Четвертое завещание

– А теперь плавно завершаем асану*, хорошие мои, – мистер Бэннер обратился к группе альф, расположившихся на ковриках в позе собаки, и повернулся непосредственно к нему: – Мистер Рамлоу, присоединитесь? – Конечно! – Брок готов был на всё, включая йогу, чтобы выздороветь и вернуться к любимым. К тому же, будучи мужчиной спортивного настроя, с растяжкой был знаком во всех ее проявлениях. – Взойдемте к дереву, – оповестил мистер Бэннер, врач и учитель в одном лице. Все альфы, находившиеся рядом, как один с блаженством вторили: – Взойдемте же!.. Брок, поправив свой голубенький браслет, свидетельствующий о половой принадлежности, присоединился к остальным (в таких же браслетиках) и взошел. Откровенно говоря, он сразу догадался, почему гениальный доктор вывел группу из компрометирующей асаны собаки в нечто более гармоничное и далекое от изгибов. Брюс поступил так исключительно ради спокойствия самого Брока, ведь болезнь его могла заинтересоваться и альфами в том числе. Боже!.. Ну, совершенно не хотелось думать, как он творит непотребства в отношении собратьев по горю, потому Брок втянул воздух носом и ртом по максимуму, отринув гадкое, и взошел в дерево окончательно. Стоило прикрыть глаза, и душа его вновь вернулась в прошлое, напрочь отрицая невзгоды настоящего и устремившись к теплу домашнего очага. Брок, как сейчас, помнил, он швырялся возле плиты, творя омлет с ветчиной, овощами и с огромным количеством приправ и зелени, когда главнейшее событие его жизни случилось. Рабочие будни отныне позволяли приготовить завтрак, вообще никуда не торопясь, до части – рукой подать. Да, из армии он так и не ушел, несмотря на прошение об отставке, ведь прошение его волшебным образом оказалось в кабинете самого министра обороны, который вмешался в судьбу старшего лейтенанта Рамлоу лично. Александр Пирс никогда не разбрасывался ценными ресурсами, хэликэриеры не в счет, и уговорил Брока остаться на службе, но на лучших условиях: выбив ему звание полковника и ближайшую к дому воинскую часть в подчинение. Посему Брок никудашеньки не торопился, всыпая пряности в яично-молочную смесь, чтобы пройтись блендером. И поступал он так уже вторую неделю подряд по многочисленным просьбам супругов, желающих чего-нибудь остренького да с перчинкой. Правда, впоследствии обоим омегам делалось дурно до тошноты, однако пищевые пристрастия день ото дня становились всё острее. – Баки!.. Голос Стива, звавшего вторую половинку из ванной комнаты, разнесся по этажу громким эхом и звучал крайне взволнованно. – Стив!.. Тем же взволнованным тоном, но тембром пониже, эхо откликнулось из другой части дома, из ванной комнаты на втором этаже. Затем был громкий топот – омеги стремительно бежали навстречу к друг другу, минуя двери, лестничные проемы, Брока, кошку. Затем была встреча до абсолюта взволнованная и был обмен. Чем? Брок не понял, на вид – какими-то крохотными коробочками. Омеги с чувством обменялись и разбежались по ванным, обменявшись еще и дислокациями. – Баки?! – Стив?! Брок не на шутку перепугался из-за возгласов, что становились всё громче и всё взволнованнее, и, убрав блендер в сторону, он вознамерился провести хотя бы предварительную разведку. Да только пушистая никуда его не пустила, улеглась сверху на тапки, требуя к себе внимания. Красоточка хоть и спала сутками напролет, по утрам всегда была немножко раздраженной, тем более когда столько неконтролируемого шума вокруг. – Брок!!! Шум действительно стал бесконтрольным, сопровождаемый вдобавок уже слезами, – Брок ринулся в эпицентр событий, предварительно уговорив любимицу обождать и не обижаться, пересадив ту поближе к мискам с кормом. – Что у вас случилось? – он приближался, как муж с опытом, осторожно, не повышая голоса, ничем не показывая, что также переживает. Поддаваться эмоциям, живя в браке, чревато, тем более когда Стив в открытую плачет на груди у Баки. – У нас – вот!.. – омеги, замершие в обнимку, протянули к нему ладони с теми самыми коробочками. – Две полоски у нас, Брок, вот что!.. Кошка, последовавшая за ним в эпицентр, уселась на его тапки повторно и глубоко вздохнула. Брок вздохнул тоже, не понимая, радоваться ему или плакать. – Две полоски? – и переспросил практически без голоса, чисто альвеолы проветрить. – Ты станешь отцом, Брок! – провозгласил Стив с надрывом. – А я?! А мы?!.. Больше слов не потребовалось, да и не выдавить было больше от счастья. Гостиная, где произошел обмен “полосками” и главной семейной новостью, в буквальном смысле превратилась в стадион поддержки и океан слез, потому что беременные плачут много, часто, с поводом и без. Особенно в первые часы наступления беременности, затем привыкают, чуть успокаиваются, но могут и с новой силой заявить о своих эмоциях. Брок же, как истинный альфа и учредитель прайда, плакать прилюдно себе не позволил и рассадил всех, включая белоснежную, за стол, чтобы накормить завтраком. Только руки его дрожали, да курить хотелось со страшной силой, но он отвлекся, ведь от приправ в питании пришлось избавляться в срочном порядке. Плюсом предугадывать “потопы” от обоих супругов и сразу обнимать расплакавшихся, крепко-крепко, забирая таким образом все страхи и переживания и не развозя те еще больше. И кошку гладить тоже нужно было успевать вовремя, усатые девчонки ведь очень ревнивые и обидчивые… – ...Ага! Попался! – громкое эхо реальности четко ворвалось в сознание Брока и прозвучало подозрительно знакомым. – Запудрил мозги, наклепал детей и сбежал в санаторий?! Баки. Через пелену чакр Брок осознал, что голос принадлежит его любимому Баки, его омеге-доминанту, его без предупреждения атакующему супругу, который если совсем в гневе, угрозы оставляет на попозже. Так случилось и в этот раз, Брок угадал насчет “на попозже”. Баки, ворвавшийся в спортивный зал клиники, но не обнаруживший ни одной двери (вход на маты был выполнен в виде открытой арки), для своего эффектного появления и просто со злости праведной пнул стул. И стул летел, “деревья” гнулись, а ночка темная была – всё, как в песне поется. Удивительное дело, йога! Вроде бы стул летел стремительно, а увернулись все, даже глаза не разомкнув – что значит, баланс сил настроить. Однако “лес” альф все-таки очнулся, оценив попытку нарушения всемирной гармонии, как вопиющую, и преградил возмутителю спокойствия доступ. Началось великое противостояние омег и альф, прогестерона и тестостерона, супругов и мужей. – Что вы себе позволяете? – Брюс не вскричал, лишь потому что был до глубины прекрасно воспитан. “Голубые браслеты”, встав плотным кольцом, защищали в первую очередь любимого врача, мистера Бэннера, который в свою очередь защищал Брока от посягательств. – Как вы меня нашли? – Брок, просунув голову между широких плечей “охраны”, прокричал свой вопрос слишком радостно и слишком невоспитанно, но ему было можно, его часы сочтены. – Родной, ну, вот же, – Стив протянул свой телефон с открытым приложением “Местоположение моей семьи”. И, в отличие от Баки, Стив зол не был, только очень часто моргал, пряча слезинки, также от радости. – Вот!!! – а Баки злился и не собирался это скрывать. Хорошо, что “браслеты” чутко бдили за перемещениями атакующего, иначе Броку реально бы досталось телефоном по голове. И всё же обманным движением Баки сумел, дотянулся и вполне ощутимо ткнул ему в нос дисплеем также с открытым приложением, но с более эффектным названием “Кобелина”. В котором на весь экран пульсировал крупный красный кружок с надписью “Кобель обнаружен. Кобель обнаружен”. “Очень эффектно”, – Брок на секундочку отвлекся, оценив красочность, а противостояние тем временем вышло на новый уровень. – Какой он вам кобелина?! Он такой хороший!.. – Брюсу договорить не дали. – Да у вас все кобели!.. В магазин пошел – кобель!.. В детском садике долго одевались – кобель! В пробке в час пик стоишь – кобель!.. В больницу лег помирать, всё равно кобель, на медсестричек смотришь!.. – у альф накипело, по-видимому, не за один десяток лет, прожитых семейной жизнью. – Вот именно!.. Мистер Рамлоу пришел сюда умирать, чтобы вас не мучить, чтобы отгоревали по-быстрому и жили дальше, а вы!.. – Брюс заявил, через слово смахивая слезы. – Не смейте его обижать!.. – Как, умирать?! – у Баки случился откат от агрессии до панической атаки с перепуганными глазищами и дрогнувшей нижней губой. – Так, умирать! У мистера Рамлоу смертельный диагноз, львиная доля называется, – Брюс говорил в сердцах и ноутбуком тряс также. – Редчайшее заболевание, выраженное завышенными показателями мужского гормона. – Подробнее? – Стив недвусмысленно нахмурился. А когда омега Стив Роджерс недвусмысленно хмурил брови, где-то просыпался один капитан, тоже омега, но готовый к борьбе за всё светлое и чистое, что есть на земле. – Судя по результатам анализов, мистера Рамлоу ждет страшная участь умереть от переутомления. И это так несправедливо! – с болью продолжил Брюс. – Вначале он станет искать партнеров на стороне, как лев, способный удовлетворить огромной прайд. А у вас прайд маленький, поэтому ему будет мало вас, но и тех, кого он найдет, ему тоже будет мало. Затем – попробует покупать секс за деньги. Позже – начнет предлагать себя всем без разбора. Последняя стадия – стриптиз в его исполнении посреди центральной улицы и смерть!.. Потому что бешенство яичек ничем не утолить, ничем. – Бешенство яичек… – доминант, пару мгновений назад терроризировавший спортзал, навернулся в обморок. Брок, разумеется, успел поймать. Альфы с ужасом покосились на него и попрятались за мистером Бэннером – их можно было понять, вдруг зараза передается воздушно-капельным. И только Стив стоял, как тот айсберг, что испортил один знаменитый круиз. – Можно ознакомиться с материалами дела? – омега спросил строго, даже сухо, по-капитански заиграв желваками. – Да, конечно, – юный врач передал ноутбук с информацией и помог привести в чувство Баки. Брок краем глаза просмотрел на свои результаты, в которых ничего не изменилось, к сожалению. Шестьдесят девять – по всем параметрам. Стабильно смертельные шестьдесят девять: эритроциты – 69, лейкоциты – 69, тромбоциты – 69. сахар – 69, белок – 69, объем воздуха в легких – 69, и так – до бесконечности. Только давление 120 на 80, но это уже не поможет. – Мистер Бэннер, мой год рождения одна тысяча девятьсот девяносто шестой, вы могли бы зафиксировать эту дату на своем устройстве? – Стив так любезно спросил, что мурашки непроизвольно высыпали и побежали врассыпную у всех альф без исключения, то есть и у Брока тоже. – Почему, нет? – мистер Бэннер согласился без колебаний и принялся печатать указанные цифры. – Стив, твой год рождения восемьдесят первый, как тебе не стыдно? – зашептал Баки с колен Брока, где весьма удобно расположился, обняв и ткнувшись альфе в шею. – Не мешайте следственному эксперименту, мистер Барнс-Рамлоу-Роджерс, – Стив отчеканил в какой-то степени жестко, но тут же обернулся и добавил уже мягче. – Пожалуйста?.. Баки, конечно же, надулся, как шарик на детском празднике, и поделился с Броком своим “горем”, шепча ему в ухо: – Он на меня доминирует, – и прижался сильнее, и вздохнул с обидой. – Ничего я не доминирую, – Стив мгновенно оказался рядом, погладил “обиженного” им поневоле по голове и поцеловать успел в щеку. – Ничего он не доминирует, – Брок подтвердил и погладил также, и поцеловал, и поцелуи ответные даже успел получить, прежде чем Брюс осел на пол. – Мистер Бэннер, что с вами?.. Вам плохо?.. Кто-нибудь, священника, врачу плохо!.. – Ничего не понимаю… – Брюс держался за сердце одной рукой, второй – за ладонь подоспевшего к нему Брока. – Мистер Рамлоу, я пробую уже семнадцатую программу, но везде получается шестьдесят девятый год рождения. Везде, везде-везде: “69” вместо “96”?! Как такое возможно?.. – Не удивлен, – всё еще сухо, но с некоторыми нотками надежды, Стив предложил другой вариант. – Еще оргтехника? Еще кабинеты? Необходимо проверить там и убедиться. – ...Это подлог в чистом виде!.. Обдираловка!.. Шарашкина контора!.. – после проверки в других кабинетах альфы в едином порыве сошлись во мнении, что клиника, мягко говоря, наживалась на них, ставя липовые диагнозы. – Только вы, мистер Бэннер, свет очей наших и радость наших сердец!.. – но все как один встали на защиту обескураженного омеги-врача. – Ничего не остается, как идти к владельцу, мистеру Земо, и требовать объяснений, – Брюс, переживающий, щупленький, в запотевших от нервов очках повел за собой массы искать правды. – Вот – он!.. Держите его!.. – Вот – я. Не надо меня держать, я крайне устойчиво ощущаю пол под своими ногами. В чем дело, господа? – мистер Земо встретил возмущенных пациентов и таких же возмущенных работников клиники достойно, усадив всех в кабинете и предложив чаю. После непродолжительных дебатов и двух съеденных весьма вкусных кексов с мармеладной начинкой мистер Земо открыл сейф и обнародовал официальный документ со словами: – Не давеча как год назад по моему личному распоряжению было закуплено новейшее оборудование, по всем техническим параметрам превосходящее имевшееся. А вот инструкция, в которой черным по белому написано, что никакие настройки в оборудовании изменять нельзя. Ознакомившись с документом, присутствующие искатели правды, взаправду, убедились в том, что в инструкции черным по белому весьма крупным шрифтом значилось следующее: “Никакие настройки не трогайте! Мы сами всё настроили! Тронете, слетите с гарантии! С уважением, завод-изготовитель”. – Получается, заводской брак? – мистер Бэннер откликнулся первым. – Получается… – с особой горечью подтвердил мистер Земо. – Помолимся, друзья мои, дайте руки. – Но зачем же так пессимистично, мистер Земо? – Баки, конечно, свою руку для молитвы протянул, но и подбодрить захотел, раз такое горе вышло. – Потому что, мистер Барнс, это отечественный производитель. Гарантия ничего не гарантирует, но дается для укрепления веры нашей, – получив целый круг рук поддержки, мистер Земо воззвал к Господу. – Милый боженька, сделай, пожалуйста, так, чтобы завод-изготовитель принял заявку на брак беспрепятственно... И чтобы детали под замену нашлись в течении года, пожалуйста, боженька... Я вложил слишком много денег и сил, боженька… После общей молитвы в помещении стало как-то светлее, и принимать поздравления с чудесным выздоровлением семье Барнс-Рамлоу-Роджерс получалось еще радостнее. И до дома добираться в пожеланиях здоровья и счастья показалось всего ничего. Брок притормозил возле круглосуточного – всего на минутку. – Я на минутку, – ничего не поясняя более, вышел за срочными покупками, поскольку чувствовал себя не только невероятно счастливым, но и страшно виноватым перед роднульками. Лучший друг не раз учил его азам семейной жизни, оставаясь глубоко женатым и глубоко любящим свою вторую половинку, Ванду. Именно Джек пояснил за ювелирку, как за самый верный способ урегулирования конфликта любого рода и радости любого масштаба. Омеги – они ж, как женщины, подарки любят, блестяшки любят, но еще больше любят, чтоб подарки в виде блестяшек дарили строго такие, какие они сами себе выбрали. Без сюрпризов. Джек тогда так строго ему и сказал: “Без сюрпризов, усвоил?”. И Брок усвоил, купив две совершенно одинаковые, но большие упаковки грецких орехов. – Угощайтесь, – вручил, заметив с каким восторгом оба супруга накинулись на орешки, оголодав от переживаний. – Ювелирка будет завтра, хорошо, родные мои? Стив так и не донес богатую витаминами вкусность до рта, воскликнув: – Не надо нам ничего!.. Баки также перестал хрумкать, завозился, пряча в ладонях глаза, но всё же разревелся: – Ничего нам не надо, только бы ты не болел!.. – Ну, тише-тише, – и Брок прижал обоих, расчувствовавшихся и таких любимых, к себе, чтобы успокоить. Успокаивал долго, клялся “больше никогда не умирать”, орехами хрустел громко. Такова она, львиная доля, не каждому альфе под силу, далеко не каждому.