Подлец Нотр-Дама

      🌋🌋🌋       Прекрасная цыганка танцевала ночью возле Собора Богоматери, толпа ей рукоплескала. Длинные чёрные косы с вплетёнными в них золотыми нитями то поднимались вверх, то опускались на открытые плечи. Её изящные руки возносили над головой бубен. Изредка в прыжке из-под синей юбки мелькали её ноги. Все рты были разинуты, все глаза прикованы к ней.       Девушка подняла с земли две шпаги и завращала ими в одном направлении, когда сама двигалась в обратном. Зрители посторонились от неё (особенно зрительницы), но всё же все были очарованы зрелищем.       Внезапно в толпу зрителей проникли монахи. Один из них, кажется, был больше всех поглощён зрелищем. На вид ему можно было дать не больше тридцати пяти лет, но мрачные одежды и бледность лица придавали ему недобрый вид.       Танцовщица прекратила танец, но не обернулась. Последовали редкие аплодисменты – зрители не решились бурно рукоплескать в присутствии авторитетных ряс.       – Довольно! Что ты можешь сказать в своё оправдание? – спросил священник.       Девушка обернулась, не зная, что ответить. Он продолжил:       – Веселье не запрещено. Запрещены танцы фривольных женщин перед церковью. Это вызов морали. Нарушение неписанных законов. Вам это известно?       – Известно, – ответила цыганка.       – Все расходитесь по домам, – обернулся он к публике. – Соборная площадь не для воров. И данная девица тоже должна убраться. Если, конечно, она не хочет, чтобы её возили по городу голой и избивали плетью. Я могу это устроить.       В глазах священника блеснул сатанинский огонь и юношеский пыл.       Жар бросился на щёки молодой цыганки от неслыханной грубости и незаслуженных обвинений. Она отвернулась, скрутила свой персидский ковёр и хотела молча уйти. Но дорогу ей преградил старый толстый священнослужитель, лысый и в одеянии епископа, кажется, это и был епископ де Бомон.       — Она просто так уйдёт? Мой Клод, может посадить её ненадолго в тюрьму? Какие чёрные глаза, как два египетских карбункула, – сальным голосом заметил он, желая толстым коротким пальцем щёлкнуть её по носу.       Девушка не сдержась:       – Что за кабан обвиняет меня в непристойном поведении?       Высокий священник, которого толстяк назвал «Мой Клод» разозлился:       – Выбирай выражения, шлюха, перед тобой епископ парижский Луи де Бомон! К нему следует обращаться «Ваше преосвященство».       Цыганка обернулась к Клоду, сверкнув глазами. Она хотела грубо ответить. Но к её ноге подбежала маленькая белая козочка.       К зрителям присоединился ещё один мутный тип – королевский прокурор с козлиной бородкой, он подшутил:       – Мы научим её хорошим манерам, а?       Публика молчала, она ждала скандала. Последовала неприятная тишина.       – Джали, Джали! – обратилась девушка к козлёнку, разрезая своим голосом напряжённую тишину. – Как говорит речь с духомном суде королевский прокурор Жак Шармолю?       Коза села и заблеяла, мотая так же, как и прокурор козлиной бородкой. Зрители зааплодировали, видя поразительное сходство.       – Богохульство... кощунство... – говорил Клод, чеканя слова, вглядываясь в глаза девушки. Он желал подавить её авторитетом, но ей было всё равно. И она не желала скрещивать взгляды, как скрещивала шпаги.       Публика поначалу желала смотреть спектакль расправы монахов над девицей, а теперь оживилась и встала на сторону плясуньи:       – Да кто такой этот поборник морали? Кто нам смеет указывать расходиться?       – Этот Клод Фролло лучше бы шёл вызволять из тюрьмы своего урода.       Фролло молчал – о последнем ему было неизвестно.       Цыганка притворилась глухой и спросила козу только то, что её волновало:       – Джали, как ходит капитан королевских стрелков Феб де Шатопер?       Коза встала на задние лапки и заходила с деловитой важностью. Цыганка влюблённо закатила глаза и послала животному воздушный поцелуй. Зрителей это позабавило.       Королевский прокурор словно только что проснулся и осознал, что коза тоже ведьма:       – Богохульница! За свою дерзость ты должна быть повешена.       Епископ хохотал, потирая потные ладоши:       – Пусть девка не уходит, пусть покажет ещё какое-нибудь чудо.       Клод, непреклонный в своей вере, просил цыганку на латыни:       – Maleficam non patieris vivere. Исход: глава 22, стих 18. Что тебе об этом известно?       Она смотрела на него и не понимала. Он убедился в своей правоте, что перед ним глупая нищая дрянь.       – Тебе не позволили жить. Non comedetis cum sanguine. Non augurabimini nec observabitis omina. Non declinetis ad pythones nec ab hariolis aliquid sciscitemini, ut polluamini per eos. Ego Dominus Deus vester. Левит глава 19, стихи 26 и 31.       Эсмеральда сдержалась, чтобы не плюнуть священнику в лицо.       – Я ни в чём не виновата. Если есть за что, пусть меня арестуют. И зря потеряют время. Вы оставляете настоящих преступников на воле.       – Хочешь знать, в чём твоё преступление? Носить при себе нож запрещено законом. За это положен штраф. Ты хочешь быть арестованной. Ты именно этого добиваешься? Хочешь, чтобы какой-то офицер мог взять с тебя штраф натурой.       Он ожидал бранных слов, а она отвернулась и медленно направилась прочь. Внезапно она запела:       Болит его душа,       Он в бой вступал,       Найти желая клад свой.       Нашёл, ящик открыл,       А там знамён... рой       С масками уродов.       Толпа расходилась. Клод желал прислушаться сквозь посторонние шумы к словам. Он думал, что песней она намекает на него. Побледнев, он смотрел на певицу. Он слушал её голос и боялся дыхнуть, в то время как один маленький мальчик хохотал.       Руй Диас де Вивар,       Он обманул       Разбойника-араба.       Песня оказалась об испанском рыцаре.       Клод напоследок подошёл к цыганке и сказал:       – Ты закончишь жизнь на виселице. Я тщательно слежу за тобой. Ты не уйдёшь от своей судьбы. Женщины твоего сорта так заканчивают.       Он сказал это и ушёл. Старый горожанин, проходя мимо, бросил цыганке моменту в бубен, желая поднять ей настроение. В её больших глазах блестели слёзы, но они не падали на щёки. Девушка улыбнулась маленькому мальчику. 👎👎👎👎👎👎👎👎