Touching the flames tonight

В новой церкви Эфира был погреб с собственным вином — как и полагается в уважающей себя церкви. И, конечно же, Эфир привёз пару бутылок в качестве сувенира, а Маунтин поставил на стол бутылку настойки, которую они приготовили ещё до отъезда Эфира. За час до ужина Кумулюс утащила Эфира на кухню, и Дью увязался с ними. Он был доволен несмотря на то, что Эфир заставил его посмотреть не менее сотни фотографий кошек, которые, видимо, теперь, судя по количеству уделяемого им внимания, составляли основу его круга общения, трижды выиграл у него в Марио Карт и совершенно был с ним не согласен по поводу мотивации персонажей в книге, которую он недавно дочитал. Они как раз были заняты горячим спором, когда гулетта пришла в гостиную. Дью ворчал, что Эфир только приехал, а уже вынужден готовить ужин, но, конечно же, понимал, что всем хочется хоть немножко «своего», личного времени с Эфиром. Стая и так надолго оставила их вдвоём, не задавая лишних вопросов. Ужин шумный и весёлый. Маунтин хвалит вино, Аврора и Фантом спорят из-за последнего куска курицы с яблоками и черносливом, и он в итоге достаётся Свиссу, который оказывается быстрее. Циррус и Кумулюс рассказывают байки из тура — выдают Эфиру, кто что натворил, — а Рэйн показывает фотографии на своем телефоне. Дью знает, что как минимум треть историй Эфир уже слышал, но ему нравится снова вспоминать их и смеяться вместе со своей стаей — наконец-то в полном составе. В какой-то момент они неизбежно начинают говорить о моментах, которые пережили вместе, и разговор затихает — бокалы, блестящие красным, в руках, немного печальные улыбки на лицах у всех, кроме Фантома и Авроры. Идея сыграть в твистер принадлежит, конечно же, Фантому. Дью смотрит, как Аврора, Свисс и Циррус превращаются в многорукое и многоногое чудовище, которое со смехом обрушивается на коврик с разноцветными кругами, делая невозможным определить, кто проиграл, а кто выиграл. Аврора остаётся на коврике, к ней присоединяется Эфир, и Дью, видимо, под действием вина, неожиданно для самого себя тоже оказывается на ногах. Он жалеет об этом (впрочем, совсем чуть-чуть), когда ситуация на коврике становится критичной. Огненный гуль, балансируя хвостом, пытается перенести свой вес с одной ноги на другую и передвинуть руку, но не удерживается. Он теряет равновесие и хватается хвостом за самую надежную опору, которая есть поблизости — за талию Эфира — и несколько долгих секунд они смотрят друг другу в глаза. — Полегче, парни, время ещё детское, — дразнит гулей Циррус. Дьюдроп чудом удерживает себя от падения. Падения на коврик, а не в глубину глаз гуля квинтэссенции. — Если Дью, конечно, не настолько утомлён ритуалом, что хочет отправиться в кровать прямо сейчас, — подмигивает мультигуль, и блондин холодеет. — Правая рука, зелёный, — приказывает Фантом, и Аврора начинает двигаться, а Свисс продолжает болтать. Как будто его об этом просили. — Но тогда в список придётся добавить ещё одно имя. Гулетта теряет равновесие и, падая, сбивает с ног Эфира и Дью. Огненный гуль зажат под их телами, когда слышит голос гуля квинтэссенции: «Что за ритуал?» «Чёртов Свисс», думает Дью, но не может заставить себя злиться ни на кого, кроме себя самого. — Эф, я должен тебе кое-что рассказать. — Что-то важное, что знает вся стая, а я не знаю, — вздохнул Эфир, выпутываясь из кучи на полу. — Я думал, между нами всё хорошо. Дью не спешил подниматься с пола, не зная, с чего начать и что сказать, чтобы гуль квинтэссенции его правильно понял. Спустя некоторое время гули сидели в гостиной, и Дьюдроп пересказывал Эфиру события последних двух недель. Циррус предложила оставить их вдвоем, наедине, но Дью сказал, что скрывать что-то всё равно уже поздно. Он нашёл глазами лицо Свисса — мультигуль сидел на самом краю дивана, виновато опустив взгляд. Кумулюс успокаивающе чесала между его рогов. С каких пор он стал таким чувствительным? Выражение лица Эфира менялось по мере того, как огненный гуль рассказывал — без особых подробностей — о том, как его вызвала Сестра Император, о том, как он узнал, что ему придется переспать с двадцатью с лишним гулями. «Ебааать», протянул Эфир, и Дью с нервным смешком ответил, что буквально этим и занимается. Когда Дью рассказывал про магию и её побочные эффекты, гуль квинтэссенции кивнул, потому что теперь всё стало на свои места: и слишком длинные волосы, и горячие, искрящиеся рога, и непонятная волна энергии, исходящая от огненного гуля. Эфир ничего не ответил на извинения Дью и лишь выразил беспокойство по поводу неизвестной цели ритуала: «Ты же знаешь, я мог поискать что-то в нашей библиотеке» Дью пожал плечами — какая разница, если ритуал всё равно идёт полным ходом. — Если бы я был беременным, я бы уже понял, пошутил огненный гуль. Циррус поёжилась, но остальные гули заулыбались. — Было бы сложновато определить отцовство, — ответил Эфир. Дью смущённо развел руками. Вечер постепенно перетёк в ночь, вино кончилось, а затем и настойка. Стая оставила Свисса и Кумулюс целоваться на диване и разбрелась по комнатам. Эфир теперь занимал гостевую комнату на втором этаже, но Дью взял его за запястье и отвел к себе. Ему всё-таки хотелось поговорить наедине. — Я правда не злюсь, что ты мне ничего не сказал, — после долгого молчания начал гуль квинтэссенции. — В конце концов, ты и не обязан был. Мы больше не вместе. — Я знаю, Эф. Но и не сказать было глупо. Я сам не знаю, почему молчал. Мне было… неловко. Эфир усмехнулся. — Я понимаю, Дью. Мне было неловко, когда я приехал, пока я не увидел следы на твоей шее, которые означали, что ты создаёшь новые связи… Я был рад этому. И теперь мне неловко, что я ошибался. — Я не знал, как сказать тебе. «Привет, Эфир, как дела? Кстати, меня трахнет половина министерства в этом месяце». Гуль квинтэссенции засмеялся. — Ну уж не половина. Но да, я понимаю, о чем ты. — Я создаю новые связи, — после паузы серьёзно ответил огненный гуль. Они снова помолчали. — Между нами всё в порядке? — Эфир смотрел на своего бывшего возлюбленного, и в его голосе была смесь эмоций. — Да. Но сейчас я всё равно хочу поцеловать тебя, Эф. Грудь огненного гуля поднималась и опускалась, а взгляд горящих оранжевым огнем глаз смотрел в фиолетовые, как закатное небо, глаза другого гуля. — Нам правда не стоит, Дью, отвел взгляд Эфир. — Почему? Это ничего не поменяет между нами, — огненный гуль придвинулся чуть ближе. — Мы в порядке. Ты ведь тоже в порядке, да? Гуль квинтэссенции издал смешок и кивнул. — Конечно. Но я не об этом. — А о чем? — Неизвестно, как на ритуал повлияет секс с дополнительным гулем. Кто знает, как отреагирует магия. Как это отразится на цели, которой ты не знаешь, и, самое главное, на тебе. — Я ничего не говорил про секс. — Если ты меня поцелуешь, то мы абсолютно точно переспим. Дью прыснул. Всё-таки они знали друг друга слишком хорошо. — Ты прав, зануда. Хотя бы останься со мной на ночь? — И не планировал никуда уходить. Конечно же, заканчивается тем, что они целуются, лёжа в постели Дьюдропа, почти до самого рассвета. Их руки ласкают кожу, впрочем, не опускаясь ниже пояса, их хвосты переплетены, и в темной комнате слышатся тихие вздохи. Дью не знает, от чего он пьянее, от вина или от языка Эфира в его рту. Под утро они так и засыпают, обнявшись, прижавшись друг ко другу опухшими от поцелуев губами, и спят так крепко, что не слышат, как Рэйн стучится в дверь, чтобы позвать их на завтрак.