A Mockingbird In The Crows Nest

Когда Томми, наконец, заканчивает чистить крылья, в голове у него стучит от усилий, а кожу под перьями покалывает от острой боли, которая, как он знает, полностью не пройдет в течение дня или около того. Яркие, конфетно-красные перья разбросаны по полу, и когда он поворачивается, чтобы проверить, что происходит у него за спиной, он обнаруживает, что еще больше перьев прилипло ко дну ванны. Но, по крайней мере, он покончил с этим и может двигаться дальше. Тяжело вздохнув, Томми поднялся на ноги. Он стянул рубашку через голову, подавив болезненный стон, когда ткань скользнула по его чувствительным перьям, и принялся за уборку. Используя маленький пакет для мусора, который он нашел под раковиной, он медленно собрал свои перья одно за другим и бросил их в пакет. Какая-то маленькая, глупая часть его мозга по какой-то причине хочет, чтобы он сохранил их. И на мгновение он задерживается на одном особенно красивом перышке. Оно выглядело совершенно здоровым, лежа в его руках, но это явно было не так, если бы его сорвала кисть. Он хочет сохранить его. Он хочет спрятать его в своих одеялах, чтобы было мягче. Но он выбрасывает перья и пакет в кухонное ведро и закапывает его под другим мусором, прежде чем ему приходит в голову эта идея. При каждом толчке и легком движении в его крылья вонзаются иголки, поэтому он начинает рыться в ящике с лекарствами в поисках Тайленола или еще чего-нибудь, что могло бы помочь. Вместо этого он достает жидкий ибупрофен. Эх, неплохо. Как только он откручивает крышку, замок на входной двери звякает, и Томми слышит цоканье когтей по дереву, сопровождаемое топотом копыт. И действительно, Спотс заворачивает за угол с Таббо на буксире, который улыбается ему, когда замечает Томми у прилавка. — О, привет, Томми! — Его взгляд падает на бутылку в его руках, когда он снимает шлейку со своей собаки. — Все в порядке? Он кивнул, доставая из ящика стола маленькую чашечку с лекарством. — Я в порядке. Я только что закончил прихорашиваться, вот и все. Томми был так поглощен тем, чтобы влить нужное количество ибупрофена, что не заметил, как нахмурился Таббо, когда вешал поводок Пятна на крюк и убирал упряжь. — Тебе нужно принимать ибупрофен после того, как прихорашиваешься? — Таббо уточнил, когда Томми снова закрутил пробку на бутылочке. Он кивнул и проглотил лекарство. Он съежился от резкого вкуса, но откашлялся. — Да. Прихорашиваться не весело, но это нужно делать. Таббо прикусил губу, и Томми на мгновение остановился, чтобы понаблюдать за выражением его лица. Козел-гибрид переступил с ноги на ногу, как будто сомневался, и он провел пальцами по шерсти далматинца, чтобы успокоиться. Томми нахмурился. — Что? — Ну... Просто всякий раз, когда Харон расправляет крылья, это кажется милым. У него вырастают птичьи мозги, и он превращается в большую кучу 'слизи', особенно когда Пелей или Эребус прихорашивают его. — Он немного рассмеялся, как будто вспомнил забавное воспоминание. — Даже я. Я делал это всего один раз, и у меня нет квалификации чистить птичьи крылышки, но он все равно стал таким мягким, когда я это сделал. На этот раз настала очередь Томми нахмуриться. — Почему он заставляет других людей делать это? У него что, нет щетки или гребня? — Несмотря на то, что у него с Хароном, случае - непростые отношения, он не хочет, чтобы этот человек позволял другим людям делать это с его крыльями. Томми не совсем помнит, каково это, когда чьи-то руки трогают его перья, поскольку Раптор делал это для него только тогда, когда он был маленьким и его перья были слишком нежными для щетки. Но Харон взрослый человек. Конечно, не может быть комфортно, когда кто-то другой перебирает его крылья и вытаскивает ослабевшие перья. Это не из приятных ощущений. Может быть, Томми смог бы достать ему щетку для крыльев. Может быть, это помогло бы наладить их нестабильные отношения. — О... нет, Харон относится к классу падальщиков. — И мысли Томми со скрежетом обрываются. — Он не пользуется расческами или чем-то в этом роде. Это просто повредило бы ему крылья. Таббо усмехнулся. Он нахмурился еще больше. — Разве они не специально сделаны для крыльев? — Харон сказал, что щетки и расчески предназначены только для птиц класса 'Хищник' и 'Спидстер'. Он сказал, что если их использует другой класс, они могут повредить свои перья и крылья, вырвав совершенно здоровые перья, которые только что появились. Что-то внутри у Томми сжалось от этого осознания. — Это... Ты шутишь, да? Выражение лица Таббо сменилось недоумением. — Я... нет? Я мало что знаю об уходе за птичьими крыльями, поэтому я просто основываюсь на том, что сказал Харон. Может быть, тебе стоит спросить его? Томми поморщился при мысли о том, чтобы пойти к Харону по поводу своих крыльев. Он уверен, что герой был бы взволнован, если бы сообщил Томми обо всех неправильных способах ухода за своими крыльями. О том, что он должен делать это по-своему, а не так, как учили Томми, потому что так лучше. Он практически видит это. Можно увидеть ужасный блеск веселья, танцующий в глазах героя, когда его голос становится приторно сладким. Двусмысленные слова о том, что, если бы Томми просто правильно ухаживал за своими крыльями, возможно, он смог бы летать. Если бы он заботился о своих крыльях в детстве, он не был бы недоразвитым. Конечно, они остановились на этом... Когда они общались в последний раз, все было в порядке, но Томми не хочет думать о том, что герой сделал с тем фактом, что Томми буквально плакал рядом с ним и цеплялся за него, как ребенок. Он действительно не хочет знать, кто ему об этом рассказал. — Но я думаю, что он сейчас в патруле с Капитаном, так что тебе, возможно, придется подождать до завтра. Тебе просто нужно будет поймать его до начала фотосессии. — Таббо закончил. — Фотосессия? — Да! — Таббо ухмыльнулся, затем смутился, когда увидел замешательство Томми. — Ну, знаешь... Фотосессия завтра утром? Для всех героев и учеников? — Что? — Перья Томми встревоженно встрепенулись. — Завтра утром?? Почему мне никто не сказал?! Таббо в замешательстве развел руками, его тревога тоже возросла, если судить по тревоге Пятна. — Ранбу должен был тебе сказать! Мне очень жаль, но у тебя есть планы? — Я... ну, нет, не совсем... Но предупредить заранее было бы неплохо! Таббо вздрогнул, и его кулаки мягко сжались на шерсти Пятна, когда далматинец быстро завилял хвостом. — Мне очень, очень жаль. Я говорю серьезно, когда говорю, что Ранбу должен был рассказать тебе. Но, оглядываясь назад, это, вероятно, было не лучшей идеей, учитывая его память... — Таббо поморщился, затем покачал головой. — Да, на самом деле - это была ужасная идея. Извини, босс. Я должен был убедиться, что ты знал. Томми тяжело прислонился к стойке, глубоко вздохнул и провел рукой по лицу. — Все в порядке... Я просто... — Он замолчал, не совсем уверенный, что тут можно сказать. Потому что, по логике вещей, у Таббо не должно действительно возникнуть никаких проблем с этим планом, составленным в последнюю минуту. Он, вероятно, спросил бы Томми утром, готов ли он идти, или что-то в этом роде, и утром у Томми был бы такой же, если не худший уровень паники. Но все же... Ему это действительно не нравится. Он ненавидит саму идею оказаться перед камерами, чтобы его фотографировали. Руки незнакомцев ощупывают и поправляют его фигуру, чтобы получить идеальный снимок. Все эти взгляды устремлены на него. О боги, Томми станет частью пропаганды героев, не так ли? Он всего лишь ученик, поэтому сомневается, что его можно увидеть на чем-то большом или важном, например, на рекламном щите или... Для чего еще они будут использовать эти фотографии. Может быть, в качестве спонсора? Но его можно было бы поместить в коллаж с другими героями. Его могли бы поместить в подростковый журнал или что-нибудь в этом роде с небольшой статьей рядом с Таббо и Ранбу, описывающей его способности и теоретизирующей, на что он похож. Какими могли бы быть его увлечения, какой бы он заказал в местной кофейне, подобное дерьмо, которое съели бы девочки-подростки. — Во сколько мне нужно быть там? — Спросил Томми, отбрасывая свои суматошные мысли и глядя на своего соседа по комнате. — Мы могли бы спуститься все вместе около девяти, если хочешь. Фотосессия начнется не раньше десяти, а в полдень у нас перерыв на обед, но если мы приедем туда пораньше, то сможем ознакомиться с расписанием и выяснить, где что находится. Так мы сможем убраться оттуда быстрее. Томми кивнул, мысленно планируя следующее утро. — Пог. — Пробормотал он себе под нос, затем протянул руки. — Нам нужно что-нибудь взять с собой? Или надеть что-нибудь конкретное? Таббо покачал головой. — Просто убедись, что ты в своем костюме. И возьми с собой обычную маску, если тебе неудобна та, что в твоем костюме. Томми кивнул, почесывая затылок. — Моя маска довольно удобная, но я возьму с собой обычную на всякий случай. — Здорово. — Таббо кивнул. — О! Не по теме, но Бу сегодня готовит энчиладас, хочешь? Запрыгнув на стойку, Томми слегка улыбнулся и кивнул. — Конечно. Но разве в энчиладас нет сыра? Его сосед по комнате пренебрежительно махнул рукой. — Мы собираемся использовать мой веганский сыр - не волнуйся. Он напевал. — Хорошо. Я действительно не хочу иметь дело с тем, что Ранбу заболеет из-за какого-то тертого сыра. — Он усмехнулся, затем сделал паузу. Он взглянул на дверь спальни Ранбу и увидел, что маленькая табличка на дверной ручке повернута в сторону, означающую, что его там нет. — Кстати, где Ранбу? — Он должен скоро вернуться. — Ответил Таббо, проходя дальше на кухню и открывая холодильник. — Ему просто нужно было сбегать в магазин за этими тортильями со шпинатом. Они, кажется, тебе нравятся, поэтому мы хотели купить их для тебя. — Я... — начинает Томми, потом замолкает. Он открывает рот, чтобы попробовать еще раз, но по-прежнему ничего не выходит. Он не знает, как к этому относиться. Черт возьми, он даже не знает, что об этом думать. Потому что да, они ему действительно нравятся. Они помогают сочетать вкус овощей и дают ему дополнительную порцию белка, сохраняя при этом восхитительный вкус. Он никогда раньше не пробовал его с энчиладой, но уверен, что это подчеркнет вкус перца и сделает его еще вкуснее. Никто никогда не тратил время, чтобы заметить что-то подобное. Никто никогда не заботился настолько, чтобы замечать подобные мелочи. Никто не заботился настолько, чтобы замечать то, что ему нравится, не говоря уже о том, чтобы стараться изо всех сил, чтобы купить ему то, что ему нравится. Означает ли это... ..Заботятся ли о нем Таббо и Ранбу? Возможно, думать об этом глупо, но его разум зациклен на этом. Мысль о том, что его соседи по комнате могут действительно искренне заботиться о нем. Причина ясна: они достаточно заботятся о том, чтобы не наступать на его границы. Они уважают тот факт, что он не хочет никого видеть в своей комнате, и они уважают, когда он не хочет разговаривать. Но уважать подобные вещи - это совсем другое дело, чем на самом деле заботиться о нем и его предпочтениях. Возможность того, что они могут заботиться о нем на более глубоком уровне, чем это обычно для соседей по комнате, заставляет что-то теплое расцвести в его груди. Это заставляет его сердце наполняться незнакомым чувством. Но чувство быстро становится напряженным. Оно все еще держит свое сердце в теплых объятиях, но в качестве предупреждения упирается притупленными когтями в бока. Это похоже на чувство вины. Вина за то, что скрывает от них свою истинную личность и намерения. Чувство вины из-за того, что он скрывает тот факт, что он здесь по работе. И если Таббо и Ранбу действительно заботятся о нем... Тогда он думает, что ему позволено чувствовать себя немного виноватым из-за своего положения. Из-за его роли неоткрытого паразита. Сейчас он просто не уверен, что чувствует по поводу своей роли. Ровно в девять утра Томми выходит из лестничного пролета. Он оглядывается на суетящихся людей, прежде чем с извиняющейся улыбкой придержать дверь для Ранбу и Таббо. — Вам, ребята, действительно не нужно было подниматься со мной по лестнице, я бы справился. Ранбу выходит из лестничного пролета первым, немного запыхавшийся, но в остальном в порядке. — Нет-нет, все круто, все так круто. — Томми фыркает, а Ранбу гладит шерсть Эндерчест, устроившейся у него на плече. — Верно, Спитфайр? Таббо вышел следующим, Пятно шел рядом с ним и слегка задыхался, когда Таббо преувеличенно громко выдыхал. — Тебе легко говорить, долговязая сука. У меня короткие ноги, я не могу небрежно шагать по две ступеньки за раз, как это делаешь ты. Ранбу ахает, но ухмыляется Таббо из-под маски так, словно нашел золото. — Ты только что признал, что ты невысокого роста? Под защитными очками, из которых состоит маска Таббо, его лицо вспыхивает ярким, смущенным румянцем, а уши откидываются назад. — Я этого не делал! — Я думаю, ты только что признал, что ты маленького роста! Правда, Пересмешник? Ты слышал его, верно? — Ранбу игриво толкнул его локтем. Томми не смог сдержать улыбку и неопределенно пожал плечами. — Не могу сказать, что я не слышал этого... Таббо заскулил, а Ранбу с хрипом согнулся пополам, пока Томми пытался сдержать собственный смех. Пока двое его соседей по комнате продолжали препираться из-за невысокого роста Таббо. Томми прислонился к стене и спокойно оглядел комнату. Повсюду были люди. Большинство из них были одеты в то, что называлось 'business casual'? Иначе говоря, рубашки и блузки на пуговицах, брюки и иногда юбки. Однако пара человек были в полных костюмах, так что это было странно. У многих людей были сумки с фотоаппаратами, перекинутые через плечо, или блокноты и ручки в руках, когда они оживленно разговаривали с несколькими героями, стоявшими рядом, или накладывали грим. Затем Томми замечает зеленую униформу и темные крылья и напрягается. Харон стоит в другом конце комнаты и разговаривает с женщиной со светлыми волосами, собранными в свободный пучок. Томми с беспокойством наблюдает, как Харон что-то говорит, а женщина смеется? затем взгляд героя переключается на Томми. Ему приходится бороться, чтобы сохранить расслабленное и нейтральное выражение лица, но Харон, кажется... как ни странно, загорается. Герой улыбается и слегка машет ему рукой, прежде чем снова обратить свое внимание на женщину перед ним. Он немного хмурится от общения. Кто-то толкает его в плечо, и Томми, обернувшись, видит, как Таббо ободряюще кивает в сторону Харона. — Тебе стоит поговорить с ним, пока все не стало совсем непроходимо. — Прошептал он. — Я уверен, что он был бы рад тебе помочь. — Ч- мне не нужна помощь. — Прошептал в ответ Томми, прижимая крылья к спине. — Я прекрасно могу прихорашиваться, мне не нужна его помощь. Кроме того, он явно занят. Я не хочу... — Привет, мальчики. — Харон радостно защебетал, подходя к ним с аккуратно - идеально - сложенными крыльями за спиной. Томми подавил желание поморщиться и шагнул немного ближе к Таббо, когда герой подошел ближе. — Извините, я знаю, что вы все только что пришли, но мне нужно одолжить Пересмешника. У нас сегодня довольно плотное расписание, и было бы лучше ввести его в курс дела заранее. Томми внутренне съежился при мысли о том, что придется провести весь день с Хароном. Он не был уверен, нравится он герою или нет, особенно если судить по книге, полученной некоторое время назад. Он был не в восторге от идеи застрять с ним на несколько часов, если он не нравится Харону. Слышать его двусмысленные замечания означало казаться полезным для окружающих... Таббо ухмыльнулся, неосознанно взволнованный пассивно-агрессивной пыткой, которую придётся вынести Томми. — Нет проблем, Харон! Увидимся позже, Пересмешник. — И он немного подтолкнул Томми вперед. Он без особого энтузиазма посмотрел на своего соседа по комнате, но последовал за Хароном, плотно прижав крылья к спине. — Итак, сначала мы планируем сделать групповые снимки. На некоторых будем только мы с тобой, на других ты с Пелеем или Эребусом, а на некоторых - мы все вчетвером. Это должно занять первую половину фотосессии, потом мы сделаем перерыв на обед. После этого у нас запланированы индивидуальные съемки и короткое интервью, если тебе интересно. — Говорит Харон, подводя Томми к небольшой группе людей. Томми пожал плечами и снова огляделся. Ему не нравилось внимание, которое было обращено на него теперь, когда он был с Хароном, и он немного замкнулся в себе. Он пропустил то, как Харон нахмурился. — Все в порядке? — Спросил он, заставив Томми поднять на него взгляд, только чтобы немедленно отвести взгляд, когда он видит беспокойство в глазах за черепом ворона. Отведя взгляд на его крылья, чтобы не разгадывать озабоченность в глазах Харона, он заметил, что крылья героя выглядят нетронутыми. Каждое перо было разложено идеальными, аккуратными рядами, ни одно не было не на своем месте, и все они были блестящими, как будто он окунул их во что-то блестящее, отчего его перья выглядели как полированный обсидиан. Ревность пробегает по его лицу, оставляя после себя слабый жар. Насколько грязными кажутся собственные крылья теперь, когда он смотрит на то, что, должно быть, является последствием привычки Харона прихорашиваться. Они чувствуются скучными и неряшливыми рядом с этой гладкой пустотой. Почему его крылья не выглядели так? Они никогда не блестели на свету после того, как он их почистил. Ему все еще приходится несколько дней приводить в порядок свои перья. Но Харон, очевидно, может почистить их один раз после патрулирования, и они выглядят так ? Что Харон делает по-другому? Что Томми делает не так? — Пересмешник? — Подсказал Харон, и Томми покачал головой, изо всех сил стараясь незаметно пригладить перья. — Ничего. Давайте просто... Покончим с этим. — И он протолкнулся вперед, к группе людей. Надев знакомую маску тихого, послушного солдата, Томми позволил увести себя для корректировки. Сначала подправляют его костюм. Следят за тем, чтобы все было отполировано и не помялось, а его посох блестел как никогда. Затем на его лицо наносится макияж, чтобы он лучше выглядел при искусственном освещении, и в пару мест наносится немного консилера, чтобы скрыть старые шрамы от прыщей. На полпути к макияжу Уилбур садится на стул рядом с ним, чтобы тоже наложить макияж. Он улыбается Томми, говорит 'Доброе утро', затем закрывает глаза, позволяя художникам делать свое дело. Томми наблюдает, как художник хвалит уже созданный им образ, и мужчина раздувается от гордости от похвалы. Уилбур заканчивает работу довольно быстро, но он остается и прислоняется к спинке стула, пока художник Томми наносит консилер. Затем занавес сдвигается, и к нам приближается Харон в сопровождении мужчины, держащего планшет. Герой выглядит нервным, даже неуверенным, и это мгновенно выводит Томми из себя. — Привет, Пересмешник, Эребус. — Мужчина кивает им обоим. — Извините, что прерываю, но я надеялся с вами поболтать. — Томми на мгновение напрягается и чувствует, как Уилбур нерешительно кладет костяшки пальцев ему на плечо в качестве молчаливого подтверждения. Он кивает мужчине, чтобы тот продолжал, нажимая на легкое прикосновение. — Мы заметили, что твои перья сзади довольно взъерошены. У нас не так много времени на процесс редактирования, поэтому было бы проще, если бы мы могли разобраться с этим до того, как сделаем снимки. Ничего, если Харон исправит... — Нет. — Томми прервал его, плотно прижимая крылья, как будто мог физически вырваться из их рук, хотя ни один из них не сделал ни малейшего движения, чтобы подойти ближе. Руки Харона все еще теребили рукав, а мужчина все еще был занят планшетом и ручкой. Но он выглядел немного удивленным вспышкой Томми и поморщился. — Нет, я... Нет, спасибо. Я не... — Он замолчал, опустив взгляд. На самом деле он не хотел прямо говорить, что не хочет, чтобы Харон касался его крыльев. Причина ясна, возможно, герой понял бы его колебания. Потому что Харон тоже не хотел бы, чтобы Томми запускал руки в его перья. Это было просто то, чего птицы не делают, особенно для того, чтобы просто подправить несколько выбившихся перьев. Но репортер был человеком. Он бы не понял. Он расценит отказ Томми от помощи Харона как бунт против героя номер один. Завтра утром он проснется с заголовками о том, что 'новый ученик не хотел иметь ничего общего с героем' или что-то в этом роде. Честно говоря, он просто хотел сделать фотографии и покончить с этим, с как можно меньшим драматизмом. Удивление парней сменилось извиняющимся взглядом. — Мне очень жаль, но мы были бы действительно признательны, если бы кто-нибудь смог исправить это для вас. Мы решили, что Харон будет лучшим, поскольку он... — Нет. — Томми повторил, его перья немного ощетинились. — Я просто... Эм ... — Я мог бы это сделать. — Внезапно предложил Уилбур, испугав Томми и заставив его резко поднять глаза. Герой откинул волосы с маски, выглядя совершенно невозмутимым. — Хорошо! — Сказал мужчина, прежде чем Томми успел подумать об ответе. — Мы начнем с групповыми фотографиями через десять минут. Думаете, этого времени достаточно? — Он посмотрел на Уилбура, который кивнул. — Прекрасно. Это не должно занять слишком много времени. — Мужчина кивнул, затем увел Харона прочь, болтая о лучших позах для его крыльев. Как только они оказались вне пределов слышимости, Уилбур наклонился и нерешительно положил подбородок на макушку. — Ты не возражаешь, если я это сделаю? — Спросил он достаточно тихим голосом, чтобы мог услышать только Томми. — Тебе, казалось, было неловко, когда мой отец касался твоих крыльев, и я это полностью понимаю. Но если ты также не хочешь, чтобы я к ним прикасался, то все в порядке. Я могу сказать им, что пытался, но перья точно такие же. Я не хочу ставить тебя в неловкое положение. И Томми так отчаянно хочет воспользоваться предложением Уилбура. Возможность добиться того, чтобы его желание не касаться его крыльев было уважаемым и достаточно важным, чтобы к нему прислушались. Но... Теперь, когда Томми увидел крылья Харона вблизи, он не может не представить, о чем говорил Таббо. Как он, очевидно, таял, когда чьи-то руки чистили его перья. Это то, что сделало их такими блестящими? То, что кто-то другой сделал это за него? Он сомневается, что это так.. Но он не может сказать, что ему не любопытно. Итак, вопреки всем крупицам здравого смысла в своей голове, Томми делает глубокий вдох и кивает, покорно изучая пол под ногами. — Ты можешь. Если ты, гм... хочешь, то есть... — Пробормотал Томми, неловко переставил ноги, чтобы не видеть реакции Уилбура. Наступила пауза, и Томми мысленно выругал себя. Конечно, он не хотел бы этого делать. Уилбур был призрачным гибридом. Он не хотел бы... — Хорошо. Его мысли запинались и остановились. — Я начну с гребня, хорошо? Если тебе станет не по себе и ты захочешь, чтобы я прекратил, просто скажи, но я постараюсь быть осторожным. — Уилбур продолжает, не замечая молчания Томми. — Дай мне знать, если я что-нибудь потяну или случайно причиню тебе боль. — Потом холодные, нежные пальцы скользят по его алым перьям. Томми мгновенно напрягается, и руки исчезают. Он слышит, как Уилбур набирает в грудь воздуха, чтобы что-то сказать, но делает глубокий вдох и заставляет себя снова расслабиться. — Извини... Я в порядке. Ты можешь продолжать. — Если ты уверен... — Затем руки нерешительно возвращаются. Как он и сказал, Уилбур начинает с гребня его крыла, где оно переходит от колена к основному изгибу, создавая объем крыла. Он чувствует, как его руки ищут и осторожно тычут в несколько мест, прежде чем он двинется дальше. Стараясь двигаться медленно и четко, Уилбур осторожно ощупал его второстепенные кроющие перья, пока не добрался до основных кроющих. Именно тогда он издал тихий звук, осторожно порылся в нем, а затем вернул перо на место. При этих словах что-то в затылке Томми ожило. Сначала это было не очень сильно, просто слабый огонек вспыхнул от хрупкой спички в темноте. Он не обращает на это внимания и закрывает глаза, позволяя Уилбуру медленно расправляться с его перьями. Одно за другим перья, о кривости которых он даже не подозревал, были возвращены на место осторожными пальцами, и 'маленький огонек на его затылке разгорелся'. Он думает, что может физически чувствовать тепло, теперь, когда оно растет. Мог чувствовать, как маленькое пламя боролось за то, чтобы растопить лед, покрывающий его разум и изолирующий его от внешнего мира. Это заставило его почувствовать... Почти теплее. Не полностью прогретый, ни в коем случае. Но теплее, чем обычно. Все равно что завернуть свои замерзающие конечности в толстое одеяло в попытке разморозить их. Это похоже на свет. Это похоже на заботу. Это похоже на... — Вот так! Я думаю, что это было последнее. — Прохладные руки исчезают, и Томми возвращается к реальности так быстро, что его чуть не хватают хлыстом, пламя в его сознании вырывается наружу и быстро гаснет. Он быстро моргает, пытаясь сориентироваться, когда в поле зрения появляется Уилбур. На его лице та же непринужденная улыбка, когда он засовывает руки в карманы. — Как ощущения? Есть что-нибудь лучше? Томми прочистил горло, подавляя странные звуки, которые угрожали сорваться с его губ. — Да. Да, так и есть. Спасибо, Эребус. Улыбка Уилбура стала теплее, и он один раз похлопал его по плечу, а затем направился туда, где исчезли Харон и мужчина. Томми вылез из кресла и последовал за ним, заставляя себя вернуться к реальности после той хрени, что только что произошла. Что бы это ни было, в этом не могло быть ничего хорошего. Он все еще чувстует, как туман, окутавший его разум, рассеивается, и он дрожит от осознания того, что чуть не заблудился в этом тумане. Спичка чуть не упала в море бензина, скрытого под маской уютного огонька. Это было слишком близко. Слишком опасно. Он не смог бы сделать это снова. Когда Уилбур вышел из-за занавеса, Томми немного вздрогнул, увидев Пелея, тихо разговаривающего с Хароном. Розововолосый герой быстро оглянулся и кивнул один раз в знак приветствия, прежде чем вернуться к своему разговору с Хароном, а Томми держался поближе к Уилбуру. На самом деле у него не так уж много опыта взаимодействия с рожденным из преисподней гибридом, и он не спешит все испортить, сделав что-то не так сегодня. Но Уилбур был знаком. И в день, который обещал быть полным неопределенности и хаоса, он мог бы использовать этот маленький якорь. К счастью, Уилбур, казалось, понял, что Томми хочет оставаться рядом с ним. И вдвойне к счастью, герой позаботился о том, чтобы они оставались как можно ближе друг к другу в течение следующих двух часов, пока делалась фотография за фотографией. Сначала они делают групповые снимки, где Уилбур подчеркивает, что цветовые палитры его и Томми дополняют друг друга, поэтому они должны располагаться рядом друг с другом. Фотографы по большей части согласились, и Томми испытал, мягко говоря, облегчение. Затем они сделали несколько совместных снимков. Томми был поставлен в пару с каждым из четырех героев, и с каждым было сделано не менее пяти или шести фотографий. Но даже когда он не играет в паре с Уилбуром несколько раз, он все равно там. Он добровольно исправляет позы, и когда может, украдкой ободряюще сжимает его в объятиях. В других случаях он одаривает Томми гордой улыбкой и следит за тем, чтобы всегда быть рядом и наблюдал, когда Томми бросает на него взгляд. Это чувствуется... Приятно, по какой-то причине. Такое чувство, что Уилбур защищает его - даже если технически он защищает не того человека. Потому что он должен защищать свою команду, а не Томми. Он крот. Паразит в башне, от которого они просто еще не избавились. Защищать следует не его. Но это немного помогает. Это помогает ему чувствовать себя немного комфортнее, когда люди корректируют его позу или удерживают ее дольше обычного, регулируя освещение или устраняя неисправность камеры. Как раз перед тем, как они должны сделать перерыв на обед, Томми вручают красно-белый фонарь и велят держать его в разных позах. Он немного хмурится, глядя на фонарь, когда фотограф вручает его и Харону; но он что-то говорит только тогда, когда Уилбуру вручают сверкающий синий фонарь. Он подходит ближе к мужчине, понизив голос и пошевеливая крыльями. — А для чего здесь фонари? — спросил Томми Уилбур немного наклоняется, чтобы спокойно ответить. — На фестиваль, который состоится через пару месяцев. По-моему, это называется Фестиваль фонарей или что-то в этом роде. Томми хмурится. — Я буквально никогда не слышал о Фестивале фонарей. Уилбур фыркает, вертя в руках свой фонарь. — Он новый. Я думаю, что пока был проведен только один или два небольших фестиваля в некоторых небольших населенных пунктах по всему городу, но мэр надеется превратить это в общегородское мероприятие. — Зачем? — Он смотрит на свой фонарь и пустое место для чайной лампы, как будто в нем кроются ответы. — Что такого особенного в бумажных фонариках? Уилбур пожал плечами, стряхивая блестки со своего костюма. — Я думаю, это для повышения осведомленности о световом загрязнении, но я не могу вспомнить. Хотя я бы спросил Капитана. Именно она заключила сделку с мэром, чтобы помочь в продвижении мероприятия. Томми что-то промычал, затем поднял свой фонарь в нужной позе для фотографов, которые сделали несколько снимков в последнюю минуту. Когда они, наконец, позвали обедать, Томми оставил свой фонарь рядом с фонарем Уилбура на столе с прочим реквизитом, и шаркающей походкой направился к большому столу общественного питания, который был оставлен для них. Он держался поближе к Уилбуру, пока они пробирались сквозь толпу, скрестив руки на груди и плотно прижав крылья, чтобы ни в кого не врезаться. Затем на периферии его зрения появляется белая вспышка, и Томми, оглядываясь, видит мужчину с пропуском посетителя, висящим у него на шее, который тихо разговаривает с капитаном. На самом деле он не хотел прерывать ее разговор с мужчиной, но ему действительно было любопытно узнать о фестивале фонарей. Он понятия не имел, как они будут повышать осведомленность о световом загрязнении, создавая больше света, но надеялся, что она сможет объяснить. Томми незаметно подтолкнул Уилбур локтем в плечо и кивнул в ее сторону взглядом, который говорил: 'Я вернусь'. Уилбур кивнул и ободряюще похлопал его по плечу, прежде чем Томми ускользнул и направился к дуэту. Он пока не собирался ничего говорить, но хотел задержаться рядом с ними до тех пор, пока разговор не закончится. Таким образом, он мог надеяться поймать ее до того, как она снова исчезнет. Но когда он подошел ближе, Капитан, казалось, заметила его - широко улыбнулась, прежде чем помахать ему рукой. — Пересмешник! Как раз вовремя, я как раз собиралась идти искать тебя. Камень упал ему на живот, и он замер на месте. — Ты...? —Это было нехорошо. Что же он натворил? Она указала на мужчину рядом с ней. — Этот человек говорит, что его племянник хотел бы тебе что-то подарить, но не хотел прерывать съемки, если ты будешь занят. У тебя есть время встретиться с ним? — Я... думаю, да. — Он посмотрел на мужчину, пытаясь понять, узнает ли он его. Он выглядел довольно заурядно, учитывая все обстоятельства. Темная кожа с еще более темными веснушками, разбросанными по лицу. Густые волнистые рыжие волосы собраны в свободный хвост. Нежная зеленая рубашка-поло цвета морской пены, заправленная в черные брюки. По общему мнению, он выглядел как обычный парень в довольно повседневной одежде. На самом деле, единственное, что бросалось в глаза, это логотип в виде лосося на его рубашке, который показывал, что он владелец ресторана. Может быть, он обеспечивал кейтеринг? Это объясняет, как он вообще попал на этот этаж, поскольку посетителей обычно не пускали дальше третьего этажа. Но... Зачем ему говорить о нем с капитаном? И с чего бы его племяннику что-то дарить ему? Он знал его? Знал ли он его племянника? Он не выглядел знакомым, но он действительно не был уверен. Мужчина горячо поблагодарил его за согласие, и они вдвоем вышли в коридор, чтобы, по-видимому, забрать племянника оттуда, где он ждал. Томми приложил все усилия, чтобы привести в порядок свой костюм и перья, чтобы они меньше походили на пластиковые и немного более настоящие. Примерно через минуту Капитан и мужчина вернулись, мужчина вел в комнату маленького мальчика. Маленького мальчика с лисьими ушами с белыми кончиками и рыжим хвостом, соответствующим ярким красно-оранжевым волосам. Он держал маленькую белую коробочку, украшенную наклейками, так бережно, как только могли его маленькие ручки. Он также смотрел в землю. Он сосредоточенно высунул язык изо рта, ступая очень осторожно. Мужчина что-то прошептал ему, и маленький мальчик резко поднял голову. Его яркие янтарные глаза мгновенно остановились на Томми, и они наполнились возбуждением. Так быстро, как только позволяли его осторожные шаги, он поспешил к нему, возбужденно ощетинив свой маленький хвост. — Привет! — Он воскликнул, его хвост и уши задергались от возбуждения. — Я Фанди! Немного неуверенно улыбаясь, все еще пытаясь определить, знает ли он кого-нибудь из них - Томми опустился на колени, чтобы быть ростом с ребенка. Это то, что должны были делать герои, когда они приветствовали детей, верно? Опуститься на колени, чтобы ребенок почувствовал себя особенным или что-то в этом роде? Он видел, как это делают по телевизору, так что, должно быть, это правильно. — Привет, Фанди. Я Пересмешник. Фанди захихикал. — Я знаю! Моя мама мне все о тебе рассказала! — Правда? — Спрашивает он, сохраняя легкомысленный тон, пытаясь пораскинуть мозгами. Его мама? Когда бы он общался с чьей-нибудь.. Подождите. — Да! — говорит Фанди, практически вибрируя на месте и потрясая коробкой в руках. — Ты спас ее, когда ее работа рухнула! О. Это было... Он говорил о Салли. Этот... Фанди - сын Салли. Хорошо, он может... Он может с этим смириться. Он может объяснить, что просто был порядочным человеком. Никто бы не оставил женщину умирать в рухнувшем здании. Но... Фанди явно ребенок. Максимум пять или шесть. Он примет подарок и немного расскажет ему о том, как быть хорошим человеком, прежде чем отправить его и его дядю восвояси. Он ничего не говорит о том, что он герой. Он не может поощрять это. Потому что герои - ужасные люди за кулисами. Правильно? Мальчик сует коробку ему в руки, подпрыгивая на цыпочках и ухмыляясь от уха до уха. — Я приготовила тебе это с небольшой помощью дяди Тео! — Он подпрыгивает сильнее, невероятно взволнованный тем, что Томми просто держит его маленькую коробочку. — Открой ее! — Фанди... — Предупреждает его дядя, подходя и кладя руку ему на голову. — Не будь грубым, приятель... — О, нет, все в порядке. — Томми поймал себя на том, что говорит, пытаясь одарить мужчину, которого, как он предполагает, зовут Тео, понимающей улыбкой. — Он просто взволнован. Я понимаю. — Затем он подпирает коробку одной рукой, затем поднимает крышку свободной рукой. Он чуть не роняет коробку, когда видит, что внутри. — Это для тебя! — Фанди визжит, слишком маленький, чтобы понять или заметить ужас и противоречивые чувства, которые медленно появляются на лице Томми. — В качестве благодарности!” Внутри коробки маленький кекс. Простой маленький тортик с белой глазурью и детским почерком ярко-красной глазурью, на котором написано 'Ты мой герой' и улыбающийся смайлик в виде лисы. Внезапно Томми чувствует сильную тошноту. Он смотрит, и смотрит, и смотрит на три простых слова, написанные на торте, в то время как что-то впивается своими ужасными зазубренными когтями в его легкие и сдавливает их, отчего становится трудно дышать. Он все еще дышит? Он не может сказать. Он слышит, как люди разговаривают вокруг него, но не может разобрать ни слова. Просто беспорядочные звуки, которые отдаленно напоминают Обычные. Фанди о чем-то взволнованно бормочет, держась за рукав и подпрыгивая на цыпочках, когда срабатывает вспышка фотоаппарата. Он резко поднимает голову и видит фотографа, ухмыляющегося им двоим. Она тоже начинает говорить, жестом предлагая им двоим подойти поближе, чтобы, как он предполагает, сделать еще одно фото. Томми оцепенело подчиняется и шаркает рядом с Фанди, выставляя торт на всеобщее обозрение. Мальчик обхватывает Томми за талию и заключает в объятия, а затем кладет руку ему на плечо, чтобы завершить объятие. Затем Томми нежно улыбается в тот момент, когда камера включается снова, и снова, и снова. Постоянный мигающий свет вызывает головокружение, и он прекращается только тогда, когда Уилбур подходит и машет им рукой. Затем Фанди сжимает его так крепко, как только может маленький ребенок, на прощание, и Капитан ведет его и его дядю к лифтам. Томми все еще стоит на коленях на полу, когда к нему приближаются ботинки Уилбура, и призрачный гибрид осторожно кладет руку ему на плечо. Холода, исходящего от его кожи, достаточно, чтобы шокировать Томми, заставить его сделать глубокий вдох - и позволить своим чувствам вернуться к нему. — С тобой все в порядке? — Спрашивает Уилбур, в его голосе слышится беспокойство. — Ты выглядишь... Бледным. — Я думаю... — Томми начинает, останавливается, затем пытается снова. — Я думаю, мне нужно прилечь. Уилбур мгновенно кивает и помогает ему подняться на ноги. — Хорошо. Все в порядке... Думаешь, ты сможешь добраться до своей комнаты нормально? Я могу пройтись с тобой, если ты думаешь, что тебе станет плохо. Он покачал головой. — Нет, я... Благодарю тебя. Со мной все будет в порядке. Уилбур, похоже, не верит ему, но ободряюще сжимает его плечо. — Хорошо... Дай мне знать, если тебе что-нибудь понадобится, хорошо? Я принесу тебе лекарства или еду - все, что угодно. Просто напиши мне сообщение. Он снова кивает и закрывает коробку с тортом. Как айсберг в движении, Томми плывет к лифтам с новым чувством вины, ложащимся на его плечи.