Touching the flames tonight

Ленивое субботнее утро застало стаю в постелях — своих и чужих. Это было такое утро, когда всё кажется немного нереальным, а в коридорах так тихо, словно все обитатели крыла куда-то исчезли, может быть, приснились и растворились с первыми лучами зимнего солнца. Время так замедлилось, что казалось, что его ткань можно потрогать пальцами. На самом деле, конечно, стая всё ещё была здесь — переплеталась хвостами, переворачивала подушки на холодную сторону, бормотала бессмысленные фразы во сне. Просто никому не хотелось вставать. Кроме гуля и гулетты, завтракавших на кухне и ведущих тихий разговор. Невинный, на первый взгляд, если не знать, что нога гулетты касалась лодыжки гуля под столом, изящно, игриво покачивалась вверх и вниз, пока они допивали свой кофе. Они оба были совершенно свободны сегодня, поэтому, как Кумулюс и хотела, решили не торопиться. Времени было достаточно — чтобы всё обсудить, прежде чем нырнуть в око эмоционального урагана, пообедать и подремать. Идеальный выходной. К тому моменту, как очаровательная гулетта поднимается из-за стола, чтобы убрать чашки в посудомоечную машину, Дью уже до такой степени взвинчен её словами, улыбками и дразнящими прикосновениями, что его темные джинсы кажутся ему ужасно неудобными. Он тоже встает, смотрит на переливающиеся в утреннем свете кудри Кумулюс и смеется сам над собой: над тем, как много усилий требует близость с малознакомыми гулями по сравнению с тем, как ему легко со стаей. — Дай мне свой хвост, — голос гулетты вырвал Дью из его задумчивости. Гуль озадаченно подвесил свой длинный хвост петлей в воздухе, подавая его конец гулетте, как ладонь для рукопожатия. Рука Кумулюс крепко сжала хвост гуля прямо перед белой стрелкой на его конце, и Дью судорожно вдохнул, внезапно почувствовав себя беспомощным. Он взглянул на гулетту и увидел усмешку на её губах — вероятно в ответ на то, как изменилось выражение его лица от такого простого действия. — Так быстро, Дью, — Кумулюс подняла изогнутую, тонкую бровь. — Я не… — начал гуль, но в этот момент зубы гулетты прикусили гладкую кожу стрелки, а пальцы сжались ещё чуть крепче. Дью подавился остатком фразы и опустил голову, сжал зубы. — Не борись с этим, — спокойно сказала Кумулюс, — мы оба знаем, что ты этого хочешь. Гулетта была права. Дью действительно сейчас хотел отдать ей контроль над своим телом, который и так в последние недели был иллюзорным, и от этого выматывающим. Но в этот конкретный момент по его позвоночнику бежали мурашки от того, как он балансировал на грани между сопротивлением и подчинением, в пространстве, где ещё существовали стыд, нерешительность и угроза, граничащая с возбуждением. Дью хотел остаться на этой грани ещё чуть дольше. — Понятно, — улыбнулась гулетта, — значит, по-хорошему не получится. Идем. С этими словами она потянула Дью за хвост, заставляя его следовать за ней. Это было неудобно и неловко, потому что хвост невысокого гуля был все-таки не настолько длинный, и он почти дышал в затылок Кумулюс, чувствуя запах шампуня от вьющихся волос. Он был вынужден идти с ней шаг в шаг, чтобы не наступать ей на пятки, и каждый раз, когда ее рука естественно двигалась вперед, он чувствовал натяжение хвоста и прилив крови к щекам. — Закрой дверь, — скомандовала гулетта, когда они вошли в комнату Дью. Щелкнул замок, и рука Кумулюс потянула за хвост, чтобы дать гулю понять, что он должен приблизиться. Пальцы ее свободной руки цепко обхватили его напряженную челюсть. Гулетта приблизила свое лицо к лицу Дью, и он попытался потянуться за поцелуем, но ее рука остановила его, и вместо поцелуя Кумулюс провела языком по его горящей щеке. — Блин, Люс, — пробормотал Дью. Ему было действительно стыдно от того, как быстро он проваливался в эту кроличью нору. Неудивительно, что в тот раз, когда он прокусил себе руку, он даже не заметил, как до этого дошло. — Всё хорошо, — тихо, но уверенно ответила ему гулетта, а затем потянула зубами его нижнюю губу. Дью сделал ещё один резкий вдох, его руки сами собой поднялись, чтобы лечь на бедра Кумулюс. — Нет, Дьюдроп, — гулетта смотрела на него строго. Дью почувствовал себя неуверенно, а потом понял, что ему не разрешали трогать, и медленно убрал руки. — Лучше убери их назад, — уже мягче сказала Кумулюс. Дью послушался. Гулетта легко поцеловала его в щеку, хваля, а затем завела его хвост ему за спину. Дью похолодел от стыда, когда понял, что она делала, и к тому моменту, когда его руки были связаны свободным, скорее символическим узлом из его собственного хвоста, у него уже кружилась голова. — Мы можем продолжить? — спросила гулетта, внимательно глядя в лицо огненного гуля. — Пожалуйста, — выдавил Дью, и как только он произнес это слово, как будто тяжелая глыба свалилась с его плеч. Кумулюс наконец-то целовала его, и его сознание с каждым движением её губ окутывала всё более плотная, комфортная, как мягкое и тяжелое одеяло, тишина. Язык и острые клыки гулетты скользили по губам Дью. Ее хвост обвивал его ногу, длинные ногти царапали его бока под черной футболкой с неразборчивым логотипом, похожим на пришпиленного к ткани мотылька. Глаза огненного гуля были закрыты, он был возбужден настолько, что молния джинсов почти причиняла ему боль, и от этого туман в его голове становился ещё гуще. Кумулюс провела кончиками ногтей по коже его живота, и гуль невольно дернулся. Гулетта хихикнула, и начала поднимать его футболку, стянула её с него через голову, постаравшись не разрушить пучок из волос, и спустила её на его запястья, перетянутые хвостом за его спиной. Её пальцы медленно прошлись по коже огненного гуля, пересчитали ребра, как клавиши синтезатора, а потом исчезли. Дью выдохнул «Люс» и приоткрыл глаза. Гулетта неторопливо раздевалась. Она посмотрела на гуля и улыбнулась, терпеливо отвечая на его беззвучную просьбу: — Потерпи, Дью. Как и что ты будешь делать, решаю я, а твоя задача — вести себя хорошо. Ты понял? — Д-да, — голос гуля звучал хрипло. — Тогда, будь добр, встань на колени для меня, пожалуйста, — все так же пугающе спокойно приказала гулетта. Дью, покачиваясь, не имея возможности держать равновесие с помощью рук или хвоста, медленно опустился сначала на одно колено, а затем на оба, и вопросительно посмотрел снизу вверх на лицо гулетты, которая осталась лишь в кружевном белье. — Я слышала, тебе нельзя кончать с гулеттами, иначе магия не сработает, не так ли? — пальцы Кумулюс обвели ключицы Дью. Тот закрыл было глаза, но потом до него дошло, что ему задали вопрос, и он снова ответил «да». — Значит, тебе придется доставить мне удовольствие своим языком. Надеюсь, он годен не только для ругательств и шуточек. Дью в этот момент не помнил никаких ругательств. Он сделал бы всё, что от него потребовала бы гулетта, не задумываясь и не сомневаясь, и это было завораживающе приятное чувство. Кумулюс приблизилась к нему настолько, чтобы влажная от возбуждения ткань ее кружевных трусиков оказалась у его лица, и сомкнула пальцы на его роге. Гуль провел языком по шершавой ткани, и гулетта издала вздох. Дью счастливо улыбнулся и принялся зубами осторожно стягивать с Кумулюс нижнее белье. Она, конечно, немного помогла ему руками — в награду за то, как искренне он наслаждался тем, что ему больше не надо было думать. Кумулюс теперь думала за него, решала, что для огненного гуля было правильно. — Вот так Дью…хорошо, — застонала она, когда кончик его языка невесомо скользнул по влажным складкам чувствительной плоти. Если бы руки гуля были свободны, он помогал бы себе пальцами. Дью чередовал легкие, дразнящие движения языка с настойчивыми, то ускорялся, вызывая дрожь в теле гулетты, то мучительно замедлялся, заставляя её выдыхать стоны и сжимать пальцы на его гладких рогах. Когда стоны Кумулюс зазвучали ритмично, Дью сомкнул губы вокруг ее клитора и начал осторожно, чтобы не причинить боль, сосать маленькую чувствительную головку. Грудь гулетты поднималась и опускалась, она дышала все чаще, пока, наконец, не отвела голову Дью назад за рога. Гуль разочарованно застонал. Кумулюс наклонилась, обняла Дьюдропа за талию и помогла ему подняться. Гуль зашипел — оказывается, его ноги затекли, он стоял шатко, неловко опираясь на гулетту. Руки Кумулюс снова оказались у него за спиной, распутывая узел на хвосте, освобождая запястья, разминая их. — Всё хорошо? — спросила она Дью, и тот сначала кивнул, а затем помедлив, ответил: — Хвост, Люс, пожалуйста. Гулетта поймала хвост огненного гуля и начала массировать его, восстанавливая кровоток. Дью глухо застонал в ответ. Он был почти на грани, и прикосновения к хвосту были для него стимуляцией. — Вот поэтому все и хотят тебя, милый Дью, — прошептала Кумулюс ему в ухо, — твои реакции неподражаемы. С этими словами она взяла изящную стрелку на конце его хвоста в рот, и огненный гуль застонал в голос, едва удерживаясь на ногах. Гулетта тем временем расстегивала молнию на его джинсах, чтобы спустить их и влажное от предэякулята нижнее белье к его лодыжкам. Футболка, болтавшаяся на его запястьях, давно была сброшена куда-то на пол и забыта. Зубы Кумулюс прошлись по гладкой коже, а пальцы потерли то место, где хвост начинался, и Дью дернулся. — Пожалуйста, — взмолился он, — я больше не могу. Гулетта светло засмеялась, не останавливаясь. — Потерпи ещё немного, милый. Ты можешь. Гуль всхлипнул. Его член стоял так, что почти касался пупка. Ещё немного, и он кончит нетронутым от скольжения острых клыков Кумулюс по кончику его хвоста, и это будет самый смущающий оргазм в его жизни. Зубы гулетты крепко сжались на стрелке. — Черт, да блять, — практически выкрикнул Дью, выгибаясь, сжимая челюсть и кулаки. Ему было мучительно хорошо. Гулетта ответила ему стоном, отпустила, наконец, его хвост, и потянула его к кровати. Они перевели дыхание, пока растрепанный Дью устраивался между ног Кумулюс, а затем, после одобрительного кивка гулетты, он одним быстрым движением вошел в неё, склонился, прижался к её пышной груди и отчаянно, нетерпеливо двигался, пока она с высоким стоном не выгнула спину, кончая. Огненный гуль, если честно, вообще забыл, что сейчас его ещё и накроет магией. От запретного оргазма его, вероятно, спасло только то, что он чувствовал себя настолько сфокусированным на удовольствии Кумулюс, на том, как она контролировала каждое его действие, что кончил бы только если бы она сказала ему кончить. Он был тяжелым, мокрым, липким и уставшим и не знал, куда деть хвост, который внезапно был слишком чувствительным, но магия омывала его тело, убаюкивала, как ночная гроза в середине лета, и он сам не заметил, как провалился в беспокойный сон. Ему снилось, что вместо члена у него хвост, и он никак не мог убрать его в штаны так, чтобы он не был заметен, и Сестра Император строго, недовольно качала головой, что-то приказывая одному из своих личных гулей. Он проснулся с быстро бьющимся сердцем и долго не мог понять, где находится, пока Кумулюс не проснулась и не начала нежно гладить его по мокрым от пота волосам. Дью рассказал сон гулетте, и они вместе посмеялись. Рука Кумулюс мягко обвивала талию гуля. — С хвостом, это был эксперимент, — призналась гулетта. — Я не ожидала такой реакции. Не слишком? — Не слишком, — уверенно ответил Дью, — я не знал, что он такой чувствительный. Кажется, у меня новый кинк. — И о нем скорее всего теперь знаю не только я, но и соседние комнаты, — Кумулюс мелодично засмеялась. — Чего ты хочешь сейчас? Сон, еда, вода, душ? — Вода, поцелуй, душ, сон, еда. В каком-то таком порядке, — зевнул гуль. Кумулюс усмехнулась, встала с постели, завернулась в полотенце и вышла из комнаты, чтобы через несколько минут вернуться с парой бутылок воды, одну из которых Дью моментально опустошил. Они задремали, обнявшись, после того как огненный гуль насытился поцелуями, и когда он снова проснулся, в его голове все еще было тихо и пусто. Кумулюс вымыла его длинные, ниже пояса, волосы, и Дью хотел ответить ей тем же, но гулетта как будто заметила, какими тяжёлыми ему казались его собственные руки. В кухне огненный гуль ждал, пока Кумулюс приготовит быстрый обед, сидя на самом дальнем от плиты стуле, потому что ещё утром заметил, что языки пламени тянулись к нему, даже когда он просто был в помещении. В гостиной Рэйн, Эфир и Фантом играли в приставку. Когда Дью заканчивал есть, в кухню вошла Циррус, поцеловала кудрявую гулетту в щеку и запустила пальцы в спускающиеся ниже пояса влажные волосы огненного гуля, массируя кожу. — Цир, может, заплетешь меня? — спросил Дью. — Прости, детка, — ответила гулетта, — мы с Авророй идем в город, я зашла сюда на минутку, чтобы выпить сока и поцеловать Люс. — И Люс ты, как я вижу, уже поцеловала, — улыбнулся огненный гуль. Циррус улыбнулась в ответ и направилась к холодильнику. — Свисс должен быть свободен, попроси его, — предложила она. Дью кивнул. Действительно, мультигуль ведь плел ему косы каждый день, смеша его не всегда удачными шутками, помогая ему не сорваться. Но в последнее время блондину было как-то не до этого. — Выпиши ему от меня дополнительные обнимашки, — добавила гулетта, — он мне очень помог сегодня. Не знаю, кто додумался убрать все эфирные масла в самую глубину самой верхней полки, но без Свисса я бы точно себе что-нибудь сломала. — Лааадно, — пообещал Дью. *** Дью постучался в дверь комнаты Свисса. — Доставка объятий! — объявил он, не дожидаясь ответа. Дверь открылась, и мультигуль, складывая вчетверо листок бумаги, который был у него в руке, и убирая его в карман, озадаченно спросил: — Но я не заказывал… — Это от Циррус. Она говорит, ты был ей полезен сегодня. Забирать будете? Свисс хихикнул и сделал пару шагов назад, впуская огненного гуля в комнату и позволяя ему обнять себя за талию. Мультигуль отзеркалил движение Дью, прижался к нему и вздохнул. — Всё в порядке? — спросил огненный гуль и погладил Свисса по спине. — Ага. Мне нужно где-то расписаться? — Свисс начал писать пальцем на спине Дью что-то, напоминающее его имя, и блондин засмеялся мультигулю в плечо. — Заплести косу будет достаточно. — О, а я думал, это бесплатно, — наигранно возмутился Свисс. — Бесплатное время кончилось две минуты назад, — Дью продолжал водить ладонями по лопаткам мультигуля. — Если пересчитывать все косы, что я заплел, в твои объятия, то тебе придется остаться у меня на ночь, — Свисс поймал огненного гуля на слове, и тот снова засмеялся. — Может, в другой раз, Свисс.