Четвертое завещание

Разумеется, Брюса перехватили по дороге: узкий специалист широкого профиля оказался нужен всем и каждому, стоило тому только засветиться в коридоре клиники. Посему Брок ужинал в одиночестве, едва успев договориться с лечащим врачом о прогулке. Неторопливо ужинал и предавался воспоминаниям с непостижимой теплотой и вовсе без отчаяния, веря в то, что выкарабкается. Возьмет и нарушит статистику, тем более гречневая каша с мясной подливкой и салатом из свежих овощей придавали еще больше сил с каждым съеденным кусочком. Вкуснотища. Вспоминал же Брок в основном, как его ухаживания приняли серьезный оборот, потому что первые прикосновения к любимым не забудешь. Такое никем не забывается. Поначалу, правда, всё складывалось не совсем чтобы гладко. Брок потерялся и потерял контроль – от силы притяжения, и в новом статусе официального ухажера буксовал и стопорил, как тот старенький пикап, что Джек чинил-чинил, чинил-чинил, плюнул, пошел в салон (в прямом смысле пошел пешком – пикап умер в очередной раз) и взял себе новый автомобиль, большой и комфортный. Но пикапик Джек всё равно оставил из уважения к раритету, чинит с завидным постоянством по сей день. Вот и Брок – также с завидным постоянством на момент первого сближения тупил. Его внутренний альфа-самец тянулся к обаятельным, общительным и очень-очень настроенным на продолжение омегам, так сильно тянулся, так… Короче, ни словом сказать, ни в песне спеть: он молчал, как самая неразговорчивая рыба в океане. Много кивал, много мычал, робел, терял связь с внешним миром – стыдно вспомнить. Неизвестно, чем бы закончились отношения у “необщительной робкой рыбы” и лучших на всём белом свете омег, если бы Баки Барнс в один прекрасный вечер не взял ситуацию со свиданиями под свой контроль. После семнадцатого скромнейшего похода в кинотеатр, где Брока специально усадили в серединку, попеременно и неслучайно укладывая ладони к нему на подлокотники с обеих сторон, а он и оторваться от экрана не смел, и руки свои держал строго на коленях на нервах, Баки заявил удивительное: – Мы уже много чем любовались, теперь двигаем к нам – светодиодами любоваться. Брок вообще не сразу понял и переспросил: – Светодиодами, в смысле – лампочками? – Да!.. Мы такие споты накрутили – заглядение, – Стив обрадовался и подхватил Баки одной рукой, а второй – (наконец-то!) взял его ладонь в свою, приглашая от чистого сердца. – Пойдем, тебе понравится. Броку понравилось. Очень. Никто, конечно, про подсветку светодиодную в тот вечер и не вспомнил, зато случилось много чего более приятного и важного. Такого, когда альфа доказывает свое предназначение, а омеги, в свою очередь, принимают до самого глубокого конца, так сказать. Еще стонут при этом и вскрикивают, и шипят, и кусаются. Баки сильно шипел, контролируя и направляя, требуя пожестче и искусав ему шею до бордовых отметин. Говорить начистоту, Баки не просто требовательный партнер, но поактивнее многих альф, в прямом смысле утащил Брока в первую подвернувшуюся дверь, чтобы получить желаемое. А Брок, что? Брок – в порядке, не треснул и не лопнул, несмотря на статус, подстроился, был на подхвате, подобно орудию для добывания оргазма, что фаллоимитатором зовется. Он отказать-то как смеет, если омега хочет и хочет доминировать? Баки, сменивший сто и семнадцать поз за полчаса, уселся на него сверху и, как казалось, обрел гармонию, насаживаясь на все допустимые пределы и вытрахивая из Брока душу, не иначе. Но то была лишь видимость. Ожидаемо, Баки раскапризничался, вынул, скатился на постель, свернулся в клубок и чуть ли не прорыдал в сердцах: – Всё, я устал!.. Иди к Стиви!.. Брок опытный, уважающий себя альфа, которому незачем вступать в противоборство с омегой, и он отлично знал, чем дело с доминантностью кончится, потому от него требовалось незначительное – переждать экспрессию, не растеряв уверенный настрой. И он не растерял, ой, как не растерял!.. Прижался со спины, но не стал разворачивать “клубочек”, не стал усугублять уязвимое положение доминанта, как не стал лезть нахрапом, несмотря на твердость убеждений. Для начала зацеловал Баки до синяков – вернул должок, так сказать. Затем, получив томные всхлипы лжепротеста, размотал “капризку” по кровати, сменив сто семнадцать поз, чтобы омега смог распробовать каждую – до самого конца во всех смыслах. И усадил на себя, активнее активного изображая послушный инструмент, подмахивая так, что шлепки тело об тело, кажется, стали слышны за пределами дома. – ...Иди, пожалуйста, к Стиви, проверь, как он, – Баки, получивший удовольствие и перепачканный в сперме от пупка до подбородка, перешел с капризного тона на просьбы. – Обо мне не беспокойся, жить буду. – Как скажешь, мой командир, – Брок нисколечки не язвил, приняв особенности своего омеги, как невероятные. Да, Баки очень непростой, задиристый, с бойцовским характером, с активной жизненной позицией и с целым спектром требований к партнеру, но невероятный и такой живой, улыбчивый, немножко коварный – Брок определенно влюбился в тот вечер уже вот совсем до самого конца. И в срочном порядке поспешил найти Стива, чтобы влюбиться прям по самый-самый конец, как бы грубо это ни звучало. О грубости, которой точно не стоит опасаться, он заявил в первую очередь и осторожно присел на тахту рядом со вторым дорогим его сердцу омегой в незнакомой на тот момент комнате. И очень осторожно придвинулся, чувствуя собственное волнение, и трепет, исходящий, будто вибрация, от дрожащего Стива, который абсолютно точно паниковал от предстоящего. – Ничего не будет, если ты не захочешь, – Брок даже не клялся, так как говорил правду. – Я готов ждать столько, сколько нужно. – Спасибо, – Стив вроде бы выдохнул, чуть поправил плед, впоследствии ставший родным Броку. – Мне хочется. Волнуюсь просто. – Я тоже, – Брок признавал факт вовсе не ради всеобщего спокойствия, так чувствовал. – Хочешь, просто посидим? Пообщаемся? – Хочу, – Стив выдохнул окончательно. – Расскажешь о своей части? – Конечно!.. И Брок впервые разговорился по-человечески, ну, не обо всем, разумеется, в рамках допустимого уставом и соглашением о неразглашении, но всё же разговорился. На моменте плавного перехода от шлемов к бронежилетам и основным отличиям последних, созданных для военных действий, от “мирных”, то есть применяемых в полиции, Стив прервал его шепотом: – Поцелуй меня, – но голову свою не повернул, так и смотрел куда-то в темноту пространства. – Пожалуйста?.. Нежность затопила Брока. Ох, уж эти омеги, доминирующие настолько исподтишка, насколько альфы, ведомые и на всё согласные, готовы их ублажать. Вот как можно отказать? Да никак не можно, только ублажать. Но поцеловал он вообще не в губы – в щеку, в висок, в мочку уха, предоставив полное право выбора. Последует ли более чувственное знакомство языками – решать было только Стиву, и омега решил. Решил в пользу Брока, зацеловав его до состояния “я сейчас кончу и мне не стыдно”, но осознав всю опасность столь щепетильного положения, Стив попросил опять же шепотом: – Раздень меня, – и вновь не глаза в глаза, взглядами встречаться омега пока опасался. – Пожалуйста?.. Брок раздевал, намеренно стараясь не смотреть – не причинять неудобств такому нежному созданию как Стив Роджерс, и тот был благодарен, откровенно с радостью прощаясь с вещами. Случилась заминка, на первый неопытный взгляд Брока, по его вине – застрял на белоснежной футболке и никак не мог снять ту, а он же не подсматривал, как порядочный, потому не видел, что творится вокруг да в тьме кромешной. – Хочу оставить, – прошептал Стив, – ее, – и указал на последний – белый – рубеж обороны. Вообще, Стив выглядел более чем мило – без штанов, без трусов, но в футболке. В края ткани еще так вцепился, натянув и обозначив все свои желания разом. Брок, в свою очередь, с желанием делать минет и прочее не боролся ни доли секунды. – Если тебе так теплее, оставляй, конечно! – и без спроса опустился на колени, чтобы расцеловать, но уже немного по-другому. Стив все-таки края футболочки приподнял, когда садился Броку на лицо. И когда та задралась прилично, согласно закону всемирного тяготения, влекомая вниз за своим перекинутым через тахту владельцем, Стив и вовсе не придерживал, так и висел, тоже влекомый, но уже страстью. – Можно – поцелую? – Брок спросил разрешение совершенно на полном серьезе, прежде чем дотянуться до ткани. Стив с томным придыханием от перевернутой позиции поделился с ним откровением: – Я не против… только у меня там… грудь… стесняюсь… Брок приостановил поступательные движения, приподнял разомлевшего и стеснительного, подтянул к себе, чтобы успокоить: – Если неприятно, я не буду. В ответ омега прижался к нему, заерзал, дав понять о нехватке динамики, и объяснился вновь шепотом: – Мне приятно очень, только грудь… она больше, чем у некоторых девушек. Это ненормально. – Могу целовать поверх, ты как? – Брок давно вошел в возраст принятия чужих комплексов, как и своих собственных, чтобы даже не начинать кого-то переубеждать и переделывать. – И тебе не будет противно? – Стив изумился в открытую и прижимался еще сильнее. – Даже если пуховиком сверху прикроешься, мне будет приятно целовать, потому что это ты, – Брок с особой нежностью погладил застенчивого и продолжил держать ритм уже полусидя, потому что новая поза сводила с ума своими возможностями обоих, и о комплексах не могло быть и речи более. – Целуй, целуй меня, пожалуйста!.. – Стив подтвердил свой отказ от комплексов, зайдясь громким шепотом взахлеб со стонами. И Брок целовал с чувством и везде, как во время экстаза, так и после, когда они финишировали и улеглись передохнуть. Он положил свою голову на крепкие сочные грудные мышцы, предварительно застелив всё роскошество белой футболкой. Мог бы и своей, черной, но использовал ту в качестве полотенца для обтирания. – Знаешь, до Баки я частенько слышал: “О, какие буфера!.. Буду трахать тебя между титек!”. Стив так горько вздохнул, что Брок расслышал слезы в голосе омеги, но промолчал. Да, он промолчал, потому что когда с тобой делятся чем-то столь личным и обидным, только глупцы “успокаивают” подбадриванием, наподобие: “Тоже мне проблема?! Отличные сисяндры!”. Брок промолчал в поддержку, не желая мусолить, также в поддержку поцеловал сначала в “проблемное” место на теле любимого омеги – по ткани, затем в щеку, влажную и чуть солоноватую от переживаний. – До Баки… – повторился Стив. – Отныне и до тебя, Брок, спасибо. А когда они финишировали во второй раз в позе лягушки, раздавленной грузовой фурой (ладно, начистоту, размазанной по асфальту на бешеной скорости – так их обоих склеило и расплющило), Брок выбил из своего омеги уже придушенные крики. Чуть позже Стив повторно разоткровенничался от эмоций, но сначала сильно удивил, задрав свои неприлично длинные, гармоничные ноги на стену позади тахты в изгибе, мало понятном для рассудка альфы. Однако Брок наблюдал без комментариев, ведь та самая – белая – футболка по доброй воле была изъята полностью с тела омеги, решившего заняться какими-то лечебными практиками или медитаций. – Можно мне маленькую подушку? – Стив, хоть и принявший всю любовь и заботу от альфы, вытертый насухо, почти чистый и даже в белье, не мог не попросить, так как выполнял упражнение “попа – вверх” впервые. Брок догадался о дебюте, оценив постоянно заваливающиеся вбок шикарные ноги, и решил помочь, уселся рядышком, чтобы держать. – Удобно? – уточнил он на всякий случай. – Да, вдвоем это гораздо легче делать. – А что ты делаешь, Стив? – Беременею. – Оу… Ясное дело, “оу” от Брока не осталось без ответа, Стив многое пояснил ему, рассказав о собственном ужасающем диагнозе бесплодия. Еще о том, как они с Баки едва не развелись из-за этого самого диагноза – так страшно ссорились, потому что Баки уперся рогом (кто бы сомневался?) и заявил, что никаких у него детей не будет, если у Стива их не будет. – Это были по-настоящему трудные времена, Брок, – Стив говорил крайне серьезно. – Баки совершенно здоровый с точки зрения продолжения рода, я – нет, и он не слушал меня. Представляешь?! Я даже шантаж применял и угрожал, что уйду насовсем! – Представляю, – Броку и представлять было без надобности, он с первого общения понял: переубедить Баки – это как руками тормозить локомотив, набравший скорость. – А потом мы сменили клинику, Баки таким образом предложил мировую, – продолжил Стив. – Потом другую. Потом был медицинский центр, где мы встретились с тобой. А потом к нам приехала моя мама, порвала в клочья все исследования и сказала… Брок нагнулся, чтобы прослушать тайну, которую сказала мама Стиву, который, в свою очередь, решил нашептать секрет ему на ухо. – Оу!.. – дельный материнского совет о злоебучести вызвал в Броке восхищение своей простой истиной. Мамы вообще дают самые лучшие советы по жизни, только не все прислушиваются. – Да, – Стив опустил попу вместе с ногами и уселся по-турецки, чтобы сделать выводы. – Моей маме врачи говорили тоже самое: “Никогда! Никогда, мисс Роджерс, у вас не будет детей!”, и вот он – я, сижу здесь с тобой и верю. Брок, я верю всем сердцем, что ты и есть тот самый, мой – наш! – злоебучий альфа, который сможет разрушить все защитные барьеры, что выставляет моя половая система и пробиться к яйцеклетке, что бы она там себе ни думала!.. – Я не слезу с тебя, Стив, – Брок не просто пообещал словом, уже собрался доказывать делом, но его тормознули. – Ой, нет, пожалуйста, спасибо. Я уже – под завязку, Брок, спасибо, – Стив увлек его в поцелуй, привычно нашептывая объяснения. – И, вообще, ты бы проверил, как там Баки, в доме подозрительно тихо, по-моему. Брок улыбнулся на столь милый отказ и без какой-либо гордыни пошел в указанном направлении. Раз претендуешь на прайд – будь добр заботиться обо всех одинаковым количеством оргазмов, не так ли? Баки, очевидно заждавшийся его, не забыл тут же указать Броку на эту оплошность. – Любишь Стиви больше, чем меня, значит? – и слегка вильнул голенькими ягодицами в лучах светильника. Доминант доминировал, лежа на животе и болтая ногами в воздухе, как известная всему мира девочка-подросток, “совратившая” взрослого литературоведа. И Лолита-переросток ясно дал понять, что Стиви – это святое, претензий никаких, а вот альфе придется страдать и за всё-всё ответить, включая ожидание в томлении. – Я люблю вас в одинаковой степени, – Брок опроверг каверзное заявление, пристроившись сверху. – А если бы я был сахаром, а Стиви – солью, кого бы ты любил больше? – Баки, однозначно готовый к “драке”, хмыкнул, взбрыкнул и сомкнул свои бедра, перекрыв любой доступ к вторжению. – Я любил бы вас в одинаковой степени, – “драка” Броку нравилась. Он использовал грязный приемчик “вылизывания чутких к вылизыванию местечек”, чем весьма отвлек оппонента, и сумел протолкаться коленом, дабы распечатать запретное. – А если бы я был солнцем, а Стиви – луной, кого бы ты любил больше? – но и Баки оказался закаленным “в боях” солдатом, якобы поддавшись на взлом, но ловко увернувшись и взяв в плен бедро противника целиком, и удерживая то силой ягодичных мышц. – Я любил бы вас в одинаковой степени, – технику захвата Брок оценил, как смертоносную, оставшись на время обездвиженным, но попытки штурма не оставил, наоборот, продолжил с использованием других грязных приемчиков, коих знал немалое количество. – А если бы я был?.. Баки за длительный период “потасовки” предложил великое множество вариантов, кем бы он мог быть и кем был бы Стив, и некоторые, признаться, заставляли замирать в раздумьях. К примеру, если бы Баки оказался нефтяной отраслью, а Стиви – информационными технологиями? Или если Баки родился Джоном Кеннеди, а Стиви – Мэрилин? Или хлеб в противовес маслу (но лучше джему)? Или вершины Альп в противопоставление бескрайнему океану? Или Зимний Солдат против Капитана Америка (боже, Брок однозначно выбрал бы обоих и таскался бы за двумя разом в полной боевой загрузке круглосуточно!), или?.. Брок честно мозги включал, прежде чем произнести: “Я вас любил…”, но и делать дело успевал. На совесть, стоит заметить, успевал, так как возня и толкания бедрами уже вовсю перешли в толчки с проникновением, от которых Баки через стон городил всё это сравнительное великолепие. – А если бы я был котиком!.. – Баки зашелся в предоргазменной истерике, привстав из последних сил на цыпочки и явно пытаясь углубить уже неуглубляемое. – А Стиви – золотистым ретривером!.. Кого?! Говори!!! Брок откровенно порадовался и куснул трепыхающегося раскричавшегося доминанта куда-то в предплечье. Сменить “лежа” на “стоя”, буквально воткнув Баки в межкомнатную перегородку и, опять же, воткнув буквально по самое “ой-ой-ой, мы попадаем по простате, не целясь” стало его лучшей задумкой вечера противоборств. – Я любил бы вас в одинаковой степени, – подытожил Брок через хрипотцу и собрал приличный фонтан эмоций, брызг, шипения, щедро подаренных любимым омегой-доминантом. К слову, доминанта пришлось нести на руках до ближайшей горизонтальной поверхности – ноги у Баки отказали и не слушались, настолько ослаб. Уложив, обтерев, закутав, Брок выслушал еще некоторую порцию ехидно-капризных замечаний о том, что они, Баки и Стив, любить друг друга будут всё равно чуть больше и чтобы он не обижался. – Не буду, – Брок поцеловал уже засыпающего “капризулю” и почти собрался на выход. – Мне хватит столько, сколько поделитесь. – Иди сюда, – Баки вылез из-под одеяла и широко развел руки в стороны. Брок вернулся, наклонился, принял объятия и присел, потому что отпускать его не захотели. – Я люблю тебя, Брок Рамлоу. Никогда не слушай то, что я несу в порыве, договор? – Договор. Баки как бы извинялся, целуя, ластясь всем собой и не проронив больше ни слова, а Броку и это покаяния не требовалось – давно не мальчик, чтоб различать беспокойство, прикрытое импульсивной агрессией, и агрессию, косящую под заботу о ближнем. Меж тем, покинуть прайд было необходимо по причине воспитанности самого льва (с ночевкой его никто не приглашал), хоть и шатало Брока из стороны в сторону от усталости. Четыре результативных подхода не ради себя, но ради удовольствия любимых – да, усталость крыла, но была, по правде, классной, окрыляющей. Он тихо пробирался в полумраке, одеваясь в первое, что попадалось на глаза. К счастью, обнаружил свой телефон, к еще большему счастью – споткнувшись об тахту, обнаружил пледик, такой чудесный и мягонький, что невольно закутаешься. И вроде бы только на самый край облокотился в попытке вызвать такси, но завис, задумался и вырубился. И спал сном младенца вплоть до лучшего пробуждения в своей холостяцкой жизни. Когда Стив прилег с одной стороны, а Баки – с другой, Брок понял, что уже не спит и уже давно не утро даже, а ближе к обеду, судя по яркой освещенности всего вокруг. – Простите, плед меня приворожил. Не смог устоять, уснул, потрогав пушистую текстуру, – Брок потер глаза, пряча зевоту и прячась под текстурой. – Это ты нас прости, – омеги явно ворковали над ним, обвившись телами и расцеловывая куда можно и нельзя. – Наигрались вдоволь и бросили тебя. Брок героически безответно моргал, вновь потеряв дар речи и не решаясь шевельнуться, ведь если ты альфа, ты альфа в любое время суток, несмотря на недавние сверхнагрузки. И не от переполненного мочевого пузыря ты альфа, а потому что альфа и всё. Брок очень заметно поправил стояк, который спрятать было ну просто некуда, только применить по назначению. Но Стив сделал ему предложение, и Земля сделала два полных оборота вокруг Солнца меньше, чем за секунду. – Брок!.. Любимый, красивый, самый-самый!.. – омега трясущимися руками предложил ему кружку, наполненную горячим кофе, в котором наблюдались еще и сливки. – Мы хотим за тебя замуж! Ты не против?.. Брок сел слишком резво и резко, некоторые его позвонки среагировали вопрошающим хрустом. – А поскольку мы выходим за тебя замуж, – Баки не нуждался ни в каких помолвочных подтверждениях, напрочь отрицая церемониал и запросто предложив ему пончик, облитый шоколадом, вместо кольца. – Ты уходишь со службы, Брок. Потому что альфа нам нужен ежедневно – это раз. Живой и невредимый – это раз и раз. И отец детей наших нам тоже нужен, а это уже не раз, раз и раз, а хоба!.. – Да?.. – Брок уточнил не про службу вовсе. Никак не мог поверить, казалось, ослышался, выдумал, сниться, что больше не одинок. – Да!!! – его омеги единогласно утвердили конституцию в первом и единственном рассмотрении законопроекта о семье Барнс-Рамлоу-Роджерс. “А если кто-то сомневался в том, что фамилия Барнс будет стоять первой, как родоначальная, вы прекратите эти вольнодумства, понятно?” – Брок расхохотался от этой мысли в голос и осознал, где он. Столовая медицинского учреждения давным давно опустела, сытно накормив последнего желающего, а он так и остался сидеть перед пустым столиком, один, пропустив момент, когда стемнело, даже не заметив, как убрали посуду и приборы. И забвение его случилось не от горя, а от зеленого сигнала светофора. Оказавшись в потоке, за рулем заведенной машины, среди таких же любителей выхлопных газов и пробок, вы вполне можете позволить себе пропустить не один, но даже парочку, и постоять, потупить, получив всего лишь тумаки вербальные и вполне реальные от возмущенных. Другое дело – упустить “зеленый” светофора судьбы. Не понять, не оценить, пренебречь в надежде на следующий, что обязательно моргнет вам разрешающим, только гораздо ярче. Не моргнет. Судьба повторного шанса по одному и тому же поводу не дает никому. Но Брок дождался и успел на свой “зеленый”, написав прошение об увольнении в запас через час после “помолвки”. Стив и Баки также дождались, оценили и сразу же присвоили себе, благодаря судьбу за предоставленную возможность. Два оборота вокруг Солнца, что пролетели мгновением, он был счастлив и любим взаимно, и второй попытки у него не будет. Брок принял решение избавиться от болезни во что бы то ни стало, но в семью вернуться.