***
Утро Кевина и не начиналось. Всю ночь он лишь думал, не имея возможности заснуть. Он думал о Ниле, думал о том, как лучше признаться и что сделать. Ему казалось, что чтобы он не делал, Нилу не понравится. Он боялся призрения Нила. Желание признаться было с ним уже третий год и останавливало его лишь то, что дружба между ними может закончиться. Но не в этот раз. Ему хотелось, чтобы Нил был с ним. Кевин хотел держать его за руку, обнимать и целовать. Хотелось, чтобы для прикосновений не нужен был повод и он мог просто касаться его. Всё же найдя в себе силы подняться с кровати, Кевин по пути взял с прикроватной тумбочки палочку. Стоя у зеркала, он зажёг слабый люмос, осветив небольшое пространство вокруг себя. Вид был не из лучших. Растрёпанные волосы, тёмные круги под глазами и затравленный взгляд. Все эти мысли о невзаимности делали ему ужасно больно, но, несмотря на это, не думать Кевин тоже не мог. Но иногда. Иногда он думал о том, что же будет, если Нил ответит ему взаимностью. Эта вероятность всегда грела ему сердце, вселяя надежду на лучшее. Ещё немного постояв у зеркала и осмотрев себя со всех сторон, Кевин подошёл к своему шкафчику. Копаться долго не пришлось, так что он быстро достал нужные ему вещи и ушёл в ванную. Он, безусловно, был единственным, кто сейчас не спит. Холод каменных плит неприятно отдавал колкой дрожью вверх по позвоночнику, заставляя передёрнуться и выкрутить кран с горячей водой почти полностью. Вода никогда не нагревалась слишком сильно из-за ограничений, так что и вреда принести она не могла. Разного рода мысли крутились в голове словно рой пчёл, не давая ухватиться хотя бы за одну. Стоя под струями горячей воды, что били сверху по голове и плечам, стекая по телу, Кевин вновь задумался. Что, блять, можно подарить человеку в этот грёбанный день? Вновь мысли, вновь разные идеи, что забивали голову. Очередная вскользь проскочившая мысль была оглушающей. Шоколад. В этот день принято дарить шоколад. Встрепенувшись, Кевин старается как можно скорее закончить с душем. Захваченные ранее патчи и маска быстро оказываются на лице, а контейнер с очками убран в карман кардигана. Решая остаться в том же, в чём и был, Кевин лишь надевает тапочки и выходит из башни, направляясь быстрым шагом на первый этаж. Сейчас уже было пять утра, а это значит, что комендантский час закончен и патрулирующих нет. Никто не застанет Кевина Дэя, гуляющего по коридорам школы в пижаме и увлажняющей маске. Заходя на кухню и ловя на себе удивлённые взгляды домовиков, что уже приступили к работе, Кевин начал искать шоколад. В этом ему помог домовик, что не только дал ингредиенты, но и показал, как и что делать. Кевин стоял чуть поодаль от других, за своим мини-столом, что был весь в беспорядке и шоколаде. Тяжело вздыхая, Кевин посмотрел на формочки и те несколько конфет, которые ему таки удалось сделать. Шоколад Кевин выбрал горький, ведь остальные виды Нил не особо любил, предпочитая что-то не слишком сладкое. Колдуя темпус, Кевин ожидал многое, но не то, что время уже полседьмого утра. Дерьмо. Сейчас же все просыпаться начнут. Тяжело вздыхая, парень провёл рукой по лицу и обнаружил, что до сих пор не снял с него маску. Стон разочарования сорвался с губ быстрее, чем он успел это остановить. Это было началом вселенского провала. Он был просто уверен, что всё пойдёт ужасно и он не сможет признаться. Или он просто опозорится. В любом случае, это не имело значения, если он облажается и ничего не получится. Быстро ретировавшись с кухни, Кевин буквально бежал по коридорам и лестницам к своей башне. Как бы день не прошёл, но он должен хотя бы выглядеть хорошо. Да. К чёрту волнение и панику. Всё обязательно получится!***
Завтрак проходил довольно-таки спокойно. Ну, только если не считать влетевшего в Большой зал Нила, что чуть не упал прямо у входа, в последний момент ухватившись за дверь. Быстро оглядывая стол Воронов, Нил нашёл знакомую чёрную макушку и направился туда быстрым шагом, сразу же приземляясь рядом. Он быстро что-то тараторил, рассказывая об однокурсниках, что так сильно донимали его с утра пораньше. Нил выглядел ужасно недовольным, но, лишь взглянув на Кевина, он чуть успокоился, продолжая спокойнее, но всё ещё сердясь. Кевин, как и всегда, спокойно слушал Нила, иногда отвечая на вопросы и задавая их в ответ. И вновь поиск вишнёвого варенья и ягод, который был, кажется, каждое утро. Нил зачастую мог отказаться есть кашу, ведь в принципе не особенно ту жаловал, но когда в ход вступали ягоды, всё становилось проще. Ведь, как он утверждал: «Ягоды перебивают вкус каши, и она становится вкуснее». Кевин никогда не спорил и каждое утро просто искал любимые ягоды Нила, оставляя пиалу рядом с тарелкой. Эта привычка искать или отдавать что-то друг другу сохранилась у них с детства. Ещё тогда Кевин отдавал все свои ягоды Нилу, а тот взамен кормил его с рук клубникой. Нил с детства не любил сладкую клубнику, поэтому походы в теплицу матери Кевина были сродни приключению. Они срывали розовую, ещё не успевшую созреть клубнику и убегали на задний двор, где мыли её. Их детство, проведённое вместе, всегда было полно приключений и смешных историй. Маленькая, едва заметная улыбка, появилась на лице Кевина. Он ужасно сильно любил вспоминать моменты из их с Нилом совместного детства. Как они бегали у пруда и ловили лягушек, а потом Нил поскользнулся на мокрой траве и упал в пруд. Или как они строили свой первый домик на дереве, падая с него чуть ли не каждый раз, как залезали. Их детство было наполнено весёлым смехом и приключениями, и Кевин любил это, храня в глубинах памяти под семью замками. Но иногда Кевин вспоминал о матери Нила. Она была жестока по отношению к Нилу и часто била его, оставляя синяки и ссадины. И всё это лишь потому, что Нил был похож на своего отца. Иногда дело доходило до крайностей и Мэри — мать Нила — ломала ему пальцы на руках. В те дни Нил приходил к нему в слезах и долго плакал, обнимая его. Эти дни Кевин запомнил навсегда. Он не любил слёзы Нила и не любил, когда ему причиняли боль. Возможно, тогда и появилась эта странная идея защищать друга от всего и всех. Впрочем, данное себе обещание он сдержал, защищая Нила от всех хулиганов и любых нападок. Из воспоминаний его вырвал Нил, что усиленно тряс его за плечо, отчего очки немного сползли с переносицы и их вновь пришлось поправлять. По хмурому взгляду можно было догадаться, что звал он его долго. Улыбнувшись, Кевин коротко кивнул, давая знать, что он тут и готов слушать. — Ну, как у тебя всё? Ты выглядишь неважно, не выспался? Нил всегда был проницателен. Как бы он не старался скрыть последствия бессонной ночи, Нил их всё равно замечал. И так каждый раз. Внимание и забота, что всегда уделял ему Нил были приятны. Он ни о ком так не заботился, как о Кевине. Возможно, что он просто выдумал себе это, но Кевину хотелось верить в это. Верить в то, что он не безразличен Нилу, что он может надеяться хоть на что-то, кроме дружбы. — Ну, в принципе, всё хорошо, думаю. Пары есть пары, домашнее есть домашнее. Только дети немного суетятся, — отпивая чай, Кевин усиленно старался думать над ответом, пытаясь оттянуть время. — Немного?.. Кошмаров не было, просто проснулся рано, не знаю почему. Это было провалом.***
Первые пары, как и всегда, проходили сложно. Особенно если это пятница. И ещё более особенно если ты не выспался. Кевину было сложно. Сложно было и Нилу. Они сидели на паре по Чарам, радуясь задним партам и возможности поспать. Преподаватель был добрым, да и к тому же знал, что они знают его предмет на отлично. Вот они, привилегии отличников. Аккуратно толкнув Нила локтем в плечо, Кевин безмолвно предложил улечься на его руку. Сонные глаза Нила мало соображали, и он просто тупил взгляд в парту, стараясь не двигаться, но всё же время от времени покачиваясь. Тяжело вздохнув, Кевин аккуратно притянул Нила к себе и уложил его голову себе на плечо, после и сам кладя голову на рыжую макушку. От Нила приятно пахло разными специями и свежестью. Кевин любил этот запах. Запах Нила уже давно стал ассоциироваться с чем-то родным, приятным и тёплым. Постепенно проваливаясь в поверхностный сон, Кевин наконец перестал думать, давая своему мозгу отдохнуть. Дрёма была лёгкой, что, казалось, коснись, и человек мгновенно проснётся. Кевин слышал шорохи, скрип пера и монотонный, но мягкий, голос учителя. Это всё так сильно успокаивало и убаюкивало, что было неудивительно, что они уснули так быстро.***
Просыпаться, после того как уснул в неудобной позе, было одним из первых пунктов в чёрном списке Нила. Он ненавидел это, но когда осознал, кто дремлет сверху, так спокойно уложив голову на его, Нил лишь улыбнулся. То, что Кевин не спал всю ночь было заметно сразу. Он всегда выглядит более потерянным, а тёмные круги под глазами и уставший взгляд выдавали с головой. Тихо фыркнув, Нил и сам закрыл глаза, пытаясь вновь уснуть. Сердце трепетало лишь от мысли, что Кевин мог довериться ему настолько, что уснул. Такой недоверчивый и иногда слишком закрытый Кевин. Он был как каменное изваяние, крепкий, нерушимый и скрывающий всю красоту внутри. Даже для Нила, человека, что знаком с ним с детства, Кевин казался слишком неприступным. Когда Нил уже засыпал, в голове проскользнула мысль, что он что-то не сделал. Будто бы забыл что-то важное. Резко распахнув глаза, Нил подавил в себе желание выпрямиться, тем самым он мог бы разбудить так мирно спящего парня. Он забыл про журавлика. Вот, что не давало ему покоя ещё в столовой. Он так сильно увлёкся разговором с Кевином и мыслями, что вовсе забыл отправить ему журавлика. Мысленно ударив себя по лбу, Нил аккуратно достал палочку и с её помощью поднял в воздух бумажного журавлика из сумки. Стараясь по возможности оглянуться, Нил убедился, что сейчас никто не смотрит на него, и подложил своё творение на сторону Кевина. Довольно ухмыльнувшись, Нил чуть сдвинулся и вновь закрыл глаза, чувствуя себя полностью удовлетворённым. До конца пары оставалось ещё десять минут, и он собирался воспользоваться этим временем на полную. Чувство веса чужой головы было странно успокаивающим, а тихое сопение прямо над ухом вызывало улыбку. Иногда Кевин походил на кота, ищущего тепла и засыпающего на любом месте. Часто при объятиях он льнул ближе или старался прижать к себе самого Нила. Это было до одури приятно. Руки Кевина будто бы были созданы для него. Ладони идеально лежали на голове и плечах Нила, и он мог лишь представлять, как хорошо они будут выглядеть на его бёдрах, талии, шее… Пытаясь отогнать подобные мысли, Нил зарылся в них лишь больше. Он представлял, как хорошо бы руки Кевина сжимали его бёдра, как он бы закинул их ему на талию, пока парень будет держать его под ягодицами и… Из мыслей Нила вывел громко трезвонивший колокол и тычок в бок. Осоловело моргая, Нил обернулся на Кевина, но тот уже встал и начал собираться к следующему занятию, игнорируя оригами. Нахмурив брови, Нил тоже поднялся из-за парты, потягиваясь и разминая затёкшие конечности. Тело ныло, а шея болела от нахождения в неудобной позе. Последний раз потянувшись, Нил забрал свою сумку из рук Кевина, что уже успел собрать её. Выходя из кабинета, Нил решил рискнуть и спросить насчёт журавлика. — Кев, — Нил поддался вперёд, обгоняя парня и идя задом наперёд, пряча руки за спиной, — а что это было у тебя на парте? — озорная улыбка тут же появилась на лице Нила, и он вновь прилип к боку парня, обнимая его за руку. — Это признание? Было весело и одновременно грустно наблюдать за раздражением на лице Кевина. Весело, если не знаешь, что это именно твой журавлик. Твоё признание. — Не знаю, не смотрел, — фыркнув, Кевин достал смятого журавлика из кармана мантии, небрежно разворачивая. Сердце Нила обливалось кровью, а настроения сразу упало. Было больно видеть, как к его стараниям относятся так, будто бы они ничего не значат. Будто бы его чувства ничего не значат. — «Мне нравятся твои руки. Думаю, они идеально бы смотрелись на моей талии ;)». О, Мерлин. — Кевин разочарованно вздохнул, снимая очки. — Кто это написал?! Я его придушу. Глупая мысль, но Нил не был бы против, если бы Кевин его придушил. Только если в кровати. Ухмылка вновь появилась на лице, и Нил начал разговор буквально обо всём. Это было его личной супер-способностью — находить темы для разговоров даже тогда, когда их, кажется, уже и не было. Отсиживая перемену на подоконнике второго этажа, они разговаривали, обсуждая всё и вся. Кто кому подарил валентинки, все отказы и согласия на них. Они даже успели поставить несколько ставок на то, сколько продержится та или иная пара. Тихо смеясь и подкалывая друг друга, они чувствовали себя намного комфортнее, находясь в знакомой атмосфере. За несколько минут до звона колокола, оповещающего учеников и учителей о начале и окончании пары, они разошлись по кабинетам.***
С самого утра Нил казался ему странным. Он был растерян и будто бы находился где-то в прострации, поглощённый мыслями. Это было необычно, если учитывать, что всегда шумный и активный Нил вёл себя слишком пассивно. Не было того самого громкого и заливистого смеха, криков и возгласов. Слишком тихо, слишком отстранённо. Ещё и этот проклятый журавлик. Почему всё так не вовремя, чёрт возьми. Тихо задыхаясь в возмущениях, Кевин дошёл до кабинета истории и сел за первую парту. Тем для размышлений было много, но думать об этом сейчас будто бы не хотелось. Была стойкая, почти глупая мысль, что всё это разрешится само. Кроме шоколада. Эти конфеты с орехами в виде сердец были чертовски странными, но он должен их отдать. Тяжело вздыхая, Кевин старался не думать о Ниле, о вечных проблемах и журавлике. Маленьком, белом и помятом. Он казался чем-то до одури правильным, но признаваться в этом себе не мог даже Кевин, гоня мысль куда подальше. Пара проходила, на удивление, быстро, а материал был прекрасен и усваивался легко. Кевин не прилагал особых усилий, зная, что преподаватель поставит ему хорошую оценку, но мысли то и дело возвращались к Нилу. К его грустному лицу, когда Кевин доставал из кармана мантии смятого и уже прибитого жизнью журавлика. Это было странно, и Кевин хотел знать, в чём дело. Возможно, Нил знал, кто это и этот кто-то был его другом. Возможно, так оно и было. День сегодня был до отвратительно рассеянным. Вечные мысли сопровождали его на протяжении всего дня, а уставший, не успевший отдохнуть мозг будто бы мстил ему головной болью. Со стуком роняя голову на парту, Кевин игнорировал взгляды как одногруппников, так и ребят с параллели. Ему нужно было отдохнуть, и часа сна ему явно не хватало. Засыпая на парте без зазрения совести, Кевин всё ещё размышлял. Размышлял обо всём и ни о чём одновременно. Надо попросить эльфов запаковать шоколад, когда он остынет.***
Пара по зельеварению медленно, но верно должна была стать адом для Кевина. С самого начала всё пошло не так. Кевин и Нил, как и обычно, делали зелье вместе, несмотря на то, что это было немного запрещено. Как там говорил профессор, когда впервые увидел их сидящими вместе? Не так важно, но это было самое глупое, что можно было сказать, по скромному мнению Нила и Кевина. Какая вообще разница, кто с кем выполняет задание, пока всё хорошо? Вот и они не видели разницы, просто отказываясь вставать в пару с кем-то другим. Со временем на них перестали обращать внимание и просто каждый раз закатывали глаза, видя их вновь сидящими вместе. Сегодня было очередное практическое задание, и они должны были сварить зелье, которое изучали на прошлом занятии. За ингредиентами, как обычно, отправился Нил, а Кевин остался за партой ждать его. Под котелком уже горел огонь, медленно разогревая воду в нём для будущего зелья. Любовное зелье. Конечно, что же ещё они могли изучать на шестом курсе в День Святого Валентина. Нил вывалил все ингредиенты на стол и стал читать задание с доски. Между ними уже давно были установлены правила и обязанности, и они придерживались их всегда. Мелко нарезая ингредиенты и отправляя их в глубокую тару, Нил вытер руки влажным полотенцем. А затем фыркнув, он начал стягивать с себя мантию. Кевин, всё это время наблюдающий за ним, тихо шикнул, привлекая внимание. — Что, по-твоему, ты делаешь, Нил? Мантии нельзя снимать на парах, ты же знаешь. — Брови были нахмуренны, а взгляд — недовольным. Но, тем не менее, он не переставал помешивать зелье, в другой руке держа свой личный дневник. — Раздеваюсь, Кев. Тут душно, а рукава мантии вечно мешают. Они лезут во всё подряд, и мне приходится мыть их каждый раз. Тяжело вздохнув, Кевин окончательно обернулся на друга и замер. Полупрозрачная рубашка Нила, которую он так любил, открывала вид на подтянутое, спортивное тело. Глупо моргая, Кевин пялился на тело друга, совсем забыв, где он и что делал. До ужаса сильно хотелось протянуть руку и ощутить твёрдость мышц, как они напрягаются, поцеловать… Из мыслей вновь вырвали, не давай насладиться фантазией, что так упорно рисовал ему мозг. Чёрт бы вас всех побрал, сволочи. Тяжело сглотнув, Кевин всё же удосужился поднять взгляд на Нила, но тот лишь закатил глаза. Они продолжили свою работу, но взгляд Кевина то и дело возвращался к рассматриванию тела Нила. Зелье было почти сделано, оставалось лишь сделать огонь тише и поварить ещё три минуты, прежде чем оно будет готово. Но тут что-то упало в их котелок с потолка. Кевин замер. Нил тоже. Это зелье на последних стадиях было взрывоопасно и любой лишний ингредиент или помешивание могло привести к взрыву. Это и случило. Зелье начало бурлить, и Нил успел лишь крикнуть, прежде чем оно взорвалось. — Ложись, щас бомбанёт. — Считанные секунду и Нил с Кевином лежат на полу. Было опасно забираться под парту, ведь зелье могло разъесть дерево и тогда бы всё полилось на них. Но, видимо, удача повернулась к ним спиной, и зелье всё же попало на них. Жидкость была не такой горячей, как они ожидали, но небольшие ожоги точно будут. Нил тихо заскулил, когда горячие капли зелья попали ему на спину. — Мистер Джостен, Мистер Ваймак! — начал было причитать преподаватель, но Нил остановил его, вставая на ноги. — Мы пойдём, профессор. Нам надо в больничное крыло и переодеться. Выключая огонь, Нил схватил свою сумку с мантией и дождался, пока соберётся Кевин. Они вышли из кабинета молча и также молча пошли на третий этаж. — Нил, — тихо позвал Кевин. — Сильно спина болит? — Да нет, но с пары свалить хотелось, — как обычно в такие моменты, на губах Нила расцвела озорная улыбка, и он обернулся на Кевина. — Сильно задело? Кивок головой и маленькая улыбка, видимо, удовлетворили Нила, и он больше не задавал вопросов. До больничного крыла они шли в тишине, как и из него. Лечение не занято много времени, им лишь растёрли спины заживляющей мазью и отправили восвояси. Было приятно идти вот так, вместе, когда вокруг никого не было и казалось, что им принадлежит всё время мира. Будто бы они могли провести это бесконечное много вместе. Нил надеялся на это. Он хотел, чтобы эта бесконечность была у них с Кевином. Желание быть с ним мучило Нила уже на протяжении нескольких лет, и он страдал. Страдал от невзаимной любви, от того, что не мог прикоснуться, что не мог сказать, что да, они с Кевином встречаются.***
Последней парой у них было зельеварение, а это значило, что они были абсолютно свободны. Уже переодетые в новые брюки и рубашки, они убежали на квиддичное поле, перед этим забрав свои мётлы. Наперегонки несясь в раздевалку, они то и дело толкали друг друга плечами, несколько раз падая на землю, от чего рубашки вновь пачкались. Зелень травы небольшими пятнами оставалась на белоснежных рубашках, пачкая их то тут, то там. Ели как добежав и чуть не свернув друг другу шеи, они, счастливые и запыхавшиеся, сбросили мантии, начиная надевать защиту. Ходить после занятий на мини-тренировки стало чем-то обыденным, привычным уже давно. Радость происходящего отзывалась где-то в груди, и Нил выбежал из раздевалки со счастливой улыбкой. Примерно через десять минут наступит перемена и ученики будут спокойно гулять по коридорам и во дворе замка. Тогда-то Нил и отправит своего журавлика. Ещё одно мини-послание. Он хотел отправлять их между парами или на них, но из-за некоторых обстоятельств это не удалось сделать. Проклинать зелье было уже поздно, и Нил бы чувствовал себя просто полным дураком, делая это. Возможно, он мог бы даже сказать ему спасибо. Он заметил, как Кевин косился на его торс и это было окрыляюще. Красные от смущения кончики ушей Кевина лишь подтвердили факт того, что ему понравилось. Нил не мог не чувствовать себя самодовольно, и знание того, как он добился этого, давало ему ещё большее чувство гордости. Он тренировался так упорно, каждый день без выходных. Утренние и вечерние пробежки давали о себе знать, а тренировки под руководство Дэн были, кажется, самыми жестокими. Нилу нравился капитан, да и команда была неплохая, но ничто не могло заменить ему вот эти моменты с Кевином. Когда они летали над полем, выискивая снитч и выполняли различной сложности трюки. Всё это было до одури хорошо, привычно, будто бы возвращение домой. В их с Кевином дом. Отгоняя ненужные мысли, Нил сосредоточился на реальности. Он собирался насладиться этим моментом и полетать с Кевином. Любая тренировок была невероятной, и он искренне любил каждую из них. Они отпечатывались у него в памяти и вызывали улыбку в самые плохие дни. Воспоминания с Кевином были самыми приятными в его жизни, они были словно лучик солнца в тёмные времена. Нил был благодарен Кевину за каждый проведённый вместе момент.***
Стоя с Нилом на поле для квиддича, Кевин улыбался как дурак. Они оба были дураками, что валяются в траве и летают на мётлах до потери пульса как наркоманы. Но они оба любили это, и Кевин был безумно рад, что у него есть такой человек как Нил. Безумно милый и поддерживающийся его Нил. Друг детства, его подростковая влюблённость и будущий муж. Кевин надеялся на это. Он правда был до чёртиков влюблён в Нила, и эти чувства окрыляли. Ощущение безысходности давило, но и давало надежду на лучшее, что его отчаянная влюблённость не была односторонней. Что он не будет отвергнут самым дорогим человеком. Избавляться от угнетающих разум мыслей всегда было сложно для него, но он правда старался над этим. Нил улыбнулся так широко и ярко, но прозвенел колокол, и они обернулись в сторону замка, наблюдая, как студенты выбегают оттуда. Когда журавлик вылетел из толпы, направляясь в их сторону, Кевин сдерживал себя от удара по лицу, помня об очках, но вот разочарованный вздох сдержать не удалось. Нил лишь ухмыльнулся, без зазрения совести смеясь над его страданиями. Но лишь сам Мерлин знал, как сильно сжимается его сердце, а паника съедает его изнутри. — Кто-то явно влюбился в тебя, Кев. Какая ирония, кто бы это мог быть. — Без тебя вижу, Нил, — тяжёлый вздох, и журавлик приземлился ему в ладонь. Разворачивая его, Кевин вновь прочёл вслух: — «Мне нравится, как ты играешь, как летаешь на метле и делаешь различные трюки в воздухе. Это выглядит великолепно. Ты выглядишь великолепно.» — Слышал, Кев, ты великолепен, — Нил поиграл бровями, а после, схватив метлу, убежал, взлетая почти на ходу. Фыркнув, Кевин аккуратно сложил письмо, убирая его в карман, и поспешил за Нилом. Полёты были их страстью. Они летали чуть ли не с самого детства, беря пример со своих родителей: матери Нила и Кевина были защитницами и играли в одной сборной, но беременность у обеих перервала их карьеры. Отец Кевина был тренером по квиддичу у детей и подростков, имея несколько групп. Раньше тот тоже был в профессиональной сборной, но серьёзная травма колена заставила его покинуть спорт, но не отказаться от него. Летая над полем и разглядывая бегающих внизу студентов, Кевин и Нил весело смеялись, подтрунивая друг над другом. Про снитч они уже давно забыли и сейчас лишь наслаждались полётом и чувством свободы, что была так необходима. Кружась в воздухе, Нил резко поднял метлу, взлетая высоко вверх и просто смеясь. Звук был завораживающим, звуча как сотни колокольчиков, такой искренний и звонкий. Кевин заворожённо наблюдал за ним. Как тот уверенно рассекал воздух, делая резкий поворот назад и зависая на несколько секунд в воздухе, падая вниз с ужасающей скоростью. И лишь в последний момент Нил выравнивал метлу, пролетая в метре над землёй. Восторженные свисты послышались со многих сторон, но никто из них не слушал их, смотря на друг друга с разных концов поля. Это был вызов. Всегда им был. И Кевин принял его. Они рассекали воздух, выполняя сложнейшие элементы, смеясь и падая на землю, пачкая тем самым рубашки. Люди давно разошлись на ужин, а они всё кружили на мётлах, не в силах оторваться. Было в этом что-то своё, родное и будоражащее. Тот адреналин нельзя было сравнить ни с чем, он был неповторимым и уже въевшимся на подкорку мозга. Зависимость никогда не была чем-то хорошим, но если она была связана с Нилом, Кевину было плевать. Солнце садилось, а небо переливалось всеми оттенками оранжевого и жёлтого. Закат был непривычно ярок для зимы, но это совсем не волновало, а лишь завораживало ещё больше. Кевин и Нил вели непринуждённую беседу, обсуждая ту пару журавликов, что подлетели к ним во время полётов. Все эти письма были развёрнуты и аккуратно сложены, но так и не прочитаны. — Кев, — тихо позвал Нил, — прочтёшь, что в них? — лёгкая улыбка появилась на его губах. Он почему-то чувствовал себя более уверенно, будто бы заранее зная свой выигрыш. Ничего не ответив, Кевин лишь достал их, пытаясь вспомнить, что и в каком порядке было. В конце концов отставив это гиблое дело, он развернул ту, что была выше. — «Мне нравятся твои зелёные глаза. Они словно роща летом. Зелёная, красивая и пышущая жизнью. Твои искорки в глазах напоминают мне одуванчики или звёзды в ночи. Они безумно красивые и такие завораживающие…», — дочитав, Кевин немного прикрыл глаза. Его уши горели от смущения, а сердце словно сжимали в тисках. Это было приятно. Глаза достались ему от матери, и он безумно сильно любил это. — Ха-ха. Кто-то явно знает о том, что ты любишь свои глаза, Кев. Мелкий стрелок попался однако. Ну да, Нил совсем немного нахваливал себя… — Нил, дурак, отстань! — Кевин возвёл руки к небу, как бы моля остановиться. Было непривычно и смущающее читать подобное, но это и не менее сильно раздражало. Раздражала и реакция на это Нила. Было принято решение не читать вторую записку. Это вроде бы и должно было огорчить Нила, но он был лишь в предвкушении конца. Стоя на Астрономической башне, Нил и Кевин смотрели вдаль. День прошёл насыщенно и тяжело. Они провели больше времени вместе, чем обычно, и это несомненно радовало обоих. Но Кевин, к непониманию Нила, был немного поникшим. Его взгляд, устремлённый вдаль и наблюдающий за тем, как садится солнце, был грустным, а уголки губ были опущены вниз. Что-то было не так, но что именно, Нил не знал. До этого всё, кажется, было хорошо, но, видимо, он ошибался. Тишина была одновременно спокойной, дарящей уют, но и при этом давящей. Было сложно заговорить, но окончательно вся прошлая лёгкость от разговора испарилась, когда на горизонте показался очередной журавлик. Он отличался от других своим розовым цветом. Все остальные всегда были обычными, белыми, но этот… Этот был нежно-розовым, украшенным множеством красных сердечек. Приземляясь на перила прямо у руки Кевина, журавлик замер. Тяжёлый вздох и Кевин взял его в руки, разворачивая с небольшим раздражением, что так явно виднелось на лице. — Хочешь в слух зачитаю? — Вопрос был задан легко и с небольшой насмешкой. В любой другой момент Нил бы отказался, но это было его признанием. Он соглашался на это целый день и глупо было бы отказываться от этого сейчас. — Давай, — лёгкое согласие, слетевшее с губ Нила, нисколько не удивило Кевина, он лишь хмыкнул. — Кхм. «Кевин, мы знакомы с тобой уже не первый год, и я хочу сказать, что люблю такого придурка как ты больше жизни. Не жди огромной речи, её не будет. Всё это было в прошлых сообщениях, так что просто наслаждайся. Обернись наконец и посмотри мне в глаза. Нил ♡» Глаза Кевина распахнулись от шока, и он взаправду обернулся, ища глаза Нила. Долгую минуту они смотрели друг на друга, молча, кажется, даже не дыша. Рот Кевина то открывался, то закрывался, пока тот всё же не нашёл, что сказать. — Так… Так все эти журавлики — твоих рук дело? Я думал, это кто-то из твоих друзей! — рука Кевина смяла письмо. Возможно, от нервов и неверия, что это был всё-таки Нил, а не этот неизвестный некто. — Да, Кевин. Я на протяжении месяца корячился над ними всеми. Учил заклинание, писал, переделывал, настраивал. — Нил ухмыльнулся. Хотелось убежать с этого места сейчас же, чтобы не слышать, как Кевин скажет, что это не взаимно. Проходят долгие несколько минут, прежде чем Кевин отвечает. Его голос дрожит, а глаза крепко зажмурены. Он сжимает письмо всё сильнее, и оно почти рвётся в руках Кевина. — Я… ты тоже мне нравишься, — на одном дыхании признался парень. Глаза всё так же зажмурены, а голова опущена в пол. — Уже три года. Три года как ты мне… Он не успел договорить, как Нил резко потянул его за галстук. Приподнимаясь на носочках, Нил положил одну ладонь на плечо Кевина и поцеловал. Кевин в неверии распахнул глаза, смотря в голубые омуты напротив. Его целуют так мягко и нежно, едва касаясь губ. Всё то неверие и радость от взаимности передаётся в этом поцелуе. Небо за ними алеет, освещая волосы Нила, и те будто бы горят, превращаясь в пожар. Горит и сердце Кевина, когда он отстраняется и смотрит на так давно любимого человека. Они отстранялись лишь на пару мгновений, чтобы дать себе отдышаться, после утягивая в новый поцелуй. Они целовались без остановки, уже давно сидя на холодном полу Астрономической башни. Губы были уже давно красными, от кусачих и грубых поцелуев. Они будто бы показывали всю их боль и обиду на произошедшее. Подумать только, они упустили столько времени из-за глупого страха быть отвергнутыми, по итогу просто страдая. Кевин в очередной раз оторвался от Нила, сжимая рыжие локоны на затылке и утыкаясь в его лоб своим. Они были на расстоянии одного вздоха, тяжело дышащие и находящиеся в объятиях друг друга. Им было мало. Хотелось до безумия сильно провести так всю оставшуюся жизнь. Тихий смех отразился от стен башни. Голова Нила упала на плечо Кевина, нежно целуя в шею. Табун мурашек пробежался по позвоночнику, заставляя немного передёрнуться. Чувство было странным и ранее неизведанным, но казалось до чёртиков правильным. — Кев… мы же получается сейчас вместе, да? Если ты скажешь нет, то я приду к тебе ночью и отрежу твой член, понял? Минута молчания не заставила себя долго ждать, но удар прервал её, прилетев точно в левое плечо Кевин, и тот вскрикнул от удара по синяку. Потирая ушибленное место и строя наигранно обиженный голос, Кевин ответил: — Я подумаю. — Точно без члена останешься. Они старались из-за всех сил не рассмеяться в голос, но серьёзные лица друг друга подвели их. Смех отразился от стен, несясь вниз по лестнице. Они были счастливы друг с другом и это было главное для них. Они переживут ещё сотни перемен и ссор, но они всегда будут находить выход из ситуаций. Они будут идти вместе, рука об руку, встречая все невзгоды вместе и поддерживая друг друга. Возможно, кто-то посчитает их любовь неправильной, но какое им до этого дело, если они счастливы? Они построят своё долго и счастливо сами, путём проб и ошибок. Но они всё ещё будут вместе, так же солнечно улыбаясь друг другу, стоя перед алтарём и говоря заветное «да».