A Mockingbird In The Crows Nest

Томми не совсем осознает окружающий мир, когда входит в свою квартиру. Маленькая коробочка с тортом все еще у него в руках, и он очень старается не уронить ее. Но он чувствует себя таким... трясущимся. Его конечности словно обвалялись в сиропе. Тяжелый и медлительный, он упирается ногами в ковер, медленно пробирается к холодильнику и ставит торт в угол, подальше от еды Таббо. Он долго-долго оглядывает свою квартиру, пытаясь придумать, что ему теперь делать, когда кто-то трется о его ногу. Когда он смотрит вниз, то непонимающе моргает, глядя в ярко-янтарные глаза Эндерчеста, уставившиеся на него снизу вверх. Она мяукает ему, затем снова трется о его ногу, мурлыкая. Томми заставляет свои руки двигаться. Протянуть руку и зарыться пальцами в ее темный мех, чтобы почувствовать что-то еще, кроме этого онемения... Но он не может. Еще один груз вины ложится на его душу, когда он медленно отходит от нее и поворачивается, чтобы покинуть квартиру. Она снова мяукает и следует за ним по пятам, и ему приходится легонько толкать ее в спину, чтобы она оставалась внутри, когда она пытается последовать за ним наружу. Он игнорирует мяуканье с другой стороны двери и быстро направляется обратно к лифту. Но когда он добирается туда, у него на самом деле нет сил нажать кнопку. Он моргает, и внезапно двери лифта открываются. В лифте кто-то стоит, но Томми не может поднять голову, чтобы увидеть его лицо. Кто-то в темно-красных брюках и модельных туфлях на золотых каблуках. И он готов поспорить, что если бы он действительно поднял глаза, то увидел бы маску в стиле шута, закрывающую три четвертых части его лица. Рулетка. Он резко останавливается, когда видит Томми у лифта, и удивленно моргает. — О. - Говорит он, поправляя крылья и разглаживая выражение лица в тщательно продуманной улыбке. Томми наблюдает за всем этим с глубоко спрятанным чувством тревоги и притупленным выражением лица. Его разум сейчас слишком затуманен, чтобы действительно вызвать у него панику, которую он, вероятно, должен испытывать при виде короля негодяев на его этаже. — Извини за это, не ожидал увидеть тебя здесь. Томми просто смотрит на него, и ухмылка Рулетки медленно сменяется чем-то смущенным. Затем, к чему-то, что он мог бы даже назвать беспокойством. — Ты в порядке, малыш? И снова он просто смотрит на мужчину и медленно и сильно моргает, прежде чем решает, что зрительный контакт отнимает слишком много энергии, и он опускает глаза обратно, уставившись расфокусированным взглядом в пол. Рулетка ругается и ворчит что-то о том, что это 'просто его удача', что иронично, поскольку его способности в буквальном смысле основаны на удаче, и выходит из лифта. — Эй, — Он машет рукой в перчатке у себя перед глазами. — Давай, малыш, проснись ради меня. Нет. Томми упрямо думает. Он не хочет, чтобы это ощущение полета уходило прямо сейчас. Он не хочет чувствовать тяжесть вины. Он знает, что, вероятно, должен, но даже если бы он знал как... Он не уверен, хочет ли он этого. Сейчас в его мире все так... сложно. Ему приходится анализировать все, что говорят и делают герои, и решать, стоит ли рассказывать об этом злодеям. Каждое незначительное действие, взгляд, улыбку или движение руки нужно обдумать и рассматривать со всех возможных сторон, чтобы его не застали врасплох или не воспользовались преимуществом. Когда он вот так парит, ему не нужно этого делать. Когда он такой, все дается легко. И конечно, может быть, он и трус, раз хочет плыть по течению, чтобы облегчить себе жизнь, но никто не должен был знать. Не похоже, чтобы у них в башне был телепат, читающий мысли. Раздается еще одно ругательство, чья-то рука оказывается у него под мышкой и Рулетка разворачивает его и ведет обратно по коридору. Томми ничего не может поделать, кроме как следовать его примеру, патока прилипает к его ногам и заставляет их волочиться по ковру. Пока они шли, бродяга что-то бормотал себе под нос, печатая на своем телефоне, пока они не оказались в гостиной на его этаже. Томми медленно моргнул, пытаясь понять, что происходит, когда Рулетка усадила его на диван. Затем он схватил одеяло с ближайшего кресла и быстро накинул его Томми на голову и крылья. Замешательство - первое, что охватывает его, когда он осознает, что только что произошло, но к тому времени тяжесть одеяла полностью ложится на его конечности. Он моргает раз, другой, затем делает глубокий вдох, в то время как его пальцы медленно сжимают край одеяла. Только тогда он понимает, что Рулетка что-то бормочет, и его шаги раздаются прямо перед ним. Против его воли его разум возвращается к телу, пока он изо всех сил старается настроиться на него. — Чертовски смешно. Откуда, черт возьми, я вообще должен знать, работает ли это на классах певчих птиц? Откуда мне знать, работает ли это? — Последовала пауза. Затем: — Не надо, кусок дерьма, я не хочу знать о домашних певчих птичках, мне нужно знать о певчих птицах... Томми издает смущенный звук, и бессвязное бормотание мгновенно затихает. Затем к нему приближаются шаги, и одеяло с его головы приподнимается, когда в поле зрения появляется маска шута Рулетки. — Эй, ты собираешься спускаться обратно?” Томми моргает, глядя на него, и на мгновение хмурится. — Что ты делаешь? — О, ты что-то говоришь! Это хороший знак, верно? — Одеяло падает обратно, и он слегка вздрагивает, когда оно ударяет его по лицу. Рулетка не отодвигается, и Томми изо всех сил пытается найти в себе силы поднять руки и сдвинуть одеяло. Но прежде чем он успевает это сделать, Рулетка говорит: — Да, наверное, все в порядке. — Затем снова приподнимает одеяло. — С возвращением, малыш. Как ты себя чувствуешь?” Он еще сильнее хмурит брови, и у него не хватает сил сказать больше, чем — Эм... Смущенно? Я так думаю? Но... что ты делаешь? — Пытаюсь вернуть тебя на Землю. — Рулетка стянул одеяло с его головы, и Томми немного поворчал, когда несколько его перьев встали не на свои места. Затем он прислоняется к подлокотнику дивана, прокручивая что-то в своем телефоне. — В Google сказали, что темные места и небольшой вес должны помочь поймать певчих птиц, но я не смог найти ничего о птицах класса певчих птиц, поэтому просто воспользовался этим. — Так ты просто решил обращаться со мной как с настоящей птицей? — Он посмотрел на темноволосую птицу с разочарованием, клокочущим в его груди теперь, когда он был более осознан. Он просто пожал плечами и убрал телефон в карман. — Я имею в виду - это сработало, не так ли? — Ч- дело не в этом!— Настаивал Томми, его перья ощетинились и он посмотрел на мужчину так сурово, как только мог. — Ты тоже ведь птица - как бы тебе понравилось, если бы я накинул тебе одеяло на голову, а? К своему ужасу, румяный просто пожал плечами. — Мне... Он фыркнул и сделал все возможное, чтобы пригладить свои перышки и зачесать волосы назад в более приличную прическу. Он съеживается от ощущения лака для волос, все еще оставшегося в его кудрях после фотосессии, но вытирает руки о штаны, как только решает, что это нормально. Как бы ему ни было неприятно это признавать... Он действительно чувствовал себя немного лучше. В ушах больше не звенело, в голове прояснилось, конечности не казались такими тяжелыми. Он чувствовал себя более... Осознанным, чем раньше. Но он не мог просто сказать это, в конце концов, у него была репутация, которую нужно было поддерживать. Но, судя по самодовольной улыбке, искривившей губы мужчины, он уже знает. Ублюдок. — Пересмешник, верно? — Спросила Рулетка после нескольких секунд молчания. Томми кивнул. — Единственный. — Саркастически протянул он, поправляя рукава. — Я много слышал о тебе. — прочирикал он почти небрежно. Но Томми знал, что это значит, и, черт возьми, замер. Прайм, неужели у него не может быть тридцать минут, когда ему не нужно анализировать каждую чертову вещь, которую говорят люди? — Да? — Он отвечает, стараясь, чтобы его голос звучал не так нервно, как он себя чувствовал. Он кивнул, и на этот раз Томми знает, что негодяй видит его беспокойство. Но он игнорирует это и идет дальше. — Мои Чипы мало что слышали, но... Что ж, ты можешь сам убедиться. — Затем он вытащил из кармана пальто тонкую газету. Он развернул его и поднес к глазам, и Томми пришлось долго смотреть на него, чтобы действительно убедиться, что он видит то, что ему показалось. На первой полосе была фотография, на которой его и Салли вытаскивали из-под обломков Новостной башни. Над фотографией был заголовок — "Новейший герой Пересмешник спасает мирных жителей в разрушительной атаке Лиги". Томми протягивает руку и берет бумажку из рулетки и мужчина не пытается его остановить. Он слишком долго смотрит на заголовок, потому что это... Это неправда, не так ли? Конечно, он спас Салли из башни, но это не делает его героем. Он просто... Нормальный человек. Ни один нормальный человек не оставил бы человека заживо погребенным под обломками. Рядом с фотографией есть длинная статья, которая продолжается на второй странице с еще большим количеством фотографий, на которых его ведут к машине скорой помощи, а Салли осматривает парамедик. Когда он просматривает статью, которая, по-видимому, была написана самой Салли, Рулетка снова начинает говорить. — Должен сказать, я не ожидал, что парень, с которым я вчера столкнулся в лифте, окажется тем самым героем, с которым я хотел поговорить. О, было... В этом предложении так много всего. Слишком много всего. Во-первых, Королю Разбойников никогда не нравилось, что он хочет поговорить именно с ним. Потому что какого хрена? Зачем ему понадобилось с ним разговаривать? Но по какой-то причине разум Томми цепляется за то, как назвал его Рулетка. "Герой". Так было написано на торте Фанди. Об этом говорится в газете. И теперь Рулетка называла его таковым. Он не был уверен, что чувствует по этому поводу. — Но я все же не герой. — Пробормотал он, и его сердце подскочило к горлу от этой полуправды. — Я всего лишь ученик. Мошенник бросил на него странный взгляд и со странным видом посмотрел в сторону холла с лифтом. — Ну, герой ты или нет, технически мы деловые партнеры. Ты работаешь на правительство, а я работаю с ними, так что я бы назвал нас партнерами. По какой-то причине что-то вроде надежды расцветает в его груди при этом. Мысль о том, что он мог бы быть чьим-то партнером. Что он мог бы быть с кем-то на равных и быть на их уровне. Ему не пришлось бы надевать маску ради кого-то, а им не пришлось бы надевать маску ради него. Равны. — Вы деловые партнеры в Совете директоров? — Вместо этого он спрашивает. — Разве ты не должен быть жуликом? Всезнайка ‘Мне никто ни хрена не нужен’? Рулетка фыркнул. — Я король, малыш. Королям всегда нужен кто-то для выполнения их грязной работы, к лучшему или к худшему. Что, собственно, напоминает мне... — Томми с легким страхом наблюдал, как негодяй порылся в карманах своего пальто и протянул ему игральную карту, красную с цифрой семь по углам и очень замысловатым рисунком из перьев на обороте. Затем на лицевой стороне был номер телефона и электронная почта. — Если тебе нужен кто-то, кто не будет задавать вопросов... Позвони мне. — Он подмигнул ему, затем кивнул в сторону холла. — Лучше убери это, пока не пришли твои друзья. Томми мгновенно сунул карточку в карман и оглянулся как раз в тот момент, когда Уилбур и Пелей вышли из коридора. Они больше не были в полных костюмах, но на обоих были обычные маски. Уилбур резко остановился, увидев Томми на диване, выглядя немного шокированным, но Рулетка встала и поправила его пальто, прежде чем он успел открыть рот, чтобы заговорить. — Эребус! Пелей! Мои любимые близнецы! Как прошла фотосессия? Уилбур несколько раз недоверчиво переводил взгляд с Рулетки на Томми, и Томми пришлось подавить тихий смешок от того, насколько глупо он выглядел. — Что вы, ребята, здесь делаете? — Спросил он, наконец, выводя Уилбура из состояния удивления. — О, мы... — Он мельком взглянул на бродягу. — Мы искали тебя. При этих словах он сел немного прямее и нервно нахмурился. — Что-то не так? — Нет-нет, ничего подобного, просто... — Уилбур взглянул на Пелеуса, потом на Рулетку, и Томми мгновенно все понял. Что бы он ни хотел сказать, он не мог, пока Рулетка была в пределах слышимости. Он предположил, что это имело смысл. В конце концов, этот человек был известен тем, что продавал информацию тому, кто предлагал самую высокую цену. Он не совсем уверен, насколько востребована информация Томми; но он ценит эту мысль. К счастью, Рулетка, похоже, понял намек; потому что он поправляет подтяжки. — Полагаю, мне нужно уйти? Увидимся, малыш. — Он взъерошил волосы Томми и ловко увернулся от руки, которую тот послал, чтобы отшлепать его. Затем он прошел мимо Уилбура и Пелея, насвистывая по пути к лифтам. Как только они услышали, что двери лифта закрылись, Уилбур бросился вперед, чувствуя тревогу на каждом шагу. Руки обвиваются вокруг его плеч, когда герой заключает его в объятия. — С тобой все в порядке? Прости, что я не проводил тебя до твоей комнаты, я должен был просто пойти с тобой... — Что? Уилбур, нет, все в порядке. — Пелей немного напрягся. — Я в порядке. Мне просто... наверное, нужна была передышка. — Ты уверен? У нас есть... — Он знает твое имя? — Вмешался Пелей, и они оба оглянулись. Уилбур застенчиво улыбнулся и выпустил Томми из объятий. — Э-э, да, так и есть... Возможно, я немного рановато представился ему. — Немного? — Повторил Пелей, и герой заворчал, ущипнув себя за переносицу. — Клянусь, вы с Хароном так плохо храните секреты. Лицо Уилбура стало ярко-синим. — Ч- эй, это не моя вина! — Это в буквальном смысле твоя вина. — Пелей принял невозмутимый вид, и Томми пришлось подавить испуганный смешок от его прямоты. — Уил, он еще даже не пробыл здесь девяносто дней. Какого черта ты выдал ему свою личность? — Он спас меня из башни, когда она начала рушиться. — Уилбур пожал плечами, как будто это не имело большого значения. — Я думаю, это дает ему право узнать мою личность немного раньше, чем обычно. — Тебе все равно следовало следовать протоколу. — Пелей что-то бормочет, но просто вздыхает и качает головой. — Как скажешь. Это не моя личность. Давайте просто отведем ребенка обратно в его комнату. Эндерчест все еще связывается с нами. — Подожди... Эндерчест? — Томми нахмурился. — Что ты имеешь в виду? Два героя обменялись быстрым взглядом, прежде чем Уилбур заговорил. — Ну ... Мы получали предупреждения от кота Ранбу о том, что в квартире что-то не так. И поскольку они оба все еще были на съемках, мы предположили, что это для тебя. Она беспокоится о тебе. — О. — Он прикусил щеку, когда вина за то, что оттолкнул ее, снова легла на его плечи. Он начинает привыкать к этому чувству. — Эм... Ну, прости, что заставил тебя волноваться. Я в порядке, обещаю. Уилбур поморщился. — Правда? Ты всегда можешь поговорить со мной, если... — Не дави на него, Уилбур. — Вмешался Пелей. — Если он говорит, что с ним все в порядке, не дави. — Но... — Уил. — Пелей перебивает его, и Уилбур немного надувается под многозначительным взглядом другого героя. — Давай просто отнесем его обратно в его комнату. Уилбур оживился, словно у него в голове выключилась лампочка, и оглянулся на одну из кухонь в гостиной. — Вообще-то, может быть, ты хочешь испечь с нами немного печенья? Томми моргнул, и они с Пелеем одновременно спросили: — Что? — Да, мы собирались испечь печенье. — Он многозначительно посмотрел на своего товарища по команде. — Верно, Пелей? Томми понял, что происходит. Он знал, что они вообще не планировали печь печенье. Но Уилбур хотел провести с ним время по какой-то причине, но Пелей выглядел все более смущенным. — Хех? Затем Уилбур прямо шлепнул другого героя по руке, бросив на него сердитый взгляд. — Мы собирались испечь печенье. И мы бы хотели, чтобы Томми присоединился к нам. Подчеркнул он, бросив на него еще один многозначительный взгляд. — Верно, Пелей? Пелей прищурился, и Томми чуть не рассмеялся, наблюдая, как гибрид пиглина складывает кусочки воедино у себя в голове. — О, эм... Да. Это верно. — Говорит Пелей совершенно неубедительно. — И ты должн... Присоединяйся к нам. Уилбур удовлетворенно улыбается и кивает. — Точно! — Уилбур щебечет, слишком довольный тем, что его товарищ по команде наконец понял, и ведет Томми на одну из многочисленных кухонь в большой гостиной. — У нас должно быть все необходимое, чтобы приготовить несколько простых печений. — Какой сорт мы готовим? — Спрашивает Томми, прислоняясь к стойке, когда Уилбур отпускает его, предпочитая рыться в шкафах. — Э-э-э... ага! — Он победно поднял пакетик с шоколадной стружкой. — Да! Шоколадная крошка! Теперь нам просто нужно ... — Он замолчал, затем посмотрел на Пелея. — Что нам нужно? Он пожал плечами. — Я не знаю. Я не пеку, я готовлю. — Разве это не одно и то же? — Спросил Томми, подавляя смех, когда в его сторону был брошен полный отчаяния взгляд. Затем герой в раздражении поднял глаза к потолку. — Брах, меня окружают идиоты. Уилбур рассмеялся, громко и безрассудно, прислонившись к стойке; и Томми тоже не смог удержаться от тихого смеха, прижимая крылья к спине, чтобы они не дрожали. — Эх, не так уж и сложно придумать рецепт печенья! — Заявил Уилбур, пренебрежительно махнув рукой. — Давай просто посмотрим, что у нас есть, и продолжим. Они обыскивают каждый шкаф в комнате, исключая шкафы с напитками, потому что - Нет, мы не добавляем красное вино в шоколадное печенье для цвета. и приносят все обратно на кухню, которую они временно занимали. Они добавляют пару яиц, немного ванильного экстракта и, вероятно, слишком много сахара, смешивают все это вместе, пока Пелей смешивает муку, шоколадную крошку и чашку пищевой соды. Томми чувствует себя немного бесполезным, просто сидя на стойке, но он обнаруживает, что на самом деле не возражает. Ему весело просто сидеть и разговаривать с двумя героями, закусывая оставшейся шоколадной крошкой. Они не говорят ни о чем конкретном, но в конце концов заканчивают рассказом историй из своего детства. Томми, конечно, ни словом не обмолвился о своем детстве, потому что это было бы далеко слишком сложно вспомнить, если бы об этом когда-нибудь снова упомянули, и в конце концов они перестают спрашивать и вместо этого рассказывают истории друг о друге. Не слишком молод. Уилбур сказал, что у него осталось не так уж много воспоминаний о том, как он поступил в Академию, а Пелей и Уилбур, по-видимому, познакомились в Академии, так что именно оттуда взято большинство их историй. Уилбур рассказывает Томми о греческой мифологии Пелея, и гибрид пиглина спрашивает, какой его любимый миф. Он знает максимум один или два, поэтому говорит, что не знает ни одного. Затем мужчина оглядел его с ног до головы, прежде чем снова сосредоточиться на тесте в своих руках. — Возможно, вам понравится миф о Тесее. Здесь немного темновато, но я думаю, тебе бы понравилось. Уилбур воркует и тяжело опирается на своего товарища по команде, рассказывая о том, как Пелей становится мягче, — Я знал, что он тебе понравится! — все это время тыкая его в бока. В отместку Пелей достает старые фотографии эмо-фазы Уилбура, и Томми покатывается со смеху, когда Уилбур выпаливает, почему они все еще у него. И пока они добродушно смеются над Уилбуром, Томми позволяет теплу в его груди разгораться. Он чувствует себя..Счастливым, просто сидя на прилавке и болтая с ними, пока они готовят рецепт. Он немного беспокоился, что все может выйти неловко, поскольку он на самом деле не так уж хорошо знает Пелеуса. Но, к его большому удивлению, они с Уилбуром на самом деле были странным образом очень похожи. Там, где Уилбур громкий, Пелей сдержанный. Там, где Уилбур драматичен, Пеле жестоко честен. Это просто... мило, думает он. Когда он разговаривает с ними, он может отогнать мурашки вины, смеясь над старыми фотографиями Уилбур со слишком большим количеством теней для век. Он может игнорировать шепот в своем сознании, напоминающий ему, что это не может продолжаться долго, пока он слушает разглагольствования Пелея о том, каким глупым был Икар. Томми позволяет себе впитывать каждую каплю тепла от их шуток и взаимодействия, пока не сработает таймер. Он бесконтрольно хрипит, когда Уилбур достает поднос с печеньем, которое больше похоже на уголь чем на печенье. Пахнет оно тоже ужасно. Похоже на пригоревшую муку и размокший шоколад. Он даже представить себе не может, каково это на вкус, и не планирует узнавать. Именно тогда заговорил новый голос. — Каким дерьмом тут пахнет? — Раздался знакомый голос, и да, это Харон, идущий к ним. Он прикрывает нос рукой и гримасничает, а Уилбур говорит самым сладким голосом, на какой только способен. — Мы просто печем печенье! — он протянул поднос. — Не хочешь ли ты попробовать, дорогой старина отец? Птица поморщился при виде затонувшего месива. — Я... думаю, я пас, приятель. Но спасибо тебе. — Затем он посмотрел на Томми. — Ты хорошо себя чувствуешь? Я не видел, как ты уходил с фотосессии. Томми моргнул, услышав неподдельную озабоченность, прозвучавшую в словах героя. — О, эм... да, я в порядке. Мне просто... нужна была передышка, вот и все. Харон что-то промычал и кивнул, как будто понял. — Мне жаль, что ты был ошеломлен. Но я горжусь тем, что ты вышел подышать свежим воздухом, когда понял это. — Тепло в его груди почти удвоилось при словах 'Я горжусь', и он подавил смех, когда Харон повернулся, чтобы игриво взглянуть на двух других. Томми с самодовольной, но невинной улыбкой наблюдал, как старший товарищ по команде отчитывает гибридов, подавил очередной смешок, когда птичий гибрид сказал им убрать беспорядок, который они устроили, и вынести мусор, потому что 'угольное печенье' ужасно пахнет. Что... так и есть. Но было бы забавно, если бы они оставили это в мусорном ведре, чтобы все остальные могли понюхать. Но, по-видимому, через пару дней они устраивают небольшую вечеринку, поэтому им не разрешается оставлять еду гнить в мусорном ведре. Что - да, это справедливо. Как только Пелей и Уилбур приступают к уборке, Харон прислоняется к стойке и понижает голос. — Лотос разрешил тебе вернуться к патрулированию. — И Томми вытянулся по стойке смирно. Харон наблюдал за двумя другими, пока говорил, но его голова была наклонена к Томми, так что он знал, что обращается к нему. — Но я могу сказать ему, что тебе нужно немного больше времени, если ты не думаешь, что готов. Он может распознать выход, когда слышит его. Возможность сказать, что он не готов, и попросить, чтобы к этому прислушались. Дайте себе еще немного отдохнуть, прежде чем ему придется вернуться к своей работе. Его... Это не его работа. Потому что он не герой. Он злодей. В настоящее время он выполняет свою работу - сидит здесь и разговаривает со всеми ними. Когда он успел это забыть? Почему я так себя не чувствую? Кроме того, Лига хочет, чтобы он вернулся на поле как можно скорее, чтобы они могли совершить еще одно крупное ограбление. Это означает, что ему нужно вернуться к патрулированию теперь, когда с него сняли подозрения. Неважно, если он еще не чувствует себя готовым. Если его голова слишком запутана, чтобы он мог сосредоточиться. Все это не имеет значения. Тот факт, что Харон изначально предоставил ему возможность выбора, был глупым. Томми не был героем, как в буквальном смысле слова злодеем, так и в маскировке ученика. Не похоже, что его мнение так уж много значит ни в одном из кругов. Итак, он кивает. — Я готов, не волнуйся. Харон гордо улыбнулся ему, и его перья слегка приподнялись от гордости за выражение лица. — Ну что ж, тогда не хочешь присоединиться ко мне завтра в патруле? — Это полуденное патрулирование торгового района, так что для возвращения должно быть довольно спокойно. Как тебе это звучит? Еще одна волна тепла поднимается в его груди от осознания того, что Харон учтет его мнение о патруле. Но Томми стряхивает ее и делает глубокий вдох, прежде чем согласиться.