Самый яркий фейерверк

      — Нет, нет, не совсем так — немного громче, чем следовало бы, сказала Гуйнайфэнь. Сушан вздрогнула. Она бы расстроилась, зажалась, если бы не знала, что Гуйнайфэнь временами бывает слишком тяжело управлять тоном голоса. Она заметила это ещё до личного общения, со стримов, когда Гуйнайфэнь, комментируя игру или рассказывая какую-то историю, из-за эмоций могла вдруг резко или громко вскрикнуть, или наоборот — слишком понизить голос. После первого она сразу ненадолго сжималась, словно без слов просила прощения, а после второго — смеялась и часто говорила: «Боже, кошмар».       Сушан это не казалось странным — наоборот, чем-то особенным, выделяющим Гуйнайфэнь. Хотя в реальной жизни такие перепады тона иногда могли совсем чуть-чуть пугать.       — Что-то не так? — спросила уже слегка разочарованная в себе Сушан: исправление за вечер было не первым.       — Всё так! Просто ты слишком стараешься.       Гуйнайфэнь подошла ближе к Сушан и нежно, ещё немного робко — с начала их отношений минула только неделя, и не до конца верилось, что можно было целовать, трогать, успокаивающе гладить и не стесняться, — сжала её предплечье, подбадривая.       — Почему? — Сушан прикусила губу.       — Этот танец быстрый, он анимирован. Реальный человек не сможет его так чётко повторить. А ты зачем-то пытаешься. Вот, смотри, движение руками.       Гуйнайфэнь отошла, встала на прямых, слегка раздвинутых на ширину плеч ногах — не наклонилась немного, как девочка на видео или Сушан. Она медленно отвела корпус вправо, одновременно закрыв ладонью правый глаз, а затем влево, закрыв, соответственно, левый. Повторила ещё два раза: сперва — замедляясь, а потом — под скорость песни.       — Видишь, я не повторяю прямо каждое движение, особенно когда танцую быстро. Надо просто дать себе расслабиться и двигаться чуть смазано.       Сушан нахмурилась и как-то непроизвольно выпятила нижнюю губу, пытаясь понять, а… зачем. С самого детства она годами занималась боевыми искусствами, которые требовали выверенных, сотни раз отрепетированных движений, училась держать меч и сражаться с его помощью. Каждое действие обязано быть чётким: смазанность могла привести к травмам — впрочем, иногда и правда приводила.       Гуйнайфэнь, поняв, что значит озадаченное лицо Сушан, тяжело вздохнула и немного театрально поникла.       — Ох, сладкая. Смотри внимательно. За мной — и за ней.       Под «ней» имелась в виду анимированная девочка, танец которой они так старались повторить.       Гуйнайфэнь включила на телевизоре позади себя видео, встала в начальную позу, ожидая, пока пройдёт вступление. А потом затанцевала: правая рука быстро взметнулась в сторону, после — левая, затем Гуйнайфэнь вытянула их вперёд и скрестила. То самое движение с ладонями, которые должны прикрыть глаза. Прыжок. Сложное чередование ног. И дальше — также чётко, ни капли не смазано, — весь танец до конца.       Сушан не могла отвести взгляда, она подмечала каждую деталь: как смешно за хозяйкой подпрыгивает длинный высокий хвост, как губы безмолвно подпевают, как подрагивают ресницы, как тихо шелестит домашнее платье. Однако она не могла не признать: Гуйнайфэнь действительно игнорировала некоторые движения. То не опускала ногу в нужном моменте, то пропускала оборот вокруг себя — и ещё несколько мелких деталей.       Сушан уже собралась выразить своё восхищение, подлететь ближе и поцеловать — немного робко, с улыбкой, — но вдруг Гуйнайфэнь сказала:       — Я вот во второй части не опускала ногу, когда надо переходить с одной на другую. Смотри, что будет, если я так сделаю.       Сушан обмерла и не посмела пошевелиться. Гуйнайфэнь опять включила видео, но на этот раз пропустила всю первую половину танца и вступила только во второй.       Движение влево. Нога опустилась точно в такт.       Вправо. Точно в такт. Немного смазано.       Гуйнайфэнь слегка поскользнулась — она была в носках на гладком полу, — но продолжила двигаться.       Влево. Нога опустилась.       И Гуйнайфэнь резко, не успев вскрикнуть, упала — только чудом не задела стеклянного столика с разложенными фруктами и двумя упаковками лапши.       Сушан вздрогнула, представив, что бы произошло, пройди падение чуть менее удачно, и подлетела к Гуйнайфэнь. Она без слов помогла сесть, а затем накинулась — почти как мама, когда Сушан в детстве игралась с ножом.       — Ты зачем это сделала! — не вопрос, просто вскрик.       — Я не специально! — Гуйнайфэнь, как бы поклявшись, приложила руку к груди. — Вообще я не думала падать, конечно. Я хотела просто показать, какими невнятными будут движения, если всё чётко повторять. Но вышло как-то… более весело. Гуйнайфэнь широко улыбнулась, будто вся ситуация и правда её сильно развеселила, и похлопала Сушан по плечу.       — Испугалась?       — Да! А если бы ты упала на стол?!       — Ну не упала же, — Гуйнайфэнь почти по-философски подняла указательный палец. — Надо смотреть на то, что в итоге случилось, а не на то, что могло бы случиться. Кун-цзы говорил.       Сушан улыбнулась — немного натянуто, так как волнение ещё сковывало грудь, но искренне.       — Он такого не говорил.       — Да какая разница.       С лёгким наигранным кряхтением Гуйнайфэнь встала, отряхнула платье и скрестила руки на груди.       — Думаю, теперь ты понимаешь! Танец — это не боевые искусства, особенно если занимаешься им просто для себя. Не трать кучу времени на оттачивание движений, окей? Сушан подскочила и, слегка прищурившись, спросила:       — А это кто говорил? Гуйнайфэнь закатила глаза — в шутку конечно, и любя, — улыбнулась, быстро поцеловала Сушан и, отойдя, ответила:       — Я сказала. Только что. Возможно, я буду мудрее всех философов древности.       Сушан громко рассмеялась и крепко обняла Гуйнайфэнь за талию — уже регулируя силу рук.