protection charm

Первый медальон мы нашли в самом холле, посмотрев правильную комбинацию в блокноте Эллиота. С другими были проблемы. Решив, что правильнее будет обследовать по порядку, мы отправились на поиски медальона на первом этаже. Записки, оставленные полицейскими и отчёты о происходящем наводили на достаточно неприятные мысли. В этом хаосе не одна я потеряла что то важное. Люди, что работали здесь, теряли напарников, родных, пытались обезопасить участок. Но все пошло прахом. Мне повезло, что мой район был не таким жилым, как центр, поэтому и зомби там было не так много. Зайдя, судя по найденной карте, в западный офис, Леон замер, уставившись на надпись. Офис был украшен к его приезду, и над рабочим столом висело "Добро пожаловать, Леон". Они готовились к его приезду и собственноручно украшали офис. Распечатывали, вырезали, подвешивали буквы. В горле застрял противный ком, когда я представила полицейских, радостных от появления в их участке новичка. - Они ждали меня, - тихо и удручённо говорит Леон. Взгляд зацепился за челюсть, что он сжал в напряжении, - если бы я приехал чуть раньше... - И что бы это изменило? - немного резко сказала я, - думаешь, от одного тебя стало бы лучше? - По крайней мере я мог бы помочь. Кто то бы мог выжить. Я устало вздыхаю, осматривая помещение. Дёргаю его за ткань полицейской формы, чтобы он перестал смотреть на висевшую надпись в онемевшем ступоре. Представляю, что сейчас у него творится в голове. Хочется отдать ему должное - не будь его здесь, я бы окончательно тронулась умом, придя в пустой участок, наполненный зомби. В таком случае моему мозгу суждено было встретиться с вылетевшей пулей из охотничьего ружья, которое сейчас я ношу с собой. Он выпадает из оцепенения, почувствовав мое прикосновение, тут же в спешке начиная искать информацию, что позволила бы нам выжить. - Хотя бы ты не сходи с ума, ладно? - слабо улыбаюсь я, пытаясь создать для него комфортные условия хотя бы в моем присутствии. - Попробую, но ничего не обещаю, - пытается улыбнуться он, но улыбка выходит грустной. Для многих закрытых дверей были необходимы специальные ключи, поэтому мы решили не ломать голову и отправились на остальные этажи. Всё было заляпано кровью. В некоторых местах она уже была засохшей, а в некоторых свежей. Я перестала давиться в приступах тошноты от запаха железа, но запах разложившегося трупа все также сдавливал горло в спазмах. Одна из самых страшных вещей, что мы нашли, являлась записка о новом виде мутантов, которых полицейские прозвали "лизунами". Мы стали ходить намного тише, даже не смея сказать друг другу слово, общаясь лишь жестами и прикосновениями к одежде, когда было необходимо куда то потянуть или что то показать. Вторая тяжёлая для восприятия записка - как шеф полиции предательски забирает своих сотрудников в клетке. На библиотеку было тяжело смотреть. Она была так прекрасна, но сейчас превратилась в нечто ужасное. Где то за огромной стойкой с множественными книгами слышалось противное чавканье и нечленораздельные звуки. Надеюсь этот человек умер до того, как его начали есть. Наконец в одной из комнат наверху мы нашли ещё одну статую с медальоном. Как только мы забрали медальон, Марвин по рации оповестил о том, что нам срочно нужно вернуться. Мне стало ещё неспокойнее предыдущего, ведь Марвин был настолько серьезно ранен, что вот вот мог обратиться. Марвин сидел спокойно, придерживая рану на боку. Судя по всему обезболивающее подействовало. На ноутбуке, на камере наблюдения во дворе показывалась девушка, стоящая за воротами в ожидании чего то. Сердце пропустило удар - я была невероятно рада ещё одному выжившему. Пока Марвин объяснял Леону, как выйти во двор, я все пыталась вспомнить, откуда же в моей памяти сохранилась фамилия Рэдфилд. Не успев выйти в правое крыло, раздалось громкое гудение и внезапно в здание что то врезалось, от чего я буквально подпрыгнула, чуть не ударившись о спину Леона. Я не была осведомлена о военной технике, поэтому не могла понять, что именно врезалось в здание. Во дворе не переставая шел дождь, смывая пятна крови. Улица освежала, освободив от ужасного запаха. Я вдыхала полной грудью, пока Леон разговаривал с девушкой, стоящей за забором. - Как же хорошо, что ты нашел ещё одного выжившего, - говорит она, смотря на меня. Леон также поворачивается ко мне. - Да, эта выжившая чуть не убила меня топором, - усмехается он, - совершенно случайно. - Так ты ищешь своего брата? - внезапно спрашиваю я, вспомнив откуда я услышала фамилию. От своей матери, - мама мне рассказывала про него. Она не раз следила за ним, пока тот был а больнице. Внезапно раздается взрыв и завывает сигнализация. Зомби, лежащие на земле, начали подниматься. Клэр в спешке перезаряжает револьвер. - Давайте выживем! - пытается она перекрикнуть дождь и сигнализацию, - вы и я! Я с ужасом наблюдаю, как к ней начинают скапливаться большое количество зомби. - Уходи быстрее! - обеспокоенно кричу ей я, - их становится слишком много! Клэр кидает на нас последний взгляд и в спешке убегает, успешно минуя восставших зомби. Я надеюсь, что она выживет. Леон тянет меня внутрь, пока я наблюдаю за тем, как она уходит. Мозг требовал небольшого отдыха после такого нервного потрясения, поэтому периодически я могла впадать в непонятный ступор, заглядывая в лица мертвых людей, неосознанно выглядывая знакомое лицо. Иногда я попросту не могла оторваться от рассмотрения отвисшей кровавой челюсти и пустых глаз, покрытых белой оболочкой. Мне было тяжело разговаривать, тяжело ходить, тяжело думать, тяжело дышать. Слова шли тяжело, вязко, мне приходилось вдумываться по несколько раз в то, что я хочу сказать. Я старательно хотела это скрыть, чтобы не быть обузой, старалась взять себя в руки, но то и дело здравый смысл растекался сквозь пальцы. Пришлось собирать всю свою рациональность тогда, когда мы встретили лизуна. С потолка свисало обезображенное существо, настолько сильно отличавшееся от обычных зомби. Каким образом произошла такая мутация? Длинный мерзкий язык жил сам по себе, управляемым лизуном, будто хвостом кошки. К потолку он цеплялся острыми когтями. Во всей красе в свете фонарика отражался мозг, который находился, сука, снаружи. Зрелище было отвратительное. Я, стараясь не издавать лишних звуков, снимаю ружье, беря его в руки. Леон, одной рукой держа пистолет, вытягивает свободную, пытаясь дотянуться до меня. Наконец он чувствует, что я рядом, нечаянно касается живота, перемещая руку к левому боку и заводит меня за свою спину. Медленно, тихо и аккуратно. Хочется наоборот стоять рядом с ним, на одном уровне, наготове, но он прячет меня, будто я не способна защитить себя. А способна ли я? В дальнем конце коридора раздается всплеск и лизун молниеносно отправляется на звук, оставив нас. Наконец я выдыхаю - оказывается я задержала дыхание. Так мы выяснили, насколько широк диапазон его слуха. Я не замечаю, как Леон затягивает меня в женскую душевую. Не выдержав, я рухнула на колени, тяжело задышав, пока Леон закрывал дверь. В мозгу раздается щелчок, означающий спуск вниз, в мрачный подвал самосознания. Моя голова кажется пустой, а перед глазами лишь мокрый пол душевой. Уши закладывает, будто я нахожусь в запертом вакууме, а дыхание становится частым и глубоким. Напоминает мою собаку перед своей смертью. Дрожащие пальцы непроизвольно впиваются в пол, а в мыслях проносятся события, где я сворачиваю шею младшей сестре и в последний раз заглядываю матери в глаза перед тем, как она уходит. Мне было страшно. Хочется протянуть руку к ружью, приставить ко рту и спустить курок. Я будто тонула в чем то, что обволакивало мое тело и разум непрозрачной пленкой. Будто на голову надели полиэтиленовый пакет и заставили дышать. Сквозь слезы вижу руку Леона, что накрывает мое лицо. Чувствую что то мокрое, прохладное, отрезвляющее. Леон быстро набирает в ладонь немного воды и проводит по волосам, по оголенной шее, пытаясь вернуть меня из ямы, в которую упала я сама. - Все будет хорошо, - шепчет он мне в ухо, одной рукой прижимая меня к себе. Только сейчас я замечаю, что он стоит на коленях вместе со мной рядом с душевыми кабинами. Пока я была не в себе, он перетащил меня к воде, умывал и пытался успокоить, при этом шепча о том, что по его мнению должно было меня успокоить. Он пытался вернуть меня. - Прости меня, - на выдохе произношу я. Мой голос напоминает жалкий скулеж, - я не знаю, что на меня нашло. Не знаю, прости меня, прости, прости... - Все хорошо. Я дам тебе время успокоиться, потом отведу тебя в холл, а сам найду последний медальон, - успокаивающе, снисходительно говорит он, пытаясь придать голосу спокойствие, - и мы уйдем отсюда. Я отрицательно качаю головой, все ещё не желая его отпускать одного, даже если это выгодно моей смерти, которая ходила за нами по пятам, насмешливо дыша нам в затылок. Я не хочу позволить ещё кому то умереть, не успев что то сделать. Дыхание постепенно возвращается, как и разум, когда я пытаюсь сосредоточится на его голосе, руках и прохладной воде на моей коже. Я определенно схожу с ума. Когда дыхание пришло в норму, и я начала воспринимать окружающую меня обстановку, пришло время наконец уходить отсюда. Леон обеспокоенно наблюдает, как я встаю, протираю лицо и беру в руки топор, который Леон заботливо отложил подальше. Ружье я также надела с помощью ремешка наискось, через левое плечо. Мне было безумно стыдно за такую сцену перед Леоном, но внутри стояло ощущение, будто что-то тяжёлое вышло из меня. Дыхание было свободным, а голова чистой и ясной, наполненной непонятной мне решимостью. Будто мне вскрыли разум, вытащили медицинскими щипцами то, что тянуло меня вниз, этого гадкого паразита, и неаккуратно зашили обратно. Швы будут удерживать от кровотечения, но все равно вновь разойдутся. Я напрочь отказалась идти с ним в холл, пока не найдем последний медальон. Он настолько был недоволен, что был готов взять меня за волосы или шею, и выставить в холл. Пока мы шли, Леон в красках рассказывал, что когда нибудь он свяжет меня и запихнет под стойку, дабы я спокойно его дожидалась. - Фу, звучит развратно. - Зато практично. Наконец мы находим последний медальон. Это было невыносимо опасно, я уже и сосчитать не могла, сколько раз мне приходилось отделять голову от тела. Когда все это закончится, я определенно уйду с факультета журналистики и пойду учиться на патологоанатома. На внутренней стороне ладони красовались кровавые мозоли, а руки уже отваливались от напряжения. - Марвин, мы нашли последний медальон! - радостно оповещает Леон, подходя к лежащему Марвину, - теперь мы сможем отвести вас в больницу! Но как только Леон подходит ближе, Марвин чуть ли не кидается на него. Судя по всему, зараза начинает распространяться ещё сильнее. - Уходите и забудьте обо мне, - твердо говорит он, переводя взгляд то на меня, то на Леона. Взгляд был мутный, но Марвин старался сохранять остатки разума внутри, - Идите! Теперь все лежит на вас двоих. Вы должны это исправить. Мы в последний раз кидаем взгляд на Марвина и вставляем медальоны в предназначенные для них места. И я вновь замечаю отрешенный взгляд Леона, направленный в пустоту. Наконец проход открывается.