Летний дождь прошёлся по аллее, оставив за собой запах сырости и влагу. Солнце, что было скрыто за белыми тучками вновь красовалось на небе, освещая собой всё вокруг.
Даня изначально не хотел приезжать сюда, однако он хотел отдать должное этому месту; тут действительно было по необычайному красиво. Прямо как тогда, когда-то давно. Забытое прошлое терзало его по сей день. Страх увидеть эти родные, дурманящие как самый дешёвый алкоголь, глаза. Хоть он и прекрасно понимал, что этого не случится, всё равно боялся. Одновременно с тем этого и хотелось. Хотелось, блять, до трясучки в руках; чтобы вновь прочувствовать все те моменты, которые он тут пережил. Рыжий опять оглядывается по сторонам, проходя внутрь дома. Все полки тут забиты консервациями; старыми, уже пыльными фотографиями, и лишь ровно стоящий в углу сервиз заставил его ухмыльнуться. Это он подарил бабушке на свои первые чисто-кровно заработанные деньги. До слуха доносится шарканье чьей-то обуви по деревянному полу, а когда дверь отпирается, милая старушка накидывается на него с распростёртыми объятиями. — Внучок! Приехал всё таки! — радостная женщина крутилась возле него, и тянула того за щёки. — Да бабуль… Приехал, — улыбается Кашин, утыкаясь в плечо старушки. Бабуля, что явно была рада приезду внука сразу начала заваливать того многочисленными вопросами и даже ругать за то, что Даня оделся не по погоде. С кухни доносился приятный запах чего-то вкусного, и такого родного. Когда он был совсем маленьким, бабушка всегда готовила ему свои фирменные пирожки. Ностальгия в этом доме преследовала его на каждом шагу. Справа от его комнаты висели его детские рисунки, которыми женщина очень гордится и по сей день. Если заглянуть в гостиную, можно было увидеть красивые, кружевные занавески, которые прикрывали насильно пробивающиеся лучи солнца. Старый диван, на котором рыжий любил кушать, в отсутствие бабушки дома; большая ваза, что стояла неподалеку, никуда не сдвинулась с его последнего визита сюда. Лишь новый телевизор висел на законном месте прошлого. Пожилая женщина расхаживала на кухне, подпевая себе под нос какую-то мелодию. Это место постоянно навеивало на него грусть. Именно здесь ему пришлось разбить сердце самому дорогому человеку в его жизни. Боль смешалась с воспоминаниями; где-то на подкорке сознания, он всё ещё отказывался верить в то, что Руслана уже давно не было в его жизни. Руслан. Имя, которое заставляло улыбаться по-настоящему. Имя, с которым связано столько общего, и столько больного одновременно. Хотелось вернуть время вспять и не совершать тех ошибок, что уже были сделаны в настоящем. Ведь ни он, ни его первая любовь не заслуживали такого исхода событий. Но ничего исправить уже нельзя. — Данечка, тебе сколько супа ложить? — выводит из транса звонкий голосок старушки. Кашин настолько понурился в свои размышления, что даже и не заметил воркующую бабулю за плитой. По хорошему, нужно было помочь и вообще не напрягать близкую родственницу, по которой отчетливо было видно; ей явно нелегко весь день стоять на ногах. Старинные часы неприятно тикают и наседают на мозги. Рыжий на секунду застрял в проходе, а после стремительно задвигался на кухню. Готовые пирожки, что были поверх накрыты полотенцем манили своим ароматом. Гул в коридоре затих, и постепенно наступила полная тишина. Лишь вечное тиканье смогло хоть как-то разбавить её. — Мне немного, я не голоден особо, — отмахивается парень, уже улавливая осуждающий зырк женщины на себе. — Ты надолго, сынок? — аккуратно интересуется старушка, параллельно с тем черпая половником очередную порцию горячего супа. Вопрос ставит его в тупик. Вообще, развеяться здесь, среди природы и чистого воздуха, ему бы не помешало. А с другой стороны, работу, как говорится, никто не отменял. Всё же, взвешивая в голове все «За» и «Против» Кашин решает остаться тут на две недели. Бабушка ещё давно жаловалась ему на здешние проблемы с электричеством; с клумбой, что вся заросла, и ещё с кучу подобных мелочей. Вот он, ваш спаситель, и по совместительству внук, — Данила Владимирович Кашин, который сможет решить абсолютно все ваши проблемы. Женщина недоверчиво покосилась на него, будто бы боясь услышать ответ. Рыжий замялся, принимая остаточное решение. Внутренний голос велел ему бежать отсюда; а мозг подкипал, уверяя его в обратном. — На недельки две, думаю, — сорвалось с губ Кашина. Старушка аж порозовела, а на её лице расцвела улыбка которая чуть ли не доходила до ушей. Тарелка с едой мягко приземлилась на стол, сразу же обдавая горячим дымом лицо Дани. Всё же, это место перестало казаться ему родным, и напоминало лишь об одном человеке, которого он сам и разрушил. Из-за нахлынувших воспоминаний, былой аппетит пропал. Вместо него поперёк горла встал твёрдый ком. Кашин всё равно глотал безвкусную воду, от которой его начинало изрядно подташнивать. Обижать бабушку не хотелось. Когда рвотные позывы начались усиливаться с каждым разом, рыжий сразу же залил в себя последние остатки горячей жидкости, и кинулся в туалет. Лицо старушки казалось ему беспокойным. — Блять… — последнее что вырывается из Дани, когда он склоняется над унитазом. Невозможно было есть уже которую неделю. Такое бывало и раньше, когда наступало жуткое переутомление. Противный, металлический вкус во рту хотелось чем-то перебить. Его буквально вывернуло наизнанку. Парень подошёл к раковине почти в плотную, смутно пытаясь разглядеть себя в зеркале. Из-за выступившего пота его волосы прилипли ко лбу; красные глаза заблестели, от скопившихся слёз в их уголках, а воротник кофты больно сдавливал горло. Будто ему перекрыли кислород. До слуха не сразу доносятся тихие постукивания в дверь, которые только усугубили ситуацию. Волновать и так болеющую старушку совершенно не хотелось. Вспоминать всё, через что пришлось пройти бабушке сейчас хотелось в самую последнюю очередь. Капли воды слетели с его рук на стекло, что теперь было заляпанным. — Данечка… Всё хорошо? — волнующе спросила женщина по ту сторону двери. Её тоненький голосок резал Кашина без ножа. Он знал, что бабушка в любом случае узнает правду, но всё равно решил соврать. Так будет лучше. — Да, я… Отравился чем-то, не беспокойся. Подрагивающими руками Даня провернул пару раз замок, отворив дверь. Старушка стояла почти впритык и принялась внимательно разглядывать лицо внука, который как обычно натягивал на себя улыбку, тщательно пытаясь скрыть все свои злодеяния. — Ты же знаешь, я волнуюсь, милый… Только не надо врать, хорошо? — всё таким же мягким тоном продолжила бабушка, — Та болячка опять вернулась? Слышать эти слова которые поочередно вылетали из её уст было просто невыносимо. Рыжий сглотнул остатки солёного привкуса рвоты во рту, мягко кладя руки на её плечи. Главное, — не подавать виду. Ведь женщина прекрасно знала о его проблеме. Даня никогда бы не посмел признаться ей в этом страшном секрете. Однако, бабушка была далеко не глупа, и раскусила его практически сразу. В тот самый день, который хотелось нахуй вычеркнуть из своей жалкой жизни, и забыть как страшный сон. *** Flashback — Ты обязан это сделать. Я всё сказала. — громкий, приказной тон матери разрезал тишину. Даня хватается за руку мамы как за спасательный круг, на что та лишь надменно фыркает, ухмыляясь, и грубо отталкивает от себя заплаканного юношу. Рыжий отказывается в это верить. Зачем ему это делать? Зачем ему отпускать своего единственного любимого человека? Зачем причинять ему и себе боль? Вновь наступает гробовая тишина. Только он, и эти тошные стены зелёного цвета, что скалятся его раздавить. Солёные дорожки от слёз засыхают и пощипывают кожу, окрашивая щёки в розовый. Вместо былой грусти и разочарования пришло чувство безысходности, страха и… Безразличия? Догонять маму, и в очередной раз пытаться что-то ей доказать казалось бессмысленным. У него нету выбора. Его буквально вынудили поставить крест на всём, что могло связывать его с Русланом. Он больше никогда не увидит эти карие, счастливые глаза, эту лучезарную улыбку, которая спасала его даже в самые трудные времена; больше не будет возможности поцеловать каждую частичку любимого тела, и запустить в мягкие, шелковистые волосы руку, поочередно перебирая каждую прядь. Отчаянно хватаясь за голову, рыжий пытается закрыться от всего внешнего мира, что его окружал. Такого жесткого, в нынешних реалиях, мира, который всё никак не мог принять любовь двух парней. В голове появляется образ брюнета, что с особой нежностью обнимал его, утыкаясь в плечо и шептал что-то на ухо. Вскакивая с табуретки, поток мыслей всё никак не прекращался, и лишь удручал. Так надо. В некой прострации, парень дошёл до коридора, и спешно сорвал с крючка свое пальто. Даже не надев шапку, рыжий выбежал из дома, едва не забыв прикрыть за собой входную дверь. Озноб охватил его тело почти-что моментально. Запах свежести и холод на улице заставил его немного успокоиться и придти в себя. Размышлять на трезвую голову было куда проще. Всё что осталось от недавней истерики, — лишь слипшиеся, мокрые ресницы и опухшее от слёз лицо. Морозный ветер по ощущениям, пробирался почти-что под кожу и заставлял дрожать. Дым изо рта растворялся в воздухе также быстро, как он шёл. Эту дорогу рыжий знал наизусть, — и совсем не важно, что это был его последний поход к Тушенцову. Сейчас же, их разделяло каких-то жалких пять метров, когда Кашин уже практически стоял у него на пороге. Нерешительно, парень всё же занёс руку в воздух, но кулак сам по себе разжался и рука соскочила. Глубоко вздохнув и зажмурившись, он всё же решается постучать. Через считанные минуты дверь перед ним отворяется. — Привет… А ты чего так поздно, Дань? — смущенный Руслан встал в проеме. На Тушенцове была надета широкая, домашняя футболка, что сползала вниз и оголяла одно плечо. Улыбка парня медленно и мучительно убивала его. Губы парня блестели даже в темноте, от накопившейся слюны. Пунцовые щёчки придавали ему живой вид. — Ну-у, я жду, — кокетливо улыбается брюнет, подрагивая от холода. — Просто… Просто хотел сказать что очень люблю тебя. — запинается на полуслове Кашин, накидываясь на парня с обнимашками.На следующий день он уехал в другой город вместе с родителями; оставив в этой деревне всё, что ему было так дорого. Руслан звонил, писал, и по словам бабушки, постоянно наматывал круги возле дома, иногда засыпая на пороге. Невыносимую боль можно было заглушать лишь постоянными голодовками.
*** Новый день в доме у бабушки начинался для Данилы просто отвратительно. Глаза больно щипало при столкновении с ярким, дневным светом. Всё валилось с рук, а новость которую ему вчера поведала старушка сбила с толку. Заглушить свои дурные голоса в голове помогало только горькое кофе без сахара, что в свою очередь остывало в руках парня. Кашин прекрасно помнил про бабушкин рак лёгких, который они с большим трудом побороли ещё когда-то давно. Но гарантий того, что эта болезнь не вернётся никто не давал. Так и случилось. Даня не понимал что предпринимать в данной ситуации и как правильно поступить. Он просто находился в лёгкой прострации. Старушка решила нанять себе врача самостоятельно, который по её словам как раз и должен был придти на днях. Из-за слишком плохого состояния, ей пришлось отвалить не хилую сумму денег чтобы мужчина постоянно наблюдал за её здоровьем и в разе чего, смог оказать ей первую помощь. Женщина наотрез отказалась от больниц, наученная опытом, — по её словам, в прошлый раз она едва-ли не сошла с ума в этих белых стенах. Перечить ей Даня не стал, не смотря на то, что очень хотелось её переубедить. Знакомое шарканье по деревянному полу выводит парня из транса и заставляет поднять голову вверх. — Данечка, тут бумажку подписать нужно, — бабуля зашла на кухню как ни в чем не бывало и вручила ему какое-то письмо, — Там этот врач лекарства выписывал, а мне подписать надо… Вот, никак прочитать не могу. Даня ставит кружку на стол, принимаясь внимательно изучать бумагу, с кучей неведомых ему слов. Глаза быстро бегают по написанному от руки тексту и внезапно останавливаются. ФИО и подпись врача, — Тушенцов Руслан Сергеевич. Он перечитывает это снова и снова, пытаясь разглядеть. Вдруг померещилось? Нет. Не померещилось. Тело будто обдали ледяной водой; а руки что до этого крепко держали письмо ослабевают и вольно падают вниз. Тёмная пелена вокруг только сгустилась. Теперь абсолютно всё происходящее здесь казалось ему нереальным.