Piece of art

— Мила, ты в гостинице? Строгий мужской голос доносится из динамика телефона. Мила расслабленно держит аппарат в левой руке, перекатывая небольшой изящный кинжал между пальцами правой. Она покачивает кистью в такт приглушенной музыке, доносящейся из ресторана на первом этаже. Кажется, там как раз должна начаться какая-то жутко элитная вечеринка. Обычно она не игнорирует подобные мероприятия, да и сейчас не прочь пропустить по бокальчику неприлично дорогого алкоголя с одним из скучающих богатеев, но сегодня, похоже, намечается нечто поинтереснее. Ее собственная вечеринка. Черная полурасстегнутая рубашка трется о полы шелковой сорочки жемчужного цвета, когда Мила неспеша подползает ближе к изголовью кровати, не сводя взгляда с запуганного лица своей сегодняшней жертвы. Расставив локти по бокам от ее ребер и мягко прокатившись по упругой талии, девушка пристально впивается глазами в заплаканное лицо, прослеживая путь очередной слезинки по давно проложенной блестящей дорожке. При звуке знакомого голоса тело под ней заметно напрягается, что вызывает у Милы только мелкую усмешку. Возможно, эти влажные глаза, смазанная тушь и припухшие губы, сминающие туго свернутую тряпку, несколько лет назад могли бы вызвать в ней какую-никакую жалость. Но сейчас, глядя на то, как свет прикроватной лампы растекается по дрожащим зрачкам и отражается от мокрых щек, Мила не может найти в себе ни капли сочувствия. Надо признать, следы страдания, смешанные с потекшей косметикой, на этом миленьком личике выглядят чертовски горячо. — Да, — Мила медленно облизывает нижнюю губу, следя за реакцией блондинки, которая прекрасно слышит разговор. — Она пока все отрицает. Девушка начинает тихонько хныкать и дергает крепко обвязанными запястьями, цепляясь взглядом за телефон, словно тот мог бы как-то ей помочь. Мила прижимает кинжал к скользкой мятой простыне и кладет голову на часто вздымающуюся грудь, вдыхая терпкий запах дорогих духов и чувствуя бешеный ритм сердца под тонкой сорочкой. Какая жалость, бедняжка не подозревает, что обманчиво сладкий голос ее дорогого папика не вынесет ей приговор о помиловании. — Я надеюсь, ты не очень обижаешь бедную девочку? С губ слетает краткий смешок. — Ну что вы, Виктор Евгеньич, — Мила поднимает голову, проводит кончиком кинжала по обнаженному декольте девушки и хищно улыбается, встречаясь с ее затравленным взглядом, — мы с ней просто беседуем. Как лучшие подружки. Грудь ее «лучшей подружки» перестает трепетать и стихает под холодным лезвием. Мила закусывает губу, чувствуя металлический вкус крови на языке. Такая послушная. — Только что заходил Михаил Сергеевич, — продолжает голос в трубке, напоминая о себе прежним стальным тоном. — Были обнаружены камеры видеонаблюдения. За мной следили. Так что Кристина здесь ни при чем. Брови Милы дергаются наверх. Упс, значит, ошибочка вышла… — Ясно, — коротко бросает она, начиная скучающе выводить кончиком кинжала круги на бледной коже. — Дай мне Кристину. Привычный приказной тон заставляет Милу только скептично хмыкнуть. Этот старый трусливый черт все еще считает себя хозяином положения, хотя сам сбежал из гостиницы, поджав хвост, и сейчас находится за сотни километров от места действия. Тем не менее, она приподнимается на локтях и нависает над замершей в ожидании девушкой, словно удав над загнанным в угол кроликом. Неподдельный страх плещется в зрачках напротив, возвращая Миле прежний азарт. Она цепляет пальцами скрученную тряпку и вытягивает ее изо рта Кристины. Тонкая нить слюны тянется за намокшим концом ткани, и Мила с трудом подавляет в себе желание слизать ее с распухших алых губ. Кристина разминает затекшую челюсть и громко всхлипывает, но тут же стихает под пригвождающим взглядом, видимо, предусмотрительно решая не жаловаться в трубку. Мила усмехается и гладит ее по слегка выступающим ребрам. Хорошая девочка. — Алло, — голос дрожит, когда она приникает ухом к холодной трубке. — Здравствуй, солнышко, — притворно нежные нотки и слащавое прозвище вызывают у Милы только приступ тошноты. — Как ты там? Мила тебя не обижает? Холодное острие предупреждающе касается мочки уха и невесомо скользит по линии челюсти. Мокрые затравленные глаза поднимаются на лицо Милы. — Н-нет, мы просто разговариваем. — Хорошо, солнышко, — кажется, старому черту совсем нет дела до своей запуганной блондиночки. — Я тебе позже перезвоню. Дай ей трубку. Кристина робко кивает головой, отрываясь от телефона, и крепко жмурится, смаргивая подступающие слезы. — Да? — Мила выключает громкую связь и подносит телефон к уху, откладывая кинжал на простыню. Она закусывает щеку, бродя глазами по блестящему от выступившего пота телу девушки. — Хорошо, передам. Голос дает ей последние наставления и растворяется в гудках. — Ну что, милашка, — Мила отбрасывает телефон в сторону и наклоняется над Кристиной, убирая с ее лба прилипшую светлую прядь. — Поняла, с кем ты связалась? Девушка громко сглатывает и вновь только кивает, не осмеливаясь произнести что-либо. Мила приближается вплотную к ее уху с продетым золотым кольцом и едва слышно шепчет: — Знаешь, он тот еще мудак. А затем проворно обхватывает мочку губами, оставляя след от вишневой помады, и несильно прикусывает, вызывая испуганный всхлип. Мила нехотя отрывается от теплого дрожащего тела девушки и тянется к тумбе, на которой лежит длинный черный клатч. Она открывает защелку и достает оттуда пачку перевязанных купюр — если честно, ей самой не известно, какая там сумма. Мила демонстративно пробегает пальцем по их краям, издавая приятный шелест, и мягко касается банкнотами носа Кристины. — Это тебе от Виктора Евгеньича, — она усмехается, — чтобы ты не плакала. Вопреки сказанному, глаза девушки тут же начинают наполняться влагой. Слезинки одна за другой скатываются по уже обсохшим щекам, собираясь в уголках ее рта, откуда друг за другом вырываются сдавленные рыдания. — Т-ты меня убьешь? — Ну что ты, дорогая, — Мила заправляет прядь светлых волос за ухо, удобно устраиваясь на бедрах Кристины — узкая кожаная юбка тут же задирается, — а затем опускается ближе к ее лицу. — Не плачь. Горячий язык со стальным шариком пирсинга скользит по бледной щеке, слизывая соленую дорожку. На вкус страдания этой девчонки оказываются еще приятнее. — Мы просто немного развлечемся, — глаза Милы сверкают острыми смешинками. — Будь послушной девочкой, ладно? Не говоря больше ни слова, она ловит мокрые и солоноватые от слез губы Кристины, наконец чувствуя их горячую мягкость. Мила впивается в нее жадно и яростно, словно оголодавшая змея, наконец поймавшая добычу. Кристина пораженно мычит, посылая дразнящую вибрацию по чувствительной коже. Ее приглушенные стенания прокатываются по сплетающимся языкам, отбиваются от зубов, резонируют где-то в глотке и теряются на задворках сознания. Мила целует влажно и громко, не давая передохнуть ни на секунду. Она по очереди сминает то верхнюю, то нижнюю губу девушки, тут же проходится по ним языком и снова проникает внутрь, пробегая маленьким шариком по всему, что встречается на пути. Почувствовав необходимость в кислороде, Мила отрывается от Кристины с громким влажным звуком. Тонкая нить слюны растягивается между их губами, провисает в душном воздухе комнаты и тут же рвется. Кристина ловит ртом воздух, ее большие глаза блестят до невозможного соблазнительно за пленкой страха с крапинками возбуждения. Мила где-то читала, что ужас и эйфория — одни из самых сильных эмоций человека, и сейчас, смотря на то, как эти два чувства смешиваются с пигментом шоколадной радужки, ясно ощутила жаркую вспышку внизу живота. Она снова прижимается к губам девушки, ловя каждый сбитый вздох и тихий звук. Пока правая рука сжимает скользкую простыню, левая исследует шею Кристины, проводя острыми ноготочками тонкие красные линии от затылка до лопаток, затем возвращается наверх и зарывается в спутанные светлые волосы. Девушка дергается, пытаясь подтянуться, но соскальзывает и снова беспомощно повисает на руках, привязанных к кровати явным знатоком своего дела. Этот маленький порыв бьет по Миле огненным хлыстом. Она сдавленно рычит, сжимает волосы Кристины и оттягивает их назад, одновременно с этим вонзаясь зубами в пульсирующую от жаркого поцелуя губу девушки. Громкий крик боли проникает в ее уши сладкой мелодией, когда тонкая кожа с легкостью рвется и по языку скатывается первый ручеек чужой крови. Мила ловит горячие капли кончиком языка и размазывает их по нёбу, мыча от удовольствия, а затем вновь отстраняется, чтобы посмотреть на результат своей работы. Кристина крупно дрожит и глубоко дышит, не сводя шокированного взгляда с довольно улыбающейся Милы. Ее спутанные волосы разбросаны по подушке, несколько прядей прилипло ко лбу, в уголках глаз поблескивают капли слез. Вишневая помада Милы беспорядочно размазана по губам, щекам и подбородку девушки, а ярко-алая кровь струится поверх нее живым источником. Мила восхищенно выдыхает. — Превосходно… Она проводит кончиками пальцев от декольте Кристины до крепко сжатых бёдер, дразнящим движением ныряя между ними и задевая край мокрого белья. Девушка не сдерживает стона, и Мила самодовольно улыбается, но тут же берет себя в руки и возвращается к внешней стороне бедра, оглаживая ее с нежностью, как нечто совершенное. Шелковая ткань приятно холодит тыльную сторону ладони, когда рука скользит выше, чуть задирая сорочку и проникая большим пальцем под резинку намокших лиловых стрингов. — Ох, милашка, ты такая влажная… — палец провокационно приближается к разгоряченному участку, но тут же возвращается назад. — Тебе так понравилось? Игривые нотки в голосе Милы взрываются пузырьками шампанского. Она проводит ногтем по чувствительной коже, оставляя белеющую полоску, и отстраняется, позволяя Кристине выдохнуть свои спутанные мольбы. — Потерпи немного. Я сделаю из тебя настоящее произведение искусства. Мила тянется к своему клатчу и вылавливает из его содержимого любимую помаду. Вишнёвый пигмент ложится на губы свежим слоем, и девушка активно распределяет его. — Начнем, пожалуй… — мурлычет она, вновь прижимаясь грудью к разгоряченному телу и для удобства забираясь руками под взмокшую спину Кристины, — вот отсюда. — Ч-что ты… Вопрос теряется в рваном вздохе, когда проворные губы Милы касаются кожи под линией челюсти, а затем еще раз, и еще… Все ниже и ниже, каждое прикосновение оставляет горячий отпечаток, вызывая у Кристины мелкую дрожь, что лишний раз радует её мучительницу. Мила ведет вишневую дорожку из смазанных поцелуев от челюсти девушки до самых ключиц, местами прерываясь, чтобы там, где кожа особенно сладкая, нетерпеливо втянуть её до яркого засоса либо сжать зубами до отпечатавшихся следов. Кристина всхлипывает и дёргается, пытаясь оторваться от хищных губ, но быстро сдается под умелыми ласками и заканчивает тем, что поддаётся и льнет ближе, подставляя шею пьянящим поцелуям. Когда пигмент тускнеет, Мила вновь хватается за помаду. Ее глаза горят одержимостью, оглядывая блестящую жемчужную сорочку, под которой прячется нетронутый холст для её шедевра. — Поцелуй меня, — вдруг просит Кристина. Девушка удивленно возвращается глазами к бледному лицу. Взгляд Кристины потерян в дымке похотливого желания, и Мила умиленно охает, когда та предпринимает попытку самостоятельно дотянуться до нее. — Надо же, какая чувствительная, — мурлычет она, наклоняясь к губам девушки, но оставляя пару дразнящих миллиметров между ними. — Так легко заводишься с одних поцелуев… Старик, наверное, совсем забыл, что такое прелюдия, да? Кристина подается вперед, но Мила отстраняется раньше, чем их губы успевают соприкоснуться. Девчонка задумала взять контроль в свои руки? Забавно. — Поцелуй меня, — опять хнычет Кристина, умоляющими глазами смотря на девушку и ёрзая бёдрами под приятной тяжестью ее веса. — Прошу, целуй меня, целуй везде… везде!.. — Везде, говоришь? Пальцы Милы тянутся к кинжалу, спрятанному под складками сбитой простыни. Кристина под ней нетерпеливо извивается, начиная капризно скулить. — Везде, везде… — она громко выдыхает, дергая руками. — Освободи меня, я сниму эту сорочку, и ты сможешь целовать меня где угодно… — Ну нет, дорогая, — насмешливо тянет Мила, когда пальцы касаются холодного лезвия. — Сегодня ты в моей полной власти. Мне не нужно тебя развязывать, чтобы снять сорочку… Кристина давится криком, когда самый кончик кинжала вонзается в её кожу под ключицами, совсем неглубоко, но, похоже, ощутимо. Алая капля выползает на поверхность, когда Мила отнимает клинок. — Нет, пожалуйста… — похоть в глазах Кристины в мгновение ока сменяется на леденящий ужас. — Не надо, прошу!.. Девушка начинает извиваться сильнее, в этот раз уже пытаясь столкнуть мучительницу со своих бёдер. Стоит ли говорить, что у неё ничего не выходит? — Пожалуйста, нет! Не трогай меня! — голос взлетает на октаву, когда Мила прикладывает кинжал к ее груди острым боком. — НЕ НАДО!.. Одно движение — и шелковая сорочка расходится на две части, открывая вид на бледный подтянутый живот и соблазнительные груди с затвердевшими от страха темно-розовыми сосками. Алые крапинки возникают в нескольких местах по линии разреза, и Мила разочарованно вздыхает. Она старалась сделать все аккуратно, но, похоже, все равно задела кожу. Девушка наклоняется к животу Кристины под её безостановочные бормотания и всхлипы и собирает языком кровавые бусинки. — Не надо! Нет! Не прикасайся ко мне!.. — Что, уже не хочешь, чтобы я поцеловала тебя везде-везде? — делано дуется Мила, прежде чем ее губы растягиваются в насмешливом оскале. — Очень жаль, что наши желания не всегда совпадают. — Я-я закричу, — Кристина шмыгает носом и пытается попятиться на кровати, но терпит поражение. — Ты уже кричишь, дорогая, — меланхолично тянет Мила, оглаживая плавные изгибы обнаженного тела. — Можешь попробовать громче — вечеринка заглушит твои вопли, а я перестану быть нежной. Кристина издает писк и замирает под стальным взглядом. — Будь хорошей девочкой, — повторяет Мила, проводя большими пальцами полукруг под грудями девушки. Она останавливается на напряженных сосках, слегка надавливая, и вырывает стон изо рта Кристины, — и я позволю тебе кончить. Мила наклоняется, обхватывает губами правый сосок и вжимается в мягкую кожу, затем отстраняется с громким чмоком. Вишневый след обрамляет крохотную возбужденную бусинку, вызывая довольную улыбку. Девушка возвращается к соску и медленно обводит его языком. Кристина мычит сквозь сжатые губы, и её тело против воли податливо выгибается вперёд. Поймав отклик на свои действия, Мила обнажает зубы, легко прикусывает розовый бугорок и несильно оттягивает, чтобы затем отпустить. Кристина вскрикивает от неожиданности, но задыхается в собственных всхлипах, когда то же самое Мила проделывает с её левым соском. Ее язык — горячий, юркий, опытный — скользит по коже, вырисовывая узоры вокруг то одной, то другой груди девушки, оставляя за собой мокрые блестящие дорожки. Мила поднимает голову, только чтобы самодовольно ухмыльнуться, когда Кристина закатывает глаза от противоречивого удовольствия. Её покрасневшие от ласк соски пульсируют, и все тело просто пылает в руках. Девушка снова теряется в наслаждении, забывая, что рядом с ней на простыни в ожидании своей очереди поблескивает клинок. — Ну вот ты и готова, дорогая, — завороженно шепчет Мила, обхватывая ручку кинжала, словно художественную кисть. Первый надрез приходится прямо под сердцем — там появляется маленький крест. Кристина взвизгивает от внезапной боли и дергается, не давая девушке провести еще одну линию. — Пожалуйста, нет!.. Нет!.. Умоляю, не надо!.. Она громко рыдает, безостановочно умоляет и даже угрожает, захлебываясь в собственных слезах и вряд ли до конца осознавая, что находится не в том положении, чтобы диктовать правила. Мила раздраженно рычит и грубо хватает Кристину за подбородок, заставляя посмотреть себе в глаза. — Заткнись, — змеиное шипение врывается между отчаянными всхлипами, — иначе я тебя убью. И мне плевать, что скажет Царь. Таких, как ты, у него десятки и сотни. Долго горевать не будет. — Отпусти меня… — шепчет Кристина, смаргивая подступающие слезы, — пожалуйста… Я-я заплачу тебе… и ничего никому не скажу, обещаю!.. Я сделаю все, что хочешь… — Я хочу, — прерывает ее Мила, — чтобы ты заткнулась и позволила мне наконец поработать над твоим телом. Девушка истерично всхлипывает, когда до нее доходит суть сказанного, и начинает громко скулить, возвращаясь к своим жалким мольбам и угрозам. — Нет, это невыносимо… Мила шарит рукой по кровати и цепляет забытую темную ткань. Ловким движением рук она скручивает тугой жгут и, свернув его пополам, встает на колени, чтобы вернуть импровизированный кляп на место. Кристина с силой сжимает зубы и мотает головой, затравленно оглядываясь в поисках хоть чего-то, что могло бы помочь. Мила снова ловит ее подбородок и грубо сжимает щеки, побуждая открыть рот. Девушка не поддается. Тогда рука с острым маникюром взлетает в воздух и резким движением оставляет звонкую пощечину на ее лице. Кристина вскрикивает, когда ее голова от сильного удара безвольно поворачивается направо, и прячет лицо за волосами. Мила обращает затравленный взгляд девушки к себе и вновь сдавливает ее челюсть. — Открывай, сучка. Кристина последний раз умоляюще смотрит на горящие гневом глаза, но послушно приоткрывает губы. Большой палец проворно ныряет внутрь, оттягивая нижнюю челюсть, и свернутая тряпка оказывается плотно затолкана в рот капризной девчонки. Она давится и кашляет в темную ткань, но не может избавиться от кляпа без помощи рук. — Так-то лучше. Мила довольно возвращается на свое место, прижимаясь к бедрам Кристины. Она цепляет кинжал и снова приставляет его к коже, которая крупно содрогается под холодным лезвием. — Если дернешься, я случайно могу тебя зарезать, куколка, — прежнее игривое настроение возвращается к Миле при виде полной беспомощности девушки, — поэтому лежи тихонько и позволь мне закончить свою картину. Остро заточенный край кинжала легко проводит от креста под сердцем до пупка. Кристина болезненно мычит в тряпку. Крапинки крови показываются почти по всей длине изящно изогнутой линии. Мила завороженно наблюдает за тем, как парочка из них срывается и стекает по бокам, но сдерживается и не прикасается к ним. Ничто не должно испортить ее творение, пока оно не будет закончено. Следующая линия тянется до ключицы, обрываясь недалеко от впадинки. Еще две ложатся от пупка до левой и правой груди, но не залезают на выпуклые мягкие участки. Кровавое дерево алеет на бледной истерзанной коже, заставляя Милу прикусить губу до болевых вспышек перед глазами. Боже мой, да она готова кончить от одного этого вида… Но картина еще не завершена. Девушка откладывает кинжал в сторону и приникает губами к первому выведенному кресту, оставляя контрастно нежный и быстрый поцелуй под левой грудью. Она целует смазанно, быстро, оставляя отпечатки помады то тут, то там, чувствуя дрожь измученного тела. Вишневые пятна россыпью обрамляют кровавые ветви, сливаясь в образ цветущего дерева. — Совершенство! Мила довольно сверкает глазами, оглядывая получившуюся картину и протяжно стонет, в порыве накатившего возбуждения ныряя рукой себе под юбку. Она плотнее прижимается промежностью к насквозь мокрым стрингам Кристины и начинает нетерпеливо двигать пальцами между чувствительными половыми губами, спрятанными за тонким слоем ткани. Девушка под ней издает мелодичный стон и выгибается, приникая ближе к ласкающей руке, желая тоже отхватить часть удовольствия. Мила двигает бедрами ей навстречу и ускоряется, сдавленно вздыхая. Она хаотично мажет по бледной коже Кристины пальцами левой руки, обводя контуры рисунка, острые ребра, измученные соски и ключицы. Перед глазами расплываются кровавые пятна с каждым ритмичным движением. Когда дыхание сбивается и Мила чувствует приближение оргазма, она отрывается от истекающей желанием Кристины, лишая ее своих быстрых ласк, на что та возмущенно стонет, и кончает с громким криком. — Великолепно, — шепчет она, оставляя поцелуй на скуле девушки, — ты получилась просто великолепно. И за это я, как и обещала, награжу тебя. Кристина нетерпеливо изгибается и болезненно стонет, не достигнув своего пика. Мила вытягивает тряпку из ее рта и тут же заменяет кляп своими пальцами. — Поработай для меня, детка, — Мила медленно гладит влажную стенку щеки девушки, — чтобы я могла доставить тебе удовольствие. Кристина тут же обвивает ее пальцы языком и начинает усердно скользить им по коже, помогая себе губами. Она захватывает фаланги глубже, умело обсасывая предложенный ей аппарат для достижения оргазма, обильно смачивая его слюной и при этом хлюпая так непристойно, что Мила впивается ногтями в ее бок. — Достаточно, — она вытягивает влажные пальцы изо рта Кристины. Слюна, покрывающая кожу, мягко блестит под светом прикроватной лампы. Мила оттягивает ее стринги и перерезает тонкую резинку излюбленным кинжалом. Девушка испуганно дергается, но заметно расслабляется, когда клинок исчезает из поля зрения. Влажные пальцы приникают к пульсирующему клитору, начиная мягко его массировать. Почувствовав долгожданное прикосновение к нуждающемуся участку, Кристина измученно всхлипывает и податливо выгибается, побуждая свою мучительницу действовать активнее. — П-пожалуйста… — единственное, что срывается с ее губ перед глубоким стоном, когда Мила чуть сильнее надавливает на чувствительное место. Та только тихо смеется и расслабляет руку. — Надеюсь, стонешь ты так же громко, как молишь о пощаде. Пальцы проворно ныряют внутрь, выбивая воздух из легких Кристины. Мила чувствует, как горячие стенки сжимаются вокруг нее, и, подождав, пока девушка чуть расслабится, начинает медленно двигаться. — О да… пожалуйста… вот так… Мила нависает над ее лицом, разглядывая результат работы своих пальцев. Кристина дрожит и плотно жмурится, хаотично впиваясь в собственные истерзанные губы, что не может не вызывать довольную ухмылку. — Вот так? Мила вставляет пальцы глубже, срывая с губ девушки длинный громкий стон, ласкающий уши лучше приятной музыки, доносящейся с первого этажа. — Д-да… Быс-стрее… — Тогда помоги мне, детка. Мила набирает темп, скользя пальцами между влажных стенок Кристины. Та активно подается навстречу, подстраиваясь под ритм, и несдержанно стонет от каждого удачного толчка. Комната наполняется ускоряющимися мокрыми звуками и жаркими вздохами. Мила чувствует приближение чужого оргазма и решительным толчком вводит пальцы на всю длину. Мышцы плотно сжимаются вокруг нее, и Кристина теряется в громком крике удовольствия. Как только стенки влагалища расслабляются, Мила достает мокрые пальцы и медленно облизывает их, пока Кристина, отбросив голову на подушки, восстанавливает дыхание. — Превосходно, — шепчет Мила, поднимаясь с кровати и разминая затекшие ноги. Она одергивает юбку, застегивает рубашку на оставшиеся пуговицы и мельком заглядывает в зеркало, поправляя волосы. Затем цепляет свой клатч и тянется к кровати за кинжалом. — Развяжи меня… — дрожащий голос привлекает ее внимание, напоминая о важном пункте завершения их маленькой вечеринки. — Ах, да, — Мила перерезает тугую ткань, сковывающую левую руку девушки, и прячет клинок в клатче. Онемевшая конечность падает на шелковые простыни, Кристина тут же подтягивает ее к себе. — Дальше сама. Мила подмигивает ей на прощание и исчезает за дверью, щелкая замком.