Lily of the Blood Valley

— Отец, я хочу отказаться от престола, — заявление заставило опешить не только родителей, но и Микасу, что стояла рядом. — Невозможно, — Гриша, сидевший спиной к Эрену, невозмутимо положил вилку на стол и взял салфетку. — Я не спрашиваю разрешения, — легкое касание костяшек Микасы заставило Эрена дернуть рукой, и сестра поджала губы, опустив голову. — Но почему, сынок? — мама, в отличие от отца, обеспокоенно посмотрела на него и поднялась, убирая салфетку с колен. И это ещё сильнее выводило из себя. Растерянный вид матери ещё больше подогревал злость, скопившуюся внутри. Она вела себя так, будто ничего не знала. Эрен вдруг на секунду задумался: всё это время она подыгрывала отцу или же тоже отдавала приказы похищать людей и лишать их жизни? Она тоже так сильно цепляется за власть, готовая к убийствам тех, кто потенциально мог им противостоять, или же просто не хочет идти поперек воли мужа? Отец хлопнул по столу и вскочил со стула, заставив сестру и мать дёрнуться. — Это не обсуждается, Эрен. Ты можешь уйти прямо сейчас, и я сделаю вид, что не слышал этого вздора, — он громко и чётко произнес эти слова, без капли сопереживания, словно говорил не с родным сыном, а с незнакомым человеком. И если раньше принц оправдывал это его сложным характером, то теперь понимал, что дело вовсе не в нём — просто отец никогда его не любил так, как любят родители. Как любит Лилит Леви, а ведь они даже не одной крови. Для своего отца он был чуть ближе, чем любой из королевской стражи. — Ты никогда не слушаешь меня! — Эрен дёрнулся с места, и Микаса попыталась его сдержать, но он грубо махнул рукой, вырываясь из хватки. — Я устал от того, что я в этой семье просто инструмент для убийств! Тебя беспокоит моё существование только когда тебе нужна моя чёртова магия! — Эрен перешёл на крик, раздаваясь оглушающим эхом. Его сжатые кулаки дрожали от напряжения, а глаза краснели от сдерживаемого гнева. — Ты загубил жизни десятка, а может сотни людей, и не остановился даже на этом, продолжая не брать в расчет жизнь собственного сына! — Закрой рот! — отец вмиг сократил расстояние между ними и отвесил хлёсткую пощечину, что звонко отбилась о стены обеденного зала. — Гриша, прекрати! — Карла попыталась воздействовать на мужа, но он пропустил просьбу мимо ушей. — Ты, неблагодарный мерзавец, решил на меня голос поднять? — отец схватил Эрена за ворот едва успевшей высохнуть рубашки, и его губы уже тряслись от злости. — Осмелился открыть свой грязный рот, чтобы выставить отца извергом? — он продолжал трепать его за одежду, но Эрен равнодушно смотрел ему в пышущие яростью за очками глаза. — Я не хочу иметь ничего общего с тобой, — Эрен не моргал, цедя слова сквозь зубы, — Я не хочу носить твою фамилию, не хочу быть твоим сыном, не хочу жить в этой клетке, — он остановился всего на секунду, будто сдерживая себя, — и мне претит перспектива престолонаследия. Эрен сорвал именной перстень с пальца, и драгоценный металл звонко ударился о мраморный пол, катясь в угол. Отец снова ударил его по лицу, но теперь тыльной стороной ладони, и перстни на его пальцах оставили порезы на правой щеке. Кожа ещё хорошо помнила пощёчины от женской руки, что оставляли раны на сердце, но отцовские не вызывали внутри ничего, кроме равнодушия. — Мерзавец! Как ты смеешь так пренебрежительно обращаться с родовым кольцом?! Терпение Эрена подходило к концу. Даже сейчас отец печётся о каком-то куске драгоценного металла, а не о нём. Он больше ничего не хотел объяснять. Это не возымеет никакого эффекта, а только сильнее пропитает ненавистью к собственному отцу. — Как можно… с мужчиной?! Это просто уму непостижимо! Ты подумал о продолжении нашего рода?! Ты хоть смотришь куда-нибудь дальше своего носа?! Надо было пороть тебя ветками ивы… — перейдя с крика на ядовитый шепот, отец цедил последние слова с такой жесткостью, что Эрен больше не смог сдерживаться. — Ну давай, попробуй меня ударить! — Эрен сделал несколько резких шагов к нему навстречу. Кровь медленно и поступательно расширяла артерии, и вены на лбу и висках проросли тонкими веточками вниз к шее. Отец застыл, словно вмиг превратился в статую, пока сын продолжал на него пронзительно смотреть и проникать сквозь кожу. Сила растекалась пугающими потоками по всему телу, закручиваясь вихрем под рёбрами и норовила выплеснуться наружу яростью. Эрен видел, как отца лихорадило, как он потянулся подрагивающими руками к вискам, как его лицо исказилось в тревожной гримасе. Челюсти разжались, и напряжение в теле постепенно спадало. С чувством триумфа Эрен сделал пару шагов назад и услышал, как отец измученно выдохнул, прислоняя ладонь к вспотевшему лбу. Отец сделал из него монстра, обратив собственную волю против себя. Монстра, приручить которого не под силу никому. — Достаточно. Как только закончится война, я официально отрекусь от престолонаследия и покину замок, — Эрен напоследок одарил отца и мать ледяным взглядом и затем сдержанно кивнул, собираясь покинуть обеденный зал прямо сейчас. — Микаса, задержи его, сейчас же! — но сестра не двинулась с места, держась уверенно и непоколебимо, кажется, готовая к любому проявлению гнева отца. — Отец, я приму на себя роль наследника, — Эрен замер рукой на дверной ручке, не веря своим ушам. Он медленно обернулся и, посмотрев в спину сестре, заметил, как дрожали её руки не то от решимости, не то от страха наказания. — Исключено, — отец отрицательно мотнул головой, — унаследовать престол может только носитель магии крови. Микаса разочарованно вздохнула и посмотрела на брата глазами полными сожаления, словно пытаясь передать ему свои чувства. Он видел как подрагивали её губы, которыми она совсем неслышно проговорила «прости», словно просила прощения за то, на что она и без того не могла повлиять. Эрену захотелось поддержать её. Она не знала на что подписывается. Как она может оставаться здесь, когда родители продолжали свои зверства? Несмотря ни на что, она всё ещё была его сестрой, которая просто застряла между двух огней: склонить голову перед отцом и делать так, как он велит, или же встать на сторону брата, идя против воли отца. И теперь Эрен в её порыве видел жертвенность: остаться бок о бок с человеком, который, вероятнее всего, приложил руку к убийству её настоящих родителей. Остаться, взять на себя роль будущей королевы и делать вид, что ей ничего неизвестно. Сколько слёз она уже пролила в свою подушку? И сколько ещё прольёт? Каким трудом давались ей все принятые решения? И почему сегодня она вдруг встала на его сторону? Эрен мог только догадываться о том, что она чувствовала сейчас. Но каждый человек совершает ошибки и каждый достоин второго шанса. Каждый день именно она была той, кто хоть немного его понимает. Проведённое вместе детство невозможно перечеркнуть одной, хоть и болезненной, ошибкой. Он всё ещё её любил. Он протянул ей руку навстречу, приглашая взяться за неё, и она несмело шагнула к нему, задавая немой вопрос. Холодная и вспотевшая ладонь коснулась его, и Эрен крепко сжал её, шепча у самого уха сестры: — Спасибо. — Гриша, твой сын вырос. Позволь ему выбирать своё будущее. Ты не можешь привязать его к себе, — мать посмотрела на них, и её нечитаемое выражение лица не давало понять, по какой причине она пыталась смягчить отца. Будто бы у неё была какая-то личная причина, неизвестная Эрену. — Я больше ничего не хочу слышать. Вы оба — прочь с глаз моих, — отец отвернулся, пренебрежительно махнув рукой, словно просил провинившихся слуг удалиться. И когда они с Микасой направились к выходу, Эрен вдруг услышал за спиной обращённый к матери голос отца: — А с тобой мы поговорим отдельно. На эту фразу у Эрена в животе будто поджались все органы. Он помедлил с несколько секунд, а затем открыл дверь перед Микасой и оставил обеденный зал позади. — Эрен, это всё, что я могу, — она остановилась, отпуская руку брата, и он видел, как она еле сдерживает слёзы. Её красные, уже и без того уставшие глаза снова заблестели, и Эрен в пару шагов преодолел расстояние между ними. — Я знаю, знаю, — он обнял её, прижимая к груди, и сорвавшийся всхлип прошёлся дрожью по телу. — Леви будет не так легко тебя простить, но я уверен — однажды он сможет хотя бы примириться с произошедшим, — сестра упёрлась кулаками ему в грудь и спрятала нос в его рубашке, сбивчиво кивая. Они постояли вот так ещё некоторое время, в полной тишине, и Эрен аккуратно отстранился, вытерев слезу с её лица. — Я должен найти Фриду и попросить приготовить обед для Леви и его мамы, — Эрен положил руку на плечо Микасе и слегка сжал его, чтобы немного привести её в чувство. — Я пойду, — она снова лишь кивнула, шмыгнув носом. — Я сделаю всё возможное, чтобы вы с Леви смогли спокойно покинуть замок. Ты сильнее, чем отец. Мама права — ему не под силу удерживать тебя всю жизнь подле себя. Эрен только сейчас почувствовал все отчаяние и усталость на своих плечах, потому в ответ он лишь вымученно улыбнулся и через минуту его шаги растворились в стенах коридора. Эрен едва ли не обошёл весь замок в поисках Фриды. Та словно сквозь землю провалилась, и по дороге в покои он уже отчаянно посмеивался, думая о том, что лучше бы его готовить учили, а не тактике военных действий. Всё больше пользы было бы. А доверить обед кому-то другому почему-то не поднималась рука. Вернувшись к себе, он с удивлением заметил Фриду, стоящую у его кровати с подносом и весело беседующую с Лилит. — Эрен, прости за своеволие, я просто подумала, что вы могли проголодаться, — она улыбнулась, но её выдал дёргающийся краешек губ. — А я вас искал везде, — проседая в плечах, ответил Эрен, и сил не хватало уже даже на то, чтобы передвигать ногами. Он прислонился спиной к дверям, готовый сползти по ним. Но впереди ждали ещё несколько нерешённых вопросов. Только бы немного отдохнуть. Внешне Леви выглядел уже намного лучше, и это несколько облегчало состояние Эрена. Его мама теперь сидела на краю кровати и то, как женщины обхаживали его с двух сторон, невольно вырвалось смешком. — Я принесла всё, что смогла унести. Если не хватит, обязательно передайте мне, я приготовлю ещё, — она поставила поднос с горячим супом, пирогом и кашей, а рядом друг на друга были составлены аккуратные чайные чашки и чайник со свежезаваренным цветочным чаем. Эрен нашёл в себе силы подойти и поблагодарить Фриду за заботу. Откланиваясь, она вдруг остановилась в дверях, словно не решаясь что-то сказать, и Эрен отчего-то решил, что и из её уст может сорваться то, чего он не готов сейчас услышать. Но, к его удивлению, она снова лишь мягко улыбнулась. — Поправляйтесь скорее, Леви. И, Лилит, я была рада с вами познакомиться. Заглядывайте как-нибудь ко мне, я угощу вас чем-нибудь особенным и покажу наш сад, в котором распустились прекрасные ландыши. Она осторожно закрыла за собой дверь, и Эрен ещё с несколько секунд поражённо смотрел ей вслед. — Кажется, Фрида очень дорожит вами, Эрен, — казалось, что сегодня Эрена больше ничего не сможет удивить, но внезапное вежливое обращение матери Леви выбило почву из-под ног, будто она проявила капельку благосклонности, вынимая одну из многочисленных игл из сердца. Эрен смущённо согласился с догадкой Лилит и остался стоять у входа в покои, чувствуя себя несколько неловко, будто бы своим появлением он нарушил их идиллию. Он обменялся с Леви взглядами, с облегчением замечая, как у того уже живо поблескивали глаза и проявился здоровый румянец на щеках. — Я, наверное, оставлю вас наедине, — Эрен легко поклонился, прикладывая руку к животу, и сделал один шаг назад. — Госпожа, вы можете остаться здесь с Леви, если захотите, или же я попрошу приготовить вам комнату и тогда вам обед подадут туда, — обратился он к ней. Лилит вдруг взглянула на Леви каким-то заговорщическим взглядом, а затем, почти незаметно кивнув сыну, встала, поправляя на себе платье. — Не нужно уходить. Приготовьте для меня комнату, — несмотря на свою учтивость, сдержанный тон в её голосе выдавал недоверие, с которым она боролась, и Эрен был благодарен даже за попытку борьбы. — В конце концов, Фрида пригласила меня осмотреть ваш сад, а цветы я очень люблю… — он улыбнулся мягко в ответ, словно им удалось найти что-то общее, и на мгновение маленькая искра надежды вспыхнула в его душе. Проводив Лилит в компании нескольких слуг до её покоев этажом выше, Эрен извинился и поблагодарил её за всё сразу, не найдя больше никаких других слов. Вернувшись к себе, он в полубессознательном состоянии упал на стул рядом с Леви, роняя лоб на руки. Эрен только сейчас позволил себе полностью расслабиться и закрыть глаза. Из приоткрытого окна долетал слабый сырой ветерок, забираясь под выбившиеся из пучка волосы. Проглядывающие из-за грозных туч лучики солнца то наполняли покои светом, то погружали их во тьму, и Эрен ощущал эти перемены под закрытыми веками до тех пор, пока по телу не пробежала приятная, расслабляющая ещё больше дрожь. — Эрен, ты ведь ничего не ел, — тихий, ласковый голос прошёлся очередной дрожью по телу, и Эрен приподнял голову, чтобы посмотреть на поднос с едой, что все это время стоял на кровати. В животе не было и намёка на аппетит, и Эрен перевёл взгляд на Леви, что слегка обеспокоенно смотрел на него. — Я не хочу есть, — вяло ответил он, снова кладя голову на свои предплечья. — Съешь хотя бы фруктов, — Эрен на это слабо улыбнулся. Это он должен заботиться о нём, совсем не наоборот. И ему хотелось ответить на эту заботу, потому он устало поднялся, придвинул поднос и, стянув сапоги, уселся рядом с Леви. — У меня есть условие, — хитро произнес Эрен, беря в руки небольшое блюдце с дольками зеленого яблока, персика и абрикосов. — Какое? — заинтересованно спросил Леви, подтягиваясь к изголовью кровати. — Одна долька тебе, одна мне, — предлагал он, загибая пальцы, и расцветающая улыбка на лице Леви заставила его сердце ёкнуть, словно ему удалось повеселить вечно хмурого ребёнка. Но затем сердце ёкнуло уже от другого — глаза случайно зацепились за перебинтованную ладонь Леви, и Эрен почти неслышно прокашлялся, уже выбирая глазами, что съесть первым. Он побегал пальцами левой руки по фруктам и, выбрав абрикос, тут же положил его в рот, прожевывая и довольно улыбаясь. — Хм, тогда я буду персик, — Леви потянулся за ним, а Эрен подсел ближе, чтобы было удобнее. — Вкусный, — ответил ему ассасин улыбкой, на что Эрен удовлетворённо кивнул. Когда на блюдце осталось две дольки яблока, Эрен нерешительно взял себе одну из них, смотря на Леви с нежностью, что переполняла его сейчас до краёв. Улыбка не спадала с его губ, а теперь и вовсе образовывала ямочки на щеках оттого, как вкус яблока всколыхнул его воспоминания. — Остался твой, последний, — Эрен протянул ему блюдце, и Леви вдруг на секунду задумался. — Могу я оставить этот кусочек? Я обещал кое-кого угостить, — ассасин, не дождавшись ответа, отставил блюдце к краю кровати и вдруг поднялся на руки, приближаясь на слишком небезопасное расстояние, заставив Эрена задержать дыхание. В следующую секунду его губ коснулись губы Леви, робко и нежно, и Эрен, всё ещё не дыша, так же осторожно ответил на поцелуй. Кислый и сочный вкус яблока на языке пробежался тёплым солнышком по щекам, и Леви потянулся за еще одним поцелуем, уже более нетерпеливым, горячим, и Эрен уперся в кровать руками, позволяя Леви практически лечь на него. — Это самое вкусное яблоко, которое мне доводилось попробовать, — прошептал ассасин ему в губы, а затем коснулся шеи Эрена, пробегая пальцами к загривку, пуская тёплые импульсы в кожу. Эрен вжал шею от внезапного и странного ощущения, и Леви сам удивлённо посмотрел на него, будто сделал что-то не так, будто причинил дискомфорт своим касанием. Они заворожённо смотрели друг на друга, и Эрен нерешительно протянул ладонь к щеке Леви, словно впервые касаясь его, так деликатно и робко, будто они и правда впервые встретились. Кончики пальцев покалывало от необычных ощущений от соприкосновения с его кожей, и Эрену хотелось так делать ещё и ещё, чтобы продолжать ощущать эти странные импульсы. Казалось, ещё чуть-чуть и по его щекам покатятся слёзы от переполняющих чувств. Пространство будто сжалось в этом лёгком прикосновении, и Эрен вдруг ощутил нестерпимое желание изучить каждый сантиметр его кожи, каждую реакцию в своём теле и каждый влюбленный взгляд на него, что забирался в самое сердце. Эрен скользнул руками к напряженным плечам Леви, оглаживая их контур. Рубашка под ладонями тихо шуршала, перебивая их тяжелое дыхание, и Эрен теперь чувствовал, как тепло разливается по его телу, словно он вышел из холодных стен замка под летнее закатное солнце. Леви забрался сверху, опираясь на израненную руку, и Эрен хотел остановить его, но тот даже не хмурился от боли, как если бы он её совсем не чувствовал. И Эрен ему доверился. Ассасин покрывал его кроткими поцелуями, и его влажные от сочных фруктов губы оставляли следы на висках, носу и подбородке, спускаясь к шее, которую Эрен открыл, откидывая голову назад. Тихий вздох Эрена разнёсся в тишине покоев, и спина покрылась мурашками от доселе неведомых ласок. Ещё никто не касался его шеи, никто не был так близок, никто не был так нежен с ним, и он тонул в поцелуях, отодвигая все важные разговоры в самые потаённые углы замка. Шёлковый белый балдахин легкими волнами покачивался на ветру. На оставленном на полу подносе уже давно остыла еда. Под тихое шуршание ткани, Леви целовал его ключицы, а Эрен тянулся руками вперёд, пытаясь развязать шнуровку на его рубашке. Багровое солнце скользнуло на бледные плечи Леви, как только одежда скользнула с него на кровать, и волнение распространилось по всему телу. Но наконец оставшись наедине, через столько боли и потерь, единственный человек, который теперь занимал его мысли — это человек напротив, чьё дыхание сбрасывало груз с сердца, чьи губы выцеловывали узоры на его коже, чей взгляд опьянял лучше любого высококачественного вина. Эрен обхватил шею Леви руками, прося ещё один поцелуй, который стал более требовательным, горячим и глубоким, и тело трепетало от близости, которой он страшился и жаждал так сильно. Эрен свалил Леви на спину, и серебряное блюдце скатилось с гладкого покрывала, звонко ударяясь об пол, оставляя дольку яблока лежать на кровати. Эрен сел у него между ног и, смотря прямо в глаза, начал медленно растёгивать пуговицы на рубашке, и щеки заливало румянцем от того, как ассасин на него смотрел. В его серых глазах переливались хрусталём на солнце смятение и желание. Он почти не моргал, наблюдая, как с плеч Эрена соскользнула украшенная кружевами хлопковая рубашка, оголяя грудь, и Эрен заметил такое живое смущение, что не смог сдержать улыбки, словно он сам не испытывал никакого волнения. — Эрен… — раздался тихий шёпот, когда Эрен уже коснулся шнуровки кожаных брюк, и теперь покрасневшая кожа груди и то, как Леви сглотнул слюну, явно выдавали его тревогу. — Я хочу этого, Леви. Пожалуйста, позволь. Эрен сполз с кровати, вставая ногами на холодный пол. Пальцы его рук вплетались в шнуровку на бёдрах, распуская её, и от трепета всё тело без конца покрывалось мурашками: всё это было таким незнакомым, интимным, сокровенным — совсем не таким, как когда слуги помогали раздеться, развязывая корсет на спине. Здесь был только Леви, и всё его внимание было на нём, на его теле, с которого медленно стекли брюки вниз, и в это мгновение Эрен заметил во взгляде ассасина голод, словно он ждал этого момента нестерпимо долго. Эрен на носочках подошёл к кровати и Леви придвинулся к нему навстречу, перелезая на край мягкой кровати. Эрен встал у него между ног, чувствуя ступнями покалывающий холод, от которого он перетаптывался с ноги на ногу. Руки Леви дрогнули на талии Эрена, скользя к животу. Он нежно огладил его, очерчивая линии пресса, опускаясь к тазовым косточкам, и собственные руки всё никак не находили себе места, ложась то на макушку ассасина, то на его плечи, то просто зависая в воздухе, когда пальцы касались его чувствительных участков кожи. Кровь в венах набирала скорость и сбрасывала её, вызывая лёгкое головокружение, и Эрену теперь так страшно захотелось прижаться к Леви, целовать его прекрасные руки, что готовы были защищать его, губы, что дарили тепло и успокоение, спину, которая стала для него щитом и опорой. Медленные, робкие касания к коже становились томительными, слишком дразнящими, и Эрен готов был их терпеть, но не сейчас, не когда ему до исступления хотелось большего. Но Леви всё продолжал и продолжал изучать тело, сантиметр за сантиметром, не позволяя себе большего, и его сбитое дыхание в живот выдавало все переживания, скручивающиеся в голове узлами. Эрен вдруг отстранился, легонько толкая плечи ассасина. Он наклонился к подносу, взял с него нож для масла и, с секунду подумав, вручил его ассасину. — З-зачем это?.. — Леви растерянно посмотрел на серебряный нож в своей ладони, а затем на Эрена, что упёрся коленом в кровать, почти всем телом наваливаясь на Леви. Взяв сжимающую нож ладонь в свою руку, Эрен уверенно подставил её к своему горлу. Зубчики неприятно царапнули нежную и тонкую кожу, но Эрен не дал ассасину сказать и слова, пристально смотря Леви в серые, слегка испуганные глаза. — Леви, если я сделаю что-то, что тебе не понравится, то ты сможешь просто перерезать мне горло, — Эрен говорил это с такой пронзительностью в голосе, что он испугался самого себя, но Леви в ответ лишь рассмеялся, роняя затылок на кровать. Эрен возмущённо свёл брови к переносице, вызывая у ассасина ещё более громкий и заливистый смех, пока рука с ножом оставалась у горла. — Глупый, — со всей нежностью сказал Леви, касаясь его щеки перебинтованной рукой, не прекращая посмеиваться, — я этим ножом только исцарапаю тебе всю кожу. Мне придется сильно постараться, чтобы убить им, — его выражение лица вдруг стало таким серьёзным, что на долю секунду Эрен подумал, что тот действительно мог бы его убить. Леви, словно заметив его смятение, притянул Эрена к себе за шею, увлекая в глубокий, чувственный поцелуй. Из ослабшей руки выскользнул нож и шумно звякнул об пол, и ассасин обнял за талию Эрена, прижимая к себе так крепко, что перехватывало дыхание не только от щекочущего нёбо властного языка. Эрен прогибался под его руками, потирался бёдрами, и тепло между ними собиралось клубком, и жажда отдать всего себя уже настойчиво билась в грудной клетке, просясь наружу. Задрав рубашку Леви вверх, Эрен почувствовал, как его живота коснулся член, и стыд вдруг снова выплеснулся румянцем на кожу щёк, заставляя прятать лицо в шее. Обнажённая кожа тёрлась друг о друга, и Эрен стеснялся своих желаний — желания поскорее стянуть с себя бельё, скорее попробовать то, что будоражило разум, сводя с ума от томления. Леви вдруг перевернул его на спину и упёрся локтями по обе стороны. От его тела пахло деревом и солёным морем, и этот аромат окутывал Эрена, дурманил его разум и подчинял себе. Дыхание Леви уже растекалось по приоткрытым губам, и Эрен не мог представить, чтобы кто-то другой мог смотреть на него так же, как он. Не мог представить и не хотел. Эрен закрыл глаза, и под прикрытыми веками отпечатывались поцелуи, которыми Леви покрывал его тело так беспорядочно, что невозможно было угадать, где будет следующий, и до этого неизвестное чувство возбуждения пронеслось по телу и ухнуло к паху. Двигаясь на ощупь, Эрен находил всё новые и новые неровности на коже Леви, что была такой мягкой. Одновременно с тем, мышцы спины плавно гуляли под руками, и когда Леви случайно коснулся коленом самой мошонки, Эрен вздрогнул. — Прости, прости, прости, — Леви засуетился, обеспокоенно бегая глазами по лицу Эрена, касаясь пальцами его щеки, но Эрен лишь тихонько улыбнулся и украл себе еще один кроткий поцелуй. — Всё нормально. Просто для меня это впервые, — Эрен смутился, закрывая раскрасневшееся лицо руками, и после этих слов ассасин застыл над ним, словно ему нужно было какое-то время, чтобы осознать услышанное. Леви так ничего ему и не сказал, только слегка кивнул и опустился к груди Эрена. Он дотронулся губами до соска, легко проводя по нему влажным языком, и Эрен даже не подозревал, что это место может быть таким чувствительны, что оно может заставить так непристойно дрожать и выгибаться губам навстречу, умоляя всем телом продолжать. Кожу обожигало горячим дыханием, и Эрена лихорадило от чувства стыда, нетерпения и от осознания близости, что ещё не успело как следует уложиться в голове. С каждым поцелуем Леви спускался всё ниже, заставляя Эрена тихо вышёптывать его имя, ёрзать по одеялу и поджимать таз. Ассасин всё это время был абсолютно нагой, но Эрен боялся даже посмотреть вниз, разве что украдкой улавливая очертания члена. У Леви между ног всё тоже самое, но это сейчас звучало так неубедительно, что он тут же уводил взгляд в сторону, словно застанный за подглядыванием. Леви аккуратно распустил завязки на его белье и потянул его вниз, и Эрен прогнулся в пояснице, будто пытаясь скрыть то, что у него находилось под бельём. Когда ассасин обнял его бёдра и приподнял, чтобы совсем избавиться от белья, он поцеловал его дрожащие колени, и слабость распространилась по всему телу тихим стоном, который показался Эрену слишком громким. Он прикрыл ладонью свой рот, испуганно смотря на Леви, а тот лишь довольно хмыкнул, возвращая ему взгляд. — Всё хорошо. Не сдерживайся, — Леви снова поцеловал его ноги, что теперь так хорошо лежали на его плече, и лёгким движением он приподнял их, чтобы снять бельё, оставляя Эрена в одних лишь чулках. Эрен не знал, как это делают мужчины. Он и о телах женщин знал только из обучающих книг и от слуг, и теперь собственный напор испарился в воздухе от волнения. Он отлично понимал, что имеет одно местечко, но… неужели Леви будет засовывать его прямо туда? От этой мысли он съежился, но Леви словно почувствовал его тревогу. Он расставил его бёдра по обе стороны своего корпуса и сел на пятки, потянувшись совсем не к Эрену, а куда-то к спинке кровати. — Пожалуй, мне придётся подыскать другое яблоко для моего друга, — Леви протянул дольку зелёного яблока к самым губам Эрена, и во рту тут же стало кисло. — Откуси немного, — Эрен, робея, прикусил яблоко, случайно касаясь пальцев ассасина губами. Прожёвывая, Эрен всем видом давал понять, что не понимает того, что происходит, и тогда Леви перехватил у него оставшуюся часть яблока, кладя её себе в рот. — Вот видишь, у тебя и у меня теперь много слюны во рту, — он наклонился вперед, чтобы коснуться пальцами его губ, и эти пальцы стали настойчиво проситься в рот, упираясь в зубы. Эрен недоверчиво приоткрыл рот, позволяя Леви вести, и он погладил двумя пальцами язык, и во рту собралось ещё больше слюны. Это ощущалось так странно, и от этого Эрен опустил взгляд вниз, потому что в очередной раз засмущался. И тогда он увидел то, чего всё это время избегал. Там, внизу, Леви коснулся своим членом его живота, и Эрен зажмурился, продолжая держать рот открытым. Леви вытащил пальцы и тихо рассмеялся ему в губы. Эрен хотел возмутиться и толкнуть его в грудь, но то, с какой нежностью и благоговением ассасин посмотрел на него, застряло в груди и словно прижало руки к кровати. Леви выпрямился и опустил руку между его ног, и когда холодные и мокрые пальцы коснулись промежности, Эрен сразу всё понял. — Постарайся расслабиться. Сначала будет немного больно, но помоги мне сделать так, чтобы это длилось не долго, — Эрен нерешительно кивнул и прикусил губу, когда палец погладил то самое место между ягодиц, вызывая мелкую дрожь по ногам. Леви был осторожен и ласков в движениях, и продолжал смотреть на него с нежностью, и первое проникновение внутрь вжало Эрена в одеяло. Он не заметил, как собрал его пальцами ног, все ощущения были сосредоточены в одном месте, и всё, что он чувствовал, он мог назвать одним лишь словом — «странно». Странно болезненно, странно мокро, странно приятно и до странного смущающе. — Сильно больно? — Эрен в ответ отрицательно мотнул головой, кусая кожу на губах и благодаря за то, что тот не торопился. Леви ласково гладил его поврежденной рукой по впалому животу, и под ней словно разлетались бабочки, приятно щекоча кожу, успокаивая, замедляя движение крови. Другой рукой он продолжал двигать там, бережно и чутко, и Эрен постепенно сдавался, отпускал контроль и в какой-то момент начал подставляться сам. — Можно? — спросил Леви разрешения, и Эрен ответил хриплое «да», готовясь к волне боли, хмуря брови и заглядывая вниз. Леви аккуратно ввёл второй палец, и Эрен тут же вцепился руками в одеяло, извиваясь от смешения боли и наслаждения. Слёзы собрались в уголках глаз и пролились по скулам к ушам. Он уже явно подмахивал бёдрами, мыча и стремясь навстречу, и Леви теперь выглядел так, словно он на грани, словно для него это такая же мучительно-сладкая пытка. Эрен протянул к нему руки, обнимая за шею, и Леви остановился, перехватывая его и усаживая себе на бёдра. — Ты не передумал? — он дотронулся до прядки волос и накрутил её на палец. И когда Эрен помотал головой, надув губы, Леви вдруг завёл ему руку за спину и вытянул из пучка волос серебряный кандзаси. Волнистые после дождя волосы шёлком упали на плечи и спину, и Леви заворожённо смотрел на него, пока их члены бесстыдно тёрлись друг о друга. — Приподнимись, — тихо попросил Леви, нарушая тишину. Эрен последовал его просьбе, упираясь в кровать коленями, и горячая плоть коснулась его ягодиц, заставляя прижаться к Леви ближе и обнять за плечи. — Мне страшно, Леви… — вдруг сорвалось с его губ, когда головка едва коснулась прохода. Леви на это ответил нежным поцелуем в губы, шепча «потерпи немного», и Эрен вскрикнул от острых ощущений, тут же прикусывая нижнюю губу. Он входил мучительно медленно, топя Эрена в распирающих в животе ощущениях. Это не было похоже ни на что, и сознание путалось в собственных всхлипах и заботливых руках, что не прекращали утешать его поглаживаниями спины и шеи и нежным шепотом в ключицы. Болезненные ощущения со временем отступали, и Эрен смог уже выпрямить скрюченную спину, разрешая Леви двигаться немного быстрее. Мычания становились все больше похожи на хриплые стоны. Он сидел на бёдрах Леви, приподнимаясь и снова опускаясь вниз. Волосы щекотали спину, подхватываемые ветром, и, несмотря на то, что казалось, будто живот протыкают насквозь, чувства слияния, любви и нега окутывали каждую частичку тела, продолжая окунать Эрена в неиспытанные ранее ощущения. Леви сжал крепче его хрупкое тело, утыкаясь носом в грудь. Жар от их тел нагревал плечи и щёки, и Эрен уже не стесняясь стонал в потолок от абсолютного удовольствия, сжимая волосы на затылке Леви пальцами. Он жадничал. Просил ещё и ещё, и сбивчивое дыхание Леви только подстёгивало его двигаться быстрее, теряя рассудок. Неснятые чулки проскальзывали по смятому под ногами одеялу, и Эрен продолжал до боли цепляться за волосы Леви, прижимая его груди. Влажные от пота тела тёрлись друг о друга, и Эрен сквозь слёзы кричал одно самое важно имя, и Леви вторил его голосу, опаляя кожу его именем, хмурясь и мыча в неё. Леви издал надрывной вздох, больше похожий на рык, и сжал рёбра Эрена так сильно, что он не смог сделать и вдоха, широко раскрыв глаза. Пальцы на ногах свело судорогой, и Эрен выгнулся полумесяцем, запрокидывая голову от последнего сильного толчка внутрь. Необъятная энергия сотрясла всё тело и вспыхнула огнём, кусая язычками пламени горячие щёки. Эйфория золотыми узорами разлилась по телу: от самого сердца к плечам и шее, к коленям и кистям рук. Это свечение мёдом заливало покои, и Эрену на секунду показалось, что всё это не по-настоящему, что он сошёл с ума от выходящих за край чувств, но в реальность его вернули руки Леви, что вдруг отпустили его, и тогда Эрен опустил голову, посмотрев на себя. Узоры и руны на руках пульсировали и переливались жидким золотом под кожей, вторя отчаянно бьющемуся сердцу. Они текли к нему и от него, словно живой организм, и Эрен испуганно посмотрел на Леви, в голове которого, кажется, вертелся точно такой же вопрос. — Как красиво, — проговорил он совсем тихо, боясь дотронуться, околдованный движением по телу неизвестных ему рисунков. Древние писания на уже несуществующем языке, круги и дорожки, причудливые символы и сечения — Эрену никогда не удавалось их разглядеть, потому что они распространялись чёрной смолой в моменты, когда его сознание затуманивало яростью. Когда злость и отчаяние копились в его сердце, когда ему хотелось уничтожить весь мир. Когда Леви не оказывалось рядом.