Ментовской дуэт

С каждым сказанным Хазиным словом Игорь ощущал на своих губах тепло его дыхания и млел. По телу рассыпались мурашки и невольно прикрывались веки. Немного нервно смочив свои губы слюной, Гром набрал воздух в лёгкие и словно снайпер затаил дыхание перед решающим действием. Снимая свои желания с предохранителя, он медлил лишь секунду перед тем, как контрольный выстрел прямо в сердце осколками задел всё тело. Целуя податливые губы, единственное, о чём желаешь — чувствовать твёрдую опору под ногами. Только она, чертовка, всё быстрее и быстрее исчезает, искусно делая из майоров полиции подобие шырнувшихся подростков. Каждый пузырёк воздуха, ушедший в последний путь по скользким стенкам шприца, напоминал чувство, будто сейчас обоих накрыло героиновым приходом. Хазин бы сказал так: они на игле и единственный выход не сдохнуть от ломки — быть пожизненно вместе и не прерывать этот божественно дурманящий поцелуй до конца их дней, или пока искалеченные жадными покусываниями губы не вымолят ещё одной дозы… Игорь начал медленно сгибать ноги в коленях, а после непозволительно пошло для их первого тактильного романтического акта опустил ладони Петру на ягодицы и чуть ниже, смыкая пальцы в замок. Гром, не переставая держать доминирующую позицию в поцелуе, резко поднял его над полом и ловко взял на руки, заставляя любимого человека обвить свою поясницу ногами. — Й-ëбнулся? — протяжно выдохнул Пётр, крепче хватаясь руками за чужую шею. — Вроде нет. Очень хочется, чтобы ты максимально близко был, а ты против? — Нет, я в ахуе просто. Меня ещё никто не хотел держать на руках и не поднимал так увере… — Если не против, я продолжу. — буквально затыкая Хазина на полуслове, Игорь вновь коснулся тонких губ своими. Гром, конечно, мог бы удержать мужчину на руках дольше, не будь ситуация такой пламенной. От приятных чувств конечности превращались в сахарную вату, поэтому ему всë-таки пришлось сменить дислокацию их тел. Выбор был нешироким: на диване неудобно сидеть вполоборота, на бетонном подоконнике — не дай Боже простудил бы любимому всё, что не надо. Остался только кухонный стол. Идеальный вариант по многим причинам: во-первых, равенство. Игорю не нужно наклоняться, а его пассии бесконечно стоять на носочках. Во-вторых, тепло, ничего не стынет. В-третьих, Хазин вполне себе смахивал на горячее блюдо, которое нужно вкушать в предназначенном для этого месте. Всего лишь жалкая пара минут, которые мужчины провели в тесном контакте, уже успели прервать бесчеловечные люди на том конце провода. Из коридора раздался телефонный звонок. Приятный мелодичный рингтон Хазина заставил в бешенстве задёргаться веки. Игорь слышал, насколько сильно по тону изменилось его дыхание, напоминая больше агрессивное пыхтение быка, нежели страстное наслаждение. Дабы больше не измываться над своим светилом, Гром убрал руки с островыточенной талии и развернулся, уходя в коридор. — Ну и кто это? — озлобленно спросил Пётр, замечая идущую к нему фигуру. Майор замялся. В памяти невольно всплыли фрагменты рассказов любимого об этом человеке. Быстро переводя взгляд то на телефон, то на Хазина, он всё-таки сказал. — Отец твой. — О, класс, загорелась в жопе береста, быстро он спохватился. Сбрось нахуй, не хочу я с ним говорить сейчас… Да и вообще никогда. — В смысле спохватился? — Гром подошёл и протянул телефон Пете, не зная как и что там нажимать. — А ты думаешь, я ему сказал, что уехал куда-то? Хер там плавал. Не обязан отчитываться в тридцатник, куда и зачем я свалил. Желчью сейчас захлебнётся, узнав, что я в отпуске в типа рабочее время. Вроде как всё успокоилось и они снова вернулись в трепетную атмосферу, крепко обнимаясь и громко причмокивая. Гром скользнул левой рукой по тонкому шву строгих брюк и просунул большой палец в петельку, оставляя открытую ладонь на бедре. Как не крути, а небольшое волнение слишком красноречиво читалось в движениях, да и поцелуи были короткими и быстрыми в отличие от тех, которые дарил ему Хазин. Глубокие и уверенные движения, ловкое умелое облизывание губ языком и прикусывания были смелыми и беззастенчивыми. Мужчина не бродил лихорадочно по телу перед собой, хотя знал, что торс Игоря просто божественен: так и манит оставить влажный поцелуй, прикоснуться, провести рукой. Пётр прекрасно осознавал и помнил, что он не такой, как Хазин. Игорь не альфонс и не трахмашина. Игорь крайне замкнутый и молчаливый человек, но чувственный внутри. Показывающий свою истинную натуру лишь в тотальном одиночестве. С каждой минутой поцелуи становились всё более смазанными, а дыхание сбивалось, но останавливаться никто не решался. Это и не нужно было. Но кое-кто так не думал. Снова мелодичный рингтон разрезал интимные мокрые звуки. — Опять он. — на выдохе прохрипел Гром, краем глаза выглядывая из-за руки Пети, которая мягко ласкала его затылок. — Нахуй его. — запыханный, начал Хазин младший. — Знал бы он, чем я сейчас занят — застрелил бы на месте, сто проц. — тихо хихикая, он продолжил целовать чужую скулу. Игорь снова повернул голову к Пете и горячо выдохнул приоткрытым ртом. — Не кажется, что мы достаточно эротишно расположились на столе для первого поцелуя? — Ты сам меня приволок сюда, хочешь свалить вину за эротичность на меня? Не, не получится, Громчик, не-а. Майор расплылся в улыбке и коротко поцеловал Петра в скулу, затем в висок и после в ушко. — Боюсь за твой костюм, помнëтся ещё, может переоденешься? — Кот, ты очень топорно намекаешь на интим, придумал бы что поинтереснее. — Нет, я серьёзно волнуюсь за него. У меня утюга нет и гладилки тоже. Если помнëм, то придётся только к Фёдору Ивановичу идти, чтоб тётя Лена его в нормальный вид привела. — Ладно-ладно, если ты так хочешь сохранить мою одежду в нормальном виде, я, так уж и быть, переоденусь. — Пётр слез со стола и подошёл к сумкам. Игорь прислонился ягодицами к столу и сложил руки на груди, победно улыбаясь. Либо Хазин просто ему подыгрывает, либо серьёзно не понял, на что согласился. Пётр достал из сумки домашние серые треники и футболку, но после застыл, размышляя. Выпрямляясь, он огляделся по сторонам и заметил в конце коридора сушилку с чужой одеждой. Хитрая улыбка быстро коснулась его губ. Хазин снял с плеч пиджак и положил на спинку дивана. Торопливо копаясь в другой сумке, он достал из неё складную вешалку и пока отложил её в сторону. Гром не сводил глаз с тела любимого, наблюдая издалека, как он двигается. Хазин снял кремовый банлон и потряс головой, пуша пшеничные волосы. После вывернул его швами во внутрь и положил рядом с пиджаком. Следом расстегнул ремень, две пуговицы и ширинку, балансируя поочерёдно на правой и левой ноге, снял брюки и тут же надел спортивки, не давая голодным голубым глазам долго на себя глядеть. Полностью сняв с себя городскую одежду, майор повесил всë на вешалку. Будничной походкой Пётр дошёл до сушилки и выбрал понравившуюся футболку цвета зеленоватого мокрого асфальта. Там же повесил свой костюм. Надевая по пути к Игорю его же футболку, Хазин расправил плечи и хищно улыбнулся, глядя ровно исподлобья. — Что за кража посреди белого дня в присутствии хозяина имущества? — не готовый удивится обнажённым ключицам и открывшемуся взору острому кадыку, наигранно возмутился Гром, не сводя изучающего взгляда с плечевого пояса Пети. — Я думаю, хозяин как раз-таки не против видеть меня в своём шмоте. Чувствуется желание увидеть меня в домашнем, а не в помпезных костюмах. Или я не прав? — Прав, но… — Пф, очевиднее некуда было, — уверенно кинул Петя, но, услышав многозначительное “но”, переспросил: — Но? — Но в строгом ты тоже выглядишь для меня желанно, так что… — он обвёл руками талию и прижал своего маленького чертёнка к себе. — Знаешь, что хочу сделать, Кот? — Не-а. — с улыбкой отрезал Игорь, даже не стараясь думать над желаниями мужчины. — Вместе полежать. Да, ночью так и так придётся ютиться на твоём диване, но сейчас мне просто хочется немножко попинать хуи и ничего не делать с одним отличием в том, что рядом будешь ты. — Ты сегодня романтикой так и пышешь, удивительно. Хотя беру слова назад. Учитывая то, как ты собачился с первыми встречными, я уверен в том, что это ты, а не какой-нибудь иноагент из Москвы. — Что ж, могу тебе только посочувствовать, — поглаживая напряжённые бицепсы Грома, он начал драматизировать. — Что тебе придётся мириться с моими выебонами и лютыми агрессивными выпадами на людей. Но с тобой я вроде как держу себя в руках. Стараюсь по крайней мере. — Ты прав, меня они не касаются, но я и не говорил, что твоё поведение меня бесит или раздражает. Ты…Такой, какой есть, вроде я всем скопом тебя полюбил. Тоже мне нашёл идеального мужчину. Я ж любой конфликт кулаками решаю и бью не как сопляк, а человек по факту может быть вообще не виновен. Так что в твоём случае просто поливать говном лучше, чем разбивать нос. — Пхах. Да, забавно. Никак не могу смириться с тем, что тебе похуй на мои выебоны, когда-нибудь точно запомню. Ну что, пойдём в царское ложе? — Прошу за мной, моё светило, самый старый продавленный диван в Питере к Вашим услугам. — театрально указывая на их ложе двумя руками, Гром пропустил Петю вперёд. — Ох, Джисус! Сенкью вери мач. — делая медленный поклон головой, пролепетал он на английском, только после сказанной фразы понимая, что Игорь не поймёт сего выебона. Сейчас обоим нужно было лишь одно: тихое и спокойное пребывание максимально близкое друг к другу, дабы осознать факт того, что они наконец-то встретились.