Всадник Апокалипсиса

Голода нещадно тянуло к сигаретам. Он так пристрастился к воздуху и миру своего демона, что отказывать от них было практически наказанием для него. Но все равно не таким большим, как если бы он потерял ее.  Брюнет неспешно поднимался по горе к своему дому. Черт, она действительно заставила его построить своей силой этот дом, и теперь он не просто, как она выразилась, тусовался на холме, но построил имел своё жилище. Их обитель. Смерть презрительно кривил рот, когда видел Голода, разворачивался и уходил к реке, задумчиво смотря в красную воду. Иногда Всаднику казалось, что он одинок, а все это презрение просто… зависть? Но потом вспоминал, каким создала мать его старшего брата, и откидывал эту мысль.  Ступенька за ступенькой и вот, он стоит на краю обрыва, смотря на небольшой, но его мир. Кроваво-красный, лишенный другого цвета, но теперь он не был наполнен скукой. Ему хотелось ощутить порыв ветра, вздохнуть прохладного воздуха, но к сожалению здесь у него не было такой возможности. Ни у кого не было.  Всадник ещё раз окинул безразличным взглядом красную пустошь, прижал подбородок к груди, прикрыл глаза, но быстро поменял свою позу на расслабленную и развернулся, сделал необходимые 7 шагов и толкнул большую дверь.  Он очутился в достаточно просторной гостиной, выполненной в темных тонах. Другого у него не получилось, но она даже этому была счастлива. Уголки губ тронула легкая улыбка, и с абсолютно ровной спиной Голод молча прошёл по лестнице, толкая на втором этаже следующую дверь, впиваясь взглядом в женское тело. Дьявол, он так сильно ее любил, что каждый раз, когда видел ее спящую и беззащитную, сжималась челюсть. Хотелось встряхнуть ее, попросить быть более осторожной, но потом он вспоминал, что она в безопасности. Ее больше никогда и никто не тронет. Он не позволит.  У Вики затрепыхались ресницы и буквально через секунду она медленно открыла глаза, сонно потирая руками глаза. И Голод будто ожил, присаживаясь на край их кровати, невольно скользя пальцами по тёплой щеке. Даже в этом мире она не теряла своего тепла, даря ему такую нужную ласку, прямо сейчас она нежно потерлась о его руку, целуя фаланги.  — Доброе утро, — она сонно потянулась и распласталась на коленях черноволосого брюнета, ожидая продолжения ласки, в чем он ей не отказал. Никогда не отказывал.  Голод аккуратно касался лица Вики, ее волос, шеи, напряжённо смотря за состоянием, не становится ли ей плохо, но она лишь довольно улыбалась, зажмурив глаза.  — Я люблю тебя, — он не уставал говорить ей это, будто доказывая, что она пошла с ним не зря.  Что терпит этот непривычный для неё мир, отсутствие собеседников кроме него, одиночество, скуку… не зря. Что как только он сможет пробиться сквозь печать хотя бы в один мир, он потащит ее за собой и вернёт такое привычное для нее и приятное. А ему все равно, где быть. Главное, чтобы она была рядом и он не волочил своё существование всю вечность в мире полном разрухе.  Вики потянулась и нежно поцеловала мужчину, запуская пальцы в длинные волосы, аккуратно массируя кожу головы, постепенно заставляя Всадника расслабляться. Его руки сразу обвили талию, касаясь под его рубашкой нежной кожи, поглаживая порхающими прикосновениями спину девушки.  — Я тебя тоже, — шепчет брюнетка, удобно усаживаясь на Голода, поставив свои острые колени по разные стороны от его бедер. Ухмылка касается его лица, когда он скользит пальцами по ее ногам. Черт. Прекрасней жизни.  Но в противовес страсти и дикого желания, что он испытывает, Голод медленно целует девушку, зная, что только больше распыляет ее. Нежно обхватывает ее лицо длинными пальцами, чуть сжимая щеки, начиная углублять поцелуй. За эти годы, что они вместе, он выучил ее. То, что ей нравится, как ей нравится, активно пользуясь своими знаниями, каждый раз, когда они предавались любви.  А ещё она всегда спала без белья. И это иногда действовало Всаднику на нервы, потому что с утра ему было сложно сдержаться, чтобы не начать ее ласкать, особенно когда спали они оба.  Холодные пальцы коснулись клитора девушки, и Вики выгнулась, издавая стон и теряя связь с губами мужчины. Он же с наслаждением следил, как она выгибает спину, чуть прищурив зелёные глаза. Девушка слегка приподнялась, а потом опустилась на руку Голода, чтобы его пальцы оказались внутри, снова вызывая на его лице ухмылку. Такая нетерпеливая.  — Хочу тебя, — шепнула она, прикусывая мочку уха.  — Я знаю, — лаконично ответил Голод, одним движением пальцев расстёгивая ремень. Вики снова поцеловала мужчину, путая его волосы в своих руках, слегка натягивая их, чтобы он предоставил ей больше доступа к своей шее.  Каждый раз, когда он запрокидывал голову, она оставляла на его ключицах яркие отметины, лаская нежную кожу, под которой неровно бился пульс. Ей сносило голову осознание, что она единственная, кто касался его так, что он только при ней позволял быть себе таким беззащитным.  Ее руки быстро расправились с пуговицей на чёрном одеяние, пальцы ловко дернул молнию вниз, хотя звук неприятно задел чуткие уши бессмертных, они не обратили на этого должного внимания. Единственное, что их сейчас увлекало, это близость друг друга, которой они бессовестно предавались в мире Всадников.  Голод перевернул девушку, вдавливая ее в мягкий матрац, осыпая лёгкими поцелуями бархатную кожу девушки в районе груди, продолжая методично расстегивать пуговицы, давая себе больший доступ к желанному телу.  — Люблю, — выдохнул он перед тем, как прикусить сосок. С полных губ Вики сорвался вскрик, после чего последовал слишком сладкий стон, потому что язык мужчины быстро зализал ранку, будто бы извиняясь, — Моя… — Твоя, — девушка задохнулась, когда он наконец-то заполнил ее, давая привыкнуть, заодно оглядывая ее лицо. Когда-нибудь он привыкнет, что может не отрываться от неё, но его беспокойство о ней даже не собиралось покидать голову. Он сделал первый толчок внутри неё, следя, как голубые глаза закатываются от наслаждения, а губы приоткрываются, желая схватить побольше воздуха, но встречаюсь с вакуумом.  — Ммм, - с губ Голода срывается стон, когда он выходит из девушки, вставая на ноги, параллельно переворачивая девушку на живот.  Ее колени касаются холодного пола, что не отрезвляет, а только больше распыляет. Потому что холод теперь ассоциировался только с ним. До невозможности много вещей и действий теперь относились к нему, даже такая маленькая, как казалось деталь.  Длинные пальцы обхватывают бедро девушки, а вторая рука скользит по члену, подставляя его ко входу. Всадник слегка подаётся вперёд и оказывается снова внутри, сразу наращивая темп, от чего Вики изгибается, нервно цепляясь пальцами за простынь, сжимая ее до побелевших костяшек. Она сама невольно подаётся навстречу, что увеличивает силу толчков, закатывая глаза, пока мужчина держа ее за талию, насаживает на себя. Они не знали, сколько это продолжалось, но всегда хотелось больше, даже после того, как тело девушки вздрогнуло, а крик застыл на губах и тело полностью расслабилось от нахлынувшей эйфории. Брюнетка уткнулась носом в скомканные простыни, ее потряхивало от каждого нового толчка сзади, принося такое сильное удовольствие, что хотелось плакать.  Голод начал двигаться ещё более остервенело, покрывая поцелуями шею и лопатки, шепча ей слова о любви, общая защиту, а она не переставала радовать и доводить его своими стонами, что невольно срывались с губ.  Спустя долгие секунды она почувствовала внутри себя растекающееся тепло, а холодное тело придавило ее к кровати. Всего на мгновение, после чего Голод аккуратно уложил ее на кровать, покрывая лицо ласковыми прикосновениями губ.  — Ты прекрасна, бессметная, — прошептал Голод, задумчиво накручивая прядь ее волос себе на палец. Вики блаженно принимала все ласки, что не выпускали ее из тумана наслаждения. Казалось, что Всадник не способен прекратить к ней прикасаться, но ей это безумно нравилось, как абсолютно все, что он делал для неё.  — Ты часто вспоминаешь, как мы познакомились? — спросила Вики. Ее всегда тянула помучать мужчину расспросами о его чувствах к ней. Ей нравилось, как он поклонялся ей, как давал ей свободу, как оберегал, как любил. Он всегда отвечал на ее вопросы и этот раз не был исключением.  — Нет, — его голос был глубоким и будто нёс в себе все время мира, но ей так нравилось его слушать. — Я помню, как ты ревновал меня к Люциферу, — на губах девушки играла каверзная улыбка.  — Это не была ревность.  — А я думаю, именно она. — Нет.  — Сказки рассказываешь.  *** Люцифер нервно следил за окнами девушки, которую любил чуть ли не с первого взгляда. И которая находилась сейчас в иллюзии Голода, скорее всего находясь в апатии. Он не мог прорваться внутрь, будто ее зов уже не был таким сильным, как до встречи с Третьим Всадником. Он так сильно боялся, что потеряет ее. Вдруг он почувствовал, как силы начинают утекать из него, но не обернулся и не подал вида. Голод быстро поравнялся с ним, выдыхая очередное облако дыма, который принимал все более чёткие образы девушки, которую так сильно любил красноглазый. Сигарета медленно тлела, пока Всадник держал ее между своих тонких пальцев. — Что интересного? — спокойно поинтересовался он, осматривая школу. — Ничего, — Люцифер поспешил от мужчины, чтобы не упасть на колени в приступе слабости. Он и так был к этому близок. — Не приближайся к ней, только если она не попросит, — предупреждающе, но спокойно проговорил Голод, скучающе переводя взгляд на демона. — Она попросит. — Сомневаюсь, — практически прошептал Голод, после чего выкинул сигарету и отвернулся от владыки Ада, неспешно покидая его компанию. *** — Не такие уж это и сказки, — проворчал Голод, отводя взгляд зелёных глаз. И приколы глаза, потому что услышал смех своей бессмертной.