***
— От тебя сладким пахнет, — Холли висит у Эме на шее, нюхая отпечатавшиеся на нём запахи ванильного сахара, пудры, начинок и теста. — Несправедливо, что ты во всём чёрном, а пахнет от тебя, как от конфетки. Одевайся попроще. — Отпусти меня покурить, и я восстановлю справедливость, — Эме приходится протащить её на себе пару шагов по коридору, а потом он краем глаза замечает свою поставленную на отслеживание цель и из объятий Холли почти что выскакивает, скрываясь за углом и выглядывая оттуда. — Всё хорошо? — Холли прячется рядом, улыбаясь от азарта. — Видишь Крамбов? — Эме коротко смотрит на неё и переводит взгляд на окружение. — Мне надо к ним подкрасться и хорошенько оттаскать за уши. Отличились утром. Как думаешь, получится? Гус и Хельга сидели на деревянных трибунах, стоявших в коридоре, и о чём-то крайне увлечённо болтали, не забывая при этом сосать леденцы-тросточки. Как только один из них заговаривал, второй сразу же занимал рот сладостью, а потом они менялись, и это выглядело презабавно. Но гораздо больше Эме интересовала возможность заскочить им за спины и вдруг откуда ни возьмись взяться, чтобы поймать ещё не тронутые проколами уши обоих. — Был бы на тебе плащ Сериз, никаких проблем бы не было, но трибуны со всех сторон просматриваются, — Холли поймала едва не упавшие волосы и упёрла руки в бока. — Если тебе им только пригрозить, то можешь попробовать подойти сзади. Они Джинджер достали? Эме коротко кивает, прикидывая, насколько внимательны могут быть Крамбы. Он не знал их слишком хорошо, но был наслышан, что зачинщицей всегда была сестра, Хельга, а Гус слушал её и действовал по её плану. Быть может, Хельга и смогла бы его заметить, но она сидела к нему спиной, и их несчастье, что Гус безотрывно смотрит сестре в глаза, пока лепечет что-то своё. — Помочь тебе? — Холли не то чтобы сильно ратует за насилие над младшими, но Гус и Хельга вполне могли заслужить этого. Эме, всё ещё наблюдая за ними, прикидывает и думает. Хельга ловкая и быстрая, а ещё, если он подкрадётся к ним сбоку, то Хельга будет как раз по его правую руку. А ещё на правом боку у него висит стилет, который из-под полы удлинённой жилетки не видно, но Хельга знает о нём ничуть не хуже остальных и запросто может выхватить. — Если только… Эме оставляет ножны на боку, лишь вынимает из них стилет, отдаёт его Холли, кивает ей и перебегает в два прыжка на другую сторону коридора. Оставшись незамеченным, проскальзывает тенью дальше, подбираясь к парочке всё ближе и ближе. Холли, прижав стилет к груди и спрятав его под волосами, наблюдала из-за того же угла и посмеивалась, но молчала, видя, с какой осторожностью Эме прячется за растущим в широком горшке кустом. Один резкий выпад — и уши обоих Крамбов оказываются в хватке Эме. Крамбы синхронно взвизгивают и хватаются за его руки, едва не роняя леденцы, но напарываются на успевший отрасти поверх ладоней терновник. Хельга замахивается, чтобы пнуть, но Эме выворачивает ухо, и ей, пританцовывая от боли, приходится признать поражение. — Попались, — лишь констатирует факт, не злорадствуя над ними и не издеваясь. Хватает и того, что их бедные уши надолго запомнят его руки. Дожидается, пока поскуливания и завывания чуть стихнут, и продолжает: — В этот раз легко отделаетесь, но ещё хоть одна ваша проказа на кухне — въебу первым, что под руку попадётся. Обоим. Уяснили? Покивать не получилось, ибо оставаться без ушей никто из Крамбов не хотел. Гус всхлипнул, его глаза заблестели от выступающих слёз, подбородок и раскрытые губы несколько раз дрогнули. Хельга же и вправду метнула взгляд к боку Эме, но стилета там не обнаружила и оттого ощерилась, показывая, что будет драться и бороться до последнего. Но пришлось согласиться, чтобы наказание побыстрее кончилось. — Уяснили, — она буквально прошипела это, целясь недлинными ноготками в руку Эме, но всё никак не находя такой лазейки в терновой сетке поверх его запястий, чтобы не пораниться самой. Гус сдавленно угукнул, вторя сестре. Эме разжал ладони и гневно зыркнул на Крамбов. — Кыш отсюда! Хельга цапнула с трибуны свою крошечную сумочку, и они с Гусом, взявшись за руки, драпанули наутёк подальше от Эме, только ноги по полу затоптали. Холли, выплыв из-за угла, мягко рассмеялась. — Не знала, что ты можешь быть таким грозным, — подойдя к Эме поближе, она сделала вид, что обнимает его, а сама в это время вложила стилет обратно в ножны. — На них это не подействует. Завтра прибегут опять и опять будут шкодить. — И что будешь делать тогда?.. — Как и угрожал — въебу первым, что под рукой будет. И Джинджер скажу, пусть тоже не жалеет. И надо бы поближе к рукам поставить швабру. Он легко улыбался, и, наверное, это должно было выглядеть если не очаровательно, то хотя бы мило, но речь всё ещё шла о Терновом ведьмаке, который улыбаться нормально не умел, вместо этого щерясь. Холли, впрочем, уже привыкла.***
Приложив горящие уши к холодному, Гус и Хельга призадумались. Хельга натужно, аж слышно было, как скрипят сахаром пряничные шестерёнки в её голове. Гус в основном мыслями о том, как усердно думает Хельга. — А давай поменяем местами этикетки у муки и соды! — Угадают, не слепые же… Ну да, угадают. Джинджер и без того была для них их сказочной проблемой, а теперь, после того, как у неё появился друг и заступник, об утреннем воровстве с кухни можно было начать потихоньку забывать. Крамбы были приучены рано вставать своей деревенской жизнью, и для них подъём в шесть утра не стоил ничего, зато какая прекрасная открывалась возможность обчистить пустую кухню на предмет раннего завтрака. Вначале им мешала Джинджер, которая сначала по-хорошему просила их дождаться выпечки и есть уже готовую выпечку, потом стала действовать по-плохому. А теперь, когда Джинджер бывала на кухне не одна, прокрасться ко вкусненькому стало почти невозможно. Гус серьёзно боялся Эме, помня о том, что он умеет быть кровожадным и резким. Хельгу это противостояние только забавляло, а новый человек в их игре был поводом поменять её правила. — Может, и правда?.. — Никаких «но», дорогой кузен! — Хельга вскочила с места, оставляя холодное в своей ладони, а не возле раскрасневшегося уха Гуса. — Мы этим двоим ещё покажем! Она круто развернулась на низеньких каблучках туфель и приложила к надутым губам Гуса палец. — Слушай мой план…