Прелести пубертата

В комнату Аддамс возвращается ближе к полуночи. Энид нет и это ей на руку. Вещь задремал на подоконнике, читая любовный роман. Замечательно. Она ложится спать, испытывая иррационально приятные ощущения от проведенного вечера. Торп проводил ее до дверей исключительно из соображений безопасности. Ничего более. Кивнул и ушел. Уэнсдей ценит, что он не набросился на нее с разговорами на тему произошедшего. Ничего ведь в действительности не случилось. Она спросила, он ответил и продемонстрировал правдивость своих слов. Всё. С этой успокаивающей мыслью она и засыпает. Утром приходится проснуться от нетерпеливых тычков соседки. – Уэнсдей! – возмущается Энид. – Чем от тебя пахнет? – Злостью, что ты разбудила меня в выходной, – бурчит она, уткнувшись в подушку. – От тебя пахнет Ксавье! – верещит. – Ксавье? – переспрашивает Аддамс, ошарашенно глядя в наволочку. – Ты рехнулась? – Я знаю, как пахнет каждый ученик этой школы! У меня нюх оборотня, черт возьми! – продолжает эмоционально трещать. – И от тебя пахнет Торпом! – Оставь меня в покое, – бурчит, подтягивая одеяло на плечи. – И не подумаю! – соседка не дает ей спрятаться, одергивая одеяло обратно. –Ты расскажешь мне всё! Ты была у Ксавье, не смей отрицать это, Уэнсдей! – Хорошо, только дай мне поспать! – накрывает подушкой голову. – Мне казалось, подруги должны делиться всем, – обиженно ворчит Энид. – Но, видимо, я ошибаюсь. Что ж, это обидно, но я как-нибудь справлюсь. – Во имя дьявола, Синклер, что ты хочешь услышать?! – Аддамс недовольно отбрасывает подушку в сторону и садится. Манипуляции Энид все еще действуют. – Вы целовались? – блондинка поджимает губы и слишком сильно округляет глаза, ожидая ответа. – Да? – не слишком уверенно отвечает. Соседка визжит так громко, что Уэнсдей приходится закрыть уши ладонями. Ненормальная, честное слово. – О, боже мой! – стонет Энид на грани с хрипом. – Это потрясающе! Да! Пожалуйста, расскажи мне подробности! Как? Как он это делает?! И как вы пришли к этому? Всё, умоляю! Я хочу знать каждую мелочь! – И не подумаю, – бурчит Аддамс, отбрасывая одеяло. Уже ясно, что поспать больше не выйдет. Энид предпринимает попытку новой манипуляции, но Уэнсдей игнорирует ее. Пусть обижается. Подробности — это уж слишком. Она хватает полотенце и уходит в ванную, чтобы не слышать обиженных реплик. Умываясь, девчонка вспоминает вчерашний вечер и ей становится жарко. Она обдает горящие щеки холодной водой, но это не особенно помогает. Пылает где-то внутри. Щекочет и разливается, заполняя собой нижнюю часть ее тела. Осторожное прикосновение между ног прошибает подобно слабому разряду тока. Уэнсдей медленно поглаживает себя сквозь пижаму несколько раз, прислушиваясь к новым ощущениям. Интригующе. Но практиковаться в самоудовлетворении сейчас нет времени. Да и к тому же, у нее нет с собой телефона, чтобы прочитать последовательность действий. Нужно будет найти более подходящий момент. Пока она чистит зубы, то неожиданно для себя осознает, что возбуждающий объект очевидно найден. Тот, на кого она не делала ставок. Внезапно, однако. Прогнав дурацкие мысли прочь, Уэнсдей возвращается в комнату. Синклер лежит на своей кровати, закинув ногу на ногу, и пялится в экран мобильного. Все же обиделась. Аддамс знает, что дольше суток соседка молчать не умеет. Прекрасно, этого времени хватит, чтобы спокойно разобраться в себе. Но стоит ей скрыться в гардеробной, чтобы выбрать одежду для завтрака, как блондинка подает голос: – Ты расскажешь Дивине? Уэнсдей высовывает голову из-за угла гардеробной. В ее взгляде легко читается негодование. – Может мне сразу нарисовать плакат и пойти с ним в столовую? – уточняет она. – Нет, просто... – Энид поджимает губы. – Это большой шаг, а Дивина, ну знаешь… Она ведь твоя подруга. Аддамс закатывает глаза, снова прячась в царстве вешалок. Подруга, ага, как же. – Я общаюсь с Дивиной только лишь потому, что ты отчаянно пытаешься расширить круг моих социальных взаимодействий, – сообщает она, натягивая свитер. – Напомню, что первые восемь девичников я посетила потому, что ты предложила равноценный обмен. – Но теперь они тебе нравятся! – подскакивает с кровати. – Они просто вписались в мою рутину, –пожимает плечами, выходя в комнату. – Это одно и то же, – машет рукой. – Но раз вы с Ксавье теперь вместе, ты обязана рассказать девочкам. – Ради всего мертвого! – запрокидывает голову Аддамс. – Прекрати внушать мне еще и этот бред! Достаточно того, что из-за тебя я и так стала слишком любезна и больше не вызываю леденящий кровь ужас у всех вокруг! – Ты уходишь от темы – хмурится Энид. – Ты наблюдательна, – ухмыляется. – Мы не вместе. Наш поцелуй ничего не значит, мне просто нужно было проверить кое-что. И если ты распустишь свой длинный волчий язык, – серьезно прищуривается. – Я верну сюда доску расследования с фотографиями самых зверски растерзанных трупов. Поверь, у меня большая коллекция. А еще я буду читать тебе вслух результаты вскрытия, чтобы… – Ладно, я поняла! – выставляет вперед руки и сглатывает, сдерживая приступ тошноты. – Это секрет соседок. Для уверенности Уэнсдей угрожающе смотрит на Энид, та в ответ напуганно улыбается. Сойдет за согласие не болтать лишнего. *** Субботу приходится посвятить общению с Синклер. Скорее всего, волчица надеется выяснить хоть кроху подробностей о случившемся в мастерской, но терпит фиаско. Уэнсдей намеренно обходит темы о парнях, переключая внимание блондинки на что-то другое. Они едут в Джерико в магазин натуральной косметики. Синклер оставляет там больше половины карманных средств, выделенных родителями на этот месяц. В воскресенье Уэнсдей отправляется в библиотеку, чтобы сделать важное дело. Нужно снова перечитать все источники о самоудовлетворении и попробовать скомпоновать инструкцию для первого эксперимента. Аддамс уверяет себя, что в прошлый раз была просто не готова к процессу должным образом из-за того, что не было четкого плана. Для отвода глаз она берет несколько книг и открывает их на случайных страницах, раскладывая вокруг себя на столе. Осторожно кладет в одну из них телефон и начинает чтение. По ходу она фиксирует описание манипуляций, которые повторяются минимум в трех статьях. Процесс затягивается. Увлекшись мыслительной деятельностью, она не успевает заметить, как через три стола от нее появляется Торп. Он не привлекает внимания. Сидит занимается, вероятно, докладом. Читает фолиант, в котором Аддамс легко узнает древний справочник по травологии. Изо всех сил Уэнсдей старается не пялиться на парня, но это становится слишком сложно. Ксавье опирает голову на раскрытую ладонь, приложенную ко лбу. Пальцы вяло стучат по коже, будто он пытается вбить себе в мозг знания об опылении орхидей. Он сосредоточенно водит кончиком языка по губам. Скорее всего бессознательно, просто концентрируясь на изучении информации, но Аддамс становится жарко. Она всматривается в линию острых скул, волевого подбородка и оценивает, можно ли считать Ксавье привлекательным. Скорее нет, если опираться на каноны красоты этого бренного мира. Черты лица Торпа слишком непропорциональны, но все же… Что-то в нем есть. Приходится прочитать три абзаца из случайной книги, чтобы вернуть себе концентрацию и закончить анализ источников. Уэнсдей собирается проверить манипуляции на жизнеспособность во время вечернего душа. Если взвинченность и излишняя впечатлительность лечатся мастурбацией, то Аддамс сделает это. В конце концов, кто она такая, чтобы спорить с наукой. Заучив свой конспект, она отправляется в душ. Схема получилась не сложной, но слегка нелогичной. Зачем-то эксперты от рукоблудия рекомендуют стимулировать грудь. Аддамс не испытывает никакого интереса к собственной груди, потому касается ее с некоторым отвращением. Тут на выручку приходит совет закрыть глаза и представить кого-то возбуждающего. Уэнсдей следует ему: жмурится и сами собой ей вспоминаются руки Ксавье. Приходится применить весь свой писательский навык, чтобы заставить подсознание вообразить, что прямо сейчас в душе ее трогает Торп. Фокус срабатывает, и Уэнсдей чувствует, что становится… влажной? От неожиданности она распахивает глаза и какое-то время бегает взглядом по запотевшей стеклянной дверце. Это ощущается, как какая-то блестяще проделанная пакость. Волнительно и вдохновляюще. Аддамс хочет узнать, что же может скрывать за собой это томительное чувство. Снова закрывает глаза и, закусив губу, ныряет ладонью между ног. Там все ощущается будто воспаленным, набухшим. И это странно. Девчонка вспоминает, как рекомендовано двигать пальцами, чтобы получить закономерное облегчение. Идет четко по инструкции: поглаживает, потирает, немного надавливает. Но все это лишь сильнее заводит ее. Почти до трясущихся ног. Однако желанной разрядки не происходит. Не ясно сколько проходит времени в ее неумелых попытках удовлетворить себя, но Синклер начинает тревожно колотить в дверь: – Уэнсдей, поторопись! – верещит соседка. – Мне нужно привести себя в порядок к свиданию! Настрой, конечно, сбивается, и Аддамс бросает начатое занятие. Быстро принимает душ и выходит в крайне недобром расположении духа. – Господи, наконец-то! – радостно вздыхает Энид и несется в ванную с халатом в руках. Аддамс завязывает халат потуже, садится за свой стол и вновь изучает конспект, пытаясь понять, где она от него отступила. Не проходит и пары минут, как соседка вылетает из ванной. – Черт, скраб! – возмущается. – Где тот пакет с косметикой, которую мы купили? – В гардеробной, – отстраненно отзывается Уэнсдей и продолжает внимательно вчитываться. – Почему я такая рассеянная? – причитает Синклер и топает в направлении шкафа. – А что ты читаешь? Аддамс не успевает сориентироваться, как назойливая соседка уже оказывается рядом и заглядывает ей через плечо. – Это что..? Ох, Уэнсдей! – взвизгивает она. – Ты что, пыталась сейчас мастурбировать?! Уэнсдей испытывает стыд и гневно комкает лист бумаги. – Однажды я все же придушу тебя подушкой во сне, – цедит она и резко встает из-за стола. – Я так рада, что тебе стало это нужно! – не обращая никакого внимания на угрозу, верещит блондинка. – Я уж думала этого никогда не случится! Расскажи, у тебя получилось? Просто у меня были проблемы, ну знаешь… эти ногти оборотня иногда появлялись в самый неподходящий момент… – Избавь меня от подробностей, умоляю, – закрывает уши ладонями. – А кого ты представляла? – оживлённо продолжает. – Я в первый раз думала об Эдварде Каллене. Он такой секси, боже милостивый, – закатывает глаза. – Кто это, черт возьми? – морщится. – Сумерки! – возмущенно округляет глаза. – Это база, Уэни, ее надо знать! Аддамс присаживается на кровать и обречённо закрывает глаза. Эта школа сошла с ума, определенно. Нет на них хайда или еще чего пострашнее, чтоб инстинкт самосохранения затмил слишком буйный инстинкт размножения. – Так у тебя получилось? – повторяет свой вопрос волчица. – Я не делала этого! – гневно смотрит на нее. – Мне захотелось просто изучить тему! За кого ты меня принимаешь? – А что тут такого? – хлопает глазами Синклер. – Думаешь, я такая же помешанная, как большинство в академии? – хмурится. – Начну бегать на свидания за теплицу и зажиматься по углам с каким-нибудь Стюардом Пэрри вместо занятий таксидермией?! – Фу, Пэрри в последний раз мылся в прошлом столетии, – морщится Синклер. – Найди кого-нибудь поприятнее что ли. – Я не это имела в виду! – возмущается Аддамс. Краем глаза она видит, как за витражным окном напуганно притаился Вещь. А потом замечает, что встала и размахивает руками. Слишком яркое проявление негативных эмоций, которое ей обычно не свойственно. Что делают чертовы гормоны с ее нервной системой? Определено расшатывают. – Бери свой скраб и проваливай в ванную, – гневно выдыхает она и ложится в постель. – Ладно, – опускает голову Энид. – Я ведь всего лишь хотела помочь. – Просто проваливай, – устало выдыхает и закрывает глаза. – Хорошо, но если тебе будет нужен совет, я всегда… – Уходи! Аддамс ощущает безысходность. Или обреченность. Или черт знает что! Ее эмоционального диапазона оказывается недостаточно, чтобы здраво оценить собственное состояние. Нужен план. Она вновь открывает закладки браузера и находит там информацию о разных приспособлениях, которые могут успешно справиться с проблемой, без применения собственных неумелых пальцев. Звучит как идея, думает Аддамс. Стоит подумать об этом. *** Понедельник начинается с неожиданности. Торп садится рядом с ней на уроке по теории сил. Обычно она сидит в одиночестве на первой парте, потому что преподаватель любит задавать вопросы, на которые большинство учеников не знает ответов. Профессор Легран — высокий, широкоплечий оборотень среднего возраста Аддамс наоборот нравится. Он рассказывает теорию достаточно интересно, и она всегда внимательно слушает. Но, очевидно, не в этот раз. Ксавье откровенно отвлекает ее своим запахом. Будто с утра он вылил на себя целый флакон парфюма. Аддамс буквально чувствует, как пряными нотами пропитывается и ее пиджак. – Здорово, что вы присели ближе, мистер Торп, – ухмыляется преподаватель. – Сегодня мы как раз будем говорить о провидцах и медиумах. Вы знаете разницу между ними? – Разумеется, – бодро отзывается парень. – Их отличает способность к взаимодействию с духами. – Похвально, – кивает профессор Легран. – Сразу видно, что Вы медиум, мистер Торп. – Я — провидец, профессор, – отвечает Ксавье. – Вы поражаете меня своими знаниями, – театрально хватается за сердце. – Мисс Аддамс, кажется, у Вас наконец появился конкурент по части знаний теории сил. – Сомневаюсь, – бурчит себе под нос Уэнсдей. Ксавье лукаво улыбается ей и… подмигивает? Да, он подмигнул! Что это, черт возьми, значит? – Что ж приступим, – голос профессора нарушает ход ее мыслей. – Как вы знаете, способности всех видов изгоев проявляются ближе к подростковому возрасту. А в случае с теми, кто обладает даром заглядывать в будущее, это происходит сложнее всего. Гормональный фон в период пубертата меняется достаточно сильно, и дар предвидения вступает в неравный бой с потребностями к самопознанию… Думаю, те из вас, кто обладает подобным даром, согласятся со мной, что порой сложно отличить видение от фантазии. С Вами такое случалось, мистер Торп? От вопроса Ксавье краснеет вплоть до кончиков ушей. Слышатся тихие смешки одноклассников, но профессор Легран награждает учеников гневным взглядом. – Мистер Пэрри, поверьте, Вы бы с радостью поменялись местами с мистером Торпом. Пубертат оборотней не так заманчив, я знаю о чем говорю. – Простите, профессор, – бурчит Стюард и видимо ерзает на своем стуле, потому что запах пота доносится даже до Аддамс. Преподаватель как ни в чем не бывало продолжает занятие и рассказывает об особенностях проявления сил на протяжении всей жизни провидцев и медиумов. Уэнсдей кропотливо пишет конспект, разделив страницу ровно на две графы. Не то чтобы она плохо знала об их различиях, но сейчас кажется самым верным погрузиться в тему урока и абстрагироваться от наличия Торпа в непосредственной близости. Но не проходит и половины занятия, как Ксавье касается ее руки ребром своей ладони. Вроде случайно. Он даже не обращает внимание на произошедшее, просто двигает свою тетрадь удобнее, но по телу Аддамс проносится легкая волна мурашек. Еще через время он роняет ручку прямо в пространство между их стульями. Наклоняется, чтобы достать, и ставит ладонь на ее сиденье, немного касаясь запястьем бедра. Уэнсдей рефлекторно сводит ноги вместе. Черт бы его знал почему. Преподаватель в этот момент проходит в конец класса, продолжая вещать, а назойливый Томас Грин пользуется ситуацией: – Эй, Торп, – шепчет оборотень за партой позади. – Тебе правда снится порнуха? – А что? Завидуешь? – нагло ухмыляется Ксавье, поднимая голову. – Да пошел ты! – тушутся Грин. Торп отворачивается обратно, и Аддамс замечает присутствие небольшого румянца на его впалых щеках. Любопытно, если Ксавье действительно снятся эротические сны, то кого он в них видит? В процессе изучения информации о самоудовлетворении Уэнсдей находила рекомендацию посмотреть фильмы для взрослых. Но ей показалось безумно мерзким лицезреть процесс чьего-то соития. Попахивает своего рода извращением, кажется. Или все-таки нет? Интересно, если Ксавье действительно видит подобное, то он просто смотрит со стороны или участвует? И может ли выбирать, что делать в процессе? Любопытство натурально сжирает девчонку. Ей безумно хочется знать ответы на эти вопросы. Профессор задаёт выучить пройденное и обещает провести проверочный тест. Класс раздосадовано вздыхает. Тема действительно не из простых. К счастью, у Аддамс нет с этим проблем, и она готова сдать задание хоть прямо сейчас. Гораздо больше ее интересует Ксавье, и она надеется, что он сам начнёт разговор. Но Торп уходит с занятия, лишь кивнув на прощание. Уже после окончания учебного дня она получает от него смс с предложением продолжить занятия по рисованию. Это слишком заманчиво, как тут отказаться? Но весь запал рушится, как только Торп уточняет, что ждёт ее в своей комнате. Девчонка ощущает тревогу, но все равно соглашается. Была ни была. *** Ксавье встречает ее, кажется, сразу после душа. Запах яблочного мыла смешивается с отголосками его пряного парфюма, и в итоге он пахнет, как чертов пирог. Аддамс начинает проклинать свою чувствительность к запахам. Потому что она откровенно мешает ей здраво мыслить. – Сегодня будем изучать штриховку и растушевку, – довольно сообщает Ксавье и ведет рукой в сторону своего письменного стола. – А как же фигуры? – задает логичный вопрос. – Чтобы придать им объем, тебе как раз и нужно научиться штриховать и растушевывать, – невозмутимо отвечает, сложив на груди руки. – Допустим, – соглашается Аддамс и снимает пальто. – Присаживайся, – приглашает на стул. Аддамс усаживается за стол и выжидающе кладет руки по двум сторонам от листа бумаги. Ксавье вальяжно садится рядом и двигает ближе к ней пенал с карандашами. – Итак, первое правило, – начинает он. — Новички работают пальцами. – Что? – удивляется Аддамс. – Пальцы, – он поднимает ладонь, перебирая пальцами. – Для растушевки есть специальное приспособление — клячка. Но прежде чем браться за нее, стоит как следует отработать ручную технику. Уэнсдей против собственной воли видит в этих словах совершенно другой контекст и тяжело выдыхает, ужасаясь не пойми откуда взявшимся мыслям. — Штриховка не должна быть густой. Бери карандаш. — продолжает Ксавье. — Глубина цвета напрямую зависит от твердости карандаша. Если эффект недостаточный, то ты всегда можешь дополнить его, потерев пальцем. Девчонка на секунду даже перестает понимать, о чем он говорит. Мозг заполнился коктейлем гормонов. Она коротко зажмуривается, чтобы выкинуть из головы этот бред, но почти не помогает. — На словах непонятно, ага — кивает Ксавье. — Сейчас покажу. Он быстро штрихует большой участок листа, а затем для Аддамс начинается настоящее испытание. Сначала он показывает техники растушевки большим пальцем. Оказывается, это делается не только прямой линией, но и полукругом. Уже тут девчонке уже приходится свести ноги вместе. Дальше в ход идут средний и указательный пальцы. Двигаются они поступательно, создавая красивую смазанную линию с легкой дымкой на конце. Ксавье повторяет упражнения несколько раз, показывая разницу в цвете в зависимости от силы надавливания. У Аддамс начинают дрожать коленки. Она забрасывает ногу на ногу, отчаянно призывая холоднокровие вернуться на законное место. — Пробуй, — голос Торпа ее отрезвляет Девчонка смотрит на свой чистый лист бумаги и небрежно штрихует его центр. Ее пальцы и здесь кажутся неумелыми, она пробует растушевку большим, но выходит грязно. Особенно по полукругу. Указательный и средний вообще почти не двигаются по бумаге. Кажется, она ставит их под каким-то неверным углом. – Не спеши, – успокаивает ее Ксавье. – Мягче. Смотри. Он осторожно опускает свои пальцы на ее и легко надавливает. Затем елозит их сцепленными ладонями по листу несколько раз. Аддамс начинает ощущать головокружение и ей перестает хватать воздуха. Ксавье слишком близко, слишком притягательно, слишком волнующе. Просто проклятье. – Сейчас ты попрактикуешься, – слегка хрипло говорит Торп. – Мы разберём виды штриховки и на них отработаем технику. Она резко разворачивается всем корпусом в его сторону. – Я хочу практиковаться в другом, – раздраженно цедит. – Черт, наконец-то, – облегченно вздыхает Ксавье и быстро вытирает перепачканные пальцы салфеткой. Он разворачивается и тянет девчонку за талию, водружая на свои колени. Аддамс даже не успевает понять, как его язык нетерпеливо врывается в ее рот. Кончики пальцев пробираются под одежду и гладят голую поясницу. Девчонка дрожит, обвивает крепкую шею руками и садится плотнее, прижимаясь к ширинке Ксавье. Тот вымученно стонет, прижимает ее к себе еще крепче и продолжает настойчиво целовать. – Я могу это снять? – бормочет Ксавье, хватаясь за пуговицы ее полосатой кофты. Аддамс одобрительно мычит и впивается пальцами в скулы парня, чтобы ему не пришло в голову отстраниться. Он широко улыбается, начиная расстегивать пуговицы, и снова целует. Но теперь дразняще, обрывисто, будто пытаясь вывести Уэнс из себя. Девчонка хочет, чтобы он прекратил это издевательство, и стягивает кардиган с плеч как можно скорее. Ксавье тяжело дышит, не прекращая точечных поцелуев, и пока Аддамс справляется с рукавами кофты, его ладони осторожно ложатся на ее грудь. Даже сквозь футболку и лифчик она чувствует, какие горячие у него руки. И какие огромные, просто уму непостижимо. Уэнсдей начинает ощущать, как Торпа под ней становится больше. Джинсовая ткань выразительно натягивается на ширинке, пока пальцы Ксавье массируют грудь, а горячие губы спускаются к шее. Аддамс дергается, перемещая подозревающий взгляд на пах парня: – Я что, тебя возбуждаю? – поднимает глаза на него. – Как видишь, – ухмыляется Торп и разводит руками. Девчонке требуется несколько секунд, чтобы переварить информацию. – Ладно, – кивает она. – Ладно, – повторяет Ксавье и снова целует, немного прикусывая ее нижнюю губу. Он снова забирается под ее футболку и гладит спину более размашисто, второй рукой крепко удерживая за бедро. Аддамс млеет от прикосновений. Цепляется ногтями в плечи парня и закатывает глаза, когда рука под футболкой начинает гладить талию, а губы вновь спускаются к шее. – Если ты хочешь попрактиковаться в чем-то еще, только скажи, – шепчет Ксавье. – Хочу, – выдыхает. Торп тут же заключает ее в крепкие объятья и рывком перемещает их на кровать. Он нависает сверху, опершись в матрас ладонями, и выжидающе смотрит в глаза. – Что тебя интересует? Уэнс бегло осматривает его жилистые предплечья, которые выглядят слишком красиво на вытянутых напряженных руках. – Твои руки, – сообщает она. – Руки, – коротко дергает бровями, будто не до конца понимая. – Да, что они могут? – продолжает девчонка. – Покажи мне. – Хорошо, – кивает Ксавье и немного смущенно улыбается ей. – Скажи, если что-то покажется тебе неприемлемым. Аддамс кивает, сосредоточенно выдыхая и стараясь расслабиться. Она ощущает легкий дурман возбуждения, почти как во время неумелого сеанса мастурбации в душе. И ведь Торп еще даже толком не дотронулся до нее, а ее уже потряхивает. Ксавье ложится между ее ног и запускает согнутые в локтях руки под футболку. Пальцы пробираются к груди и поглаживают ткань. – Кружево, черт, – сквозь зубы стонет он. Уэнсдей не понимает, чем вызвано его восхищение. Она привыкла носить дорогое белье. Это привито матерью. Ксавье прикусывает губу и ловко пробирается под эластичные чашки. Недолго гладит кончиками пальцев чувствительную плоть, а после прищипывает. Должно быть больно, но из Аддамс вырывается восхищенный стон. – Вау, – шепчет Ксавье и сползает чуть ниже. Носом двигает мешающую ткань футболки и начинает целовать живот, не прекращая прикосновений к груди. Аддамс вздрагивает, рефлекторно оплетая ногами его бедра. Хватает ртом воздух, чтобы сдержать внутри позорный стон. Торп резко перемещает ладони на ее ягодицы и подается выше, снова припадая к губам. Уэнсдей чувствует, как он двигает бедрами, создавая тем самым будоражащее сознание трение. Прижимает ее бедра к своим так по-собственнически, а языком блуждает в глубине ее рта так нетерпеливо, что у девчонки отнимает дыхание. Она выгибается, инстинктивно прижимаясь ближе, и поглаживает напряженные предплечья парня. Эта анатомическая демонстрация каждой мышцы кажется Уэнс до одури привлекательной. Ксавье отрывается от ее губ, хаотично задирает черную футболку до шеи и вновь хватает ладонями грудь. Судя по всему, лицезреть кружевное белье для него довольно приятно, так как к ласкам руками присоединяются губы. Он выцеловывает скромные полушария, будто пробует новый десерт. Вдохновенно, бережно, опаляя теплым дыханием. Аддамс закатывает глаза, осознавая, что его манипуляции с ее грудью куда более эффективны, чем ее собственные. Ощущается это гораздо красочнее, так что Уэнс даже не может охарактеризовать происходящее с ней должным образом. И тут девчонке в голову влетает шальная мысль: а что, если его пальцы окажутся подходящими и для другого? Может ли он помочь ей удовлетворить сексуальный голод, подарив такой привлекательный по описанию бывалых оргазм? Пока она об этом думает, руки Ксавье разгуливают по ее телу более настойчиво. Поглаживая и сжимая, очерчивая изгибы и помечая каждый из них поцелуями. – Как далеко мы можем зайти? – спрашивает Ксавье, вскидывая голову. Он взбудораженный с лихорадочным блеском в глазах. Губы распухли, волосы растрепались еще сильнее, а пальцы вцепились в край ее джинсов. – Ты можешь их снять, – сообщает Уэнсдей, с трудом выговаривая слова сквозь сбитое дыхание. – Уверена? – он серьезно прищуривается. – Да, – без сомнений. Торп довольно быстро расправляется с джинсами, оставляя девчонку в одной лишь футболке. Он сидит между ее раскинутых ног какое-то время и просто нежно поглаживает бедра, рисуя на них какие-то только ему понятные узоры. Смотрит прямо в глаза. Пристально, выжидающе. Уэнсдей захлестывает нетерпение. По коже бегут мурашки от его неторопливых действий, а внутренности будто обдает кипятком. И когда она уже хочет спросить, в чем причина его промедления, Ксавье перемещает одну из ладоней между ее ног и начинает медленно гладить большим пальцем. На удивление, ощущается это гораздо приятнее, чем ее эксперимент. Ксавье едва открывает рот, чтобы видимо, что-то спросить, но Аддамс перебивает его: – Сделай это, – как можно жестче произносит она. – Но мне нужно запомнить последовательность. – Последовательность? – Торп иронично хмурится и поджимает губы, сдерживая улыбку. – Есть некий успешный алгоритм действий, – сглатывает. – Полагаю… и мне хотелось бы его знать. – Оу, – театрально удивляется и все-таки не сдерживает ухмылку. – Ладно тогда подвинься. Аддамс хмурится, не понимая логики, но все же двигается немного в сторону. Неужто он сейчас будет делиться теорией? У нее есть на эту тему огромный конспект, но он ни черта не помог. Хотелось бы отточенной практики. Ксавье за шиворот стаскивает с себя футболку. – Повернись на бок, – командует он и пристально осматривает девчонку, будто примеряясь. Она окончательно перестает понимать происходящее. Хорошо же все шло, что происходит? Однако все равно ложится на бок и слегка напрягается. Торп вытягивается позади нее, небрежно отбрасывает в сторону косички и слегка прикусывает кожу шеи. Аддамс рефлекторно дёргается, выгибаясь, и ударяется задницей в его пах. – Первое действие алгоритма — это правильный угол, – хрипло сообщает Ксавье. – Не то чтобы я в этом эксперт, но твои бедра сейчас отведены просто идеально. – Сними джинсы, – командует Аддамс. – Пуговица неприятно впивается в поясницу, это мешает расслабиться. – Да, мэм, – шумно ухмыляется и поворачивается на спину, быстро избавляясь от одежды. – Лучше? Аддамс теперь максимально отчетливо ощущает его член своей поясницей. При большом желании она бы могла даже примерно прикинуть длину, но мысли отчего-то двигаются довольно вяло. – Да, – сообщает она сухо и четко. И это последнее, на что ей хватает сил. Дальше Ксавье настойчиво поглаживает ее по ягодице, через время крадется на внутреннюю сторону бедра, а после — гореть ему в аду — проникает пальцами под белье. Уэнсдей вздрагивает, глубоко вдыхая. Торп не спеша знакомится с доступной ему территорией, дыша над ухом Аддамс достаточно тяжело. Напрашивается вывод, что ему данный процесс тоже нравится. Спустя несколько мерных поглаживаний, которые спровоцировали у Уэнсдей колючие мурашки, начинается, кажется, основная часть практики. Ксавье просовывает под тело девчонки вторую руку и властно обхватывает ею грудь. Другая рука начинает рисовать круги большим пальцем, сильно похожие на те, что он показывал при растушевке. Кажется. Черт его знает, какие там были круги: прямо сейчас Аддамс не способна запомнить этот самый алгоритм действий, потому что в ней вновь вскипает желание. Будто читая ее мысли, Ксавье произносит: – Второе действие алгоритма: не торопиться. К манипуляциям большого пальца добавляются и дразнящие движения среднего. Он поглаживает, но не проникает внутрь, отчего Аддамс рефлекторно сжимается. – Я не собираюсь лежать здесь до утра, – выдавливает из себя девчонка. – Тш… – успокаивающе перебивает Ксавье. – Третье действие: наслаждаться процессом. – Я не… – возмущение тонет в резком вздохе, когда большой палец чуть усиливает давление. – Так-то лучше, – ухмыляется Торп ей в шею и целует, медленно, поступательно входя в нее средним пальцем. Уэнсдей выгибает дугой от нового для нее ощущения. Однозначно, его руки чувствуются гораздо лучше, приятнее и, кто бы подумал, желаннее. Заключенной в его крепкие объятья, она ощущает себя абсолютно на своем месте. Еще немного отводит назад задницу, потираясь о его член. На Ксавье это действует, и указательный палец тоже оказывается в ней. У Аддамс горят щеки, она понимает, что почти не может дышать. Все ощущения концентрируются между ног, когда Торп начинает ненавязчиво двигать рукой, слегка согнув пальцы. Вероятно, это какой-то особенный угол, который ни один засранец не упоминал в статьях о мастурбации. Иного вывода Уэнсдей сделать не может, потому что сейчас ей в разы приятнее, чем было в душевой. Через несколько толчков вся аналитика ситуации напрочь вылетает из ее головы. Ксавье немного надавливает основанием ладони, а пальцами двигает чуть жестче и быстрее. – Запоминаешь? – кажется, он посмеивается. – Иди к черту, – шипит Аддамс и пытается сама двигать бедрами, преследуя уже почти осязаемое удовольствие. Он снова шумно ухмыляется, двигает бедрами, довольно грубо ударяясь о девичью задницу. Аддамс понимает, что это заводит сильнее, и она отводит руку назад, впиваясь ногтями парню в бедро. Вторая ее ладонь все это время комкает край одеяла. Торп продолжает наращивать темп, проникая глубже и настойчивее. Уэнсдей сводит бедра сильнее, зажимая его ладонь, чем создает дополнительное давление на необходимые точки. Несколько синхронных движений, и Аддамс накрывает водоворотом незнакомых ей прежде ощущений. Тягучая волна удовольствия стремится по телу и туманит сознание. От неожиданности она сначала выплевывает весь воздух из легких, но тело искрит так, что тут же приходится жадно вдохнуть как можно глубже. И тут же еще раз, а потом и еще, пропустив несколько положенных выдохов. Торп прижимает ее к себе так крепко, что дышать невозможно, но она не протестует. Тело, получившее дозу эйфории, будто парит над землей. Парень совершает еще несколько движений, продлевая ее удовольствие, и хрипло стонет в девичью шею. Сквозь поволоку удовольствия Аддамс чувствует спиной нечто теплое и не сразу соображает, что произошло. Ксавье несколько раз целует ее щеку и с тяжелым выдохом отстраняется, завалившись на спину. – На тумбочке есть блокнот, можешь записать, – ухмыляется он и тут же получает в лицо подушкой. – Ауч!