Ты принадлежишь мне, Синклер

      Глубокую тишину этого мирного буднего вечера нарушали лишь редкие порывы ветра с приоткрытого балкона да внезапно раздавшийся стук чьих-то тяжелых ботинок по темному мраморному полу. Одинокая узкая тень смазанным пятном быстро промелькнула по кирпичной стене коридора и замерла в самом его конце. Двойной щелчок пальцами – и увековеченный в благородной бронзе Эдгар Аллан По с вороном и фолиантом в изящных руках любезно отъехал в сторону, открывая незваной гостье доступ к секретному подземелью.       Массивная потайная дверь, ведущая в библиотеку, скрипнув, отворилась, и невысокая худощавая фигура незаметно скользнула в образовавшийся позади нее каменный проход.       Неслышно ступая, полуночница на ощупь проследовала по старым истертым ступенькам вниз в направлении едва заметно светящегося огонька. Бдительная и осторожная, она напряженно вслушивалась в плотное бархатное безмолвие подземного пространства и, подобно кошке, зорко всматривалась в густую, непроглядную, обволакивающую со всех сторон темноту. Она не хотела, чтобы ее заметили, и еще меньше хотела, чтобы ее маленький коварный план, который уже давным-давно следовало осуществить, провалился. Действовать необходимо было четко и аккуратно, рассчитав все с точностью до мелочей, и уж в чем в чем, а в дистанционных и математических расчетах юной норовистой вредительнице не было равных.       На сей раз она не собиралась никого жалеть.       Она достигла подножия лестницы и одним прыжком скрылась за ближайшим шкафом. В десятом часу вечера библиотека, как и другие учебные помещения академии, была пуста, если не брать в расчет некоторых избранных, особо отличившихся парий, коим не сиделось после отбоя в спальнях и у которых так и зудело в одном месте пойти и чего-нибудь натворить. Двое из них выбрали пресловутую библиотеку местом для тайных встреч и прямо сейчас, чуть слышно переговариваясь и флиртуя, предавались между дальними стеллажами страстным амурным чувствам при свете одной-единственной, горящей между полок свечи.       Туда-то незримая вечерняя гостья и направилась, неслышно ступая по мягкому безворсовому ковру и не сводя горящего взгляда с тех, кого она очень сильно желала спалить дотла вместе со всей этой пафосной читальней для избранных.       А еще лучше – со всей ненавистной ей с первого дня академией Невермор.       Благо, обилие книжного мусора и печатной макулатуры благоволило этому как нельзя кстати.       – Тише, Аякс… – игриво шептал сквозь характерные вздохи заискивающий девичий голосок, – не спеши… нас могут услышать.       – Да кто нас услышит? – вторил другой, мужской и низкий. – Давай скорее. Я хочу тебя. Прямо здесь и сейчас.       Сквозь неловкую возню и шелест одежд юных любовников было плохо слышно, но чуткая проницательная брюнетка с двумя косичками, не спускающая с них глаз, могла без труда разобрать каждое слово. Жгучая ревность вперемешку с неугасимой злобой и ненавистью змеиным ядом струилась по венам, стучала в висках, прожигала мышцы, затапливала легкие, корродировала мозг и сжирала нервные клетки, и едва сдерживающая себя, чтобы не ринуться и не растерзать двух голубков прямо на месте, темноволосая бестия медленно приближалась исподтишка к мерцающей красным, как в глазах у бешеного быка, точке.       Только не торопиться. Только не бросаться на них, как волк. Месть – это блюдо, которое принято подавать холодным, но без здравого рационального ума питательный и аппетитный процесс грозил обернуться тухлой трапезой.       – Ты хочешь мою руку или мой рот, как вчера?       – Я хочу всё.       Хихикнув, симпатичная светловолосая девушка с выкрашенными в голубой и розовый цвет кончиками волос крепче прижалась к стоящему спиной к книжному шкафу парню в темно-синей шапке и со знанием дела запустила руку прямо ему в штаны. Горгон застонал и, несдержанно ухватив начавшую активно работать ладонь, стиснул ее вокруг своего хозяйства, начиная направлять в требуемом ему ритме и под нужным углом.       – Да, детка, отлично… Супер, сожми его покрепче. Вот так…       – Тебе нравится? Я хочу попробовать взять его глубже в этот раз.       Она хочет взять глубже.       Господи.       Вот лживая маленькая чертовка. Опять сбежала от нее из Офелия-холл под видом совместного домашнего задания с Йоко, чтобы уединиться тут со своим змеенышем. Как и несметное, возмутительное, уму непостижимое количество раз до того.       И все ради вот этого.       Ну ничего, сегодня их очередному интимному рандеву точно не суждено состояться.       Сегодня Уэнсдей Аддамс сделает все как надо.       Сегодня Уэнсдей Аддамс об этом позаботится.       Сегодня она заставит Энид провести вечер, как и положено всем нормальным соседкам по комнате, с ней.       Обогнув еще один битком набитый стеллаж, черноволосая мстительница поравнялась со шкафом, возле которого ворковала влюбленная парочка. До них оставался всего пяток метров, и, по-прежнему оставаясь незамеченной и следя за тем, чтобы не попасть в свет свечи и не выдать себя случайной тенью, брюнетка приблизилась и встала точно позади Петрополуса, отделяемая от него лишь сквозной деревянной секцией. Проходы между библиотечными рядами были достаточно широкими, а книжные полки – загруженными для того, чтобы с успехом выполнить то, что она задумала. Два немигающих, черных, как адские скважины, глаза хищно сверкнули, и Уэнсдей, цепляясь за крошащиеся остатки разума, вперила их в стоящую к ней лицом миловидную блондинку, что по понятным причинам даже близко не замечала ее опасного присутствия.       – Ты сегодня особенно возбужден. Мне это нравится.       Еще пара нескромных рукоблудных движений – и новый умиротворенный мужской стон разбавил скупое безмолвие сонной библиотеки.       – Да, Энид, умница… а теперь давай на колени… я уже скоро…       Вот сученыш.       Сластолюбиво улыбнувшись, Синклер расстегнула ширинку полностью и спустила штаны своего бойфренда к его стопам. С восхищением глядя на представшее ее взору гордо поднятое мужское достоинство, она собиралась было опуститься на колени, чтобы с чувством долга и упоения взять его в рот, как вдруг две тонких бледных руки вцепились в опорные боковины книжного шкафа и что есть силы резко толкнули его вперед.       Посыпавшийся на голову град из книг и увесистых томов сорвал с уст влюбленных напуганный и недоуменный возглас, вслед за чем непутевая парочка разъединилась и в страхе попыталась увернуться от падающего прямо на них непонятно с чего массивного стеллажа. Энид взвизгнула и машинально успела отскочить в сторону, а вот ее обласканному перевозбужденному жениху повезло меньше. Запутавшийся в спущенных штанах Аякс рухнул на пол, принимая на себя жестокий удар судьбы и взвывая от пронзившей весь его корпус насквозь боли. Раздался пугающий скрежет и грохот, поднявший в застывший воздух сноп пыли, и Энид, кашляя и чихая, бросилась на помощь любимому. Под внезапно обрушившейся на них печатной лавиной девушка впала в панику и не сразу обратила внимание на то, что упавший шкаф не раздавил неповоротливого горгона, в последний момент зацепившись верхушкой за впереди стоящую секцию и спасительно застряв в ее полках, зато успела заметить, как далеко в темноте у самого входа в читальный зал мелькнула знакомая до боли спина в полосатом студенческом блейзере. Кончики длинных черных косичек подпрыгнули в воздухе и скрылись на лестничном пролете вслед за ней, и Энид ощутила мгновенный удушающий приступ ярости.       Хватить наглости и бездушия уронить тяжеленный шкаф на живых людей могло только у одного человекоподобного существа во всей академии.       У того, с кем она на свою беду и несчастье по жуткой несправедливости судьбы делила общую спальню вот уже шестой месяц подряд.       С трудом достав своего парня из-под бумажного завала, Энид натянула на него джинсы и удостоверилась, что он правда цел. Помимо нескольких синяков на макушке и ушибленного бедра больше травм не было, но шокированная произошедшим эксцессом Энид все равно не могла до конца поверить, что ее вредная и непредсказуемая соседка по комнате действительно решилась на такое.       Как, как она посмела?! И самое главное, для чего?..       – Аякс. Подожди-ка меня минутку.       – Эй, ты куда? – вопросил Петрополус, с огорчением прикрываясь джинсами. – Мы ведь еще не закончили…       Но Энид, сжав кулаки, уже во всю прыть неслась следом за виновницей расстроенного свидания. Перепрыгивая через три ступеньки, она ловким прыжком выскочила из библиотеки в коридор второго этажа – как раз вовремя, чтобы заметить преспокойно сворачивающую за угол по направлению к жилому корпусу невысокую женскую фигуру.       – УЭНСДЕЙ!!! – остановил брюнетку на полпути пронзительный девичий крик.       Замерев посреди прохода, Аддамс выдавила польщенную ухмылку. Хоть Синклер и была наивной пустоголовой дурочкой, грезящей о единорогах и большой любви, но в зоркости и наблюдательности вполне могла посоревноваться даже с ней самой. Поглощенная членом своего горгона Энид не заметила нависшую над ними прямо и косвенно опасность, зато в самый последний момент благодаря волчьей прозорливости умудрилась заметить, кто устроил для них весь этот маленький назидательный спектакль.       Что ж, вероятно, это и к лучшему. Может, хоть теперь научится поубедительнее врать и прятаться со своим бестолковым хахалем в более надежном месте.       А в идеале благоразумно прекратит делать и то, и другое вообще.       – Просто поверить не могу! Какого черта ты творишь, ненормальная?! – подскакивая к однокласснице и толкая ее обеими руками в плечи, злобно выпалила блондинка. – Ты, что, следишь за нами?!       Аддамс вздохнула и, не желая тратить впустую нервы и время на пререкания с раздраженной блондинкой, ухватила ее за запястье и угрюмо потащила вслед за собой по коридору.       – Пойдем в комнату, Энид. Уже поздно и скоро прозвучит отбой.       Синклер тотчас вырвала руку и грубо отпихнула напарницу от себя.       – Никуда я с тобой не пойду! Что ты себе позволяешь? Ты вообще в своем уме?! Ты только что чуть не убила меня шкафом!       Аддамс скривилась так, словно проглотила прелый забродивший лимон, и Энид готова была прибить ее за эту заносчивость и цинизм прямо на месте. Эта гнусная, эгоистичная и донельзя высокомерная девица вела себя так, словно ничего ужасного не случилось, словно никто и близко от ее выходки не мог пострадать, словно все это была просто невинная детская шуточка, а сама она заслуживала за свой гадкий предательский поступок не осуждения, а благодарности!       Просто не верится!       – Ой, не преувеличивай, – устало буркнула недотрога с косичками. – Я вообще целилась не в тебя.       Синклер возмущенно вспыхнула и дернулась, как от пощечины.       – А в кого тогда? В Аякса?! Господи, Уэнсдей, зачем?       Более тупой вопрос младшей Аддамс сложно было себе вообразить.       – Потому что он тебе не пара, Энид, – скрестив руки на груди, холодно парировала она; черные, как смоль, глаза начинали метать молнии, не предвещая ничего хорошего и выдавая зарождающееся в мрачных недрах души хозяйки раздражение. Уэнсдей бесила одна только мысль о высоком нескладном парне в безразмерных шмотках и идиотской растянутой шапке на голове, что ни одной элементарной фразы не мог выдавить без единой запинки, что вечно мялся, запинался, тормозил и не видел ничего дальше своего носа. Но больше, чем все это вместе взятое, ее бесил факт его несправедливого нахождения рядом с той, которой он не заслуживал ни единой фиброй своей скудной ограниченной горгоньей души. – Этот человек тебе не подходит и все. Я не хочу видеть вас вместе, и я категорически против того, чтобы ты с ним встречалась.       – Но почему? – продолжая сыпать вопросами, не унималась блондинка, контрастно яркие голубые глаза даже в темноте искрились ответной злостью и негодованием. – С чего ты решила, что мне интересно твое мнение? С какой радости ты вообще лезешь в наши отношения?       Уэнсдей закатила глаза и фыркнула. Порой она даже завидовала этой очаровательной, почти святой детской наивности и доверчивости Синклер, что не замечала очевидных вещей вокруг себя и никогда не сосредотачивалась на негативе; завидовала ее легкости, доброжелательности, простодушию, умению общаться, в один миг заводить друзей и просто… нравиться людям.       Хотя куда больше мрачная неулыбчивая брюнетка с двумя косичками втайне завидовала тому, что девушка по имени Энид Синклер обращает свое теплое лучезарное внимание на кого угодно, но только не на нее, никоим образом даже не догадываясь о том, что под маской черствой и нелюдимой соседки по комнате может скрываться неравнодушная и чувствительная душа, которой мучительно, нестерпимо, панически не хватает ее присутствия рядом…       – С такой, что он маленький паршивый ублюдок, не пропускающий мимо себя ни одних ног и лезущий под каждую юбку, – вызывающе и пренебрежительно процедила она сквозь зубы. – Он флиртует с Йоко, с Дивиной и даже с Бьянкой, ниже которой на полголовы. Он хлопает по задницам старшекурсниц, пялится на их сиськи и смотрит на мобильнике порно со своими друзьями во время перемен. Но ты им слишком увлечена, чтобы замечать что-либо. Ты живешь в слепой наивной иллюзии взаимных чувств, которых у твоего горгона нет и никогда не было. Он пользуется тобой по прямому назначению, а ты умиляешься и визжишь, как малолетка, думая, что у вас любовь.       На последнем слове Аддамс посгибала в воздухе пальцы, саркастично изображая кавычки, и вне себя от обиды и ярости Энид в сердцах схватила острую на язык соседку за грудки и больно прижала ее к шершавой кирпичной стене.       – Замолчи, Уэнсдей! – почти в слезах выкрикнула она, в мелодичном высоком голосе надрывно зазвенели истеричные нотки. – Заткнись и не смей говорить такое!!! Ты ничего не знаешь о нем! Аякс хотя бы заботиться обо мне умеет! Он хотя бы пытается это делать! А ты, Уэнсдей? Что можешь ты, кроме как изничтожать взглядом и смотреть на всех как на пустое место? Что ты можешь, кроме как думать об одной себе, а?!       Об одной себе.       Да-да.       Особенно по ночам под одеялом.       Как же.       Аддамс криво усмехнулась, вяло и чуть безумно облизнув губы и обреченно понимая лишь то, что Энид зря… очень зря сказала сейчас последнюю фразу, сорвавшую с ее стойкого железобетонного терпения последнюю защитную пломбу, до сего мгновения еле-еле удерживающую ее от того, о чем она в силу стального несгибаемого характера и категоричных принципов никогда всерьез и по-настоящему не позволяла себе задумываться.       Никогда… до этой самой секунды.       А сейчас…       – Я? Я тебе сейчас покажу, что могу я.       С этими словами она схватила Синклер за локоть и бесцеремонно втолкнула ее в расположенную прямо за ними кладовку. Маленькая деревянная дверь с шумом захлопнулась, погружая двух девушек в кромешную темноту узкого замкнутого пространства, едва рассеиваемую единственным крошечным окном, потребности в котором лично Уэнсдей сейчас никакой не видела. Все, что нужно, она сделает и так, без света и прочих необходимых неженкам факторов. Хрупкий женственный корпус Синклер сразу же оказался намертво прижат к стене ее собственным, и не понимающая, что происходит, блондинка испуганно обхватила соседку за плечи и, запинаясь, пролепетала:       – Уэнсдей, ч-что ты…       Резкий требовательный поцелуй взасос прервал готовый сорваться с ее уст вопрос, и девушка остолбенела, захваченная чудовищным и непреодолимым напором будто сошедшей с ума одноклассницы. Сильные руки обвили ее за талию, властно и почти болезненно прижимая к себе, – прессуя, впечатывая в себя, – и Энид сдавленно застонала, когда чужой влажный язык по-хозяйски разжал ее зубы и ворвался в рот, переплетаясь с ее языком и блокируя его в прочный собственнический захват. Жадно хватая ртом без того малое количество воздуха, Энид никак не могла нормально вдохнуть и прийти от настигшей ее атаки в себя, но, что куда более важно и удивительно, не могла найти в себе сил оттолкнуть не на шутку заведенную и возбудившуюся Аддамс прочь.       – Уф!.. Что ты… фух… мммм…       Одна девичья рука проворно соскользнула с талии блондинки к нижней части ее живота, и, ощутив там характерный межбедренный жар и напряжение, Уэнсдей уткнулась губами ей в ухо и злобно-дразняще прошептала:       – А теперь, Синклер, ты закроешь свой рот и посмотришь, чтó я на самом деле могу с тобой сделать. Ты готова?       – Уэнсдей, нет, я… – задыхаясь от обильных настойчивых поцелуев, кусающих, оттягивающих и терзающих до синяков ее губы, выдохнула девушка-оборотень, – стой… подожди…       Но слетевшая с катушек от дикой ревности и жажды обладать упрямой, не любящей ее и не принадлежащей ей блондинкой Уэнсдей не собиралась ничего ждать и оставлять ей время на раздумья. Слишком долго она уже это делала, не получая взамен ничего, кроме случайной мимолетной улыбки и этого дурацкого дружеского «Эй, ты идешь на лекцию?». Ей было жаль, что попытка прибить чертового Петрополуса шкафом не увенчалась успехом, но по крайней мере у нее должно было получиться оприходовать прямо сейчас в этой кладовке его девушку, которая была слишком хороша для такого слюнтяя и размазни, что всегда думал в первую очередь не об ее удовольствии, а о своем собственном.       И пользовался. Подло и безбожно пользовался ее доверием, симпатией и добротой.       Не выпуская обольстительную, тающую от ее прикосновений Синклер из объятий, она толкнула ее к стоящему у окошка узкому рабочему столику и нахально повалила на него животом вниз. Нарвавшаяся на приключения Энид не успела опомниться, как поехавшая и одержимая ею Аддамс скинула стесняющий движения блейзер, подвернула рукава рубашки и грузно навалилась на нее сзади в темноте, хватая за бедра и нагло задирая подол полосатой форменной юбки до самой спины. Удерживая для верности строптивую, хоть и ничуть не сопротивляющуюся волчицу одной рукой, второй она нырнула прямиком под ее тоненькое кружевное белье, тут же увязая пальцами в густой, тягучей, выделенной от возбуждения смазке и с упоением пачкая в обильных влагалищных выделениях всю ладонь.       – А-ах, черт! Как хорошо… мммммффф!!!       – Хорошо? О, а я-то думала, ты у нас только по мальчикам-горгонам.       Уэнсдей больно прикусила мочку уха Синклер, сорвав с ее иссушенных и искусанных ею губ новый громкий и хриплый стон и вынудив затрястись, как от электрошока, всем телом в ответ на развязные и беспардонные касания там, где прежде добропорядочная светловолосая студентка академии Невермор позволяла гулять рукам лишь своего бойфренда, действующего в разы боязливее и скромнее, нежели ледяная, кажущаяся абсолютно фригидной и асексуальной девушка с двумя косичками.       Девушка, которая в отличие от робкого и стеснительного Аякса не боялась быть жесткой, властной и грубой, заставляя податливую и неудовлетворенную в полной мере Энид делать так, как ей нужно, и просить…       Просить трогать ее еще.       Немного покружив вокруг быстро сокращающегося от внешней стимуляции центра и как следует помассировав набухшую горошину клитора, Уэнсдей без предупреждений вошла сразу двумя пальцами в горячее пульсирующее лоно Синклер, беспардонно втискиваясь между тугих сопротивляющихся мышц и спустя долю секунды вынуждая заведенную однополыми ласками девушку почти прокричать то, что она так сильно желала от нее услышать:       – ГОСПОДИ БОЖЕ, ДА!!! ВОТ ТАК… ПОЖАЛУЙСТА…       Сильнее прижимая юную взбудораженную волчицу к рабочему верстаку, Аддамс принялась усердно и методично вбивать мокрые фаланги внутрь нее и грязно, томно, провокационно приговаривать:       – Ну давай, Энид, скажи мне теперь. Твой Аякс, о котором я ничего не знаю, так может?       Скребя щекой по твердой шершавой поверхности стола с рассыпанной по ней древесной стружкой, Энид накрыла активную руку брюнетки своей и вне себя от затапливающего всю ее с головы до кончиков пальцев ног экстаза чуть слышно пробормотала:       – Мммм… ох! Черт… уумф!.. Нет…       Новый усиленный толчок – и новый восторженно-ликующий вздох блондинки в душный, спертый, искрящийся от высоковольтного контакта двух взаимодействующих тел воздух.       – Нет? А твой Аякс может сделать тебя такой мокрой?       Вверх-вниз.       Вверх-вниз.       Вверх-вниз.       Еще резче и глубже.       Еще властнее и циничней.       Еще бесцеремоннее и наглее.       – Н-н-нет, Уэнсдей…       Едва почувствовав, как пах доминирующей брюнетки вызывающе прижался сзади к ее ягодицам, Энид дернулась и сама насадила себя до упора на ее пальцы, воспламеняя все свое жаждущее полноценной интимной связи нутро и едва не кончая прямо на них. Все происходящие с ней здесь и сейчас события были слишком и необъективно хороши, чтобы в них до конца поверить и более-менее внятно их описывать, и медленно, но верно теряющая в плену Аддамс рассудок Энид не представляла, что рядом с этой странной, головокружительной и неприступной, как скала, девушкой, оказывается, может быть настолько кайфово.       – Он может заставить тебя так стонать? – не унималась Аддамс, меняя угол пенетрации и находя внутри извивающейся под ней на верстаке Синклер все новые и новые точки воздействия.       – МММММММ… НЕТ…       – Тогда, наверное, он легко может сделать так, чтобы ты мечтала поскорее для него кончить?       Энид жалостливо захныкала и, вцепившись в запястье Аддамс, за недостатком амплитуды и ритма со всех сил грубо всадила ее пальцы в себя. Рука брюнетки дрогнула, но оборотень держала крепко и не позволяла ее пальцам выйти.       – Уэнсдей, пожалуйста! – тяжело дыша и жмурясь от застилающего глаза пота, взмолилась она. – Перестань уже… Просто… фух!.. дай мне… сделай это… со мной…       Аддамс чуть приостановила процесс и не без удовольствия уточнила:       – Что мне сделать с тобой, Энид? Что?       Она склонилась над задыхающейся от духоты и перенапряжения блондинкой, ликуя от производимого над ней эффекта и лишь только сильнее заводясь от ее стонов и застенчивых робких просьб продолжать заниматься тем, что они прямо сейчас с ней делали. Милая, воздушная и улыбчивая девочка-оборотень пленила и очаровывала ее, пробуждая в воспаленном от отсутствия близости воображении яркие эротические фантазии того, что еще она бы желала с ней сотворить, но Уэнсдей отчаянно хотелось, чтобы Энид в свою очередь озвучила ей и свои желания тоже.       Невзирая на то, что она и так прекрасно знала, чего девушка-ликантроп больше всего сейчас хочет.       – Ох… мммппппххх! Уэнсдей… мать твою… Аддамс… – чуть ли не плача, пробормотала Энид и обиженно хлопнула темноволосую провокаторшу по руке, – я хочу тебя… так сильно хочу… слышишь? Поэтому заткнись и трахни меня уже… трахни меня нормально!!!       До чего же пóшло и вызывающе это звучало. И до чего лестно.       Звучало именно в ее адрес, а не какого-то никчемного, жалкого, неуверенного в себе Аякса Петрополуса.       Польщенно улыбнувшись, Уэнсдей схватила Синклер за волосы и, жестко потянув, вторглась в нее с утроенной силой. Рабочий стол закачался и заскрипел в такт четким ритмичным телодвижениям, аккомпанируя частым девичьим вздохам и смачным хлюпающим шлепкам входящих и выходящих из мягкой половой плоти конечностей. Одержимая свершающимся актом Аддамс действовала исступленно, беспощадно, остервенело, намереваясь довести не дающую ей столько времени покоя блондинку до острого критического финала прямо сейчас и с благодарностью улавливая сквозь противный звон и шум крови в ушах полные страсти и вожделения:       – ДА, ДА, ГОСПОДИ, ДА…       Протяжные, громкие, полные чистейшего восторга и эйфории стоны заполнили замкнутое пространство кладовой, и Уэнсдей казалось, что теперь она могла жить, питаясь лишь одними этими звуками. Энид вскрикнула и забилась в блаженных судорогах спустя кажущиеся целой вечностью пять или десять секунд, заливая ладонь Аддамс горячими липкими выделениями и ругаясь на нее так, как не матерится в белой горячке даже самый запойный сапожник. Немыслимый, агрессивный, сжигающий дотла оргазм мощными пронизывающими вибрациями заполонил ее хрупкое тело и разум, снося крышу и едва не лишая сознания, и счастливая удовлетворенная Энид рухнула бы без чувств и стыда прямо на старый пыльный дощатый пол, если бы не сильные, придерживающие ее сзади руки.       Немного переведя дух и позволив сделать то же самое своей вспотевшей и обессиленной светловолосой любовнице, Уэнсдей достала из ее лона мокрые пальцы и бесцеремонно засунула их ей в рот.       – Ну что, Энид, все еще считаешь, что кроме как изничтожать взглядом и думать о себе одной я ничего не могу?       Несдержанно застонав, блондинка отрицательно замычала, жадно слизывая с фаланг Аддамс собственные выделения и не сразу соображая, до какой степени оказывалась возбуждена подобным отношением с ее стороны. Осторожность и обходительность были ценны и приятны, но подчеркнутая власть, грубая сила и беспрекословное доминирование превращали ее в рабыню самых глубоких, самых развратных и самых потаенных страстей, о многих из которых она сама доселе даже не подозревала. Уэнсдей Аддамс смело простирала границы дозволенного и заставляла забыть обо всем на свете, кроме своих рук и губ, отдаваться и принадлежать которым Энид Синклер жаждала теперь без остановки снова и снова без малого каждый день.       Вечно мнительный и застенчивый Аякс никогда бы ни на что подобное не решился.       Смахнув со лба выступившие капли пота, Уэнсдей наконец отпустила дрожащую волчицу и немного отступила назад.       – А теперь давай. Садись на стол и раздвигай ноги, – тихо, но убедительно скомандовала она.       – Что? – обернувшись, ошеломленно выдохнула блондинка. – Но мы…       Аддамс нахмурилась и, схватив ее за предплечье, развернула лицом к себе.       – Я сказала, живо на стол, Синклер!       Не желая ждать, пока подруга опомнится и созреет до продолжения банкета, Уэнсдей подхватила ее под бедра и самостоятельно усадила на край верстака. Зад блондинки заныл от небрежного резкого толчка, а в нежную бархатистую плоть тотчас болезненно впились сотни острых древесных опилок, но все, на чем по-настоящему в данный момент было сосредоточено внимание Энид, – это приникшая к ней в новом засасывающем поцелуе девушка-медиум. Уэнсдей слегка надавила пальцем на подбородок Синклер, открывая ей рот и мягко проникая языком в теплую влажную полость, после чего очертила в ней медленную и деликатную окружность в стремлении показать, что она может обращаться с соседкой не только грубо. Немыслимым образом блондинка завелась от этого простого незамысловатого действия повторно, чувствуя, как кожу начинают покалывать тысячи незримых электрических искорок, а внизу живота снова разгорается жгучий нетерпеливый огонек. Губы Уэнсдей пахли сигаретами, мятной жвачкой и фруктовой гигиенической помадой, и Энид отвечала на этот пестрящий различными ароматами поцелуй со всей возможной для нее нежностью, с упоением впитывая в себя и стараясь как можно лучше запомнить ее вкус и такую приятную шелковистую мягкость кожи, контрастирующие с терпким и колючим ощущением лица Аякса.       Аякса, которого она оставила «на минутку» в библиотеке и о котором напрочь забыла, стоило рукам Уэнсдей Аддамс всего лишь на одну предательскую секунду коснуться ее и моментально подчинить, как безвольную тряпичную марионетку, себе.       – Расслабься, волчонок, – словно прочитав ее мысли, шепнула Аддамс сквозь сладостный, обходительный, длящийся еще и еще поцелуй. – Я ведь правда хочу, чтобы тебе было со мной хорошо. Гораздо... гораздо лучше, чем с ним, слышишь?       Энид кивнула, затуманенным от похоти взглядом наблюдая, как Уэнсдей отрывается от ее губ и опускается возле стола на колени, удобно устраиваясь между ее ног и без всяких прелюдий жадно припадая лицом к гладко выбритой, блестящей от густой скользкой смазки промежности. Волчица шикнула и зашипела, с восхищением обнаруживая широко раскрытые пухлые губы в своем просящем ласки и внимания лоне, и выгнула спину, охотно подаваясь им навстречу и воодушевленно шепча:       – Да, Уэнсдей... да, малыш... сделай это для меня... вот так...       Ее пальцы легли на чужой затылок, в темноте полуночной кладовой почти неразличимый, и зарылись в густые заплетенные волосы, поглаживая их и привлекая голову ненасытной брюнетки ближе к себе. Сладкое тянущее чувство внизу живота ворочалось, усиливалось и росло по мере интенсивности лижущих и посасывающих жестов, и юная разгоряченная волчица изо всех сил сдерживала себя, чтобы не кончить раньше времени еще раз. Ей отчаянно хотелось запечатлеть и насладиться подольше внезапно раскрывшейся ревностной любовью своей соседки по комнате, от которой, как ей прежде казалось, нельзя было добиться ничего, кроме бессмысленных дерзостей, равнодушия и пренебрежения, но такими темпами и трудами светловолосая девушка находила, что сдастся, как последняя девственница, уже спустя считанные секунды.       Коснувшись киски оборотня рукой, Уэнсдей раздвинула набухшие половые складки пальцами и проникла кончиком языка внутрь горячего спазмированного влагалища, собирая с его тесных пульсирующих стенок еще больше густой ароматной влаги и с упоением проглатывая всю ее. Потерявшая себя в водовороте влечения Энид текла так, словно не занималась сексом несколько месяцев, и старательно ублажающая ее брюнетка окончательно убедилась в том, что за все их тайные библиотечные встречи ее ненаглядный горгон не был способен удовлетворить Синклер даже в самой малой степени.       Еще одно доказательство того, что об удовольствии и комфорте своей девушки этот хитрый, нелицеприятный, люто ненавидимый ею тип не заботился от слова совсем.       Медиум одобрительно застонала, когда Энид положила ноги на ее плечи и порывисто надавила ей на затылок, вынуждая одноклассницу работать напористее и быстрее. Распирающий жар и зуд в промежности становились невыносимыми, терзая ее и требуя полноценной разрядки, и из последних сил балансирующая на тонкой грани сексуального воздержания Энид вцепилась в волосы Аддамс и пылко, чувственно зашептала:       – Ммммм... Боже... да… я сейчас... ооохх!       Немного изменив радиус действия, Уэнсдей приподнялась и припала к аккуратному эрегированному бугорку клитора, принимаясь ласково посасывать и теребить его. Необходимо было помочь измученной и уставшей напарнице достичь достойной кульминации еще раз, и она, включив воображение и фантазию, углубила свои старания. Теплые подушечки пальцев заменили ловкий шаловливый язык и закружили вокруг сжимающегося и разжимающегося входа, бережно массируя и растирая его, но пока не входя внутрь. Она дождалась, когда Синклер слегка отвлечется и ослабит хватку ее волос, за которые неосознанно дергала и тянула в течение всего орального процесса, и под частые сластолюбивые вздохи блаженствующей блондинки в неожиданный для нее момент толкнулась между упругих складок в ожидающее непосредственного контакта лоно.       Задрожав от накатывающей штормовой волной эйфории, Энид выкрикнула в темноту ее имя и в следующую секунду бурно, громко, мучительно обрушилась повторным оргазмом на ее лицо.       – ОООХ, ЧЕРТ, УЭНСДЕЙ, ДА!!!       Уэнсдей крепче обхватила молодую стенающую волчицу за бедра и продолжила тщательно вылизывать ее, не обращая внимания на боль, что та причиняла ей, царапая ногтями в порыве страсти ее затылок. Ее удовольствие было восхитительным, долгим, всепоглощающим, напитывающим атмосферу вокруг них и саму Аддамс сочными нотками искренней благодарности и экстаза, и польщенная произведенным на нее эффектом Уэнсдей не могла нарадоваться тому, что ее маленький вредоносный план сработал лучше, чем она могла предвидеть.       Мало того, что Синклер сама бросилась за ней из библиотеки следом, она ненароком еще и умудрилась сделать все, чтобы сподвигнуть ревнивую одноклассницу к активным сексуальным действиям, неожиданно положившим конец ее старым пресным традиционным отношениям и искрометно начавшим новые – яркие и захватывающие.       Лучше и впрямь не могло случиться.       Брюнетка с косичками завершила интимные ласки девушки-оборотня нежным успокаивающим поцелуем, после чего поднялась на ноги и вновь прильнула к ее губам. Плененная демонстрируемым доверием и негласно вверенной ей властью Уэнсдей не отрывалась от соблазненной ею партнерши до тех пор, пока та не стала хрипеть и задыхаться от нехватки воздуха, за время их жаркого впечатляющего интеркурса в тесной подсобке поглощенного почти до нуля. Крупные капли пота струились по горящим раскрасневшимся лицам обеих, от неровного сбивчивого дыхания кружилась голова, а тела подрагивали так, словно подверглись ударам электротока. Стоя к Энид вплотную, Уэнсдей убрала с ее лба выбившуюся прядь волос и невесомо очертила кончиками пальцев нижнюю челюсть светловолосой девушки.       – Ты – моя и принадлежишь только мне, Синклер, – строго и многозначительно отметила она. – Не Аяксу Петрополусу, не сыну мэра города и никакому угодно другому парню. Надеюсь, теперь ты это поняла?       – Да, Уэнсдей, – тихо отозвалась блондинка, подставляя лицо трепетным касаниям и задевая губами бархатистую кожу чужих рук, что неотрывно нежили ее и до сих пор хранили на себе ее запах. Будучи неспособной назвать ни одного человека, с которым ей когда-нибудь было настолько же хорошо, Энид находила, что после всего испытанного рядом с Уэнсдей Аддамс она сочтет за честь называть себя ее девушкой и аккурат с этого самого вечера без всяких сожалений начнет благодаря ей новую жизнь.       И, что еще примечательнее, не станет скрывать ни от кого в академии этот факт.       – В таком случае предлагаю нам все же переместиться в Офелия-холл, дабы не испытывать судьбу и сильно не задерживаться после отбоя. К тому же нам с тобой есть чем заняться сегодня ночью, как ты считаешь?       Энид с энтузиазмом кивнула, спрыгивая с верстака и берясь за протянутую ей ладонь. Сердце в груди подпрыгнуло и оживленно забилось в предвкушении того, что ожидало их двоих совсем скоро, и воодушевленная заманчивыми перспективами девушка-оборотень не могла дождаться продолжения совместного досуга, часть которого она непременно и обязательно хотела взять под свою ответственность.       В конце концов, по результатам проведенной работы Уэнсдей тоже заслужила как следует расслабиться и отдохнуть.       Две студентки выскользнули из своего укрытия и двинулись за руки по темному безлюдному коридору в сторону женского общежития, без конца перешептываясь, хихикая и не замечая ошеломленного взгляда прячущегося за углом невольного свидетеля их подозрительного уединения в кладовке Аякса Петрополуса.