« Двор Королевского дворца »
Выйдя из красной гвардейской тачанки, Аджай с опаской рассматривал покосившийся в сторону дороги заборчик. Хоть Мин считал каждый уголок Кирата своим домом и не видел необходимости ограждать от всей страны незначительный кусок земли, всё же он как-то настоял на возведении этой шадкой конструкции. Что же его на это сподвигло? Вы, наверное, уже не помните Хёрли... Но Мин, всякий раз вспоминая этого слоника, безмятежно спящего у стен королевского дворца, выдавливает из себя грустный смешок или неестественную улыбку. Слоны, хоть и не очень умны, всё-таки способны различать на пути препятствия и не соваться туда, куда запрещает хозяин. Мин, к сожалению, поздно сообразил, что Хёрли в силу возраста очень подвижен и любознателен. Как-то он выпустил питомца погулять на королевский двор. Слонёнок, не встретив перед собой никаких ограждающих знаков, видимо, по неосторожности съехал с крутого холма и, не сумев подняться обратно, заплутал где-то в киратских лесах. Через неделю после этого досадного происшествия Мин издал два указа: первый — о запрете охоты на слонов, чтобы обезопасить Хёрли от чужих рук; второй — о необходимости выкрасить всех его слонов в розовый, чтобы в случае чего легко отыскать их хоть в Южном Кирате. С тех дней прошло много лет, а Пэйган всё ещё внимательно следил за невысоким деревянным заборчиком, ограждающим Королевский сад. Обычно в начале июня он даже сам его красил. На самом деле, с животными Мину как-то совсем не везло. Взять, к примеру... « воспоминание » *шипение рации* — Аджай, помнишь, я рассказывал тебе о своих счетах с сингапурскими студентами? Так вот. Одим из новых хороших знакомств, что я завёл, пока расправлялся с этой кучкой неблагодарных... ух... мартышек, был парень... кажется, Имран... Хурман... или... Дарпан... А-а, нет-нет, секунду. Этого я припоминаю... Герой одной из деплёровских баек о Пути. Но... вполне вероятно, я слышал это имя и от Юмы... — Пэйган, а не лучше ли тебе... — Понял! Я сразу к делу. Дак вот. Этот безымянный старикашка прилетал как-то повидаться и оставил в подарок, угадай, что? Минутное молчание. — Ну, тут несколько вариантов. Либо золотой гребешок, дождь или мачете, либо головную боль. Зная, что ты зачёсываешься обычно брашингом, страдаешь мизофобией и неплохое холодное золотое оружие у тебя и без того уже 10 лет лежит во внутреннем кармане пиджака, предположу, что последнее. И снова недолгая пауза. — Аджай, отвечая словами твоего взбалмошного дружка, "я нихрена не понимаю, что ты там лапочешь". — Значит, прослушка на мне всё же есть? — Не уходи от темы. Сам, значит, скажу. Привёз он мне попугая. Аджай! По-пу-га-я! И ладно бы сие неуклюжее создание хоть летать умело! Нет! Тот... Ламран... он предупреждал, что эти Какапо хоть и красивые, но... глупые птицы. Но чтоб настолько!... Мин выдержал с десяток секунд. — Пару раз он забывал о своей неспособности летать. Так однажды я нашёл Йинго выпотрошенным у себя под столом. Ах, да... Заслуга твоей мамы отчасти. Она была без ума от своей сиамской кошки. Выторговала её у какого-то неприятного тайца на вегетарианском фестивале. Вот почему случайности не случайны, Аджай. Начинается с кошки, а заканчивается... мужеубийством. — При чём здесь Мохан? Пэйган закатил глаза, услышав это имечко. И хотя Аджаю, разгуливающему за десяток километров от него, стоило только догадываться о выражении лица Мина, он всё-таки смог нарисовать его у себя в голове. — На удивление, этот инцидент с птицей меня задел, и твоя мать любезно согласилась... утешить меня той ночью... возможно, следующей тоже... После какой-то из них Лакшми и появилась. Ах... Сладкие были дни... — Мин, скажи, если и дальше собираешься рассказывать мне подробности твоей интимной жизни с моей мамой, — я сразу отключу и эту хрень, и мобильник. — Ладно-ладно, Аджай! Как скажешь! Папочка пошёл работать. Не скучай! « конец воспоминания » Всё ещё не отходя от забора, Гейл, будто забывшись, перевёл взгляд на плывущие, кажется, всего в нескольких метрах облака. Наверное, средь всей этой бесконечной суматохи только они были достаточно спокойными, чтобы иногда делиться удивительным чувством умиротворённости и недосягаемости с людьми. С дворцового дворика открывался живописнейший вид на уходящую вглубь Кирата дорогу: величественные стены возвышающихся над головами горных вершин, заваленных многометровыми сугробами; ближе к деревушкам — оттаявшие под солнцем холмистые плоскогорья, усыпанные вечнозелёными елями и соснами. Именно за возникающее здесь прекрасное чувство отречённости и блаженного уединения Аджай так любил эти места. — Гейл, ну что ты там разглядываешь? Что ж, возвращение к реальности оказалось довольно резким. Аджай даже поскользнулся от услышанного. Так Мин не называл его, наверное, с истории о наркотиках и Шангри-Ла. Другими словами, ничего хорошего от такого обращения ждать не следовало. — Или ты деньги в небе увидел? Скажи, если так. Я бы тоже взглянул. — Чего?... Пэйган захлопнул пассажирскую дверь и чересчур медленным, довольно раздражающим шагом неохотно двинулся в сторону Аджая. Лицо Мина, кажется, должно было во всех красках и тонах отражать возникающее у него в такие периоды настроение, но никогда было непонятно, о чём шепчутся эти злостные тараканы в его голове. А непонятно было потому, что на лице у этого человека не было ровным счётом ничего. Пугающе. Ужасающе. Настораживающе. Наверное, это люди и называют тихим омутом или затишьем перед бурей. Продублировав то самое передразнивающее движение, адресованное когда-то Юме в камере Дургеша, Мин протянул Аджаю обёрнутую в кожаную перчатку ладонь и нахмурил брови: — Верни. Гейл быстро окинул его взглядом, словно измеряя масштаб проблемы, и, не долго думая, развернулся к собеседнику спиной. Он прекрасно понимал, с каким Пэйганом сейчас говорит. И так же ясно осознавал, что ещё два-три неверных ответа, несколько неоднозначных движений или жестов — и всё. На следующие пару дней шутка про телохранителя для телохранителя станет вполне актуальной. Да, рядом сейчас стоял не тот Пэйган, что встречал его у границы на вертолёте; не тот Пэйган, что подавал ему виски, когда Аджай проиграл в карты половину своей гейловской "усадьбы" Йоги и Реджи... Это был невероятно уставший... нет, даже, наверное, измотанный, совершенно опустошённый человек. Близилась весна, а значит, скоро должны начать оттаивать реки, разделяющие между собой Южный, Центральный и Северный Кират. Это непременно приведёт к осложнению боевых действий в первых двух частях страны: движущиеся реки засчёт уже занятых на юге позиций Золотому Пути оборонять будет проще, нежели заледеневшие; да и отступить Армии Короля в случае чего будет гораздо сложнее. Даже монастырь Чал Джама ещё не взят, и не известно, жив ли отряд, посланный Мином на это задание... Нет ни информации, ни материального результата. Только неизвестность и тугое, о-очень вязкое ожидание. — Аджай, я не в настроении играть в игры. Будь хорошим мальчиком, отдай пистолет. Секундное колебание. Забирать у Пэйгана игрушку — всё равно что обрекать себя на верную смерть. Но в таком его, скажем, ... непростом расположении духа... Смерть всё-таки — не самое плохое, на что можно было бы рассчитывать. Но сейчас оружие было в руках Аджая, так что тот почти ни о чём не переживал. — А я не в настроении слушать холостую «золотую» стрельбу. Ранее ещё не упоминалось, что в комплект с золотым М9 шёл полный магазин из пятнадцати, кто бы мог подумать, золотых! патронов (хотя на тот момент их осталось уже четырнадцать). — Отдам, когда успокоишься. Гейл быстрыми широкими шагами обошёл машину и скрылся за дворцовой стеной, стараяясь не глядеть в сторону Пэйгана. Только он мог так говорить с ним. Только он. Пусть Гейл и знал, что Мин ничего ему не сделает, даже перебей он всю королевскую свиту, Аджай всё-таки беспокоился за последствия своего импульсивного решения. Кто знает, может быть, сегодня именно тот день, когда небеса обернутся против него.« Внутри Королевского Дворца »
Во дворце, как всегда, тихо. Лишь из кухни периодически доносится противное звяканье посуды — наверное, уже готовят обед. Гейл скидывает окровавленную куртку на широкий красный комод, встречающий гостей уже у самой двери. Всё таким же быстрым широким шагом он сворачивает в соседний коридор, чуть не сбив с ног служанку, вылетевшую на звук из своей комнатки. Аджай спокойно поднимается на второй этаж. Свет из панорамного окна широкой гостиной расплывается по лестнице, оставляя на противоположной стене ни на что не похожие рисунки-тени. Известная всем в Кирате неприязнь Пэйгана к свечам заметно отличала по внешнему виду комнаты дворца, его крепости и лагеря от каких-либо других помещений в этой стране. За исключением камер Дургеша, разумеется. В каждой из комнат прямо напротив окна висели жалкие подобия люстр... Разве что в кабинете самого Мина источниками света выступали две вполне сносные электрические лампочки, обрамлённые каким-то узорчатым европейским стеклом. Правда, светили они ярко, прямо и холодно, отчего оттенок пола и стен становился близок к лунному реголиту. Иногда складывающаяся в комнате игра цветов создавала впечатление пребывания в КПЗ, которые, кстати говоря, освещались почти такими же вытянутыми, отлитыми из прозрачного стекла, лампочками. После пятичасовой прогулки (которая держалась лишь на половине багета и стакане индийского чая), квеста в виде перенастройки заваленной снегом колокольни и драки с Пэйганом за пистолет, Аджай постепенно ощущал, как земля уходит из-под его ног. По-хорошему сейчас ему стоило бы принять тёплый душ, как следует пообедать, затем обернуться в мягкое белое одеяло и, забыв обо всём на свете, уснуть хотя бы на пару коротких часов... Но... Как бы ни так. В голове этого вояки уже дозревал план по налаживаю отношений с "папашей". И реализация этого плана ну никак не терпела отлагательств. "Хочешь мира —... " — размышлял Гейл, уже запирая за собой двери личного кабинета, — "...готовься к войне."«Тиртха, вечер первого дня,
Киратское время 21:30»
В одном из десяти хлипких домиков небольшой деревни Тиртха уже битый час шла дискуссия касаемо предстоящей вылазки на Варшакот, крепость Пола Хармона. Атаковать её, не расправившись с самим Де Плёром, — почти безрассудство. Но ждать было больше нельзя, да и нечего. Фабрика Пола "Чай Киры", на операцию по уничтожению которой Сабал отправлял Аджая, провалилась. По понятным причинам, Гейл предпочёл выбрать сторону Амиты, которая настаивала на сохранении опиумных полей с целью использования их в дальнейшем, после победы над Пэйганом. Конечно, никто из них — ни Сабал, ни Амита — и не догадывался, какие цели на самом деле преследует Аджай. Поэтому лидеры Золотого пути продолжали верить в то, что он просто придерживается одной из сторон: иногда — Амиты, иногда — Сабала. Методы первой были полностью ориентированы на выстраивание "светлого будущего" Кирата. Потому большинство её поручений Гейлу были нацелены лишь на скорое завершение войны или, как минимум, на возвращение Золотому Пути Моста Короля. Такое приобретение позволило бы полностью обезопасить Южную половину Кирата от гнёта Пэйгана Мина. Сабал же, кроме избавления страны от диктатора, жаждал "очистить земли Кирата от греха," в котором, по его мнению, государство погрязло после прибытия Мина. Разумеется, Сабал и не думал создавать наркоимперию из столь религиозной, богатой традициями страны. А вот Амита, напротив, не видела других способов экономического развития Кирата: шахты, в которых когда-то американская компания "КЕО" занималась добычей золота, уже давно были заброшены (скорее всего, из-за недостатка ресурсов или массовой гибели людей от паров ртути, что использовалась в работе). Сейчас Юма проворачивала там грязные делишки с галлюциногенами. Поэтому поднятие страны с колен после свержения Мина могли обеспечить, к сожалению, только наркотики. В этом и заключалось вечное противостояние Амиты и Сабала. И выбирать между ними, основываясь на интересах третьего лица (сами знаете какого), Аджаю было ещё сложнее. Однако сейчас, столкнувшись перед лицом общей проблемы, лидеры Пути, на удивление, не занимались выяснением отношений. Кто прав, кто виноват... На следующие несколько часов это просто не имело значения. Предстояла тяжёлая битва. — Слушайте все, - начал Сабал, расхаживая по скрипучему деревянному полу перед несколькими десятками повстанцев. — Сегодня мы собрали вас здесь, чтобы почтить память всех тех, кто погиб по вине Пэйгана и его людей. Не важно, кем они были: мирными жителями или солдатами Золотого Пути... Только собрав все силы, мы сможем защитить наши семьи и весь киратский народ от людей Мина... Пэйган поплатится за всё. Я хочу, чтобы каждый из вас верил в это. После небольшой паузы, нависшую тишину развеял уже женский голос: — Но пока его ближайшие соратники живы..., - продолжила речь Амита, — ... у нас не будет и шанса прорваться на север. — Вы хотите атаковать крепость Пола Хармона, верно? - предположил один из солдат, сидящих в первом ряду. По его глазам было понятно, что затеянное он намерен поддержать. По комнате тут же пронеслась волна приглушённого шёпота, а Сабал и Амита сделали несколько шагов вперёд. — Крепость Варшакот всего в километре от Тиртхи, - начал лидер, водя указательным пальцем по карте, прибитой к широкой стене парой гвоздей. — Если доберёмся до главных ворот и займём позиции на холмах, слева и справа от снайперов, то по крепостной стене получится пробраться внутрь и отлючить сигнализацию. — Но подбираться к стенам в лоб опасно, там минное поле, - заметила Амита, переводя взгляд на карту. — Шумный транспорт тоже использовать не получится - лишнее внимание нам ни к чему. — Поэтому одному из вас придётся подобраться к фронтовым воротам вплотную и по отвесной скале слева залезть на стену. Доброволец получит кошку и проберётся внурь верхом, - обобщил Сабал. — Ещё один солдат понадобится у восточной части крепости. Там есть колодец с выходом к озеру за пределами оборонительных стен: его можно использовать для проникновения внутрь с другой стороны. — На территории охраны немного, но если не удастся уничтожить все три сигнализации, проблем будет в разы больше. — На фронтовых стенах у Хармона стоят снайперы, внутри крепости - четыре защитника, два из которых - командиры, два пулетётчика и ещё два поджигателя. Кроме того, на одной из стен рабочий миномёт, так что, если кто-то из лазутчиков облажается, вся штурмовая группа окажется у Армии на ладони, - Амита присела на край деревянного стола и сложила руки на груди. — Выдвигаться лучше к рассвету. Конвои Пэйгана не появятся в Южном Кирате раньше полудня. У нас будет больше времени на отключение сигналок. — Верно, - кивнула Амита, повернувшись к солдатам, внимательно рассматривающим карту Варшакота. — Всем нужно хорошо отдохнуть сегодня. Оружие и снаряжение уже в подвале дома Лалана. Сбор у него же через 6 часов. — Слава Кире! - восторженно выкрикнул Сабал, поднимая над головой АК-47. — Слава Кире! - хором произнесли повстанцы, вставая со своих мест.«Тиртха, вечер первого дня,
Киратское время 23:00»
Сабал вышел на улицу вперёд Амиты. Маленькие тусклые лампочки, подвешенные к крыше тонкими проволками, слегка походили на светлячков. Луна на их фоне казалась ничтожно маленькой, а звёзд и вовсе не было видно. Гадайте, из-за чего именно ночи в Кирате холодные и неуютные в любое время года. То ли из-за войны, то ли просто от положения на земном шаре. Местные, разумеется, давно свыклись с капризами киратской природы, чего не скажешь о туристах. Хотя... Стоит ли вообще их вспоминать? Сбежали. Все до последнего сбежали несколько десятков лет назад, когда Кират охватила гражданская война. И ни Пэйган, ни Мохан не были тому причиной. Справедливости ради, должна напомнить, что всё-таки кто-то в Кират приезжал и после начала боевых действий. Вспомним хотя бы печально известную Нур Наджар , прибывшую сюда с гуманитарной миссией во главе благотроворительной организации ВСОС (Врачи С Открытым Сердцем). Как признался сам Пэйган в одном из сообщений по рации Аджаю, Нур в итоге уехала и написала рапорт о нарушениях прав человека. Пэйган её разыскал, пригласил вернуться в Кират (вместе со всей её семьёй) и посмотреть, как он исправляет ситуацию, согласно её рекомендациям. Когда Нур с семьёй прибыла во дворец, Пэйган устроил презентацию «12 шагов: борьба с нарушениями прав человека в Кирате» в виде слайд-шоу, где он кратко поведал о том, как собирается разрушить её жизнь. После этого де Плёр взял её семью в заложники, а Пэйган поставил «нашу великую гуманистку править самой жуткой частью империи», губернатором Южного Кирата. В итоге, ВСОС перестала существовать, а Нур по принуждению (под смертельной угрозой её родственникам) возглавила Центральный Кират, обзавелась собственной крепостью Багхадур (личный подарок Пэйгана «в благодарность за многие годы её усердной и верной службы») и стала заведовать Ареной Шанат (была восстановлена благодаря Министерству искусства и развлечений), текстильной фабрикой Барнали, а также переработкой опиумного мака на бывшем кирпичном заводе, который доставлялся туда с многочисленных полей де Плёра. Хоть Аджаю и была известна печальная история Нур, помогать он ей просто не рисковал. Наверное, у всего в этом мире должны были быть границы, и у милости Пэйгана к Гейлу тоже. Арену Шанат он старался обходить стороной, дабы не вспоминать больше те большие карие глаза, заполненные смесью отчаяния, боли, ненависти и страха. Аджаю было известно, что Пол давно уже убил её родных, но рассказать об этом Нур ему всё ещё не хватало духу. Сабал переступил порог дома и, оказавшись на свежем морозном воздухе, невольно потянулся в нагрудный карман за рацией. Вестей от Аджая он не получал уже больше недели. Беспокойство нарастало, а надежда на возвращение героя Золотого пути меркла на глазах. Зажав средним пальцем кнопку связи с каналом SA2, он так и не дождался появления зелёного огонька, но всё равно тихо пробормотал: — Аджай... Если ты меня слышишь... Возвращайся скорее. Ты нужен нам. Ты очень нам нужен...«Королевский дворец, ночь второго дня,
Киратское время 01:30»
Длинный трапезный зал, лишённый каких-либо источников естественного света, и днём, и ночью пребывал в лёгком полумраке. Из-за уже упомянутой непереносимости Пэйганом свечей, сделать видимым каждый уголок этой огромной комнаты просто не представлялось возможным. Люстра, что висела посередине, напротив бара, делу особо не помогала: уж очень высокий был потолок. « воспоминание» — Аджай, ты давно уже бегаешь по Кирату, изучая его. Скажи мне, кто зажигает все эти чёртовы свечки? Гражданская война терзает страну, чудовищный тиран поставил её на колени, и все же какой-то усердный дурак повадился каждое утро зажигать сотни и сотни свечей. Может, мне нанять кого-то, кто ходил бы следом и тушил их? Нет, у меня есть идея получше. [кричит по радио] Гэри! Гэри! Свечи вне закона! Да, все! Измена, карается смертью. Спасибо. [Аджаю] И тебе спасибо, Аджай. Ты сделал мой день! « конец воспоминания » Узорчатый деревянный стол, тянущийся через весь зал, накрыт белой скатертью. За ним, заняв половину дальней стены, на огромном длинноволокнистом льняном холсте восседал светловолосый мужчина в пурпурно-розовом костюме. Но не спешите строить догадки: им был вовсе не Пэйган. Ранее, в Китае, Мин пробовал себя в роли модели, снявшись для какого-то не очень популярного местного журнала "Surface" (по просьбе тогда ещё не убитого им отца). После трёхчасовой съёмки Пэйган поклялся себе, что больше никогда не станет проводить за этим время и в подтверждение своих слов "расформировал" ту съёмочную группу, когда журнал с его снимками так и не вышел (по правде говоря, журнал выпустили, но на обложке, вопреки ожиданиям Мина, красовался какой-то америанский актёр, что сильно задело гордость гонконгской мафии). Став королём, Мин нарушил клятву всего раз, сделав два снимка в анфас для киратских бумажных денег номиналом в 100 и 500 рупий. А вот на бумагу ценностью 1000 рупий, агитплакаты, золотую статую в королевской крепости и портрет в этой самой комнате позировать пришлось Эрику, мельбурнскому двойнику Мина. По словам короля, самым большим грехом его австралийского двойника были и остаются "потрясные скулы", отчего все важные фотосессии и не очень значимые деловые встречи посещет не Мин, а его усовершенствованная версия. В самой дальней от входной двери части стола, с краю, вразброс со смятыми докладами разведчиков, лежит пачка «Киратских королевских» и мобильник с потухающим от бездействия экраном. Чуть дальше — большая французская тарелка с почти нетронутым в ней рангуном и две бутылки "Budweiser", одна из которых стоит полупустая, а вторая, чуть не скатываясь на пол, валяется за полупрозрачной вазой с фруктами. Еле удерживаясь на стуле, Мин зажимает меж высохших губ длинную розоватую сигарету. Вряд ли он когда-либо задумывался о вреде табака, раз вместо предупреждающих надписей на упаковках Королевских сигарет разместил свою фотографию (правда, скорее всего, это всё же был Эрик). Сделав длинную затяжку, Пэйган неспеша выпускает в комнату очередную порцию едкого дыма. — Пэйган, твою мать, наберёшь ещё раз — попрощаешься с жизнью... - из динамика послышался почти безэмоциональный низкий женский голос. Мин бросил в пепельницу четвёртую сигарету и, неуклюже подобрав телефон со стола, попытался кое-как удержать руку перед лицом. О, да! Прищурившись, с третьего раза Пэйган разглядел название контакта. — Юма! - с детской радостью в голосе прочитал король. — У меня к тебе... срочное дело, - еле выговаривая слова, прошептал Мин. — Ты до сих пор пьёшь? Положив телефон обратно на стол, Пэйган смертельной хваткой зажимает ладонью горло бутылки и подносит её к лицу. — Он закрылся от меня... в комнате... Мелкий... Свет, исходящий от телефонного экрана, позволяет разглядеть на лице Мина непонятного рода гримасу — смесь печали, злости и отвращения. И пока он пытается уловить глазами горло болтающейся перед лицом бутылки, локоть предательски соскальзывает с жаккардовой скатерти, отчего часть всё ещё плескающегося в стекляшке пива за считанные секунды оказывается на излюбленном розовом костюме. — Знаешь, живя с тобой под одной крышей - это меньшее, что Гейл может для себя сделать. А теперь прости, но мне пора. Пять постепенно угасающих гудков свидетельствуют об окончании разговора. — Сука. Придерживаясь за край стола, Мин осторожно приподнимается с места, после чего осматривает всё ещё зажатую в руке бутылку заинтересованным взглядом. — Гэри! - что есть мочи выкрикивает Пэйган, замахиваясь рукой в сторону двери. — Гэри, чтоб тебя! Спустя несколько недолгих секунд по комнате разлетается режущий уши звук разбитого стекла. — Помойные... крысы... Еле-еле переставляя длинные ватные ноги, Пэйган добирается до двери, но, не рассчитав расстояние, врезается в неё левым плечом. Всё ещё не бросая попыток отыскать в потёмках круглую деревянную ручку, сквозь скрип разбитого стекла Мин с трудом различает в коридоре чьи-то шаги. «Неужели этот дармоед всё-таки пришёл делать свою работу?» — Гэри! Почему так долго!? Шаги становятся всё ближе и ближе, пока не затихают у самых дверей. — Открой херову дверь! Мало что соображающий Мин, разумеется, не рассудил, что, раз дверь открывается вовнутрь, от неё следует отойти. И как только спасителем короля была предпринята попытка прорваться в зал, последнего отбросило назад. — А-ащ... Мм... - скривившись от многочисленных порезов, оставленных стеклом на ладонях, Пэйган злобно взвыл. — Что ты творишь?! Лажаешь, как... Не договорив, Пэйган поднимает голову и в слабом потоке мягкого медового света, щурясь, разглядывает знакомую зелёную куртку, чёрные джинсы и взъерошенные угольно-чёрные волосы. — Аджай?... Это ты? Придерживая ногой распахнутую дверь, двумя руками Гейл обхватывает плечи Мина и поднимает его с пола. — Пэйган... Ну чем ты опять занят? Ты помнишь... — Аджа-ай... —..., что завтра у тебя эфир!? Помнишь, что сегодня днём Пол приедет из Варшакота? Ты таким его встречать собираешься? Уставившись на короля пытливым взглядом, Гейл продолжал потряхивать его, дабы привести в чувства. — А монастырь? Не переживаешь, что... — Аджай Гейл!... - выкрикнул Пэйган, скинув его руки со своих плеч. Пара секунд молчания. Мин, глубоко вздохнув, переводит на парня сонный взгляд и... обнимает его, оперевшись на Аджая всем телом. — Сыно-ок... Почему ты... Не спишь?... ... ??? Наверное, можно и не писать о том, что "сынок" теперь стоял в лёгком шоке, пытаясь быстро переварить сказанные Мином слова, подыскать ответ и как-то сносно отреагировать. — А... Я... У меня дело есть... Пэйган? Пэйган?... Эй-эй-эй... Почувствовав, как объятия ослабевают, а голова короля начинает медленно сползать по его плечу, Аджай тут же подхватывает Мина за спину и, перекинув его руку через свои плечи, осторожно выводит Пэйгана в коридор.«Мост Короля, утро второго дня,
Киратское время 3:00»
Заглушив двигатель, Аджай достал из правого кармана зелёной куртки "одолженные" у Мина сигареты. «...Не представляю, как мне следует теперь вести себя перед ним после этих его слов... Он ведь впервые назвал меня так... Сын... Сынок? Передёрнуло даже... От Мина это звучит, скорее, пугающе, чем мило и... Ой, ладно, лучше вообще не подбирать никаких слов под описание этого... Но... Должен признать, я приятно удивлён.» - размышлял Гейл, уже минуя Королевский мост. Впервые Пэйган огорошил Аджая подобным образом, когда сопровождал по рации во время побега парня от Юмы, из Дургеша. Хоть там это было не так откровенно и, скорее, в шутку, чем всерьёз, помнится, Гейл всё равно потом мялся перед ним некоторое время... « воспоминание » / некоторые фразы Пэйгана Мина, адресованные Аджаю Гейлу в DLC Far Cry 4 "Побег из Дургеша" / «Просыпайся, Аджай. Извини за Юму, в Дургеше она явно перестаралась, но твой побег меня весьма впечатлил. Опять же, не найди я тебя так быстро, ты бы умер от холода. Гэри тебя подлатал...» «...Аджай, да ты что?! Главный компонент любых отношений — любовь! Не думал, что придется это объяснять...» «Папочкина колокольня не бабахнула, а значит, у тебя все получилось. Умничка, Аджай. Ты у нас… так, посмотрим… «талантливый и надежный». Да, сегодня это про тебя. Я, кстати, верю, что пряник может быть полезнее кнута. Не знал? А твоя награда ждет тебя в зоне высадки. Большое спасибо!» «Знаешь, что я ненавижу? Опечатки. Ты платишь людям деньги за агитплакаты, а им даже корректоров лень нанять! Аджай, будь хорошим мальчиком, уничтожь всю сраную пропаганду в этом сраном центре! И, кстати говоря, объясни там людям, что к чему. Посмотрим, станут ли они после этого писать «Гейпан Мин». Наверняка, проделки Юмы. Умеет она меня взбесить...» «Я счастлив, что эти кошмарные плакаты никто никогда не увидит. Я дарю тебе слонов. Да-да, слонов! Самого большого я назвал Хёрли. Он неуклюжий, но все равно няша...» «Отлично, Аджай. Я получил твои фотки. Конечно, горизонт кое-где завален, может, тебе на курсы походить? Но задание ты выполнил, и я сдержу свое слово. Твоя награда совсем рядом. Я дарю тебе крылья! Это гирокоптер, я знаю, все детишки от них без ума...» «А мы с тобой отличная команда, мальчик мой. Я говорю, что делать — ты делаешь. Ну, почти всегда. Надо чаще встречаться… Думаю, мы с тобой связаны… в смысле, духовно, а не изолентой или веревками, или цепями или… Прости, задумался. Ладно, до встречи, Аджай.» « конец воспоминания » Передвигаться по Центральному Кирату на красной тачанке Армии было не самой хорошей идеей. Потому, доехав до Королевского моста, Аджай спешился. Волнительно ли возвращаться за мост спустя полторы недели отсутствия? О, да. Больше всего сейчас Гейл опасался, что до него попробует дозвониться по рации Сабал и сорвёт все имеющиеся у Аджая на это утро планы (хотя... лучше бы дозвонился...). Докуривать сигареты Пэйгана Гейл не стал, оценив их, примерно, так же, как Мин когда-то отозвался об автоматном американском пиве в алюминиевых банках — бурда. Название пива Аджай уже забыл, но отчётливо запомнил то, что пробовал его Мин где-то на въезде в Атланту. От Моста до монастыря (куда Аджай и направился) идти нужно было не больше трёх километров. Транспорта Золотого Пути поблизости не было видно, поэтому Гейл решил прогуляться и ещё раз обдумать свой план. Скорее всего, отряд Мина, что тот посылал на захват монастыря, оказался накрыт шквальным огнём из миномёта, имеющимся на территории Чал Джама. Стрельба из такого орудия там вполне безопасна, ведь сам монастырь находится внутри горы, и мирным жителям, укрывшимся за его стенами, ничего не угрожает. Поскольку Гейл не раз бывал в тех местах по указаниям Сабала, знание самого помещения и расположения главных святынь могли во многом помочь ему при захвате. Разумеется, убивать гражданских в его планы совсем не входило, поэтому с отрядами Королевской Гвардии он намеревался связаться уже после того, как обезвредит миномётное устройство, уничтожит статуи и выведет мирных жителей... Наконец, два с лишним километра по заваленной снегом дороге Гейлом были преодолены. Чёрные наручные часы показывали уже почти четыре утра. У монастыря в такое время тихо, безлюдно, свежо и спокойно. Первая молитва, собирающая людей у главных ворот Чал Джама, обычно начиналась с восходом солнца и длилась около сорока минут. Так что на установку мин и обезвреживание миномёта, по расчётам Аджая, у него оставалось не более полутора часов. Натянув повыше воротник чёрной водолазки и вывернув куртку изнаночной стороной, Гейл ступил на главную дорогу, ведущую прямо к монастырю. Две из трёх священных статуй, уничтожение которых было необходимо, располагались в отдельных храмах, за пределами главного здания Чал Джама. Сначала Аджаю нужно было попасть именно туда и закрепить мины на статуях, после чего, закрыв все ворота обратно, дождаться первой молитвы и проникнуть внутрь самого монастыря. А дальше... Самое сложное: установка третьей мины, эвакуация гражданских и... взрыв святынь. Итак, киратское время — 4:10. Операция началась.«Королевский дворец, утро второго дня,
Киратское время — 6:20»
Двери королевской спальни со скрипом приоткрылись, и в просторную комнату осторожно вошла невысокая молодая служанка с широким коричневым подносом, нагруженным какими-то пузырьками. Придерживая дверь левой ногой, чтобы та не захлопнулась слишком громко, девушка с любопытством оглядела помещение. Окна спальни выходили на восточную сторону дворца, поэтому её уже почти полностью освещало восходящее зимнее солнце. На прилежащей к двери стене висело большое овальное зеркало в металлической раме, на которой в интересной манере была выполнена цветочная гравировка. Следом за зеркалом, упираясь в соседнюю стену, стоял высокий деревянный шифоньер с гладкими золотыми ручками. По воспоминаниям Пэйгана, он перешёл в семью Минов из родного дома Юмы Лау, когда родителей девочки убили во время антинаркотического рейда. Чтобы выстроить новые крепкие связи с криминальными авторитетами Гонконга, девочку на воспитание взял Ганг. Семья Лау давно уже стёрлась из памяти Юмы, поэтому и этот старый шкаф девушка предпочла не забирать из Китая. Однако для Пэйгана старые вещи с уже имеющейся у них историей всегда были куда ценнее новых (по крайней мере, эти истории от нечего делать можно было время от времени рассказывать Аджаю по рации). Поэтому, спустя какое-то время пребывания в Кирате, Мин распорядился перевезти шифоньер сюда, во дворец. Кстати, о нём. Напротив этого антиквариата с золотыми ручками и располагалась широкая двуспальная кровать, застеленная, как ни странно, не розовым, а фиолетовым бельём. На ней, свернувшись в позу эмбриона, еле слышно посапывал сам Пэйган. Девушка прошла в комнату и осторожно, на цыпочках, переместилась к левой стороне кровати. Поставив поднос на невысокий круглый столик, она выдохнула и присела на колени перед королём. — Король Мин... Ответа не последовало, поэтому девушка осторожно потянулась к одной из кистей Мина. Аккуратно обхватив его перебинтованный указательный палец, она легонько потрясла руку: — Господин Мин... Вы спите? Обычно, после тяжёлых дней и бессонных ночей в допросных или переговорных комнатах, разбудить Пэйгана мог разве что пушечный выстрел. А если после всего он ещё и напьётся, хоть танком по нему проедь — не возьмёт. Но... Как говорится, "чем крепче спишь, тем сильнее будят". «Спите, господин король? Но вам ведь обязательно нужно перебинтовать руку... Что же делать?...» Ничего не оставалось, кроме как попробовать сделать всё без ведома Мина. Девушка медленно оттянула правую руку короля на себя и, развернув её ладонью кверху, начала разматывать первые слои бинта. Всё шло гладко, спящий никак не реагировал на беспокойство, поэтому, осмелев, девушка ускорилась. Но, увы, вовремя она не заметила, как подошла к последнему слою, и одним неловким движением сорвала остатки бинта и кожи с королевской руки. От такого, я думаю, и мёртвый бы в могиле дёрнулся, не говоря уже о Пэйгане, который за долгие годы жизни во дворце в принципе не привык к физической боли. Сквозь сон, он резко оттёрнул руку, а затем и сам подскочил на кровати: — А-ау! Чт... Не сообразив, что к чему, Мин не сразу взглянул на служанку, которая всё ещё сидела рядом с кроватью, округлив глаза. — Ты ещё кто? Что ты... делаешь в моей... спальне!? И кто, чёрт возьми, позволил тебе меня трогать!? Мин оглядывается, пытаясь прийти в себя. Почти сразу его друг за другом настигают три осознанных чувства: жажда, мигрень и невыносимая жгучая боль в ладонях. — Простите, король Мин! Простите! Пожалуйста, простите! - молит девушка, кланяясь в такт словам. — Ты думаешь, мне интересны твои извинения? Отвечай! — Я новая служанка, господин Мин. Лалит. Секундное молчание. — М. И с каких это пор... служанке... позволено приходить... сюда... Вставать у моей... кровати... И заниматься хер пойми чем!? - выкрикнул Пэйган, отбрасывая одеяло в сторону. — Вон! - левой рукой Мин указывает на дверь. — Но... Господин, ваши руки... — Вон! Девушка тут же подскакивает и, быстро поклонившись, бежит к двери. — Стой! — Да... Король Мин? Пэйган медленно переводит взгляд со своей ладони на неё. « по прошествии какого-то времени » — Потом господин Гейл оставил вам записку в своём кабинете и ушёл. Это всё, что я знаю. Мин, уже стоя перед зеркалом, внимательно всматривался в своё помятое отражение. — Значит, Аджай... привёл... меня сюда... Ушёл... И ты перевязала мне руки? — Да, король Мин. — Риторический вопрос. Свободна. — Господин, но ваши раны... — Gèrén xǐlè, ... про-ва-ли-вай. Всё ещё стоя перед зеркалом в залитом пивом костюме, Пэйган, задумавшись об услышанном, покосился на дверь. «Что всё-таки случилось? Он наконец вышел из комнаты, чтобы поговорить, но я этого даже не помню!...» - размышлял Мин, строя своему отражению вычурные гримасы. Голову потихоньку отпускало от принятых таблеток, хотя ладони до сих пор ныли. Дурные мысли, ещё вчера душащие Пэйгана изнутри, куда-то разлетелись. И это ещё больше убеждало короля в том, что всё, произошедшее ночью без ведома его сознания, он обязательно должен вспомнить. Настроение было подозрительно хорошим: то ли от выпитых вчера бутылок, то ли от этого мурашащего чувства таинственной неизвестности. Через зеркало Мин заметил, что брюки его хоть и высохли, но наравне с испачканным пиджаком понесли ущерб в виде огромного жёлтого пятна на левом бедре. Рубашка, покрытая тогда плотной розовой тканью, осталась нетронутой. «Чудесно.» Отодвинув дверь гардероба, Пэйган несколько минут всматривался в пять чистых костюмов пяти разных оттенков: манджента, фуксия, амарант, барби и фламинго. Разумеется, к каждому из них так же прилагалась своя рубашка (рубашки были белые и различались лишь по глубине цвета розовых узоров на воротничке). Приняв холодный душ, Мин сначала решил остановиться на мандженте, однако, взглянув на все комплекты ещё раз и примерив ботинки, из спальни вышел всё-таки в благородной фуксии. Аджай, нечаянно открыв этот шкаф однажды, выглянул из комнаты с вопросом «зачем тебе пять одинаковых костюмов?», на что Пэйган недовольно фыркнул что-то наподобие «а не провериться ли тебе у Гэри?». Первым делом ему следовало бы отыскать свой мобильник и рацию, дабы удостовериться, что проспал он только разговор с Гейлом и ничего больше. Но, спустившись с лестницы почти наполовину, Мин вдруг вспомнил о словах назойливой служанки: «Господин Гейл оставил вам записку в своём кабинете». Ни секунды не колебаясь, в три широких шага король вернулся обратно на второй этаж. Комната Гейла находилась в совершенно другом крыле, что доставляло Мину неудобства и частенько вызывало в нём раздражение. Но... Что поделать... Идею запихать рабочий кабинет и спальню в одно общее пространство король отбросил сразу после её возникновения, а Аджай переезжать ближе не хотел — таких просторных комнат с выходом на балкон во дворце было всего две — та, что уже занята Гейлом, и рабочий кабинет Пэйгана, в котором Аджай, да и никто, кроме владельца, ещё никогда не был. Первая же попытка короля открыть двери в нужную комнату оказалась успешной. Мин не раз был здесь в качестве гостя, но сегодня, после всего произошедшего, этот обыденный визит на мгновение показался ему полноценным ритуалом. Комнатка Аджая обставлена куда проще остальных дворцовых помещений. Ещё до того, как парень по наказу короля стал выбирать себе уголок, король был предупреждён, что, какую бы комнату Гейл ни выбрал, при переезде он выкинет оттуда все вещи, что окажутся лишними в его понимании. Пэйган противиться не стал и организовал для гостя самый простой дизайн-проект. Правда, без граффити Эрика на одной из стен всё-таки не обошлось (на второй день пребывания во дворце Аджай завесил его обложкой музыкального альбома The Clash "London Calling"). Оглядывая комнату, Мин размеренным шагом приблизился к кофейному столику, на котором в "творческом беспорядке" лежало несколько интересующих его вещей. Во-первых, — золотой М9, что был храбро отнят Аджаем прошлым утром во благо спасения жизни некого Сандеша и ряда его подчинённых. Как было позже установлено Аджаем, этот молодой талантливый техник прибыл с Пэйганом из Гонконга. Но, попав тогда под горячую руку короля, рисковал остаться ни с чем. Во-вторых, — полностью разряженный мобильник и рация с треснувшим по каким-то неясным Мину причинам экраном. И, наконец, в-третьих, — криво вырванный из какого-то разлинеенного блокнота лист. Он сейчас и интересовал Мина больше всего. Не раздумывая, двумя пальцами правой руки Пэйган поднял сложенную вдвое желтоватую бумажку и, отогнув нижний край листа левым мизинцем, прочёл следующее: “Drink whatever Lalit brings you. Take your gun and don't do anything wrong before I return. Don't try to contact me. I'm busy in the south today. Ajay.” Уголки губ и брови короля слегка приподнялись, а глаза, напротив, с характерным Мину прищуром мельком пробежались по написанным строкам. — Не натворить дел?... Мы в дочки-матери играем что ли?... Мальчик мой, это ты себе говорить должен. Вернув записке прежний вид и отложив её на место, Пэйган поднимает со стола золотое оружие и не спеша обтирает его о белоснежные бинты. «Хочешь поиграть со мной, Аджай? Что ж... Папочка примет вызов. А пока поразвлекайся со своими друзьями с юга... Отдых пойдёт тебе на пользу.» И только ствол М9 успевает нырнуть в карман ярко-розовых брюк, как рация, ранее покоящаяся на столике, издаёт долгий истошный писк: — Говорит Пол Хармон. Меня атакуют. Повторяю! Меня атакуют! Пришлите подкрепление! Приём! Мин хватает рацию и, пытаясь забинтованными пальцами удержать кнопку связи с каналом 4FK, тут же откликается: — Говорит Пэйган Мин. Что у тебя там происходит? Приём. Секунды ожидания, и снова звуки рации: — Пэйган, нас накрыли! Крепость в осаде. Пришли ... под ... ие... м... (помехи не дают полностью разобрать слова). Пытаясь быстро оценить происходящее, Пэйган вновь подключается к каналу: — Эй?! Хармон!... Де Плёр?... Пол!... Херов Путь... И чего им опять не спится?! Вдруг рация издаёт новый протяжный шипящий звук: — Кто это тут у нас? Гао?... Быстро же ты на ноги встал. Делай теперь, что хочешь, а я посылаю Гвардию в Варшакот. Кажется, у твоего ненаглядного сегодня тоже бессонница... Увижу — убью. — ... Откуда тебе знать, что Аджай с ними!?... Юма? Лау! Твою ж мать! Пэйган тут же срывается с места и, подбегая к дворцовой лестнице, вновь кричит в рацию: — Камран, живо тащи свой зад на вертолётную площадку! Немедленно!« Монастырь Чал Джама, утро второго дня,
Киратское время 8:00 »
Выпроводив монахов из монастыря под предлогом сан.инспекции (указ о которой Аджай подделал, воспользовавшись имеющейся у него печатью Золотого Пути) Аджай уже проигрывал в голове сценарии следующей встречи с "папашей". Всё, что оставалось сделать до прихода солдат Гвардии, — отвести подальше гражданских и взовать ряд из трёх мин С4, которые уже дожидались своего часа на монастырских статуях. Аджаю приходилось лишь надеяться, что в видоизменённой одежде, с измазанным лицом и огромной аптечкой, выкрашенной в чёрный цвет, полуслепые монахи не узнали в нём сына Мохана. Если же надежды Гейла не оправдаются, то после взрыва Чал Джама дворец Пэйгана станет для него единственным домом, и дорога в Южный Кират останется закрытой до победы Мина в войне. Аджай понимал, что рано или поздно переломный момент должен настать, и правда обязательно должна выйти наружу. Однако, Гейл, вопреки ожиданиям Мина, всячески оттягивал этот момент. Хоть парень и готовился принять сторону Пэйгана в случае его разоблачения Золотым Путём как двойного агента, Аджаю всё ещё были дороги сложившиеся с Сабалом и Амитой отношения, как бы плохо он ни отзывался о них при короле. Да, в чём-то он поддерживал суждения Мина о нынешних лидерах Пути, но с чем-то был и не согласен. Обойдя весь монастырь ещё раз и убедившись, что все монахи покинули его территорию, Аджай осторожно спустился с каменной площадки и спрыгнул под небольшой деревянный мостик. Когда он уже принялся снимать с верёвок подвешенный над водой рюкзак, до его ушей вдруг донёсся слабый, почти неразличимый... гул. Постепенно шум этот становился сильнее, и, когда Гейл уже не сомневался в том, что услышал, — тут же задрал голову... Прямо над монастырём, всего в 3-4 километрах от земли, Аджай увидел летящий с севера вертолёт. Он часто помогал Хармону в транспортировке опиума по цепочке фаб. "Чай Киры" > "Кирпичный завод" > Аэропорт, поэтому почти наизусть знал расписание всех рейсов. И сегодняшний день был от них полностью свободен, да и Де Плёр планировал к обеду навестить Королевский дворец... А это значит, что во всём Кирате оставалась лишь одна функционирующая вертолётная площадка, и лишь у одного человека было право на её использование... Так что Аджай, как и вы, прекрасно знал, кто сейчас летит над монастырём. — У кого-то утро явно началось не с кофе, - пробубнил Аджай, пытаясь как можно скорее отыскать в рюкзаке рацию (пока он занимался установкой мин, все его устройства связи лежали выключенными в спрятанном рюкзаке, дабы не мешать процессу; поэтому ни о захвате крепости, ни о планах Мина по вылету из дворца Аджай, конечно, ничего не знал... до некоторых пор). Достав рацию из рюкзака, Гейл уже намеревался соединиться с Де Плёром или самим Пэйганом, как вдруг устройство запищало и на экране высветились две совершенно иные буквы: GP... — Внимание! Говорит Сабал. Всем солдатам Золотого Пути, находящимся на территоррии крепости Варшакот... приказываю отступить! Повторяю! Всем солдатам, находящимся... «Варшакот атакуют? Неужели Пэйган... Полетел туда? Но зачем!? С каких это пор он лично участвует в военных операциях?» — Сабал, я недалеко от крепости. Могу помочь. Приём, - сообщает Гейл, выбираясь из-под хлипкого монастырского мостика. Встав на сторону Пути, сейчас ему было бы легче выведать необходимую информацию. Да и, судя по словам Сабала, повстанцы отступили. А значит, Варшакот и... Мин... они в безопасности. Недолгое затишье быстро сменяется низким мужским голосом: — Слава Кире!... Аджай, ты жив!... Не думал, что выберешься с севера на этот раз. Отлично, брат... Нам удалось ослабить их оборону, но позиции удерживать пока сложно. Все подробности сообщу позже. Сейчас главное вытащить оттуда наших людей и... Связь неожиданно прерывается. Самим Сабалом. — Сабал? Сабал!? Приём! Аджай, выбежав на главную дорогу, тут же прыгает в припаркованную у монастыря тачанку Золотого Пути и заводит двигатель. — Что ж, видимо, фейерверком из каменных обломков и пыли в этот раз насладиться не получится. Оставлю вас самих на себя, - размышляет вслух Аджай, запуская таймеры. Вновь зажав кнопку связи, Гейл надеется на ответ: — Сабал, как слышно? Что мне делать? Приём! — Аджай... показался вертолёт Пэйгана и гвардейские конвои Юмы. Здесь становится очень опасно. Отправляйся в Тиртху, мы будем там в течение часа. — Что!? Ладно Юма... Но Пэйган? Ему-то что здесь делать при обороне крепости? - с неподдельным интересом расспрашивает Аджай. — Не уверен, но, возможно, у него свои счёты с Полом. Пэйгана умом не понять. Просто жди нас в Тиртхе. Мы скоро будем. Конец связи. «Свои счёты с Хармоном? Ну нет. Бессмыслица какая-то.» — Принял. Значит, еду в Тиртху.«Тиртха, утро второго дня,
Киратское время 9:30»
Вот уже больше получаса Гейл расхаживает по главному двору небольшой военной деревушки, Тиртхи. Сабал и Амита с остатками повстанцев должны были вернуться сюда довольно давно, но на горизонте всё ещё никого не было видно. Поселение тоже оказалось пустым. «Что могло случиться при отступлении? Почему так долго?...» Поднявшись по тонким деревянным ступенькам одного из самых громоздких домиков, Гейл вдруг услышал за его дверьми торопливые шаги. «А это ещё кто?» Выдернув ручной пулемёт из-за спины, Аджай аккуратно преодолел оставшуюся половину ступенек и очутился у облезшей голубой двери. — Эй! Есть там кто!? Выходи! Шаги на мгновение стихли, после чего до ушей Гейла донёсся звук открывающихся засовов. Затем дверь медленно приоткрылась, и из мрака широкой, почти совсем неосвещённой комнаты донёсся тихий детский голос: — Аджай Гейл... Заходи. — Бхадра!? Что ты делаешь в Тиртхе? Да ещё и совсем одна... - удивлённо расспрашивал Аджай, настороженно проходя в дом. Эта двенадцатилетняя девочка, рождённая в Южной Кирате, по поверьям жителей и убеждениям Сабала, обязана была стать новой Тарун Матарой — земным воплощением невесты бога Банашура. По словам лидера Золотого Пути, она поможет Кирату обрести веру в будущее и наконец избавить страну от тирании Пэйгана. — Аджай... Почему ты не в Варшакоте? Где Сабал и Амита? — С Сабалом связаться не получается, и я... Я не знаю, когда они вернутся, - глубоко вздыхая, отвечает Аджай. — Но почему ты не с ними? - интересуется девочка, присаживаясь на высокую табуретку, свесив ноги. «Главное не взболнуть лишнего...» — ...Я только вернулся с севера. Был там... по поручению Сабала, - объяснил Гейл, оглядывая комнату. — Но почему ты здесь одна? Зачем Амита забрала тебя из Банапура? — В Банапуре сейчас неспокойно, - Бхадра склонила голову и сцепила руки в замок. Было заметно, что девочка сильно переживает. — Что? О чём ты? — Солдаты... Они... Поделились на два лагеря после происшествия на складе Юмы. Золотой Путь раскалывается, Аджай ... Грядут большие перемены. — Происшествие в на складе... Юмы? Но что им там было нужно? Почему мне ничего не сказали? «Хороший из меня актёр, однако. Не зря ж я с Мином уже почти год под одной крышей живу... Как говорил учитель, "...пользуйся услугами профессионалов. Самых устрашающих, каких найдешь...". Что ж, Пэйган вполне подходит под собственное описание. Я точно на верном пути...» — Это случилось всего несколько дней назад. Если ты был на севере, понятно, почему ничего не знал, - вздохнула Бхадра, переводя взгляд на обмотанную вокруг запястья резинку. И только комната погрузилась в тугую тишину, как вдруг рация, чуть не выпав из руки Аджая, оживилась, после чего из неё, наконец, донёсся взволнованный голос Сабала: — Аджай, мы на подходе к Тиртхе. Понадобится твоя помощь. Тут же поднявшись из-за стола и указав Бхадре на лежащую рядом аптечку, Гейл выбежал на улицу. — Да, говори, что нужно? — Не по рации. Жду тебя у ворот. Оглядев деревню ещё раз, Аджай отыскал глазами невысокие бревенчатые ворота, выходящие на широкое поле. И если раньше на горизонте видно никого не было, то сейчас, присмотревшись, Гейл смог разглядеть приближающихся к деревне повстанцев... Нескоторые из них волокли за собой измазанные в грязи и крови мешки с оружием, другие тащили грубокие чёрные контейнеры с боепримасами и специальным оборудованием. Когда солдаты уже приблизились к воротам, Аджай, к своему большому удивлению, заметил среди многочисленных грузов небольшие голубые носилки. «С каких это пор при отступлении мы забираем погибших солдат с поля боя?» Подбегая к лидеру, идущему позади своего отряда, Аджай, не скрывая беспокойства, выкрикивает: — Сабал, что случилось?! Тот, приостановив плетущегося рядом повстанца, что-то шепчет ему на ухо, и тот оставляет командира наедине с Гейлом. — Аджай... Сын Мохана... Я рад снова видеть тебя на юге. Как добрался? Без происшествий? - он поднимает окровавленную ладонь и, обменявшись с Аджаем крепким ободряющим рукопожатием, останавливается перед ним. — Спасибо. Я тоже рад тебя видеть. Дак что произошло? - недоумевает Гейл, указывая на уходящий вперёд отряд. Направив взгляд куда-то вдаль, а затем снова уткнувшись глазами в землю, Сабал тяжело вздыхает. — Аджай. Амита... — Да, где она, кстати? - перебивая друга, вставляет Гейл. — Я не увидел её здесь, и по рации со мной она тоже не связывалась. Обычно... — Она мертва. «А?... Нет, наверное, послышалось.» - проносится в мыслях. — Чего?... С выискивающим любопытством и нарастающим внутри волнением (уже медленно перетекающим в ужас) Аджай хватает Сабала за левое плечо. — Амита... Мертва? Но... — Она возглавляла снайперскую группу... - торопливо выговаривает лидер Пути, дабы избежать неловкого молчания. — Их окружили, поэтому... Амите и другим... им пришлось спускаться в саму крепость, чтобы перебраться на нашу сторону. Для снайперов... это не самая выгодная позиция. Аджай, надеюсь, ты понимаешь... Напротив, Гейл уже совсем ничего не понимал. Перед глазами поплыло, а ноги стали непослушными и очень тяжёлыми... — Наши ребята нашли её в одной из построек внутри. И, да... Вот ещё что, - Сабал опустил четыре пальца в нагрудных карман своего жилета и нащупал там нечто звенящее. — Аджай, выстрелов было два. Взгляни. Гейл, словно марионетка, перевёл взгляд с плеча друга на его руку... — Повстанцы нашли это в углу комнаты. Такое не часто увидишь... Скорее всего... Слова лидера Пути совсем перестали доноситься до ушей Аджая. Подобно усиливающемуся осеннему ливню, поток беспорядочных мыслей начал больно обрушиваться на его сознание... По спине и рукам пробежали неприятные мурашки... ещё через мгновение его бросило в жар... На широкой окровавленной ладони Сабала тот увидел... — Золотые гильзы... - вырвалось из его рта. Дрожащие пальцы осторожно коснулись блестящих, почти сияющих цилиндрических тел... Нащупав на их поверхности странную неровность, Аджай выхватил находки из рук Сабала. Только поднеся гильзы к самому лицу, он смог разглядеть на корпусе каждой из них ударившие в грудь инициалы: «PM» «Пэйган...» - раздалось в голове...«ПЭЙГАН, МАТЬ ТВОЮ!!!»