мнимых заслугах не особо приятно.       — Не то чтобы волнует, но… наше общество слишком зацикленно на этом. Безупречная успеваемость, безупречная репутация, безупречная внешность, безупречный весь ты.       — Никто не подходит под эти стандарты.       — Ты подходишь, хен.       Выполнять все в срок, готовится к тестам и любезничать с учителями — единственное, что умел Минхо, и делал это только потому что хотел получить повышенную стипендию и комнату в хорошем корпусе общаги без соседей. А еще засматривался на своего друга Енбока, мечтая заняться с ним сексом, а теперь идет на чаепитие к Хенджину, и тщательно скрывает ото всех эти факты. В этом была его безупречность, о которой говорил Хенджин? Минхо сморщил лоб и взглянул прямо в глаза Хенджина.       — Чем мы с тобой отличаемся? Ты открыто делаешь то, что хочешь, а я боюсь даже признать это, не то, чтобы сказать кому-то. Поэтому с виду кажется, что подхожу.       — Ты сейчас о…       — Об этом, — он снова прервал, чтобы Хенджин не произносил, что Минхо сохнет по парням.       — Не волнуйся, я никому ничего не скажу. Все останется между нами.       — Спасибо.       Минхо чувствует, что Хенджину не особо приятно от этого разговора. Он резко замолкает, и тишина позволяет представить темноволосому парню, как они уже пришли в квартиру Хенджина. Она должна быть маленькая, а кровать будет двуспальная и большая, с мягкими матрасом и подушками пропахнущимися Хенджином, на которые Минхо после всего опустится, переводя дух от того, насколько горяч Хван Хенджин, потому что даже сейчас он поправляет пшеничные пряди волос и притягивает к себе сам того не зная. Он не заметил, как они уже вышли на улицу.       — Нам сюда, — Хенджин берет парня за руку и ведет за собой среди домов, где Минхо никогда не был.       Хенджин кажется чувствительнее, чем представлялось изначально, его ладонь очень влажная и холодная, значит сильно волнуется, опять поправляет не упавшую прядь просто так, от беспокойства. Можно было бы отпустить его руку, но Минхо начинает привыкать, и она уже не холодная, а очень тёплая и приятная.       Погода по-настоящему майская, солнце начинает палить, но среди домов и высаженных в ряд деревьев тенек и прохладно. Любимая погода Минхо, но ей сейчас наслаждаться некогда: все мысли тратятся на Хенджина.       — В этом доме, — произносит он и они подходят к подъезду высокого стеклянного здания.       Пока они не зашли, еще не поздно дать заднюю и пойти в общагу, там может быть в коридоре встретить Ёнбока и переговорить с ним о его курсовой, потом в комнате доучить, вернее, начать учить домашку, к которой Минхо так и не приступил, но этого уже не произойдет.       Хенджин жил на третьем этаже. Минхо переступает через порог вслед за ним и оказывается в скромной квартире-студии. В глаза бросается белая дверь сбоку, по всей видимости ванная комната, в нос въедается едва уловимый странный запах, будто Минхо его где-то уже слышал, но сейчас его точное происхождение определить невозможно, потому что глаза разбегаются по жилищу Хвана.       Темноволосый парень не смеша делает пару шагов вперед за ним. Со стороны тут не прибрано, но если присмотреться, то почти по всему периметру комнаты стоят холсты с нарисованными картинами, набросками и парочка пустых подрамников. Тут же на полу расположились краски в баночках, палетках, тюбиках, стаканы с кистями, лежат какие-то запачканные в разноцветную краску полотенца и тряпки. У зашторенного окна над всем этим возвышается два мольберта. Настоящее логово художника, уютное, небольшое, заставленное художественными принадлежностями. И запах этот исходит от множества картин, покрытых лаком, и красок.       Следующим взглядом Минхо охватывает аккуратно застеленную кровать с белыми простынями, напротив нее небольшая кухонька, тут же холодильник и все остальные бытовые приборы. Вся квартира — заставлянный мебелью и мольбертами прямоугольник, но уютно настолько, что комната в общаге, в которой живет Минхо, и рядом не стоит с этим прекрасным творческим беспорядком Хенджина. Он был похож на него, все стояло вроде бы не на местах, но в то же время полная гармония, как и сам парень: растрепанные волосы, закрывающие ухо, самые базовые серая толстовка и джинсы, пирсинг в ушах, пухлые губы в улыбке, милая родинка под глазом и сексуальный взгляд, будто постоянно прищуренный и желающий тебя.       — У тебя так много картин, — Минхо подходит к самым крайним, которые облокотились о плиту, — очень красивые.       Это были белые цветы на фоне голубого неба написанные может быть мазками, или эта техника называлась по-другому, парень не знал, но картина завораживала. Рядом с ней что-то похожее на абстракцию, но это была не она, а кувшинки, плывущие по озеру, в котором отразились все холодные цвета. Или это был космос, а не вода? Можно было часами сидеть и думать об этом, и в этом был весь Хенджин, ты смотришь на него и не понимаешь, он спокойный как ночное озеро, проводящий все время за мольбертом, или в он и есть самая горячая звезда в этом же самом ночном небе, что отблескивает в озеро.       Минхо почувствовал себя слишком сентиментальным. Это сделал его таким Хенджин, который просто привел в свою квартиру, чтобы удовлетворить базовые потребности? Голос Хвана сразу отвлек от собственного монолога.       — Хен, тебе нравится, как я рисую?       — Да, очень.       Минхо опустил глаза: на его грудь легли руки Хенджина, на пиджак цвета мокрого асфальта в тонкую едва заметную черную клетку, который он часто надевал поверх белой классической рубашки, потому что чувствовал себя в нем чуть симпатичнее студентов в растянутых толстовках. Руки Хенджина не смотрелись на нем: слишком они разные, пиджак, в котором Минхо казался всем прилежным студентом, и нежные прикосновения «того самого» Хенджина, которые сейчас окутывали его.       Блондин выбрал именно его сегодня как свою жертву на один раз. Интересно было узнать, что скрывает ужасный пиджак, который Минхо сейчас ненавидел, или Хенджину было все равно, кого принять в себя сегодня? Он просто обнимает его сзади, мягко и нежно, будто больше ни на чем сегодня настаивать не будет, потом кладет голову на плечо Минхо.       — Я стараюсь рисовать все свободное время, — произносит блондин прямо возле левого уха, — в основном то, что просто приходит в голову.       — Как долго ты рисуешь одну картину? — спрашивает парень, чтобы как то оттянуть время от главного.       Взгляд Минхо побежал по всем остальным холстам: здесь были и мрачные картины, особенно одна, вся в черной размазанной краске поверх какого-то более яркого рисунка. Он представил, как Хенджин замалевывает собственную работу, какой скрежет на душе он испытывает, когда его кисть превращает некогда шедевр в мусор. Что должно было произойти в его жизни? Просто плохой день и неважное настроение?       — Какую-то за пару часов могу нарисовать, а какую-то неделями, — произносит парень, — не смотри так серьезно на эту мазню, я просто убиваю время.       Минхо выпутывается из рук и поворачивается, боясь быть полностью окутанным теплом Хенджина. Он еще не привык к нему. Но Хван теперь стоит еще ближе, прямо напротив, и его глаза быстро бегают по его лицу, а Минхо следит за ними. Его губы стали еще пухлее от возбуждения или просто в комнате свет падает под другим углом, но они большие, мягкие и притягивающие. Два разных Минхо так упорно борются в нем: тот скромный заучка, что боится пропустить пару из-за успеваемости, и его человеческая натура с потребностями в бесконечной любви. Он готов исчезнуть, чтобы не было стыдно перед этим красивым блондином, который пригласил его сегодня заняться сексом, потому что не хочет чувствовать себя одиноким среди множества картин. Минхо может себе один раз позволить то, что желает: не думать о последствиях и расслабиться.       Он целует привлекательные губы уверенно и жадно, быстро увлекаясь. Хенджин без сомнения отвечает тем же, тут же обнимает его за шею. Его губы мокрые, горячие и очень сладкие от гигиенички, или тело блондина само по себе отдаёт медовым вкусом, точно таким же как и его запах, который с каждой минутой сильнее окутывает весь мир вокруг них.       Минхо ощущает во рту солоновато-сладкий привкус крови из-за того, что те микротрещины на губах потрескались, только теперь не от кусания перед семинаром, а потому что Хенджин прикусывает его нижнюю губу, немного оттягивая. Между ног накатывают жар и пульсация, отдавая во все тело, и руки Минхо за талию прижимают блондина ближе к себе. Становится еще приятнее и жарче. Он чувствует как пальцы на плечах сжимают его пиджак, хочется стянуть его вместе с футболкой, чтобы по потному телу прошлась прохлада комнаты, а потом прижаться к такому же влажному Хенджину.       Блондин отрывается от мокрого поцелуя и тянет за собой в сторону кровати, но Минхо стоит на месте, чувствуя как губы пульсируют вместе с членом под штанами, и из-за этого мозг не хочет думать, а еще он только заметил, как сердце быстро стучит и ноги едва держат.       — Пойдем, — произносит Хенджин, прикусывая нежную губу, потом чуть напористей, — хен, пойдем.       — Хенджин, извини, я не тот, кто нужен тебе сейчас, — дыхание Минхо настолько быстрое, что трудно вымолвить что-то, — у меня даже секса с парнем никогда не было.       Минхо сразу жалеет: это не его слова, а закомплексованного маленького мальчика, который живет внутри и боится привлекательного парня напротив, который хочет его не меньше его. Прозвучало самое стыдное, в чем он мог признаться Хвану, и ждёт реакции в виде смешка или улыбки. Но вместо этого блондин подходит ближе и проводит по его волосам, пропуская через длинные пальцы каштановые пряди.       — Что это меняет? — произносит Хенджин касаясь губами щеки Минхо. — Хен, если ты не хочешь меня, то просто скажи.       Хван отодвигается на пять сантиметров, но Минхо все еще чувствует на своем лице его горячее дыхание. Хенджин смотрит уверенно, с небольшим прищуром. Он до невозможности красив. Можно сказать об этом, но ему нужно другое.       — Я очень сильно хочу тебя, — признается Минхо вслух.       Пухлые губы блондина растягиваются в довольной улыбки, а Минхо уже хочет целовать их. Между ног только сильнее накатывала приятная пульсация, которую парень желал приумножить, и она двигала его к мысли, что больше нет смысла сдерживать себя.       Но Хенджин уже потянул его за руку к кровати и сел, поднимая черные глаза и встречаясь взглядом. Минхо догадывался, почему он захотел оказаться на уровне ширинки, и от этих мыслей бурлящая кровь сильнее устремлялась в нижнюю часть тела. Длинные худые пальцы заметно подрагивали, но быстро справились с пуговицей и молнией черных джинс Минхо. Проводя рукой по его сухим от краски волосам, он перевел взгляд на белую стенку, чтобы не было так стыдно от вида собственных трусов перед идеальным лицом Хвана. Его рука сразу поместилась на бугорок, мягко проводя вдоль, но Минхо еще не успел опомниться, как его белье в мгновение спустилось вниз. На секунду опустив глаза, он больше не смог их поднять: теперь Минхо внимательно наблюдал за его длинными тонкими пальцами на венках собственного члена.       — Я тебя так быстро возбудил, хен, — произносит Хенджин.       — Да, еще в библиотеке, — голос Минхо звучит неестественно сам для себя.       — Даже так.       Головка пропадает в его красных губах. Минхо хочется толкнуться вперед, но вместо этого он делает шаг назад, и все из-за чертовой растерянностью. Стоит вести себя по другому с Хенджином, развязно, грязно, самоуверенно, чтобы понравится, но это жалкий закомплексованный Ли Минхо.       — Неприятно?       Настолько приятно, что страшно увлечься так, что их единичный секс перерастет во что-то крупномасштабное, переходящее грань «просто нравится». Будто каждая секунда рядом привязывает к Хенджину: он может нежно обнимать, может быстро заставить трусы наполниться или просто сидеть среди множества картин как прекрасная статуя и приносить эстетическое удовольствие.       Раздумья лишние, как и слова. Вместо ответа Минхо берет свой член и сам подносит к его губам, а Хенджин не раздумывая проводит горячим языком от основания до головки, заставляя парня желать еще большего. Он смотрел сверху вниз, прикрывая веки, а Минхо уже не стыдился смотреть в ответ и проводить рукой по его волосам. Он чувствовал в себе так мало человечного, высокого: теперь беспокоило только одно.       Минхо приподнял его лицо за подбородок, а Хван в ответ откидывается на кровать, заставляя парня сделать тоже и нависнуть над ним. Минхо обнимал его, подлезая под худи и проводя по худым бокам, его губы не слушались и стали сами по себе бродить по его шее, оставляя мокрые дорожки. Хотелось, чтобы это были ярко красные следы, именно засосы, оставленные на прекрасном теле Хенджина, чтобы их видел весь институт и никто бы никогда не подумал на него.       Хенджин расстегнул свои джинсы, а Минхо помог ему быстро стянуть белье с влажного тела и по невидимой инерции они жались друг к другу, их члены соприкасались, пока Минхо дышал в его шею и обнимал. Только худи мешало, и он снял его, а Хенджин в ответ снял со своего сегодняшнего возлюбленного пиджак и стал расстегивать рубашку. Все происходило нереально, как во сне. Еще пару минут и Минхо бы открыл глаза, оказавшись в кровати в общаге с мокрым бельем и желанием остаться в этом сне навсегда. Он снова прикусил кожицу на шее Хенджина и прислушался к тяжелому дыханию и сердцебиению удостоверившись, что именно этот сон — реальностью.       Хенджин расправился со всеми пуговицами и снова у Минхо смущение перед своим телом: пусть не сейчас, во время того, как их члены трутся доставляя эйфорию, а чуть позже Хенджин обратит внимание на несексуальное по мнению темноволосого парня тело.       — Хен, в тумбочке лежит смазка, — произносит Хенджин.       Минхо на секунду останавливается: нужно переходить к самому сладкому, а внутри все переворачивалось от мысли, что ему предстоит оказаться внутри Хенджина, можно продолжать ласкать его, а он будет делать то же в ответ, еще и громко-громко стонать. Он приподнимается и быстро окидывает взглядом тело Хенджина: его лицо блестит от маленьких выделившихся капелек пота, редкие прядки прилипли к щекам, на губах красные кровоподтёки, шея тоже вся в красных пятнах от губ, его тело худое и жилистое, с яркими ключицами, кожа светлая, с лёгким желтоватым оттенком. Весь блондин прекрасен и желанен, но так далек и холоден, что Минхо понимает: вся его безупречность принадлежит кому-угодно, только не ему. Может быть сейчас они и воспользуются тела друг друга, но их собственные миры в густом непроглядном тумане, который Минхо не сможет разогнать, да и Хенджину это наверняка не надо.       — Что-то не так? — спрашивает парень, пока любопытный взгляд Минхо все еще висит над ним.       — Любуюсь твоим телом.       — Тебе нравится мое тело? — руки Хенджина проводят по груди Минхо, останавливаясь у сосков и подушечками пальцев обводя их.       — Да, — едва слышно произносит темноволосый, прикрывая глаза от блаженого чувства, которое все еще не терпит.       Он вспоминает про жизненно необходимую смазку в прикроватной тумбочке и лезет в первый шкафчик, но там одни исписанные ручкой бумаги, а в следующем небольшой флакон с бесцветной жидкостью под названием смазка. Рядом с ним разместился розовый вибратор. Выглядит интимно, будто Минхо насильно влез в тайную жизнь Хван Хенджина и узнал то, что не должен был.       Он смахивает с себя лишние мысли и выдавливает прохладную вязкую жидкость на пальцы, которая от тепла кожи тут же нагревается, потом нащупывает между его ягодиц сжатое колечко и приходится вокруг. Хенджин сжимал его тело между своих ног, прижимая ближе к себе. Минхо понимает, что ему нравится, как Хван тяжело дышит, сжимает в одной руке его волосы, а в другой плечо. Средним пальцем он начинает медленно расширять его и он полностью тонет в нем, затем еще один. Хенджин все сильнее жмется и выгибает спину, слабо стонет, когда он присоединяет третий палец. Минхо стыдно смотреть ему в глаза, как бы ни хотелось увидеть его лицо сейчас. В нем тепло, смазка скользкая, его стенки все еще узкие, а он чувствует, что не на секунду не может томить и обеими руками обхватывает его ягодицы, а член постепенно пропадает в горячем теле Хвана.       Хенджин стонет высоко, как девчонка, Минхо приподнимается, входя полностью, он все еще сжимает его плечи, а темноволосый парень наслаждается тем, что целиком в нем. Лицо Хенджина во время секса было как отдельное наслаждение, от которого можно было нахвататься оргазма. Минхо нависал над ним, кусал собственные губы, глядя как тоже самое делает Хенджин, пока нижняя часть тела размеренно ускорялась. Блондин сильнее сжимает чужие плечи, но Минхо не чувствует боли, только удовольствие, только его узость.       Слишком хорошо.       Минхо ускоряется до предела, потому что тело не слушает. Все доходит до срывающегося нежного голоса Хенджина, собственного пика и все обрывается за пару секунд. Минхо чувствует, как наполняет его, продолжая все еще слабо двигаться. Слишком быстро: темноволосый парень аккуратно выходит, чувствуя себя жалким, но удовлетворенным. Погружаясь в послевкусии, он садиться поверх голого живота Хвана и быстро осознает, что пристальный взгляд Хенджина, который все еще глубоко вдыхал, будет изучать его голое тело, и пересаживается на кровать, поворачиваясь спиной к нему. Минхо неподвижен, как статуя: он не так себе все это представлял, но они знакомы не больше часа, и наверное, спонтанная близость без всех ласк не в новинку для Хенджина. Но он хочется обернуться и обнять его, послушать, как его пульс приходит в норму, руки гладят спину.       — Прости, это было слишком быстро, — произносит Минхо, чтобы было менее неудобно, но от этого еще хуже.       — Мне очень хорошо с тобой, хен, — Минхо чувствует, как рука ложить на его плечо, — возьми.       Хенджин протягивает влажную салфетку. Нужно было поухаживать за ним, а Минхо наполнил его собой, заставил кончить и сел как ледышка, которому нужен только серьезный секс без всяких соплей и обниманий. — Я был слишком возбужден… — какое-то глупое оправдание приводит он.       Хенджин улыбается. Он смеется над ним. Если он сейчас засмеется в голос, то это правда будет единственное, что заслужил Ли Минхо сегодня, потому что близость с идельным на внешность парнем он уже получил. Он берет влажную пахнущую мятой салфетку и неумело вытирает свои руки, на которых местами засохла смазка.       Для чего он здесь сидит? Минхо оказался неидеальным ебарем для Хенджина, хоть тот и утверждает, что было не так плохо, но парень не верит. Но Минхо хорошо: он придет сейчас в общагу и будет вспоминать каждый эпизод, чувствуя как теперь уже домашние спортивные штаны наполняются. Он натягивает белье, поднимается с кровати, чтобы быстро натянуть спущенные до колен черные джинсы, но голос Хенджина на секунду прерывает:       — Хен, ты куда? — парень тянет его руку за собой на кровать.       Минхо поддается и падает на его голое тело, накрывает своим. Перед глазами оказывается влажная шея с новыми красными следами от губ, которые он так усердно оставлял. Теплые руки Хвана мягко проводят по его спине, а руки Минхо проводят по его бокам. Сознание уходит из него на пару мгновений, он чувствует под собой только Хёнджина, будто кроме них двоих ничего и никого не существует. Настолько хорошо, что даже страшно. Минхо опомнился, открывая глаза и прислушиваясь как сердце стучит сильнее обычного. Будь на месте кто-то другой, а не Хван, что бы чувствовало бы скучавшее по ласкам тело? Все тоже самое, только с кем-то другим. И Хёнджин мог прижимать к себе кого-угодно с теми же эмоциями.       — Останешься сегодня на ночь? — непринужденного спрашивает блондин, будто Минхо делал так не один раз.       Но это не входило в планы темноволосого: он воображал, как вернётся в шумную общагу, доделает домашку, вернее начнет делать, потом ляжет и задумается о сегодняшнем дне, непохожем на другие. Может, он не выспится, а утром с трудом встанет с мыслью, что весь вчерашний день все-таки оказался сном. Но у Хенджина были другие планы, природа которых непонятна Минхо.       — Зачем? — спрашивает он.       — Я думаю, что не усну сегодня без тебя.       — Привык засыпать с кем-то? — Минхо сам от себя не ожидает колкого вопроса, от которого на душе садится осадок.       — Нет, я всегда засыпаю один, просто сегодня буду думать, что ты мог остаться.       Его слова звучат как самое искреннее, что за всю жизнь слышал Минхо. Он хотел, чтобы Хенджин был не тем, кого он представлял когда они шли сюда, а чтобы чувствительный, нежный, мечтательный, любящий тепло и ласки Хван Хенджин сейчас проводил по его волосам и грел обнаженным телом. Чувства быстро наполняют Минхо, он расслабляется, кладя голову на теплое плечо Хенджина, закрывает на мгновение глаза и мысли покидают беспокойную голову. Некая иллюзия, спокойная и безмятежная. Он чувствовал что-то подобное рядом с Енбоком. Но Хёнджин не Енбок.       Минхо приподнимается, чтобы встать, одеться и уйти, но зависает: их лица в паре сантиметров друг от друга, Хенджин проводит по его щеке, медленно приручая к себе, как котенка. В его темных глазах маленькие огоньки, волосы растрепаны по подушке. Если бы они оба были другими, может быть все было бы по-другому.       Хенджин поправляет свои волосы назад, полностью открывая лицо, пока Минхо рассматривает каждый элемент парня: его пальцы тонкие и длинные, запястья худые… Минхо останавливает взгляд на них: тонкие и не очень, белые выпуклые шрамы покрывали их, их было много, не пересчитать. По спине приходится холодок: он снова увидел то, что не должен был. Минхо аккуратно берет его руку, чтобы получше рассмотреть, переводит взгляд на наполненные страхом глаза Хвана, лицо которого замерло вместе со временем.       — Откуда эти шрамы? — тихо спрашивает темноволосый в надежде, что парень его не расслышит.       — Хен, — Хёнджин выхватывает руку, — не нужно.       — Прости, я не хотел, — тут же осекается Минхо.       Глаза Хвана полны растерянности и тревоги: кто-то когда-то может узнать правду, и Минхо отводит взгляд — дает понять, что не претендует на нее. Он сразу понял, что, задавая лишние вопросы, он лезет не в свое дело. Жизнь Хенджина никак не касалась его: они встретились, чтобы удовлетворить друг друга и разойтись, и то… разве мог Минхо кого-то удовлетворить… Он быстро поднимается с горячего тела. Чувствуется дискомфорт, будто только что пытался втиснуться внутрь Хенджина без его воли. Но эти шрамы на руках все еще перед глазами, когда Минхо натягивает штаны, быстро застегивает молнию. Хван не пытается остановить, и белая смятая рубашка, которая все это время валялась на полу, теперь поверх не остывшей кожи, а парень дрожащими пальцами застегивает пуговицы. Что могло до глубины души ранить на первый взгляд любящего жизнь Хенджина, что эти шрамы появились на его запястьях? Это был главный вопрос, который останется на раздумья и никогда не получит объяснений.       — Хен, пожалуйста, останься, — слышиться неестественный голос парня, не такой яркий, как до этого, потому что Минхо все испортил в очередной раз.       — Мне нужно домой, — произносит он, заканчивая с одеванием.       Он накидывает пиджак — последний штрих и полностью готов покинуть уютную квартирку Хван Хёнджина. Внутри все сжимается от одной мысли: можно остаться, но по неведомой программе он должен засыпать сегодня в общаге, а не искушать себя, привыкать и соблазняться.       — Спасибо за сегодня, — произносит Минхо, боясь обернуться и увидеть лицо блондинистого парня.