Подлец Нотр-Дама

      По возвращении в Собор архидьякон увидел, что его ждал королевский прокурор Жак Шармолю.       — Наконец-то я тебя дождался, Клод, — проговорил он со слащавой улыбкой.       — По какому делу?       — Я бы хотел посоветоваться о деле моего колдуна. Похоже, мы поймали того, кто выдавал себя за монаха-привидение. Это дьявол, а не человек. Мы ему растянули все сухожилия, у него уже вывихнуты все суставы, а он так и не признал своей вины.       Клод слушал его с отвращением.       — Перестаньте мучить преступника, скорее его казните, — сухо ответил он.       — Ах да! Забыл порадовать тебя насчёт ареста маленькой колдуньи.       — Какой колдуньи?       — Хорошо известной нам развесёлой цыганки с козой, которая знает азбуку и математику. Это был твой донос и желание её повесить.       Архидьякон побледнел.       – Нет. Я не писал на неё доносов.       – Ты писал, что коза одержима демоном Азазелем, он нашёптывает ей, как блудить, как одеваться, как отправлять людей на погибель. Ты допускал, что первый труп со змеями в животе – это жертва Бонне Дее; подвешенный труп, покрытый мухами, – жертва Вельзевулу, допускал о возможности новых жертв другим принцам ада.       – Я был не в себе, когда это писал. Нет ни единого доказательства, что она причастна к этим преступлениям.       – Тццц... но это убедительно. Разве ты не рад, что теперь никто не посмеет танцевать на церковной площади?       — Танцы – одно, серьёзные обвинения – другое. Она их не заслуживает.       — Ты меня удивляешь. Сам этого добивался, а теперь тянешь время. У тебя нездоровый вид. Не волнуйся, мы можем отлично справиться без твоего участия. Твой донос принят.       — Значит, её дни сочтены?       — Приказ её арестовать дан капитану де Шатоперу. Завтра он её арестует, — посмеиваясь, прокурор добавил: — Из последних сплетен — малютка влюблена в него. Он назначил ей свидание, а когда узнал, что на следующий день её нужно будет повесить, ничуть не смутился. Приговор уже составлен, суд не затянется. Девица должна умереть.       Прокурор духовного суда хлопнул священника по плечу и ушёл.       «Я считал, что её жизнь в моих в руках и все зависит только от меня: оттягивать процесс или его приближать, — думал архидьякон. – Я просто хотел иметь козыри в рукаве против неё. То, что я подозревал её – это вторично».       Он уже запустил машину по иничтожению девушки и машиной управляют не его руки. Он, обливаясь потом, сходил с ума от сомнений. Oн был убеждён в её невиновности и убеждён без доказательств. Через миг подумал: «А может, всё идёт своим логичным чередом. Ей суждено умереть. Это рок!»       Скрывая настоящие чувства, надменный архидьякон отправился по лестнице в свою келью. Когда он вошёл в неё, он не смог больше скрывать ураганы и бури: хлопнул дверью, подошёл к столу и с криком опрокинул на пол всё, что на нём находилось. Фролло спокойно взял в руки молот и через несколько секунд швырнул его об стену.       — Пусть этот молот развернёт могилу каждого, чьё имя Феб! – крикнул он.       Послышался стук в дверь.       — Кто там? — зло спросил Фролло с любезностью бульдога, у которого забрали его мясо. Он не желал никого видеть.       В келью вошёл улыбающийся Жеан.       — Братец, я пришёл повидаться с тобой.       — Ты зачем сюда явился?       — Просить…       — Чего?       — Наставлений, в которых я очень нуждаюсь...       — Это всё? Уходи, у меня нет на тебя времени.       — ... и немного денег, в которых я нуждаюсь больше.       — Сударь! — холодно сказал архидьякон. — Я очень тобой недоволен.       — Увы! — вздохнул школяр.       Клод, полуобернувшись, пристально взглянул на Жеана. Школяр приготовился к жестокой головомойке.       — Жеан! Мне надоело выслушивать на тебя жалобы, что ты в очередной раз напился и подрался. Кто не работает, тот не ест. Задумайся над этим.       – Мне нужны деньги.       – А для чего?       – Для одного доброго дела.       – Какого дела?       Жеан выдумывал на ходу.       — Два моих друга хотят купить приданое для ребенка одной бедной вдовы из общины Одри. Это акт милосердия. Требуется всего три флорина, я бы хотел внести свою долю.       — Как зовут твоих друзей?       — Пьер Мясник и Батист Птицеед.       — Гм! — пробормотал архидьякон. — Эти имена так же подходят к доброму делу, как пушка к алтарю.       Жеан очень неудачно выбрал имена друзей, но спохватился слишком поздно.       — А к тому же, — продолжал проницательный Клод, — с каких же это пор благочестивые вдовы стали обзаводиться грудными младенцами?       Жеан ответил дерзко.       — Так и быть, мне нужны деньги, чтобы сходить к Изабо-ла-Тьери в Валь-д'Амур!       — Презренный развратник! — воскликнул священник.       — Я полон жизни в отличии от тебя! Мне нужны деньги! Ты должен меня понять, я нахожусь в таком же безысходном положении, о котором говорит твоё слово на стене. Только я могу понять, что оно означает. Никто не понимает греческий.       — Какое слово? — спросил Фролло.       — 'ANAGKH.       Фролло покраснел и вздрогнул, словно его душа была разоблачена, будто бы брат влез в его голову и узнал о его одержимости юной цыганкой и о смертельном капкане, который он подготовил для неё и для себя. Он повернулся к надписи на стене, которую начертил на камне своей рукой.       — Хорошо, Жеан, — вздохнул Клод, — что означает это слово?       Не замечая того, как разволновался его брат, школяр ответил:       — Рок!       Архидьякон понял, что брат ничего не знает о его внутренних метаниях. Он всего лишь понял значение греческого слова.       После тяжёлой паузы Жеан добавил.       — Ниже написано по-латыни «От воздержания».       Фролло разозлился окончательно:       — Убирайся!       — Дай хотя бы мелочь, ну хоть одну жалкую монетку!       – Кто не работает, тот не ест.       – Ах, так! — Жеан поднял с пола одну из пустых бутылок, швырнул её об стену и прищелкнул пальцами, словно кастаньетами. — Всё хватит! Буду шляться по кабакам! Драться! Бить посуду! Гулять к девкам!       — Жеан, тебе нужно серьёзно задуматься, как исправиться. Дурное окружение тебя портит.       — Вздор! Здесь всё пустое: и мысли, и бутылки!       — Жеан, ты катишься по наклонной, — говорил Фролло, сев в кресло. — Ты знаешь, куда идёшь?       — В кабак.       — Кабак ведёт к Позорному столбу.       — Это такой же фонарный столб, как и все остальные.       — Позорный столб ведёт к виселице.       — Виселица — это коромысло весов, к одному из концов которого подвешен человек, а к другому вселенная, даже лестно быть таким человеком.       — Виселица ведёт в ад.       — Это всего лишь навсего жаркий огонь!       Фролло остался сидеть в задумчивости над этой фразой.       — Я иду в «Яблоко Евы», там будет мой друг капитан Феб. Может он одолжит мне денег, хотя вряд ли, — проговорил школяр и исчез за дверью.       Архидьякон услышал имя Феб и потянулся за кошельком.       — Жлоб! — проговаривал Жеан и столкнулся на лестнице с горбуном. — Квазимодо, одолжи мне денег. Пойдём вместе в кабак?       — Жеан! — окликнул школяра старший брат.       Архидьякон швырнул кошелёк прямо в лоб Жеану, сбив его с ног.       — Убирайся к дьяволу! К потаскухам! Больше ты ничего не получишь!       Школяр поднялся, побитый, но довольный.