Дикая

Я не помню, что было потом. Много дней, может быть месяц, полностью стерт из моей памяти. Она возвращается ко мне только воспоминанием о касании влажного носа к моему лбу, и круге дриад поодаль, в пойме незнакомой реки.   Там, в родном мире своей матери, я провела около двух лет. Многое удивляло меня там - желтое солнце, наличие луны, множество духов - дриады и наяды, морские русалки и тритоны, говорящие животные и птицы.   Сначала меня к себе забрали дриады. Но я им быстро наскучила -  я не могла питаться только светом и водой, как они. Мне требовалось больше сна, мне хотелось куда-то уйти – но дриады не могут уходить далеко от своих рощ. И ответить на все вопросы, которыми я их засыпала – тоже не могли. И при первой возможности передали меня сатирам и фавнам. С ними я провела едва пару дней -  в их числе меня заметил кентавр, и сказав, что деве не место среди сатиров, отвел к своему племени. Там мною занялась одна из кентаврид, Ксантия – жена вождя племени.   Благодаря ей я научилась ездить верхом или бежать рядом с лошадью – долго и почти не уставая. Полюбила математику и море. Научилась ориентироваться по сторонам света, читать следы и находить дороги. Узнала азы медицины - от лечения заболеваний, до перевязок и обработки ран, не смотря на общее спокойствие и здесь случались вооруженные стычки. И всякий раз, когда я ее спрашивала о причинах произошедшего, она гладила меня по голове, и отвечала, что мне не нужно этого знать, и пусть меня эти вопросы не заботят. Примерно тот же ответ был, когда я ее спрашивала, почему я не учусь вместе с остальными детьми – «Не нужно забивать голову лишним, дитя, для нужного места не останется.»   Но поверх всего этого благополучия, у меня накапливалось ощущение неправильности происходящего. Желтое солнце раздражало, луна – заставляла недоумевать, я пыталась найти знакомые очертания расположения звезд в чужом небе. Я была не на своем месте, не там, где  должна была быть. Память о родном мире крепла с каждым днем все сильнее и даже кошмары не уменьшали мое желание снова оказаться там.   Меня познакомили с младшей из королев, но они здесь, хоть и пришедшие извне, были на своих местах. Я все больше чувствовала себя лишней. Но самое главное – она рассказала, где и как они попали сюда. Я долго колебалась, но ближе к летнему солнцестоянию состояние сделалось уж вовсе невыносимым. Я оставила записку для Ксантии, и ушла на север, туда, где по словам растет фонарный столб, туда, где можно пересечь границу между мирами.   Всю дорогу туда гнало ощущение, будто я опаздываю. Пару раз удалось договориться с лошадьми, что бы меня подвезли, но большую часть дороги я бежала. Изредка приходилось прятаться и замирать, чтобы меня не заметили – параллельно со мной порой двигались отряды разных существ, и я боялась, что меня вернут назад, и тогда я опоздаю. И лишь войдя в лес рядом с северными горами, я перешла на шаг. Лес был по странному тих, я шла вперед, скорее полагаясь на удачу, чем на что-то еще. Никаких рассказов, где искать фонарь, я не слышала. Я бродила до сумерек. В сумерках мне почудилось, что я вижу свет, и я кинулась к нему. Я шла, но свет не приближался, хотя и становился сильнее. Мне казалось, что я слепну и глохну – я перестала слышать что либо, и видеть что-то еще кроме света, мне казалось, что я двигаюсь через какой-то сильный встречный поток ветра, но ветра не было. И когда мне показалось, что все, я больше не могу, сопротивление резко исчезло, и я кубарем покатилась по траве.   Некоторое время я лежала с закрытыми глазами восстанавливая  дыхание и не открывая глаза. Отдышавшись, я поняла, что вернулись звуки. Где-то стрекотали кузнечики. Прожужжал мимо то ли шмель, то ли жук. Я решилась и открыла глаза. Небо заливало серебристое сияние, а я лежала в густой высокой траве такого знакомого  цвета. Аслане милостивый, никогда не думала, что можно соскучиться по цвету травы. Я радостно вскочила на ноги. Что бы в следующий миг оказаться плотно завернутой в какую-то сеть. – Смотри-ка, а эта не упала снова! – Проговорил кто-то со смешком на языке черных эльфов.  – Это которая? – Кто-то из старших, судя по цвету волос и глаз.  – Ему так же ответили на черноэльфийском.  – Как думаешь, долго мы их еще ловить будем? Я осторожно, чтобы не упасть, развернулась в сторону говоривших. Двое черных эльфов рассматривали меня, будто зверушку, попавшую в силок. – Вообще их двести десять. – Первый скривился, будто во что-то вляпался. – Надо у магов спросить, что тут с полями, когда они успокоятся. – Сколько? – Изумился второй.  – А если их всех караулить придется? – Значит придется. – Буркнул первый.  – Вызывай смену, поволочем ее к магам. Второй отошел чуть в сторону, первый снова смерил меня с ног до головы и перешел на наш язык: – Падай, девочка, падай – и толкнул меня несильно в плечо. Я попыталась взмахнуть руками, не удержалась на ногах, и рухнула в траву снова.   Я потом часто гадала – было ли это проявление какого-то сочувствия или просто от незнания языка?   Естественно, резкие движения лишь запутали меня в сети еще больше. Шевелиться означало превратить себя в кокон, как у бабочки, и я замерла. Черные взяли сеть со мной и куда-то понесли, не особо заботясь об аккуратности. Я пыталась понять, что вообще происходит, что они от меня – от нас! – хотят. Выкуп? Диктовать условия отцу? Причем тут маги? В одном они правы – нас много. Нас очень много. А трон сможет занять только кто-то одна. Если нас будет меньше – мы расстроимся, мы будем горевать. Но еще когда нас только начинали учить, нам объяснили, что корона достанется достойнейшей из живущих, и это решать будем не мы, а наш народ. И что обязательным условием будет согласие всего народа. Поэтому мы должны служить ему как можно лучше. И что по этому у каждого должно быть свое занятие. И что первые два года жизни нам дается что бы научиться жить в мире, а дальше – что мы должны научиться владеть избранным занятием как можно лучше. Но так же нам было сказано, что если наше служение потребует нашей смерти – так и будет. Поэтому... Поэтому даже если все мои братья умрут – это будет горем, но это вписывается в наш долг. Даже если из всех сестер останется хотя б одна... Долг отца перед народом – оставить наследницу. Но что если они действительно переловят нас всех? Эта мысль меня напугала. Поэтому они говорили про то, сколько нас.   Меня уронили на землю. Даже с небольшой высоты, когда нет возможности сгруппироваться, это больно и выбивает дыхание. Поэтому я пропустила момент, когда на моих ногах защелкнулись металлические браслеты. Я только почувствовала запах раскаленного металла, услышала фразу «теперь это надо остудить», и снова задохнулась, когда меня окатили водой. Пока я пыталась продышаться, с меня сдернули сеть, подхватили подмышки, поставили на колени, дернули по очереди вперед руки, и застегнули наручники. – Чего-то эта не сопротивляется – услышала я женский голос. -   Вы ее что, по голове приложили? Мне нужны здоровые. – Никак нет, госпожа. – Я узнала голос первого. – После того досадного случая мы подобного не допускаем. Я все еще стояла на коленях, с вытянутыми на колодку руками, где заклепывали короткую цепь между браслетами, опустив голову. Внутри меня разгоралась злость. Значит, кого-то из моих сестер или братьев они избили. И это теперь это звалось досадным случаем.  Женщина подошла, и пальцем за подбородок подняла мое лицо, так что бы заглянуть мне в глаза. – Зрачки одинаковые.. – начала она. И тут я не выдержала, вырвалась и вцепилась ей в палец. – Вот дрянь! Мне тут же прилетело в лицо, палец я выпустила. А в следующий момент мою спину обожгло. – Достаточно! – Другой женский голос. – Сама виновата, раз не помнишь, что самые тихие – самые опасные. Отправляй ее к остальным. Меня снова подняли за подмышки, протащили буквально пару шагов и швырнули.   Я упала боком, ощутила под ладонями и щекой доски и почувствовала сильный запах моря. Спину снова словно обдало огнем, глаза от боли заволокло белой мутью. Я попыталась встать на четвереньки, но меня осторожно подняли, и попытались отвести куда-то еще, впрочем, не очень далеко, буквально несколько шагов, после чего усадили. - Ого, сестренка, за что тебя так? - услышала я бесконечно родной голос Неза. Я пару раз моргнула, и увидела встревоженные лица своих братьев и сестер. Под руки меня несли Лин и Ро, они остались стоять по бокам, поддерживая меня за плечи, прямо передо мной стоял Нез, и в его синих с желтым глазах было беспокойство, Дея, стоявшая чуть поотдаль, смотрела на мою спину, закусив костяшку пальца. К ней подошли Хин и Далия и увели ее куда-то в сторону, вне моего поля зрения. Я вздохнула, слегка шевельнула плечами - спину снова дернуло болью. - Кусалась. - То есть? - удивленно выдохнул Ро. - Укусила одну за палец, когда та подняла мне голову, чтобы я посмотрела на нее. - Ну ты даешь конечно! - высказал, кажется, общую мысль Нез. - Добро пожаловать домой - тихо и грустно добавил Лин. - Ольха, сможешь что-то сделать? - Я попробую. - откуда-то из-за спин выскользнула еще одна наша сестренка. - Сколько раз тебя ударили, Лилия? - Один. - я чувствовала, как ее прохладные пальцы скользнули вдоль плечей. - А рассечений девять. Кого-то серьезного рассердила, раз тебя девятихвосткой... Не надо так больше. - Ольха продолжала гладить меня по спине и боль отступала. - Жаль, хорошую рубашку испортила. Я так и не поняла, кого она имела ввиду: меня или ту черную эльфийку. - Сколько нас здесь? - я обвела глазами братьев. Ро отвернулся, Нез дернул себя за прядку волос и переступил с ноги на ногу. - Сто пять первых по старшинству. - Ответил Лин - Лии нет? - не удержалась от вопроса я. - Нет. - Наверно это и хорошо. - сказала я, но уверенности во мне не было. Наверно, мне все же хотелось, чтобы она здесь была. Тогда мне было бы спокойней - она наверняка бы знала, что случилось и что делать.   Сидеть было нельзя. Днем можно было ходить и стоять, ночью, после заката солнца - лежать. Братья очень рисковали, когда дали мне придти в себя после того, как меня выкинули в портал, и именно поэтому стояли кругом, загораживая меня ото всех. Разговаривать было можно, но не громко. Истерить было нельзя. При мне не выдержала Крокус и ее сначала окатили водой, а когда это не помогло - выволокли из клетки и дали десять ударов плетей. После этого она тихо стояла весь день в углу, не подпуская к себе никого. Кормили раз в сутки, вечером, перед закатом, вываливая между прутьями порции на всех. Мы старались распределять пищу на всех поровну, но это не всегда получалось достаточно хорошо. Кормили подпорченными продуктами и не все могли это есть. Все это делалось, что бы мы по итогу перессорились между собой. Расчет был не сказать, что совсем не верным, крупных ссор между нами все же не было, Крокус вечером позволила осмотреть себя и утешить. Но смущало другое. Лили явно отделилась, держась всегда в одном и том же углу. Рядом с ней постоянно были несколько из младших, включая Ольху.   Я пыталась к ней подходить. Лили всегда вскидывалась, но говорила, что у нее все в порядке.   Мы не спрашивали друг друга, где мы были до этого. По коротким разговорам я поняла, что выкинуло отсюда нас всех. А потом начало притягивать обратно, начиная с самых младших. Я не понимала, почему так. Но если так, то следующей должны были доставить Лию. Минуло четыре дня с того вечера, как я  попала сюда. Лии не было. Вдруг в лагере черных началось какое-то движение. Я подошла ближе к прутьям клетки, в которой нас всех держали.ю пытаясь понять, что произошло. – Лагерь снимают – прошептала подошедшая и вставшая рядом Роза. Ее рыжие прядки были неровно острижены и торчали во все стороны. – Интересно, почему? – Я перемялась с ноги на ногу.  И замерла. К нашей клетке подошли две черных эльфийки. Одна держалась чуть сзади, другая с довольной широкой улыбкой рассматривала нас. – Что ж все в сборе. Детки в клетке. Как выбираем? Твой «Удар» полегче моего «Бича». – Госпожа, – вторая чуть поклонилась, от чего темно-вишевые пряди из прически упали ей на лицо, – как я смею выбирать раньше? – Не льсти, тебе ни к лицу, в конце концов я тебе довольно многим обязана... Только вот этих, с золотыми волосами я в любом случае хочу к себе. Узнают у меня, как кусаться.  – Она довольно ухмыльнулась, глядя мне в глаза. Уж очень похожи на ту слабачку, на которой мы стрелу опробовали. – Как пожелаешь – снова легкий поклон. Они на ком-то опробовали стрелу? Это говорилось с такими интонациями, что я невольно вспомнила древко в груди мамы. Пришли воины, открыли дверь клетки, и орудуя копьями, начали сортировать нас на две группы. Я, Лили, оба наших брата,  Незабудка с братом, Дея и оба брата, Ро, а вот Розу, отчаянно цеплявшуюся за него, оттеснили в другую сторону.   У Крокус снова случилась истерика, но она была среди другой группы, той, что отправлялась к вишневоволосой. Я замерла, кусая губы. Роза заметила нашу рыдающую сестренку, и попыталась ее обнять, но та начала отбиваться. Черные, которые охраняли из, начали смеяться и улюлюкать. Мне стало мерзко. – Долго стоять будем? – Меня ткнули древком в ребра. – Раздевайтесь! Все, полностью. Она повторила приказ на белом. Мы стояли, поглядывая друг на друга. Раздеваться при всех? Кто-то из воинов черных схватил Далию, дернул на ней тунику. Она взвизгнула, и попыталась прикрыться руками. Тот рассмеялся и толкнул ее обнаженную назад к нам. Мы переглянулись еще раз, братья вышли во внешнее кольцо и мы все нервно принялись стаскивать одежды. Быть еще больше униженным не хотелось никому. Ткани приходилось рвать, никто не попытался снять с нас  кандалы.   Нас, нагих, по одному, за руки выводили из кольца, показывали со всех сторон той эльфийке. И внезапно, снимали цепочку с браслетов на ногах. Руки так и оставались закованными, в таком виде нас выгоняли на причал, у которого стояло две галеры, одна чуть побольше, другая чуть меньше. Наверно те самые Бич и Удар, про которые они говорили. И лишь когда мы снова все сгрудились на причале, прижимаясь друг к другу, в нас швырнули ворохом каких-то вещей.  Оказалось, что это бриджи, на веревке в поясе, совершенно безразмерные, и некие подобия коротких фартуков, завязывающихся на шее и талии, и оставляющими спины голыми. Но это было лучше, чем без всего. Мы кое как помогли друг другу одеться   Потом нас разбили на пары, чередуя братьев и сестер, и рассадили на весла, перекинув короткую цепочку между рук к специальным креплениям на веслах.  То есть встать и отойти никуда мы не могли. Нас сначала должны были расковать. – Добро пожаловать на борт, – издевательски поприветствовала нас капитан. – Условия просты: вы делаете, что вам сказано. Покинуть весло вы можете в трех случаях – своей смерти, если на то будет моя воля, или если вы согласитесь сотрудничать с нами. Любая провинность будет наказываться. Так что не надейтесь оставить свои спинки целыми. Или кто-то уже хочет к нам? Угрюмое молчание было вместо ответа.