macabre

Ночь длилась долго. Тэхен молча слушал тихое дыхание Чона, перебиваемое редким храпом Чимина, от которого так и тянуло захихикать. Но все прекрасное рано или поздно кончается, и пробуждение после двухчасового сна тому подтверждение. Голова была тяжелой, виски изнывали от мигрени, а разум был настолько ватным по ощущению, что любая мысль доходила до Кима с явной задержкой. Но он не жаловался, сонно сидя на кровати и смотря на Чонгука. Он был довольно милым, из-за чего шатену пришло в голову его сфотографировать спящим. И о боже, чертова вспышка, от которой темноволосый едва ли не проснулся. Чон сонно промычал и лишь сильнее укрылся одеялом, а его лицо на секунду приняло недовольное выражение лица. Но фото есть, и оно у Тэхена. Это главное. Оставался лишь вопрос в том, как встать с кровати и уйти из общежития, никого не разбудив. И как не попасться комендантше или же охраннице, что сидела на первом этаже возле заветной двери выхода. Ждать, пока проснется Чонгук или же попробовать улизнуть самостоятельно? Боль в висках ударила снова, заставляя Кима сморщится. Сильный недостаток сна на фоне вечерней истерики так и заставлял лечь рядом и уснуть снова, но Ким не думал, что это было бы правильно. Он итак достаточно воспользовался чужим гостеприимством, за что ощущался стыд и доля вины. На телефоне были пропущенные звонки от обоих родителей, а также целое множество сообщений от них. «Придешь домой- убью» и «ты где блять?» были самыми яркими из них. Домой идти не вариант. Только если быстро собрать свои вещи и больше туда не возвращаться к чертовой матери. Ему хватило рукоприкладства матери в детстве и алкоголизм отца в дальнейшем. Гнев закипал в жилах, пока сердце изнывало от таких мыслей. В шатене копилась ненависть к родителям, граничащая с любовью к ним же. Он не мог с ними, но понимал то, что без них тоже не сможет. Эта ситуация заставляла сердце разбиваться на множество осколков и сначала ненавидеть родителей, а после ненавидеть и себя за это. Острая головная боль накатила снова. Черт. Родители сегодня отдыхают, но завтра снова пойдут на работу. Если Ким сможет выйти из общежития и добраться до Хосока в своем состоянии, то можно будет переночевать у него, а после забрать свои вещи и устроиться на подработку. Авось протянет. Но делать шаг к независимости было страшно. А если не получится? А если не сможет? Да и как он может бросить тех, кто воспитывал и растил его. Это будет неправильно. Тэхен не знал, принадлежат ли ему эти мысли или же это вбили в голову родители, которые вечно упрекали юношу тем, что содержат и растят его, горбясь на работе. Тэхену было двенадцать лет, когда случился конфликт, оставшийся в его памяти навсегда. — Чем ты недоволен?! Мы работаем как ломовые лошади, чтобы у тебя все было, так за что ты нас ненавидишь?! — Кричала женщина тридцати лет с каштановым цветом волос. Именно в нее Тэхен пошел своей внешностью, даже цветом глаз. — Я не ненавижу вас, мам. Успокойся, я просто…- Парню не дали договорить. Женщина снова кричала, находясь на пике собственных эмоций. — Так нахуя ты режешь себя? Тебе повзрослеть пора. Меня с отцом не станет, ты что делать будешь?! Дурак! Женщина устало села за стол, тяжко выдыхая. На столе виднелись лезвия разобранных точилок, которые нашла мать во время уборки. Благодаря им и обнаружились многочисленные раны на руках и бедрах Кима, которые тот умело скрывал одеждой и пластырями. — Меня скоро не станет, ты же сам ничего сделать не сможешь! Повзрослей, Тэхен! А юноша повзрослел. Раньше, чем это должно было случиться. Пока его сверстники испытывали первую любовь, учились, играли в компьютерных клубах и просто гуляли, он работал за гроши то в одном, то в другом месте. Были даже случаи, когда юноша выбивал деньги у других. У тех, кто был слабее и не мог противостоять. Кроме работы у него из дел была выпивка. Подросток прятался в караулках неблагоприятных районов и пил дешевый соджу, купленный каким-то знакомым, что был явно старше. И сейчас, оглядываясь назад в прошлое, у Кима бегут мурашки. Его переходный возраст прошел насыщенно, в самом худшем понимании этого слова. Он только недавно бросил свои зависимости. Он больше не курит, хотя былые времена напоминают о себе диким желанием почувствовать вкус этого яда во рту и запить все это спиртным, проваливаясь в небытие. Это темное пятно на его личности останется с ним навсегда, и его не вымоешь никакими раскаяниями и чувством стыда за прошлое. Сколько в церковь не води, а внутренние демоны навсегда останутся с тобой. Подавляй сколько хочешь, а он все равно будет рвать тебя изнутри, желая выбраться на волю. Он не даст в обиду, он обидит сам. За этими размышлениями Ким не заметил того, как проснулся Чонгук, который сонно смотрел на шатена, слегка улыбаясь и зевая. Но что-то вызывало тревогу. Тэхен явно чем-то озадачен. — Доброе утро. Что-то не так? — Хриплый голос черноволосого заставил Кима вздрогнуть от неожиданности и снова принять улыбчивый и безмятежный внешний вид. И Чон бы поверил, да видел все до этого. — Доброе утро, Чонгук. Нет, все в порядке. Просто думаю о том, как незаметно выбраться из общежития, чтобы не было проблем. — шатен улыбнулся уголками губ, смотря на сонного друга. Возможно, это утро не такое уж и плохое. О ценности этого утра Тэхен думал и тогда, когда Чонгук сидел напротив него и они пили чай. Было так спокойно, по-домашнему уютно. Но это вызывало зависимость, ведь Ким понимал, что этих моментов ему будет не хватать уже вечером. Он успеет соскучиться, тосковать. Душа захочет обратно в снежное утро одиннадцатого декабря, где царит безмятежность. В Японии вместо «я люблю тебя» говорят «ты моя тишина». Ким нашел свою тишину в мрачном образе светлой души, что сидит напротив. Но если мрак Чонгука скрывает за собой все самое светлое и доброе, то сможет ли он полюбить темноту шатена, то скрывается за миловидным лицом? Сможет ли он принять тот факт, то будучи подростком, Ким был завсегдатаем уличных драк и алкогольных сборищ? Что он менял и девушек, и парней в своей жизни как перчатки? Две недели с одной, потом месяц с другой и снова замена. Круговорот безнадежности, самоповреждения и не самого праведного образа жизни. Это его жизненный опыт и в нем уже ничего не изменить. Шрамы, оставленные на теле не свести, а потерянное здоровье не вернуть. Остается лишь жить дальше, чувствуя на себе уродливое и позорное клеймо, которое не дает забыть. На телефон снова пришел звонок. Это отец. Шатен отключил звук на телефоне и продолжил игнорировать звонок, держа вид счастливой улыбки перед Чонгуком. Только вот из общежития пришлось выбегать быстро, пока Чимин отвлекал вахтершу, а Чон с другого конца коридора махал рукой в знак того, что можно идти. Тэхен на миг почувствовал себя тайным агентом, но если Джеймс Бонд был спокоен и бесстрашен, то у юноши чуть не случился инфаркт, пока он пробирался к двери. И лишь поток ветра дал спокойно выдохнуть, но лишь через несколько домов от самого жилища студентов.

***

— Хосок, у меня тогда чуть сердце через очко не вылетело! — На эмоциях рассказывал историю своего побега парень, активно жестикулируя для полноты картины. В ответ доносился лишь смех друга и подколы на счет данной ночевки. — Еще немного и я буду воспитывать мини Тэхенчиков… Или мини Чонгуков… — Сквозь смех проговорил бариста, протирая кофеварку. В заведении было пусто, поэтому они были наедине. Шатен рассказал все, что случилось за последние дни и Чон не отказал другу в том, чтобы тот пожил у него. Требовалось только дождаться окончания смены и доехать до дома светловолосого, а там найдется и одежда, и развлечения для Кима. — Ты точно влюбился в Чонгука. У тебя все на лице написано. —Причитал друг, взъерошивая чужие каштановые волосы и устало зевая в кулак после. А Тэхен и не отрицал. Он сам это понимал, но осознавать до конца не хотел. Боялся того, что из-за данных чувств дружба между ним и его Гуки оборвется, поэтому идея с признанием сразу отвергалась, не смотря на уговоры друга и здравый смысл. Руки рвали очередную салфетку в клочья, не сумев найти себе иного занятия. Телефон сел, а зарядки с собой не оказалось. Скетчбук, к сожалению, также остался там, где появляться совсем не хотелось. Все это можно будет забрать только завтра, ведь сегодня довольно опасно. Или все же попробовать? Многочисленные сомнения и мысли терзали разум и душу, а страх скапливался все сильней, врастая в тело, огибая ребра. -Тэ… Лучше не ходи сегодня. Я опасаюсь того, что они могут, или даже хотят с тобой сделать. Они не будут думать о последствиях, им гнев все мыслительные процессы перекрыл. — Хосок был одним из немногих, кто действительно заботился и волновался за юношу сильнее, чем за самого себя. Он по одному взгляду мог определить то, что у шатена в голове и как он себя чувствует. Чон всегда носит с собой запасную гигиеничку, зная то, как Ким любит терзать свои губы до крови из-за дурной привычки. А также в сумке всегда лежит пару пластырей и обезболивающие таблетки, они также хранятся именно для Тэхена. Слишком хорошо его знает. Пришел клиент, из-за чего бариста пришлось временно оставить друга наедине с самим собой и зеленым чаем. Каждый думал о своем, изредка пересекаясь взглядами, обращенными друг на друга. Если еще ночью настрой уйти из дома был решительным, то сейчас он подавлялся страхом неизвестности такого будущего и привязанностью к родителям. А если у них из-за этого схватит сердце? Вспомнился рассказ матери о том, как она два раза оттаскивала отца за волосы подальше от окна, когда он хотел прыгнуть. По телу прошли мурашки. А это было ведь еще тогда, когда Тэхена и в помине не было. Он был поздним ребенком, поэтому период от замужество и рождения ребенка был долгим и ужасным для матери. Отец изменял, постоянно пил и оскорблял женщину. Однажды ее подруга поссорилась с мужем и пришла к ней в слезах, а этот пьяный мудак лез к ней под юбку, прямо при матери. «Тэхен, у твоего отца нет ничего. Ни чести, ни принципов. Я с ним не разводилась лишь из-за того, что тогда это было неправильно. Он мне нахуй не нужен, я бы сама со всем справилась.» — Эти слова засели в голову шестнадцатилетнего юноши прочно. Уже три года он помнит все слово в слово. А ведь его детской мечтой было то, чтоб они развелись и мама перестала сравнивать его с другими. В дверях кофейни показался Юнги. Увидев Хосока, он сразу же непроизвольно улыбнулся, после чего заметил Кима и поздоровался уже с ним. Он взял себе обычный чай и сел ближе к бариста, в то время как шатен решил не мешать им и попрощался, уходя прочь. Он позже наберет Чона и они вместе отправится к нему, но до этого еще несколько долгих часов. Стоит ли ему побыть все это время одному или же позвать Чонгука на прогулку. Выбор стоял тяжелый, ведь черноволосому навряд-ли будет приятно видеть унылого Тэхена. Звонки от родителей продолжались, и с каждым разом от них становилось все больней, словно юношу били велосипедной цепью прямо по сердцу, следом нанося удар тяжелым ботинком, растаптывая его в пух и прах. Тэхен выбрал одиночество. *** — Я беспокоюсь о том, что Тэтэ ушел… У него сейчас не самый лучший период в жизни. -Хосок с легкой тоской смотрел на дверь заведения, из которой ушел шатен. — Хм… Не знаешь, куда он мог уйти? — На набережную. Он всегда идет туда в уединении. — Ну, сейчас я напишу Чонгуку и поэтому он будет там не один. — Пепельноволосый улыбнулся Чону и достал телефон, быстро отписывая сообщение и снова его убирая в карман черных и потрепанных джинс. — Все будет хорошо, я обещаю тебе. — Я тебе верю. — Улыбка снова заискрилась на чужом лице. В пленяющем пространстве дальнейшие разговоры были легки и имели привкус карамели, что таяла на языке. И они шли бы так и дальше, если бы не мужчина, что ворвался в помещение. Он истощал неприятный запах алкоголя и дешевых, отравляющих сигарет. Мужчина, а точнее, подобие на него, начал требовать то, чтоб ему продали соджу, которого в кофейне не было и в помине. Эта ситуация разгоралась огнем конфликта и угроз со стороны посетителя, и чем больше бариста пытался объяснить ему это, тем сильнее тот вскипал и повышал голос. Но на изводе был не только он. -Крашенный петух, я тебе че сказал? Не гони хуйню и дай мне то, что требую я! — Гоняют говно по трубам, а тобой проталкивают. — Пепельноволосый не выдержал и схватил пьяницу за шкирку солидного костюма, направляясь вместе с ним к выходу и буквально выкидывая его за дверь. Остальные посетители смотрели за данной картиной с явным интересом и шоком, тихо перешептываясь и не спеша уходить, дабы посмотреть, что будет дальше. Юнги был взбешен и причина ему ясна: он всегда заступается за тех, кто дорог ему, и тут же он почувствовал угрозу по отношению к светловолосому парню. Хосок вышел обошел барную стойку и быстро подскочил к старшему, осматривая его на наличие случайных ран или царапин. — Дурак, не стоило этого делать… А если он на тебя в полицию напишет? А если бы поранил? — Чону было наплевать на то, что в данный на них смотрят незнакомые ему посетители, что тот мужчина, ругаясь и показывая неприличные жесты в окно кофейни, уходит прочь, спотыкаясь. Его волновало лишь состояние того, кто мог подарить эфемерное чувство спокойствия и тепла лишь одним присутствием, а улыбкой можно было вскрыть вены на запястьях. — Все хорошо, не волнуйся за меня. — Мин улыбнулся уголками губ и обнял Хосока, крепко прижимая его к себе и вдыхая столь приятный аромат его сладких духов, ноты которых он никогда не различал. Это было душевным порывом, контролировать которое пепельноволосый был не в силах. Его руки жгло от желания прикоснуться к тому, кто вызывал не прекращаемый шторм в душе, будоражащий с ног до головы и разгоняющий кровь лишь сильнее. Эта зависимость была сильнее, чем к сигаретам, сильнее, чем у наркомана к травке. Чон замер в чужих руках, ощущая все то же самое, и даже сильнее. Он прикрыл глаза, утопая в этой немой нежности и не имея права просить большего,не смотря на изнывающую ломоту в груди. Его ломало каждый раз, но юноша был совсем не против. На часах стукнуло девять часов вечера, гостей не осталось, и благо, смена прошла довольно спокойно, не учитывая тот момент. Юн ушел вместе с последним клиентом, оставив после себя чувство защищенности и тягучие, трепетные чувства где-то под ребрами. Шлейф чужого парфюма, перемешанного с запахом сигарет и кофе преследовал Чона даже на свежем и прохладном воздухе. Улыбка и легкое смущение не спешили уходить, даже когда юноша встретился с другом. В руках блондина был пустой кофейный стаканчик с косым рисунком кота, которого нарисовал Мин перед своим уходом огрызком карандаша. Это не произведение искусства, не красивый грифельный набросок, но этот кот был дороже всех остальных. — Ты зачем чупакабру на стакане нарисовал… — Смеясь спросил шатен, смотря на предмет, находящийся у Хосока в руках. — Это не чупакабра, это кот с сердечком в лапках! — Резко возразил Чон, показывая другу язык и подхватывая его смех. — Я думал, что это дохлая мышь, а не сердце… — Сам ты дохлая мышь. — Хосок закатил глаза и впустил Тэхена в свою квартиру, оставляя стакан на самой верхней полке своего стола, сопровождая это влюбленной улыбкой. Вскоре был приготовлен ужин, состоящий из курицы с мясом и овощами, были обсуждены все накопившиеся сплетни и мысли, обговорены все идеи и новости, услышанные по телевизору и прочитанные по интернету. Юноши уже успели расположиться на диване, выбирая фильм для просмотра. Хосок опирался спиной об диван, лениво переключая каналы, пока Ким лежал на его коленях с патчами под глазами. — Хосок, мне кажется, что я действительно люблю Чонгука.