« Недалеко от Тиртхи »
Ему часто приходилось видеть смерть. По крайней мере, с прибытия сюда, в Кират. Аджай служил и, исходя из его блестящих навыков владения оружием, неплохого стратегического мышления и того самого "умения хладнокровно мыслить в опасных для жизни ситуациях", весьма успешно. Однако даже долгие четыре года в американской армии не переплюнули насыщенностью полтора года в этой восточной стране. Гейл часто шутил об этом с повстанцами: мол, с его-то заслугами он в послевоенное время славой похлеще Гудериана обзаведётся. Для Золотого Пути имя Аджая уже сейчас не носило какого-то определённого значения. Ведь даже самые непосвящённые в киратскую историю гражданские так и норовят при встрече нагрузить "сына Мохана" настойчивыми просьбами, бесцельными возгласами о невероятных успехах Гейла в борьбе с Королевской Армией и другими ничуть не интересующими Аджая речами. Несмотря на то, что воевал наш полуамериканец по большей части за Мина, без его вынужденных подачек Золотому Пути повстанцы не продержались бы и месяца. Но, то ли Пэйгану доставляла удовольствие эта затянувшаяся игра "на выбывание", то ли война в конечном счёте оказывалась для него выгоднее мира (надо же чем-то оправдывать каторжную работу местных на опиумных полях и "непредвиденное" увеличение расходов в госбюджете якобы на "военные нужды"). И всё же даже глубокие размышления о жизни и смерти не позволяли полностью абстрагироваться от ужасной трагедии, настигшей сегодня Золотой Путь и — в некоторой степени — самого Аджая Гейла. Смерть знакомых может пройти стороной, но не в том случае, когда эти знакомые чуть ли не единственные твои друзья (по крайней мере здесь, в Кирате). С момента прибытия в Кират связей Гейл завёл немало, однако в напряжённой военной среде, подкрепляемой собственным двойственным положением, людей, говорящих столь необходимую правду, способных поддержать, подбодрить и искренне беспокоиться за твою шкуру, найти почти не представлялось возможным. Аджай действительно ценил Сабала и Амиту за их своеобразную заботу, внимание и неподдельное уважение к нему (хоть и обоснованы они были, скорее всего, лишь гейловским происхождением парня). Пусть Мин не одобрял этого чересчур открытого и достаточно тесного общения между пасынком и лидерами Пути, сам Гейл неоднократно убеждался, что ценность их дружеских связей для него необъяснимо велика. « воспоминание » *писк рации* — Аджа-ай? Мальчик мой, ты занят? Понимаю, тебе, наверное, нужно бежать спасать Кират от моего, между прочим, вполне щадящего тоталитаризма... Однако, знаешь, я всё же должен посоветовать тебе, пока не поздно, сократить общение с тем неудавшимся прагматиком. Знаю, Сабал не плох собой, и речи толкает довольно... смело. Но тебе не кажется, что с человеком, о котором ты совсем ничего не знаешь, дружбу заводить весьма... недальновидно? Из рации последовал чуть запоздалый, слегка насмешливый и раздражённый возглас: — Пэйган, иди в пень! Можно подумать, о тебе я знаю больше. И ведь какого-то хрена продолжаю слушать. Ничего не смущает? — Ты никогда не спрашивал меня ни о чём. Давай же, ну? Что тебе интересно? Аджай? — Ничего мне не интересно. Всё ещё пытаясь понять, с чего же у короля проснулся интерес к его персоне как раз в момент налёта на аванпост, Аджай недовольно добавил: — Чем тебе вообще эта страна помешала? Имечко у тебя явно не киратское, жил бы дальше в своей Канаде, Корее или откуда ты там... - прищурив левый глаз, Гейл продолжал сосредоточенно наводить прицел М700 на лоб одного из офицеров, разгуливающих по крыше склада. Мин же, наконец распознав в голосе пасынка нотку пробуждающегося интереса, ответил уже чуть более оживлённо: — Когда я только прибыл сюда из Гонконга, - он намеренно выделил это слово, - и уже убил парочку местных дикарей, сразу задумался над имиджем. Гао Мин как-то не звучит, да? А Пэйган... Есть в этом что-то евпропейское, - выдержав паузу, он, словно опомнившись, добавил: — Не подумай, я не имею ничего против восточной культуры и... местных. Но людям здесь почему-то нравится думать, что происхождение играет решающую роль. Взять тебя, к примеру. Сколько раз они успели обратиться к [с неприязнью] "сыну Мохана" по имени, м? Готов поспорить, никак не больше пяти. Закончив с наведением, Гейл хмыкнул: «Можно подумать, меня это волнует.» — Я не считал, - намеренно не убирая свободный мезинец с кнопки связи, он выстрельнул; уже через несколько секунд всё окружающее пространство заполнил тревожный вой сирены и громкие беспорядочные возгласы «Живо, живо!», «Это Гейл!», «Противник тут!», «За Короля!» и прочее. Пэйган тоже не заставил себя долго ждать: — Ты что, промазал? — Пошёл ты, - прыснул Аджай, уже скатываясь за ближайший камень. — С твоим трындением под руку я и с двадцати метров не попаду. Мин довольно улыбнулся: — Что ж, вижу, ты на... секунду... на "Королевской винокурне ракши." Ради Бога, ну кто придумывает эти длиннющие ни к чему не обязывающие названия важным стратегическим объектам?! [кому-то вне диалога] Гэри! Гэри! Неси мне кадастровый план Кирата! Да, сейчас! И идиотов из отдела безопасности тоже сюда тащи! Херовы нетривиалы... [Аджаю] Извини, мальчик мой, дядюшке Мину надо работать. Не слови пулю! Удачи! Аджай лишь притворно закатил глаза. « конец воспоминания » Сидя на широком каменном выступе, Гейл сонно потирал двумя пальцами уголки вот-вот закроющихся глаз. Он не спал уже более 30ти часов, не ел более 8ми, да и просто прилечь отдохнуть времени как-то не было. Буйства Мина, планирование атаки на монастырь, захват, теперь... это. Даже для него, привыкшего к ночной беготне по лесам, такой распорядок дня (дней?) оказался непосильным. Желание выругаться на стоящий рядом булыжник (который закрывал добрую половину чудеснейшего вечернего пейзажа) тоже растворилось в мечтах о вожделенном сне. Однако мысли о манящем морфейском царстве то и дело разбивались о другие, куда более настойчивые. Все прошлые часы Аджай размышлял о том, как же ему теперь отнестись к Мину. Да, он и ранее задавался вопросом своей реакции на ряд предполагаемых им концовок военной истории «Золотой Путь VS Пэйган Мин». Одна из сторон неизбежно падёт, и жертв точно избежать не получится. Сегодня была принесена одна из них. Казалось бы, "ура, мы на шаг ближе с развязке..." Но нет. В голове всё выглядело иначе. Столкнувшись с проблемой в реальности, далеко не сразу понимаешь, что делать и как себя вести. И если с Путём всё предельно просто — посочувствовать, поплакаться, подбодрить, то как быть с Ним? Делать вид, что ничего не было? Что так и должно быть? Или закатить истерику, заявив, что убийство лидеров Пути в их планы не входило? Больно, а отчего — непонятно. Наверное, от всего сразу. Аджай понимал, что для Пэйгана это, если не вынужденная мера, то просто одна из конечных целей. Совершенно очевидно, Амита и Сабал — его давние враги, которым Мину, кроме смерти, в прочем, желать было особо нечего. Разве что многие годы в камерах Дургеша могли сравниться и даже превзойти по степени жестокости уготованную им участь. Аджай бывал там однажды и возвращаться больше не хотел даже в качестве посетителя, чего уж говорить о перспективе заключения там лучших друзей. Так что, наверное, смерть — даже не самое страшное, что могло произойти сегодня с Амитой... И всё же... Ощущение беспомощности перед ситуацией Аджаю крайне не нравилось. Не может же Пэйган просто прилетать и без "здрасьте" и "до свидания" расстреливать самых близких ему людей. И зачем ему эта показуха? Гораздо безопаснее заплатить какому-нибудь гвардейцу, внедрить его в повстанческую организацию и разобраться с лидерами, так сказать, в перчатках. Другими словами, произошедшее сегодня Аджаю казалось одновременно и странным, и вполне объяснимым. Неясным оставалось то, чего именно Пэйган стремился добиться сегодняшней вылазкой. Либо случилось то, о чём Гейл не догадывался, либо... менее желательный вариант: Пэйган зол на него. К такому способу вымещения Мином гнева Гейл уже успел привыкнуть. Но тогда смерть Амиты была бы в ещё большей степени напрасной и болезненной для Аджая. «Убивает моих друзей лично, потому что злится на меня? Да нет. Даже для него это чересчур... Хотя... Кто знает.»***
Повалявшись так ещё немного, Аджай потихоньку начал осознавать, что заснуть у него не получится. Несмотря на усталость, подкрепляемую противно ноющими конечностями и болящей головой, всё растущему чувству голода и промёрзшими пальцами, из-за всего пережитого в последние сорок восемь часов организм просто отказывался успокоиться и поверить, что на этом всё. На самом деле, с людьми такое бывает часто: сильный стресс пагубно влияет на многие виды нашей деятельности, в том числе и на сон. Решив не тратить время впустую, Гейл аккуратно приподнялся и, зажав подмышкой промокший рюкзак, побрёл куда-то в сторону Тиртхи. Солнце почти село, и оставшийся на грунтовой дороге тонкий слой снега приятно поблёскивал в тёплом оранжевом свете выглядывающих из-за гор лучей. На удивление, вокруг было относительно тихо — лишь шуршащая от лёгкого ветра листва и еле слышно скрипящие ботинки позволяли Гейлу ненадолго отвлечься от пронзающих сознание дурных мыслей. Хотелось забыть и о разрушенном им монастыре, и о, верноятно, подпортившихся отношениях с Мином, и о смерти Амиты, с которой Аджай, к сожалению, даже не успел повидаться ни перед уходом на север, ни по возвращении оттуда. Запоздалое осознание того, что возвращаться обратно в военную деревушку и снова встречаться глазами с поникшими от случившегося повстанцами как-то совсем не хочется, заставило Гейла задуматься о том, где провести ночь. Можно было бы наведаться к Хёрку или отоспаться на каком-нибудь пыльном матрасе на складе в аэропорту, но перспектива быть застреленным одним из охранников прямо во время сна не очень-то ему откликалась. Как бы он ни поступил, предупредить Сабала о своих намерениях вновь пропасть на пару дней из поля его зрения было просто необходимо. Пройдя вдоль дороги ещё пару сотен метров, Аджай сбавил шаг и, прислонившись плечом к первому попавшемуся дереву, запустил левую руку в уже приоткрытый им рюкзак. Нужная вещь, на удивление, сразу же была найдена (обычно в недрах этой "коробки с сюрпризом", будто бы находящейся под заклятием незримого расширения, даже владелец с трудом отыскивал убранные туда вещи). Однако... Ни один из каналов на треснутом экране гейловской рации отчего-то не высвечивался. Устройство в принципе не подавало каких-либо признаков жизни. «Ну какого чёрта... Почему именно сейчас?!» Повертев теперь уже бесполезный прибор в полуотмёрзших ладонях, Гейл обречённо взвыл и опустился на корточки. Оставался лишь один способ связаться с Сабалом. В надежде прикрыв глаза, Аджай выудил из нагрудного кармана свой старенький мобильник. Экран тут же загорелся. Но вместо удовлетворённого выдоха окружающее мужчину пространство заполнил громкий высокий возглас: — Сколько?! В череде последних шести уведомлений, вылезших на дисплей, ярким красным цветом горела строка "13 пропущённых от Розовый Какаду". «Не в падлу ему трезвонить весь день? Я ж сто раз ему говорил, что на беззвучке хожу...» Связываться с Мином в ответ сейчас хотелось меньше всего. И хотя в глубине души Аджай понимал, что отметиться перед Пэйганом после случившегося в Варшакоте ему определённо следует как можно скорее, духу хватило лишь на короткое SMS по выученному наизуть номеру: «Я останусь у себя ненадолго. Вернусь, как разберусь со всем. Отправь кого-нибудь в монастырь. Статуи я взорвал, но оружие не вывез. Рации габелла, не свяжешься. Аджай.» Одна только мысль о том, что до Дома Гейлов ему даже при наличии транспорта придётся добираться не менее часа, почти убедила его повалиться отдыхать прямо на ближайшем аванпосте. И всё же непреодолимое желание уединиться и укрыться от любых стычек, призывов о помощи и хвалебных речей местных заставило его внутреннее "я" согласиться перетерпеть ещё один жалкий час в покатушках по ненавистной дороге. Пробубнив что-то невнятное в голосовом сообщении Сабалу, Аджай двинулся чуть северо-восточнее, к своему укромному уголку во всё ещё заснеженных горах. Путь, как уже было отмечено, предстоял неблизкий, потому Гейлом было принято решение перехватить у гражданских машину. Не то чтобы он часто промышлял подобным — люди сами были совсем не против поделиться с Аджаем транспортом. Может, из-за уважения, а может, из-за страха перед Банашуром не оказать должной поддержки благодетелю Кирата. Как бы то ни было, добыть средство передвижения обычно труда не составляло — брошенные внедорожники, местные автобусы, грузовики лишь подтверждали гейловское суждение о том, что ничего плохого он не делает, забирая по пути чью-нибудь развалюху. Идёт война, и для своих здесь всё общее. Если забраешь, значит, тебе нужнее.***
И вот, проходя мимо очередной радиовышки, Аджай облегчённо выдохнул: недалеко от неё виднелась красная тачанка Королевской Армии. Колокольня эта им лично была перенастроена уже больше года назад, в то время, когда Гейл ещё и не задумывался над тем, что однажды встанет с Мином на одну сторону. Теперь же переключать вещание одной из самых южных вышек Кирата на канал пэйгановской пропаганды было как-то уж совсем палевно. Поэтому сейчас Аджай лишь обошёл источник гнева Пэйгана стороной. «Раби Рэй точно однажды поплатится за каждую записанную касету... Пэйган так просто этого не оставит,» - пронеслось в его голове, пока сонный взгляд неохотно блуждал по окружающим колокольню кустам. Очевидно, наличие армейской машины возле захваченного Путём объекта вызывало и интерес, и опасение. Солдаты могли быть совсем рядом, но в сумерках распознавать источники доносящихся до ушей звуков было, мягко говоря, проблематично. Аджай уверенно шагнул за деревянное ограждение, прижав новенький арбалет к груди, и уже было собрался снимать рюкзак с плеч и запрыгивать в машину, как вдруг откуда-то из-за деревьев раздался противно громкий мужской возглас: — Гейл! Вижу Гейла! Пытаться разгадать тайну о том, как при тусклом, постоянно пропадающем свете одной лишь сигнальной лампы эти бестолочи вечно узнавали его с любого ракурса, Аджай не стал. Вместо этого он повалился на землю и, закатившись под машину, стал отчаянно пытаться разглядеть в сгущающейся тьме хоть что-то похожее на человеческий силуэт. — Он там долго не просидит, взять его! - продолжало доноситься до ушей Гейла. «Знаю, тебе сложно было бы в это поверить, но я тут и уснуть могу.» Аджай попытался развернуться к источнику звука, но рюкзак всячески мешал его передвижению. — За Короля Мина! - серьёзно, уверенно, громко. И всё же, довольно иронично. Иногда Аджаю становилось невыносимо смешно наблюдать за действиями этих бездарных воинов. Жалостливая усмешка обычно не сползала с его лица, пока солдаты Армии Короля безуспешно старались отыскать его в кустах, за стеной какой-нибудь ветхой постройки в деревушке или палили без умолку в стоящий перед ними камень, видимо, надеясь, что пули сами как-нибудь прорезонируют с этой плотной материей и пронзят валун насквозь, продырявив Гейлу череп. Однако искренняя вера офицеров Армии (некогда простых жителей Кирата) в самозванного короля Аджая даже немного впечатляла. В стычках с людьми Мина Гейл частенько вспоминал свою давнишнюю миссию в Городе Боли, из которой, кроме откровенного экшена и трёх, с позволения сказать, весьма недурных снимков пыточных камер, он вынес и навсегда запомнившуюся ему кричалку (которой с тех пор нередко подкалывал Мина). Аджаю никогда не забудутся те буйные пляски вокруг костра, блюющие в траву обдолбанные офицеры, запахи подгоревшего мяса, крови и пронзительные, словно крики сумасшедших, повсторяющиеся кличи «Пэйган Мин, Пэйган Мин, Пэйган Мин, Пэйган Мин, а-а-а-а!» Вечеринки Пола пользовались популярностью среди приближённых ему солдат: помогали немного развеяться и поднять боевой дух. Пьянки в компании товарищей ещё в Америке стали обычным делом и для Гейла, однако, ни Хёрк, ни Реджи с Дональдом (точнее, с Йоги) не разделяли его стремлений поткровенничать друг с другом под бутылку-другую. Хёрку часто просто дела не было ни до кого, кроме Коко Второго и Бонго Четвёртого (или наоборот?), а Йоги и Реджи предпочитали другой, хорошо известный Аджаю вид отдыха (к которому после истории с Шангри-Ла Гейлу прибегать как-то не особо хотелось). От приятных воспоминаний о бывалом Гейла отвлёк оглушительный взрыв, раздавшийся всего в паре метров он его укрытия. «Гранатами вы меня не возьмёте...» — Не упустите ничего подозрительного. Зашевелится что — стреляйте, - говорили уже совсем близко. «Что ж, кажется, ты подсказал, что мне делать.» Аджай тут же высунулся из-под машины, подводя три зелёных реечки оптического прицела ровно к переносице стоящего рядом армейца. — Ку-ку! Стрельба из этого удивительно мощного и в то же время компактного оружия всегда доставляла Гейлу невероятное удовольствие. Испуганные крики выбежавших из кустов солдат только подкрепляли поднявшееся настроение. — Какого хрена?! «Да я сам в шоке. Пиздец навыки. А я преуспел...» - восхищаясь собственным мастерством, Аджай с воодушевлением разглядывал небольшое кровяное пятно на лице упавшего замертво солдата (не то чтобы ему нравилось убивать... подскакивающий в крови адреналин и во время службы в американской армии удивительно раззадоривал Гейла). — За новый Кират! «Неплохие слова для последних сказанных, молодец.» - Гейл покачал головой и, прицелившись, выстрельнул. На этот раз вышло чуть левее, в глаз. «Блин.» Если Аджая не подводило зрение и слух, где-то недалеко прятался ещё один солдат. Решив дать "жалкому мятежнику" последний шанс, Гейл самодовольно выкрикнул на кривеньком киратском: — Yadi aap chaahen to ham shaanti se ja sakate hain. Main pratigya karata hoon ki raaja se tumhaaree shikaayat na karoonga! В ответ послышалось лишь язвительное «Kya tum darate ho, Gel? Baahar aao aur ek aadamee kee tarah lado!» — My job is to suggest, - ответил Гейл на родном языке и, уже вылезая из-под машины, оторвал чеку зажатой в ладони гранаты. Прогремел взрыв.***
Что ж, если Пэйгана эфиры на радио «Свободный Кират» лишь разжражали, то Аджая эта несвязная, витьеватая болтовня неплохо расслабляла и помогала настроиться на позитивный лад. Никто не спорит, монологи Раби Рэя пробивали на улыбку, однако ни одна его трансляция не могла сравниться с задушевными разговорами Мина и Гейла по рации. Без интереса разглядывая открывающиеся за потрескавшимися стёклами машины виды, парень с умешкой повернул одно из колёсиков с панели управления вправо, прибавляя звук. Наконец музыка начала угасать, и из динамика раздался бодрый, привычно задорный голос: «Радио «Свободный Кират», с вами Раби Рэй Рана. Ненавижу летать, но теперь это не проблема, потому что Пэйган закрыл единственный аэропорт в стране. «Эй, Раби», — скажете вы, — «я же видел, как оттуда летают самолёты.» Да-да, мы все их видели. Но в этих самолётах возят не людей, а героин. Я не особо в теме, и то знаю, что грамм героина стоит от ста до трёхсот долларов...» «Наш подороже будет.» - усмехнулся Аджай, лениво поворачивая руль. «...Только один грамм, Чоту! А полный самолёт героина? Математика — не мой конёк, но, кажется, это крутые бабки. Говорите что хотите, но денег у Мина куры клевать не будут. Как у Тони Монтана...» «Больше.» «...Кажется, деловая хватка у этого парня как у Уолтера Уайта...» «Кто это вообще?..» «...Интересно, диктаторы тоже меряются письками? Вдруг они стремятся перещеголять своих коллег? Вот, например: Пэйган заказал огромную статую себя. Это что, такое соцсоревнование… С Ким Чен Ыном?...» «Интересно, сильно он расстроится, когда узнает, что прообразом был не Пэйган?» «...Тот тоже воздвиг себе памятник. Так и представляю себе: «Эй! Парни говорят, что у корейцев золотой унитаз...» «И не только у них.» - ехидно смеясь. «...А я чем хуже? Я тоже хочу золотой унитаз! А ещё золотой писсуар. И биде.» Да, интересная жизнь у этих ребят.» Музыка вновь наполнила салон, и Аджай нехотя потянулся к тому же колёсику, отведя указатель почти до предела влево. От долгой хотьбы и случившейся у колокольни перестрелки его стало сильно клонить в сон, а убаюкивающее покачивание кузова авто от встречающихся по дороге неровностей лишь удваивало эффект. Помнится, как раз с неудавшегося захвата этой колокольни больше года назад и началась цепочка странных случайностей, в результате которой Аджай во второй раз оказался в Королевском дворце и, узнав всю правду о прошлом его семьи, заключил союз с Пэйганом Мином. « воспоминание » Свалившись с радиовышки уже в третий раз, но так и не вырубив передатчики, Аджай окончательно потерял надежду заткнуть ведьму из министерства херовой социальной гармонии. Ухватившись зубами за край воротника собственной куртки, он, так и не поднявшись с земли, яростно продолжал колотить ногами какой-то валун. В кровь разбитый локоть и ушибленный ещё предыдущим падением позвоночник ныли всё сильнее. Каменный соперник, однако, сдаваться не собирался, твёдо решив стоять на месте до последнего пинка. — Чёртов! сука! булыжник! - отделяя каждое слово небольшими паузами, что есть мочи орал разъярённый повстанец. Израненное тело всё-таки начало потихоньку свыкаться с нанесёнными ему увечьями, потому Гейл постарался медленно и очень осторожно расправить пострадавшие конечности. Для него такое насыщенное утро было в порядке вещей. Однако три падения с колокольни всё-таки омрачили начало дня чуть сильнее обычного. — Как же я заебался... - протянул он на выдохе, перекатываясь на спину. Резкими, отрывистыми движениями Аджай сдёрнул порванные при "кошачьем приземлении" перчатки и, бросив одну из них куда-то за голову, прикрыл второй верхнюю половину лица. Проникнуть сквозь два слоя плотной тёмной ткани проворным солнечным лучам было уже не под силу, и Гейлу, наконец, удалось немного расслабиться. Жгучая боль в локтях не давала полностью выпрямить руки, однако, скрестить их за головой всё-таки получилось. Своеобразная подушка из «подручных конечностей» была готова. Закинув ступни на уже обречённый к страданиям булыжник, он медленно наполнил широкую грудь свежим прохладным воздухом и, прикрыв глаза, приготовился слиться воедино с блаженным миром... — Аджа-аай... ...пидорских розовых овечек... Подождите?! Всякое желание ко сну развеялось как по щелчку пальцев, когда из лежащей в метре от Гейла рации до его ушей донёсся будоражаще мягкий и даже излишне мелодичный мужской голос. — ... Извини за столь ранний визит, обещаю, впредь такого не повторится... Повернув голову в сторону говорящего с ним устройства, Гейл раздражённо закатил глаза и потянулся за ним всё ещё плохо функционирующей рукой. Рация тем временем продолжала излучать зелёное свечение и синхронно с радиовещанием доносить до ушей Аджая совершенно бесполезную, неинтересующую его информацию: — ... Знаешь, меня всегда восхищало твоё упорство и преданность делу... Я прекрасно осведомлён о твоих ночных похождениях на мой двенадцатый аванпост и уже велел Гэри отправить тебе поздравительную открытку! Не каждый же день освобождаешь половину страны от... чудовищного тирана, да? Кхм.... Однако... Сегодня ты, признаться, сильно меня разочаровал. Что-то случилось? Не пойми неправильно, я не имею ничего против восстанавливающего пятиминутного сна, но... Аджай? Где же тот внутренний зверь, которым я так восхищался?! Три раза ты разбил один и тот же локоть, три раза свалившись с одной и той же колокольни, но спокойно лёг отдыхать под этой же чёртовой вышкой?! - с неясной и постоянно меняющейся интонацией выговаривал мужчина из рации. Разумеется, Аджай знал, что за ним следят абсолютно все, слушают абсолютно везде и хотят убить абсолютно всегда. Поэтому, дождавшись, пока зелёный огонёк, наконец, потухнет, и канал на мгновение останется без внимания этого невыносимого болтуна, Гейл лишь кратко и лаконично ответил: — Если понимаешь, как ты не во время, просто заткнись. Только пятнадцатиминутного монолога Мина ему сейчас не хватало для полного счастья. Да. Счастлив Аджай был настолько, что в нём постепенно просыпалось желание всё-таки взобраться на эту херову колокольню. Но, вопреки ожиданиям, не для того, чтобы прервать круглосуточно разносящуюся по Кирату пэйгановскую пропаганду, а просто чтобы опять ступить вниз с края деревянной дощечки и навсегда забыть о всех тяготах повстанческой жизни. Последнюю неделю удерживать линию фронта стало отчего-то в разы сложнее. То ли сам Аджай уже устал от постоянной бегатни по стране в поисках новых совсем ненужных ему приключений, то ли Армия Короля перешла в наступление по приказу его попугайского Высочества. Наверное, и то, и другое... «И он ещё смеет выговаривать мне за какую-то жалкую колоколенку? Вот же мудак.» Лишь на несколько секунд Гейл отвлёкся на собственные размышления, а рация уже поспешила вылить на него вторую порцию бессмысленных риторических вопросов, сопровождающихся, как ему иногда казалось, на ходу придуманными историями: — Ты и правда совсем не переживаешь о своей преданной аудитории? [кому-то вне диалога] Чт... Нет-нет-нет! Да что б тебя!... Гэри! Выкинь эту дрянь из моего кабинета! [Аджаю] Что ж... Грустно, Аджай. Мы только что лишились половины твоей аудитории и... целого чудесного костюма... [кому-то вне диалога] Сраный комок сраной шерсти! Гэри! Почему это животное всё ещё под моим столом?! «Ха.» — Аджай, и ещё кое-что. Извини, что так бесцеремонно прерываю твой отдых своими криками, но не могу не сообщить: прямо сейчас по северо-западной дороге к тебе приближается два моих конвоя. Не подумай, я не посылал их намеренно... Кхм... Удачи! Половина твоей аудитории всё ещё болеет за тебя! [кому-то вне диалога] Тао! Mī mī mī ! Иди к папочке... Ну?... Ты права. Костюм давно было пора сменить... Что говоришь? Цвет оставить такой же? О-о... [умиляется] Я знал! Знал, что есть у нас что-то общее! Гейл, не придав большого значения сказанным Мином словам, лишь закатил глаза и продолжил, сцепив зубы, сдирать клочки ободранной кожи с локтей. Холодный ветер больно обдувал открытые раны, из-за чего Аджаю казалось, будто его руки вот-вот распадутся на четыре части, оставив ему лишь надежду на беззаботное инвалидное будущее в кресле-качалке где-то на окраинах Южного Кирата. Полностью сосредоточившись на этой тонкой микро операции, Гейл как-то умудрился пропустить мимо ушей звуки приближающихся конвойских скавенджеров. И только когда машины уже собрались останавливаться, завидев недалеко от союзной колокольни валяющегося в песке Гейла, парень наконец обратил на них своё внимание. — Вот чёрт. А он не шутил. « конец воспоминания »« Дом Гейлов »
Оставив машину у подножья горы на пользование случайным прохожим, Аджай устало, но с наслаждением медленно вдыхал морозный горный воздух, поднимаясь к собственному дому по узенькой, почти заметённой лёгким белым снегом тропинке. Он редко бывал здесь, но наличие в этой, казалось бы, чужой стране собственного уголка, в котором когда-то жила его мать, грело душу. Несомненно, своим настоящим домом Аджай теперь по праву считал Королевский дворец (чему был несказанно рад Пэйган). Уютно обставленную спальню с огромными панорамными окнами и удивительно широкую кровать с навесом скудное убранство обветшалого отеческого дома заменить не могло. Да и, чего таить, в почти заброшенных гейловских владениях долго Аджай находиться просто не мог. Не привык он к тому, что люди называют одиночеством. Конечно, у Аджая, как и у всех представителей рода человеческого, тоже бывали дни, когда хотелось закрыться от внешнего мира на шесть замков и семь печатей и не показываться людям на глаза минимум до тех пор, пока вся злоба, тоска или излишняя депрессивность не сойдут на нет в тихом обществе величественных Гималаев. Кажется, сегодня, случился именно такой день. Но побыть одному нашему измотанному американцу всё-таки не посчастливилось. Ввалившись в двери собственного дома и сбросив наконец с плеч потяжелевший минимум втрое рюкзак, Аджай тут же ощутил в воздухе странную вязкость. С большим усилием разомкнув уже почти сросшиеся от желания отрубиться веки, нечётко выстроившаяся перед глазами картинка подтвердила его опасения. — Чёрта с два... — Йоу, чувак! — Вот те раз... Мистер Гейл... - уже порядком обкуренные, Реджи и Йоги с нескрываемым удивлением суетливо поднялись с расстеленного на полу пододеяльника и стали неуклюже стряхивать с него навалившийся с обуви песок. — Мы думали, ты не вернёшься до весны. — Да, типо, как медведь, зарылся там в гималайском снегу, - активно жестикулируя руками, Йоги уже протягивал Гейлу недокуренную сигару. — Нахрен ему в снег зарываться? - возмущённым непонимающим тоном протянул Реджи. Делая головой круг, Йоги бросил на друга презренный взгляд: — Это спячка, дибил. — Что вам опять здесь нужно? - щурясь, Гейл поднял левую ладонь, давая понять, что ему не до сигарет. — Братан, не парься, мы щас уберём тут всё... - круговыми движениями Реджи обвёл руками комнату и принялся собирать в корзину расставленные на полу колбочки. — Да, тряпку только простирнуть, и будет как новая, - растягивая в руках подобранную с пола ткань, Йоги неловко улыбнулся. — Вы стащили его с моей кровати? - устало, недоумённо и слегка возмущённо пробормотал Гейл, вглядываясь в цвет помятой и запачканной вещи. — Мы... Э... А... Эй, о чём это он? — Не знаю, чё ты меня-то спрашиваешь, его спроси. — А чё это я должен спрашивать? — Так, ладно, забирайте свои трубки и проваливайте из моего дома, - мотая головой и ненавязчиво указывая руками на дверь, Аджай широко зевнул. — Окей, тогда в ванной мы потом уберём. — А с ней-то что? - Гейл уже поднимался на второй этаж, поэтому спрашивать пришлось чуть громче. Приоткрыв дверь в упомянутую комнату, что располагалась как раз перед спальней, мужчина ошарашенно открыл рот. — Какого... чёрта? И сама душевая кабинка, и раковина, и каменный пол, почти полностью залитый водой, были усыпаны толстым слоем искуственных зелёных листьев. — О-о, Аджай, Аджай, - как бы останавливая его и предостерегая от неправильных выводов, Реджи в миг преодолел невысокую лестницу, почти взобравшись на второй этаж, и опёрся локтями о холодный пол. Сомкнув брови, Гейл вопросительно, с укором, опустил взгляд на друга, неуклюже торчащего из дырки в полу. — Снова краткую версию? - всё ещё надеясь на отрицательный ответ, Реджи прищурил горящие от волнения глаза и в предвкушении вложил в рот сигару. — Да пожалуй. — Е-е, а он мне нравится, - послышался довольный крик третьего снизу. — Захлопнись, Дональд. — Я... — Я знаю, что ты Йоги, придурок! — Ну и? - обратив на себя внимание, Аджай пресёк зарождающийся диалог, который никак его не интересовал. — Короче, - воодушевлённо протянул Реджи, переминаясь на локтях. — Прикинь, шатались мы на неделе по Кирату... сундуки, там... барахло на продажу собирали и всё такое... И нашарили какую-то занудную книжку, - он первёл взгляд на валяющийся в углу жёлтый справочник. Аджай недоверчиво посмотрел сначала на брошенную вещь, потом снова на Реджи и обратно. — И? - Гейл сделал шаг к стене и поднял книжку свободной от рюкзака рукой. На обложке красивым прописным шрифтом была выведена надпись: «मनोविज्ञान». — Откуда вы киратский знаете? Хотя... Ладно, не важно. Ближе к сути. — Э-эй, нам нужна была идея для вечеринки. Маски, краски и всё в этом духе. — И при чём тут психология? - Аджай повертел книжку в руке и отбросил на кровать. — А, ты не в теме? - изображая искреннее удивление, Реджи затянулся. Гейл отрицательно мотнул головой. — Нет. — Короче... каждый цвет имеет своё значение, - Реджи широко раскрыл глаза, будто открывал Аджаю тайну вселенной. Говорил он медленно, выделяя каждое слово. — Зелёный - цвет просветле-ения, - подняв ладони с пола, он будто обращался к небесам (несмотря на закрывающий их потолок). — Вот я и говорю: "Дональд, не носи ты эту футболку грязно-зелёного оттенка, она тебе ни по размеру, ни по значению не подходит!" Снова послышался насмешливый возглас снизу: — Это вансайз, придурок. И я... — Зна-аю, Йоги! - промычал Реджи, бросая сигарету на первый этаж. — И всё? - не врубаясь, Гейл склонил голову. — Ну вот вы в Америке красными лепестками разбрасываетесь... И никто ведь не подумал, что они могут значить... Может поэтому доллар и падает. — Порча на доллар? - насмешливо переспросил Гейл. — Но ты можешь всё исправить! - успокаивающе подметил Реджи. — Как будешь улетать отсюда, сбрось у границы чё-нибудь светло-оранжевое. Мандарин, например. Цвет благополу-учия... - пояснил он, повторив прежние движения ладонями. — Любовь они значат. Страсть, - уверенно ответил Аджай, указывая рукой на наволочку, украшенную вышитыми на ней красными лепестками. — Дак ты всё-таки в теме?... И нахрена я тогда это рассказываю? - разочарованно протянул Реджи и, прищурившись, стал с интересом разглядывать ранее незамеченную им вышивку. — Так, ладно, даже знать не хочу, чем вы занимались в моей ванной. Листья ваши я завтра сам выкину. Просто убирайтесь обратно в палатку, - раздражённо пробубнил Гейл, устраивая рюкзак на деревянном стуле. — Без б, чувак! Уже отчаливаем. Спрыгнув с лестницы на первый этаж, он добавил: — Можешь даже не провожать. Покопавшись в перевязанных Йоги мешочках, Реджи недовольно скривил лицо и, достав из ближайшего небольшой свёрток, почти по-девичьи провизжал: — Йоги, ты чё все порошки в один пакет засыпал?! Эй? - не услышав ответа, он обернулся к стоящему в дверях другу. — Я тебя точно правильно назвал! Чё молчишь-то? - сказано громко, но без раздражения. Подойдя ближе, он похлопал Йоги по плечу и, удивившись его обомлевшему выражению лица, посмотрел в том же направлении, на улицу. — К чёрту порошки, - невнятно и, на сколько это возможно, тихо пробормотал Реджи, в точности скопировав гримассу друга. Аджай, всё-таки решивший уделить уходящим гостям внимание, тоже спустился со второго этажа и подошёл к дверям. — Призрака увидели что ли? - насмешливо прыснул Гейл, протискиваясь между занявшими проход друзьями. Наконец, он вылез наружу и, бросив осуждающий взгляд на каждую из "живых статуй", лениво повернулся в ту же сторону. «И призрака к чёрту,» - пронеслось у Аджая в голове. Теперь все трое, широко распахнув глаза, в полном недоумении разглядывали стоящего в нескольких метрах от них Пэйгана Мина.***
Если Реджи и Йоги потеряли дар речи просто от "сошедшего к ним" короля Кирата и шести направленных на них АК-47, то Аджая волновало нечто совсем другое. Во-первых, стоит отметить, что выглядел Мин сейчас, мягко говоря, непрезентабельно. Вылизываемая им обычно чёлка небрежно распадалась по выбритым вискам — волосы в целом были донельзя грязными и взъерошенными. Размазанная вдоль глаз подводка, почерневшие то ли от грязи, то ли от той же косметики скулы казались негармонично впалыми, отчего черты лица выглядели значительно жёстче, грубее. На плечи было накинуто длинное, до колен, бардовое пальто — такого же цвета пояс, продетый в шлёвки, одним из краёв почти касался земли. Было отчётливо видно, что пиджака на нём не было: белая узочатая рубашка с расстёгнутыми верхними пуговицами переходила в тёмно-розового цвета брюки, сильно помятые и измазанные у щиколодок. Во-вторых, взгляд. Поникший, поблекший, опустошённый... Называйте, как хотите. Важно одно: он никогда на него так не смотрел. Ни-ког-да. И от этого становилось ещё больше не по себе. Фальшивка? Мастерски исполненная роль? Или... Что-то другое? Обняв себя за плечи, Пэйган аккуратно придерживал края распадающегося у локтей пальто и, почти не моргая, продолжал смотреть этим новым взглядом Аджаю в глаза. Аджай тоже смотрел. Смотрел и не понимал, к чему может привести это заведомо проигранное сражение. Из-за спины Гейла начали доноситься разрушающие тишину приглушённые голоса: — Эй... надо бы выкинуть ту травку, - нарочито невнятно прошептал Йоги товарищу, не сводя глаз с представшего перед ними короля. — Глюки, конечно, зачёт, но после такого можно и не проснуться. — Точня-як, - в той же манере ответил Реджи, громко сглотнув. Да... Больше всего на свете Аджаю сейчас хотелось, чтобы увиденное оказалось лишь неудачной шуткой собственного сознания. Однако ни к какой "суперсиле" сегодня он точно не прибегал. Все надежды на звон будильника или болючий щипок окончательно развеялись, когда губы короля дрогнули, и он заговорил первым: — Аджай...