Добытая обманом пища - по сути отрава
Я толкать на гибель невиновных не имею права
Удар исподтишка - позор и безобразие
Теперь любые травмы - с обоюдного согласия
Запах начинающегося гона Чанбин почувствовал едва войдя в квартиру и сначала даже обрадовался - неужели малыш Чонин перешагнул порог взросления? - но быстро понял, что ошибается, когда различил в тёрпком, раздражённо-горьком запахе знакомые нотки паприки. И вот в этом уже не было ничего весёлого. Потому что паприкой пах Чан, но до его гона был ещё целый месяц, может больше, а внезапный гон вне цикла - это всегда пиздец. Ничего смертельного, конечно, просто противно и очень утомительно для всех участников процесса. Чанбин помнил свой последний - тогда он знатно перепаниковал перед сессией, и его организм въебал защитную реакцию. Если бы не Минхо, который своим тихим, строгим голосом и успокаивающим запахом беты держал его в узде, Чанбин бы точно натворил дел. Во время обычных гонов он, конечно, чувствовал себя хуёво, хотел трахаться, хотел кому-нибудь въебать, хотел пометить своих красивых мальчиков, - бет и омег, да и, чего уж там, альф тоже, даже Чана, - своим запахом, чтобы все знали чьи они, чтобы знали, что он за них умрёт, убьёт, если потребуется. Это было знакомое, терпимое "хуёво", которому можно было сопротивляться, можно было оставаться в трезвом уме, если приложить усилия. "Хуёво", которое приносил сбитый цикл, было совсем другим. Острее, злее, жарче, вплоть до удушья. Чанбин с содроганием вспоминал, как резал глаза приглушённый свет ламп, как ломило мышцы, и как дёсны чесались от желания впиться зубами в чью-то мягкую, тёплую кожу, почувствовать привкус крови на языке. Минхо и Чан были с ним терпеливыми, ласковыми, может быть больше чем он того заслуживал, но в тот момент он их ненавидел, и себя ненавидел тоже, а Чан и Минхо не пускали его к остальным, не боялись его, а ещё они были такими красивыми и так вкусно пахли, но были сильнее и не нуждались в его защите, и он чувствовал, что сходит с ума от жара и бессильной злобы. Можно было предположить, что у Чана будет по другому, хотя бы потому что он - глава стаи, и его некому задавить силой и авторитетом. Вместе с тем, он был куда сдержаннее Чанбина, привык контролировать себя, ставить других в приоритет. Так что Минхо, скорее всего, без проблем справится с ним в одиночку. Главное - пересидеть тихо первое время, когда всё совсем плохо, а затем гон пойдёт по более-менее привычному сценарию и можно будет окружить их лидера заботой. В стремлении "пересидеть тихо" Чанбин аккуратно прикрыл за собой дверь в квартиру, разулся и прошмыгнул мимо своей с Чаном общей комнаты сразу в комнату Минхо и Сынмина, где на одной кровати сидели прижавшись друг к другу Хёнджин и Сынмин и тихо о чём-то разговаривали. Оба выглядели грустными и встревоженными, и у Чанбина от одного этого вида заныло в груди. Заметив его в дверях Хёнджин улыбнулся и поманил его ближе. Сынмин вяло помахал рукой. - Ребят, - выдохнул Чанбин, - Ну вы чего... - он никогда не умел ободрять, поддерживать, как это делал Чан, но чёрт, он старался, правда старался, - Не переживайте так сильно, я очень прошу. Да, приятного мало, но не умрёт же он от этого... Скоро придёт Минхо, вправит ему мозги, и можно будет представить, что это просто-... - Бин-хён, - прервал его Хёнджин, - Ты забыл? Минхо и Джисон утром улетели в Пусан. Чанбину пришлось приложить все силы, чтобы ни его вид, ни запах не выдали панику. Он и правда забыл. Минхо и Джисон должны были вместе поехать на открытие какой-то умопомрачительной выставки в пусанской галерее, переночевать в отеле и вернуться только на следующее утро. Чанбин бросил взгляд на часы - время едва-едва перевалило за шесть вечера. Терпкий запах паприки забивал ноздри. Блять. Ох, блять. - Не паникуем, - сказал он, в первую очередь себе, - Давайте сначала разберёмся с мелкими проблемами, а потом, перейдём к главной, - он дёрнул подбородком в сторону соседней комнаты, - Так... Где Чонин и Феликс? - У родителей Чонина, - подал голос Сынмин, - Сегодня Феликс с ним поехал, у меня была практика... - Я им написал что происходит, так что думаю они останутся на ночь, - добавил Хёнджин. - Хорошо, - сказал Чанбин, - Очень хорошо. Ты умница, - взрывоопасного, упрямого как ослик Феликса стоило держать от Чана подальше, он не терпел ни рыка, ни повышенного голоса в свою сторону, - Так, а Минхо кто-нибудь звонил? - Он не берёт трубку, - сказал Хёнджин, - Но раньше завтрашнего дня их в любом случае ждать не стоит. - Окей... Понял тебя. А как давно продолжается... Ну, всё это? - Где-то час? - предположил Хёнджин, - Чан вернулся домой злой как чёрт, сказал, чтобы мы держались от него подальше, и закрылся в вашей комнате. Я и не понял сначала в чём дело, пока запах не появился... - он помолчал, прикусив губу, затем продолжил, - Мы как раз обсуждали до твоего прихода... В этот раз нам придётся справляться самим. Минхо нет, а Сынмин ещё маленький... Я не пущу его одного. Сынмин огорчённо заломил брови, но спорить не стал, видимо Хёнджин уже успел его пропесочить. - Ты прав, - сказал Чанбин. Их младшему бете нечего было делать рядом со взбесившимся альфой. Он ещё только-только начал постигать искусство, которым Минхо владел в совершенстве - успокаивать, утешать, приводить в чувство, держать стаю в мире и согласии. Нет, пусть держится в стороне и пробует свои силы на Хёнджине, вот уж кому сейчас пригодится любая поддержка. - ...но оставлять Чана одного тоже нельзя, - Хёнджин смотрел на свои руки, - Поэтому должен идти я. Я - старший омега в стае, это, в конце концов, моя ответственность, присматривать за вами. Я столько раз ему помогал, уверен, что и в этот-... Его слова звучали разумно, в голосе слышалась тихая решительность. На секунду Чанбин даже подумал, что это хорошая идея, что Чан, как обычно, не устоит перед Хёнджином, перед его сладким запахом и неотразимой улыбкой, как не устоял бы ни один альфа, и всё обойдётся. А потом на него обрушились воспоминания собственного внезапного гона - боль, и ярость, и жажда почувствовать привкус железа на языке. Если Чан сейчас чувствует хотя бы половину того, что он чувствовал тогда... Нет, нет, нет! Господи, нет, ни за что на свете. Чан руки на себя наложит, если сделает Хёнджину больно, пусть даже в пылу гона и не в себе. Точно также, как и сам Чанбин не смог бы жить, если бы кому-то из омег пришлось столкнуться с его жестокой стороной, предназначенной для врагов и соперников. Как альфа, и как бойфренд, и просто как друг он не мог этого допустить. - Исключено, - сказал он, и Хёнджин вскинул на него растерянный взгляд, - Без Минхо ты к нему не пойдёшь. - Не дури, - Хёнджин нахмурился, - По-твоему у нас много вариантов? - Исключено, - повторил Чанбин, - Я не позволю. - И что ты тогда предлагаешь? Оставить его одного? Блять, Бинни, да он-... - Я сам пойду, - оборвал его Чанбин, чувствуя обречённую решимость. - Сдурел? - Нет. Я сильнее тебя. И старше. И очень давно знаю Чана... Я найду к нему подход. Несколько долгих мгновений Хёнджин смотрел на него не мигая. У него явно были вопросы, которые он не мог задать при тихо паникующем Сынмине. - Хорошо, - сказал он наконец, - Ты пойдёшь первым, - Чанбин открыл было рот, чтобы возразить, но Хёнджин остановил его взмахом руки, - Ты пойдёшь первым и поможешь ему как альфа. А когда он немного успокоится, я приду и помогу ему как омега. Думаю, если очень постараемся, то нас двоих хватит на то, чтобы заменить Минхо, - он улыбнулся выжидательно, и Чанбин со вздохом кивнул, - Вот и хорошо. Теперь пошли в душ, помогу тебе смыть чужие запахи. В ванной Феликса и Хёнджина настойчивый запах паприки чувствовался чуть слабее, перекрытый сладковатыми запахами кремов, шампуней и бомбочек. - Душ тебе правда стоит принять, - сказал Хёнджин, - Давай, залезай быстро. Вон в той зелёной банке гель, который убирает запахи. - Отлично, - отозвался Чанбин, складывая одежду на закрытую крышку унитаза, - Так... А он наши запахи тоже смоет? - Ага, - Хёнджин что-то искал в шкафчике под раковиной, - Специально для гонов, убирает вообще всё нахрен. Залезай давай, чего стоишь!.. Гель смывающий запахи хорошо пенился и предсказуемо ничем не пах. Чанбин по-возможности быстро и тщательно вымылся, уделяя особое внимание запястьям, шее, паху. Чтобы не зацикливаться на мрачных мыслях он формировал план действий. - Закончил? - спросил Хёнджин, когда Чанбин выключил воду, - Давай, вылезай и обопрись руками на бортик ванной... Ага, вот так. И ноги расставь пошире. Не ворчи, я о тебе забочусь вообще-то!.. Щёлкнула крышка и после небольшой паузы его дырочки коснулись тонкие, влажные от смазки пальцы Хёнджина. - Давно не был снизу? - ...давно, - после небольшой заминки признался Чанбин, - Блять... Месяц? Больше? - Непорядок... Как-то мало мы тебе внимания уделяем. Тише-тише, не зажимайся... Я аккуратно. Чанбин постарался расслабиться, но после долгого перерыва даже два пальца Хёнджина, казалось, заполняли его до предела. Он не имел ничего против того, чтобы быть снизу, но чёрт, сколько же с этим всегда было мороки! Альфы были куда меньше предназначены для подобного чем омеги и беты, и это, конечно, было тупо и несправедливо, но у Чанбина не было времени огорчаться, потому что всегда находилась масса других вещей, которыми можно было заняться с одним или несколькими его бойфрендами - вещей, которые не требовали долгой подготовки и силиконовой смазки с охлаждающим эффектом. - Думай головой, пожалуйста, когда к нему пойдёшь, - Хёнджин добавил третий палец, Чанбин выдохнул сквозь сжатые зубы, - Не лезь сам на рожон. Не груби. Будет жалко, если он свернёт на бок твой красивый нос, правда? - Правда, - отозвался Чанбин, - Ты не волнуйся, Джинни, я на тот свет не тороплюсь. - Я серьёзно. - Ну так и я тоже. Хёнджин позволил ему разогнуться только когда убедился, что в него входят четыре пальца, а обильная смазка высохнет ещё нескоро. Чанбин натянул штаны на голое тело, затем майку и носки. Слегка пригладил перед зеркалом мокрые волосы, скривился и взлохматил их обратно. Попробовал сделать пальцами относительно ровный пробор, но быстро сдался. - Ты канителишься, - сказал Хёнджин. - Да, - Чанбин отвернулся от зеркала, - Да... Ладно, пошёл я. Пожелай мне удачи. Хёнджин улыбнулся и коротко прижался губами к его губам, легко и ласково. Чанбин погладил его по щеке и напомнил себе, что абсолютно всё, что с ним может сделать Чан будет лучше, чем если с головы Хёнджина упадёт хоть один волосок. Всё хорошо. Всё правильно. Чан потратит на него всю свою агрессию, все свои самые низкие и жестокие инстинкты, и Хёнджину достанется только страсть и нежность. Чана только нужно немного подтолкнуть. - Дай мне время до полуночи, хорошо? До того не лезь, даже если услышишь что меня убивают. Особенно если услышишь, что меня убивают! - До десяти, - сказал Хёнджин, и у него между бровей залегла знакомая упрямая складка, - До полуночи он тебя сожрёт, одни косточки останутся. - Значит до одиннадцати, - подытожил Чанбин, - Без моего сигнала до одиннадцати не заходи, окей? И Сынмину не давай. - …хорошо. - Отлично. Оказавшись перед дверью в собственную комнату он не стал медлить, зная, что Чан с его обострёнными гоном рефлексами очень быстро сможет его учуять, и весь эффект неожиданности полетит в мусорку, поэтому без раздумий дёрнул за ручку двери и шагнул в комнату. Окно было зашторено, верхний свет погашен, но на столе горела яркая рабочая лампа. Чан сидел в компьютерном кресле обхватив голову руками. Даже если бы всё вокруг не было пропитанно запахом злющего, страдающего альфы, Чанбин всё равно бы понял что ему хуёво, настолько напряжённой и неестественной выглядела его поза. - Пошёл вон, - негромко сказал Чан. Его голос, непривычно низкий и хриплый, заставил мелкие волоски у Чанбина на затылке встать дыбом. Аккуратно. Осторожно. Без резких движений. Очень, очень не хочется проебать красивую, ровную форму носа. - Это и моя комната тоже, хён! - он заставил себя улыбнуться, - Вижу, что тебе нехорошо, но дай хоть переоденусь, - он прикрыл за собой дверь с тихим щелчком. Всё, никакого пути назад, - А то мне после душа пришлось грязное надеть... Чан поднял голову, и от тяжести его взгляда у Чанбина едва не подогнулись колени, пришлось вцепиться в дверную ручку мёртвой хваткой. - Ты меня не услышал? - контраст сдержанного тона и болезненной ярости в запахе сводил с ума, - Пошёл. Вон. Отсюда. - Я прекрасно тебя услышал, хён, - теперь главное не перегнуть, остаться за линией, которая отделяет игривость от оскорбления, - Я уйду, не переживай, только сначала мне нужно переодеться и намазать губы гигиеничкой, а то они опять трескаются. И захватить зарядку, - он подошёл к своему шкафу и открыл дверцу, делая вид, что выбирает что бы надеть. Снял с вешалки случайную яркую рубашку и повернулся к Чану, - Что думаешь? Чан смотрел на него исподлобья, тяжело и страшно. Он ничего не ответил, и Чанбин повёл плечом, скрывая нервозность. - И то правда. Какая разница, что я надену, всё равно-... - компьютерное кресло скрипнуло у него за спиной, и Чанбин подавился словами, но быстро продолжил, - ...все глаза всё равно будут на мне. Да, хён? Ответом ему был тихий, гортанный рык. Более отчётливое предупреждение было трудно себе представить: уйди, исчезни, скройся с глаз моих, иначе-... Чанбин стянул майку и бросил её в сторону кровати, не особенно заботясь где она приземлится, и принялся с преувеличенным интересом перебирать свои рубашки. Какое-то время из-за спины не было слышно ни звука. Ему показалось даже, что общий накал боли и гнева в комнате стал спадать, а может он просто немного привык. Но вот компьютерное кресло снова скрипнуло, затем раздался тихий, едва слышный звук шагов по ковру, и на голое плечо Чанбина легла обжигающе горячая рука. - Ты сошёл с ума, блять, - сказал Чан и развернул его к себе, - Жить надоело? Чанбин сделал большие и честные глаза. - Что случилось, хён? Чан моргнул, и на секунду Чанбину показалось что вот сейчас ему точно прилетит, но Чан медленно вдохнул и также медленно выдохнул. - Я же сказал тебе уйти, - сказал он тихо и веско, - Я приказал. Ты же видишь, что я не шучу, и всё равно продолжаешь-... - он раздражённо дёрнул плечом, видимо не подобрав нужное корейское слово для описания того, что делал Чанбин, - Ты меня не слушаешь. Совсем охуел? Забыл своё место? - Да, - сказал Чанбин, надеясь, что Чан не слышит как истово колотится сердце у него в груди, - Да, забыл. Как-то давно не-... Он не успел договорить, когда его левую щёку обожгла хлёсткая пощёчина. Удар, объективно, был не столько сильным, сколько громким и унизительным, но голова от неожиданности всё равно мотнулась в сторону, и щёку словно мазнули острым перцем. Чанбин напомнил себе, что это хорошо. Что всё идёт по плану. И что Чан мог ударить куда сильнее, но не сделал этого. - Если хочешь внимания, мог бы так и сказать. Паршивец. Он взял его подбородок и заставил повернуть к себе лицо ударенной стороной, где, наверное, остался яркий отпечаток. С нажимом провёл пальцами - кожа чуть занемела, но всё равно было неприятно. Чанбин зашипел. Чана, видимо, порадовал этот тихий, болезненный звук, потому что уголок его губ чуть поднялся вверх, и он ударил снова, в то же место. Несмотря на то, что в этот раз Чанбин был готов, он всё равно дёрнулся от боли. - Так ты даже симпатичнее. Только вот... - Чан пощёлкал пальцами, вспоминая слово, - Несимметрично. Чанбин успел сообразить что к чему и зажмуриться перед тем, как ему прилетело уже в правую щёку. - Так-то лучше. Чан рассматривал его лицо с мрачным удовлетворением и тяжело дышал приоткрытым ртом. Чанбин видел, как его язык прошёлся по верхним зубам, раз, другой, и даже посочувствовал - он хорошо знал, как настойчиво и мерзко могут чесаться зубы в гоне. Чанбин собрался с силами и наклонил голову к плечу, открывая беззащитную шею с бледным шрамиком-меткой, который давно зарубцевался, но не исчез полностью. Во рту было ужасно сухо, голова кружилась. Подставлять шею другому альфе всегда было тяжело, даже в обычное время, когда Чан был с ним неизменно ласковым, и вдвойне тяжело теперь, когда все инстинкты у него внутри кричали обнажить не горло, а клыки. - Ну вот, - в голосе Чана послышалось одобрение, - Можешь ведь... Он провёл костяшками пальцев по чистой, тонкой коже с собственной меткой. Затем без предупреждения взял Чанбина за волосы и заставил наклонить голову сильнее, до противного хруста в позвонках, и Чанбин не успел ни айкнуть, ни толком испугаться, прежде чем Чан вцепился в него зубами, прямо поверх старой метки. Поначалу боль казалась вполне терпимой, но всё росла и росла, потому что укус был глубоким, а Чан не торопился убирать зубы, и его горячее дыхание бредило свежую ранку. Чанбин дышал быстро и прерывисто и старался не шевелиться - перед его глазами плясали цветные пятна, ноги казались ватными, в голове не было ни единой толковой мысли. Он всегда был немного в ауте после того, как Чан обновлял ему метку, но привык, что этот период уязвимости сопровождается объятиями, и поцелуями, и ласковой ерундой в самое ухо, на которую старший альфа никогда не скупился, и мир вокруг какое-то время был нереалистично мягким и тёплым, чуть расплывчатым по краям. Теперь же Чанбину было просто больно и немного страшно. Чужая сила давила на него, от свежей метки по всему телу волнами расползался жар, хотелось то ли вырваться и убежать, то ли прижаться ближе и разреветься как девчонка, показать, что он совершенно точно не угроза. Когда Чан отстранился, его губы и подбородок были испачканы кровью, а в глазах теплилось злое веселье. Он отпустил Чанбина и вытер рот тыльной стороной ладони. - Давай попробуем ещё раз, - сказал он, когда Чанбин, морщась, распрямился, - Где твоё место? - Крис, - хрипло сказал Чанбин, не вполне уверенный, что именно хочет сказать. "Крис, я люблю тебя, но пошёл ты на хуй, ты мне месяц после этой хуйни будешь носить завтраки в постель, уёбок." "Крис, это всё, конечно, очень весело, но мне сейчас пиздец как страшно, сбавь обороты, очень тебя прошу." "Крис, ты, пиздец горячий когда злишься, но у всего есть пределы." Ничего из этого он не сказал вслух, но Чан видимо что-то всё равно понял, потому что повторил, чуть мягче. - Где твоё место, Бинни? Чанбин вздохнул поглубже и медленно опустился на колени. - Здесь, - сказал он, и, чтобы слегка вернуть себе контроль над ситуацией, добавил, - Вот здесь, хён. Доволен? Не будешь больше пиздить? - Пока не буду, - отозвался Чан и потрепал его по занемевшей щеке, - А потом посмотрим на твоё поведение. Свободной рукой он принялся расстёгивать ширинку, и Чанбин мстительно не стал ему помогать. Стояк у Чана был явно болезненный, с ярко-красной головкой и бугрящимися венками. Судя по всему он терпел и не трогал себя, боясь поддаться инстинктам и натворить дел, пока внеплановый гон выжигал его изнутри. - Скажи "а". Чанбин послушно открыл рот, и Чан, взяв его за затылок, немедленно толкнулся головкой между его губ. Его пряный, мускусный вкус был сильнее обычного, знакомая тяжесть члена на языке почти успокаивала. Сосать Чанбин умел и любил, хотя, положа руку на сердце, предпочитал для этого размеры поскромнее чановского, - у Феликса, например, был замечательно хорошенький, не слишком большой член, который так и хотелось обхватить губами, - но в этот раз ему ничего и не нужно было делать, потому что Чан просто взял его за затылок и принялся трахать его рот, как трахал бы собственный кулак. Времени приспособиться у Чанбина не было, поэтому он давился каждый раз, когда крупная, горячая головка толкалась в горло, и торопливо хватал воздух в перерывах. Из уголков рта у него текла смесь собственной слюны и чужого предэякулянта, на шее и груди подсыхала кровь. Свежая метка, нецелованная и незализанная, болела как мразь. Чан стонал на выдохе, перемежая корейские слова английскими. Он не отрывал взгляд от лица Чанбина, наверняка красного и затраханного, и ему явно нравилось то, что он видел. Пальцами свободной руки он то и дело трогал его мокрые губы - цепочки-браслеты, шесть штук, по одной на каждого взрослого члена стаи, блестели и тихо позвякивали совсем рядом с лицом Чанбина. Седьмая пока лежала в шкафу на верхней полке и дожидалась того момента, когда Чонин окончательно повзрослеет и наденет её на руку Чану в обмен на метку. Сосредоточенный на дыхании Чанбин не знал сколько времени прошло к тому моменту, когда движения Чана окончательно потеряли ритм и он кончил ему в рот с гортанным, хриплым звуком, в котором слышалось минутное облегчение. Он даже не сказал Чанбину глотать, просто удержал его за волосы и у того не осталось выбора, кроме как проглотить всё что получится. Затем рука на затылке наконец исчезла, и Чанбин откинулся назад, вытирая лицо и откашливаясь. - Успокоился? - спросил он, когда к нему вернулся голос, и попытался встать, но тяжёлый взгляд Чана приковал его к месту, - Окей, окей, я понял, не дёргаюсь. Не злись. - Я не закончил с тобой, - сказал Чан, и Чанбин поёжился, потому что этого он и ожидал с самого начала. Боялся, но и предвкушал тоже, потому что, ну, Чан реально был ужасно горячим когда злился. - Я понимаю, - сказал он, - Я тут, я никуда не денусь. Но можно мы переместимся на кровать? - заметив, что его слова не произвели эффекта, он добавил, - Крис, ну пожалуйста. Пол холодный, я поясницу застужу. Минхо когда-то объяснял ему, что альфу в гоне надо как можно чаще называть по имени, смотреть ему в глаза, выводить на разговор, чтобы тот оставался в себе и не отдавался инстинктам полностью. Чанбину стоило слушать внимательнее - наверняка там были и другие полезные штуки. - Окей, - наконец сказал Чан. Хорошо. Это уже прогресс. На кровать, пусть даже и чужую, Чанбин опустился с облегчением - его решительно не держали ноги. Да и покрывало у Чана было толстое и мягкое, с каким-то вышитым рисунком, который было приятно чувствовать под пальцами. - Давай на живот, - сказал Чан. Чанбин подавил разочарованный вздох и перевернулся, игнорируя то, как от неизвестности по голой коже спины бегут мурашки. Он надеялся, что будет с Чаном лицом к лицу, снизу, но всё равно на равных, однако хуй там, конечно. Не дожидаясь указаний он встал на локти и колени. Ладно, Чан хочет играть в кобелей и сучек - значит поиграем, где наша не пропадала. - Какой же ты у меня красивый, - Чан стянул с него штаны ровно настолько, чтобы можно было добраться до задницы, - Не был бы таким пиздлявым ещё... - Ты меня любишь именно за то, что я пиздлявый, - отозвался Чанбин. Чан хмыкнул, вроде как соглашаясь, а затем, без предупреждения, полез пальцами туда, где Чанбин уже был мокрым и растянутым, и, окей, Чанбин был готов к комментариям о том, что он течёт как омега или о том, что он шлюшка, которая всегда готова принять член - не такой уж и богатый у Чана был репертуар в грязных разговорчиках, - но больнючий шлепок по бедру стал неожиданностью. А затем тяжёлая рука легла ему на спину, между лопаток, и надавила, заставив опуститься с локтей прямо на грудь, прогнуться в пояснице и отклянчить задницу ещё сильнее. - Умница, - неожиданно мягко сказал Чан, - Вот так и стой. Узел сможешь принять? - Смогу, - пробормотал Чанбин, - Ебашь уже... Альфа. Эти слова заработали ему ещё один шлепок, а затем Чан взял его за бёдра и одним движением вошёл до основания, выбив у Чанбина весь воздух из лёгких. Блять, раз за разом ему приходилось заново вспоминать насколько всё-таки Чан большой, каким горячим и тяжёлым он ощущается у него внутри. А в этой позе - позе, в которую обычно ставят течных омег перед вязкой, какой же Чан всё-таки мудила, - ему казалось, что чужой член достаёт ему едва ли не до горла. Чан дал ему несколько секунд чтобы освоиться, а может это он сам осваивался, оглушённый жаром и теснотой чужого тела, после чего задал быстрый, рваный темп, стремясь скорее получить разрядку. Чанбин, за неимением лучших вариантов, вцепился обеими руками в подушку и в ней же спрятал горящее лицо. Он тихо скулил на выдохе, когда Чан толкался глубже, под пошлое хлюпанье смазки и собственные рычащие стоны удовольствия. Было не больно, скорее просто тяжело и немного унизительно стоять вот так, задрав задницу выше головы. В отличии от омег и, иногда, Джисона, ему никогда особенно не нравилось чувствовать над собой чужую власть. Чан не требовал подчинения в обычной жизни, он вообще был довольно миролюбивым и расслабленным для альфы стаи. А власть Минхо была мягкой, едва заметной для взгляда, она ощущалась не поводком, а нежной хваткой на запястье, за которой последуешь сам без разговоров. Чанбин привык, избаловался, и теперь от такого грубого, прямого проявления силы его вело, перед глазами плясали цветные пятна. То что Чан долго не продержится стало понятно когда он сбился с темпа и ускорился, в явной погоне за оргазмом, крепко сжимая пальцы у Чанбина на бёдрах. В основании его члена начал набухать узел. Поначалу он легко скользил внутрь и выскальзывал обратно, но скоро он стал слишком большим, и Чан с тихим недовольным рыком принялся трахать Чанбина только до узла, уменьшив амплитуду, но увеличив темп. Чанбин успел подумать, что Чан всё-таки решил его поберечь и воздержаться от вязки, но спустя буквально минуту Чан одним резким движением бёдер протолкнул формирующийся узел внутрь и с гортанным стоном стал кончать. Узел заполнил его до боли, задницу ощутимо пекло - всё-таки для таких подвигов стоило бы растянуться получше и смазки в процессе добавить пару раз. Чанбин торопливо сморгнул выступившие слёзы. Нормально. Ничего драматического. Его жопе и не такое удавалось пережить. Чана, судя по всему, наконец придавило посторгазменной усталостью. Он сгрёб Чанбина в охапку и улёгся на бок, прижимая его к себе, скорее нежно, чем собственнически. Альфа в нём был спокоен - пока узел не спадёт, Чанбин точно никуда от него не денется. Лихорадочный жар его тела немного утих, теперь от Чана исходило ровное тепло, и Чанбин, которого всё ещё била нервная, адреналиновая дрожь, ничего не имел против. Он прижался плотнее спиной к чужой груди и постарался наконец расслабиться. - Ты как? - тихо спросил Чан. - Живём, - просипел Чанбин, откашлялся и повторил, - Живём. А ты? Вместо ответа Чан широко лизнул свежую метку у Чанбина на шее. Чанбин зашипел, но постарался не дёргаться, чтобы лишний раз не тревожить узел и гудящую поясницу. Лопатками он чувствовал мелкую вибрацию у Чана в груди, не рык, а скорее довольное урчание. Гон всё ещё прочно держал его за горло, но первоначальный приступ агрессии был явно позади. Вязка продлилась всего несколько минут - за это время Чан успел основательно вылизать Чанбину и метку, и шею, и плечо, в общем всё, до чего он смог дотянуться. Каждое прикосновение к свежей метке отдавалось во всём теле дрожью, истомой, наполняло голову сладким туманом. Чанбин понял, что возбуждён до звёздочек перед глазами только когда Чан начал ему дрочить, и кончил спустя пару движений, чувствуя, как где-то в животе наконец разжимается тугая пружина. Он обмяк у Чана в руках, позволив себе наконец по-настоящему расслабиться, пока Чан с тихим, довольным урчанием гладил его по животу и бёдрам, одновременно мягко и несдержанно, словно не мог остановиться. Узел спал, но Чан не торопился разжимать объятия. Он всё ещё был возбуждён - одного простого оргазма и одного узла ему было мало даже в обычный гон. Но зато теперь от него почти не фонило болью и злостью, только знакомым, вкусным запахом возбуждённого альфы. - Крис, - сказал Чанбин, когда поцелуи и прикосновения из просто ласковых стали настойчивыми, - Хён. Притормози. - Я осторожно, - Чан ткнулся сухими губами в чувствительное местечко у Чанбина под ухом, - Тебе будет хорошо. - Мне всегда с тобой хорошо, - отозвался Чанбин, - Но я сейчас не потяну ещё один узел, слышишь? Мне нужно передохнуть. Ты сможешь трахнуть меня без узла? - ...нет, - хмуро отозвался Чан. Чанбин сочувственно похлопал его по руке. - Давай я тебе подрочу, м? Будет клёво, ты же знаешь. Чан с тихим вздохом снова прижался губами к его шее. - Давай, - сказал он спустя несколько долгих мгновений, - Чёрт, Бинни, как же ты пахнешь, - и затем, не меняя тона, без паузы, - Минхо не берёт трубку. Джисон тоже... Я пытался дозвониться, но-... - Они заняты, - мягко сказал Чанбин, - А ещё на этом галстучном мероприятии может быть запрет на телефоны... Я думаю что у них всё хорошо. - Я тоже так думаю, но мне нужно знать, - он сжал Чанбина крепче, вряд ли полностью осознавая что делает. - Тише, хён, - Чанбин погладил его там куда дотянулся из своего положения, по локтю и немного по плечу, - Я понимаю, правда. Но открытие закончится и они нам позвонят... Да и не так уж далеко этот Пусан, слушай, - он мысленно дал себе оплеуху за лишнее упоминание того, что два члена стаи были не просто не дома, а в совершенно другом городе, и быстро продолжил, - Зато я здесь. И Хёнджин с Сынмином прямо тут, за стеной... Он замялся, не зная стоит ли говорить про Феликса и Чонина, и если да, то что именно, но Чан его опередил. - Я написал Чонину, чтобы они с Ликси оставались ночевать у его родителей. - Ты молодец, - тихо сказал Чанбин и добавил с искренностью, которой сам от себя не ожидал, - Я бы не смог. Чан тихо хмыкнул ему в шею принимая комплимент. Даже с ноющей жопой и кровоточащим укусом на шее, Чанбин не мог не признать невероятную выдержку своего альфы - в разгар гона он гнал своих мальчиков подальше, чтобы уберечь от самого себя, вместо того чтобы собрать их всех в одном месте и сторожить как дракон своё сокровище, как он наверняка хотел. - Ну так что? Всё ещё заинтересован в ручной работе? - Чанбин постарался отвлечь его от невесёлых мыслей о том как разрозненна была их маленькая стая, - Или попробуем фабричную? - Фабричную? Это типа... Мастурбатор что ли? - Ну да! - Чанбин тоже улыбнулся, - Вибратор не предлагаю, тебя только трахать не хватало в таком состоянии... Чан тихо фыркнул, соглашаясь. - Лучше ты. - Конечно лучше я, - отозвался Чанбин и многозначительно повёл плечами, намекая, что для ручной работы его можно бы и отпустить, - Куда там бездушной технике до моего уровня... Хён, извини, но тебе для этого нужно всё-таки вынуть из меня член. Иначе я до него просто не дотянусь. Чан тяжело вздохнул, но всё-таки вышел, хотя разжимать объятия не торопился. Вместо этого он снова полез пальцами, и Чанбин застонал сквозь сжатые зубы, потому что натёртые мышцы были болезненно чувствительными, а Чан - горячим и бесцеремонным. Остатки смазки и свежая сперма облегчали проникновение - Чанбин тёк ему на пальцы, как омега, и наверное немного сводил этим Чана с ума. - Покрывало, - пробормотал Чанбин, - Твоё. Испачкаешь же, ну, хён! - Забей, - отозвался Чан, но пальцы всё-таки убрал, видимо почувствовав что Чанбин реально пока что больше не потянет. Получив возможность отстраниться Чанбин первым делом натянул штаны, не слишком волнуясь за их сохранность, а затем с наслаждением потянулся. В комнате теперь вкусно пахло сексом и их общим запахом: пряной паприкой и душистым перцем. Чан всё ещё выглядел не очень - глубокие тени под глазами, лихорадочный румянец на щеках, - но из взгляда хотя бы ушло злое, затравленное выражение, и болью от него больше не фонило, хотя вряд ли она действительно ушла, просто притупилась. Чанбин дотянулся до бутылки с водой на прикроватной тумбочке и сделал несколько глотков, прежде чем протянуть её Чану. Тот помотал головой. - Попей, хён. - Не хочу, - отозвался Чан. Чанбин закусил губу. Он понимал, правда понимал как легко гон вытесняет из головы все нужды и желания, кроме одного, самого основного. Он и сам регулярно отказывался от еды и питья, потому что это значило, что ему нужно отвлечься от Феликса (или Хёнджина, или Джисона, или-...), пускай даже всего на несколько минут. Но когда Чанбин не хотел заботиться о себе, рядом всегда оказывались или Чан, или Минхо, готовые позаботиться о нём сами, порой в принудительном порядке. Принудить же Чана было невозможно априори, Чанбин не собирался даже пробовать. Оставалось только хитрить. - Ну хён! - сказал он жалобно, но наткнулся только на вопросительный взгляд. Понятно, придётся попробовать ещё раз позже. Может быть после очередного оргазма Чан будет посговорчивее. Дрочить Чану было легко и привычно, Чанбин справился бы с закрытыми глазами. Пальцы сами сжимали знакомый до мелочей, горячий член, не опавший даже после узла, уже снова подтекающий предэякулянтом. Чанбин не торопился, и Чан не торопил его, не давил - видимо знал, даже туманным мозгом альфы в гоне, что Чанбин сам знает как лучше. Было приятно наконец почувствовать, что хоть что-то не идёт наперекосяк. …и что Чан, со всеми его выёбами, со всей его немеренной силой, которую он и сам порой не знал куда деть, жмурился и кусал губы как школьник, которому впервые передёргивает в туалете симпатичная одноклассница. Чанбин не выдержал, всё-таки и ему вскружил голову запах гона - взял Чана за затылок и притянул к себе, стараясь злым, коротким поцелуем передать всё что о нём думает. На долю секунды Чан замер, растерявшись, но затем с таким энтузиазмом ответил, что Чанбин забыл всё что вроде как пытался ему доказать. Не забыл только продолжать двигать рукой, благо правильные движения за столько лет у него уже были доведены до автоматизма. Чан не отрываясь нашёл рукой его бедро и бесцеремонно сжал, чуть крепче чем нужно, наверняка до будущих круглых синяков, которые сам же потом будет с удовольствием рассматривать. Чанбин запустил пальцы в короткие волосы у него на затылке и заставил разорвать поцелуй, а затем со мстительным удовольствием присосался к красивому, неприкрытому майкой голому плечу. - Ах ты!.. - выдохнул Чан, со смесью веселья и возмущения. Особенно разозлиться у него не получилось - он был уже на грани, и Чанбин чувствуя нетерпение в его запахе ускорил движения рукой. Чан кончил с каким-то английским матом - Чанбин таких слов не знал, но о значении догадывался. Только когда его перестало потряхивать мелкими судорогами гиперчувствительности он додумался разжать судорожно сведённые пальцы, заставив Чанбина зашипеть - точно останутся синяки. Впрочем и засос вышел очень ничего - пока что ярко розовый, но к утру явно успеет набраться цвета. С зубами получилось бы ещё лучше, но Чанбин ещё не сошёл с ума до такой степени, чтобы лезть кусаться к альфе в гоне. - Ну что? - Чанбин поймал довольный, слегка расфокусированный взгляд Чана и усмехнулся, - Хорошо? Жизнь лучше стала выглядеть? Это был бы правильный момент, чтобы уболтать Чана на что-нибудь полезное. Попить воды, например, или сходить в душ, или - чем чёрт не шутит, - поспать немного, только до следующей волны гона, но пока Чанбин искал чем бы вытереть руку, Чан успел прийти в себя достаточно, чтобы наброситься на него с поцелуями. Нет, объективно, Чанбину не на что было жаловаться. Из большинства мест в мире он бы выбрал это - в руках у Чана, прижатым спиной к кровати Чана, с мягким покрывалом Чана под голой спиной. Но время из вечернего перетекало в ночное, а Чан, судя по всему, не пил воду, не принимал таблетки, и даже не думал о том чтобы поужинать. Боль в мышцах, притупленная оргазменной эйфорией, так или иначе должна была скоро вернуться. От боли помогали обезболивающие, если выпить их вовремя и не на голодный желудок, так что это точно мимо. Ещё помогал массаж, но Чанбин понимал, что Чан, даже игривый и расслабленный как сейчас, не подставит ему спину - просто не сможет. Для этого нужен был омега или бета, кто-то кто не будет вызывать у него чесотку в зубах. Чанбин не знал сколько времени осталось до установленной им отметки в одиннадцать часов, как и не знал как долго продлится перерыв перед следующей волной гона. Чана надо было брать в оборот вот сейчас. - Хён, - пробормотал он, когда Чан всё-таки оторвался от его саднящих губ, чтобы покрыть поцелуями шею, - Проверь телефон… Может Минхо написал? Это был грязный приём, и не самый безопасный - если ни Минхо, ни Джисон не написали за это время, то Чан бы непременно расстроился, и его пришлось бы всеми силами отвлекать, возможно ценой своей задницы. Но пока он вставал с кровати, натягивал штаны и шёл к столу за телефоном, Чанбин успел нашарить собственный давно выпавший из кармана телефон рядом на покрывале, разблокировать и отправить Хёнджину лаконичное, предельно понятное сообщение. сейчас Затем он отбросил телефон обратно в сторону и принялся с преувеличенным интересом рассматривать потолок. От Минхо и Джисона так и не было новостей, зато Феликс прислал в групповой чат несколько очаровательных фоток Чонина с едой и видео того, как он абсолютно уничтожает их макнэ и двух его братьев в карты. Чан был подавлен отсутствием новостей из Пусана, но видео явно подняло ему настроение - нужно было бы быть камнем, чтобы не улыбнуться при виде Феликса, растрёпанного и сосредоточенного, с полным ртом какой-то сладкой закуски, выкладывающего одну выигрышную комбинацию за другой. Оба так увлеклись просмотром, что совершенно синхронно вздрогнули, когда дверь в их комнату открылась и внутрь заглянул Хёнджин. - Не помешаю? - он казался совершенно невозмутимым, словно никакого гона не было и в помине, только чуть приподнял брови заметив свежую метку у Чанбина на шее, - Я принёс газировку. И массажное масло. И эти ваши… Тянучки мерзкие. Возьмёте меня к себе в тусовку? Чан собирался прогнать его. Чанбин чувствовал это в напряжённой линии его шеи, в запахе с ноткой тревоги, в упрямой линии подбородка - Чан собирался был ответственным альфой, не подпускать своего омегу близко пока ему больно у хуёво, чтобы не напугать, чтобы не навредить и ещё много разных “чтобы”. Чан собирался - но Чан замешкался, ровно на то время, которое потребовалось Хёнджину чтобы проскользнуть в дверной проём и закрыть за собой дверь ногой. Та захлопнулась с тихим щелчком замка, и Чан так и не смог сказать “уходи”. Вместо этого он протянул руки, и Хёнджин, не задав ни единого вопроса, сгрузил принесённое на свободную кровать и скользнул к нему в объятия. Чанбин позволил себе выдохнуть, тихо-тихо, чтобы не нарушить момент. Ещё хотелось бы размять плечи и накинуть какую-нибудь рубашку, а то без обжигающе-горячих рук Чана в комнате, в общем, было довольно прохладно, но это могло подождать. - Ну как вы тут? - спросил Хёнджин, пока Чан, уткнувшись лбом в его плечо, пытался то ли надышаться им на остаток жизни, то ли, наоборот, прийти в себя. - Как видишь, - отозвался Чанбин и многозначительно показал глазами на бутылку с водой. Хёнджин вскинул брови. Чанбин показал глазами на Чана, затем покачал головой. - Ясно, - пробормотал Хёнджин, и зарылся тонкими пальцами в густые волосы у Чана на затылке, вьющиеся и непослушные теперь, когда на них почти не осталось средства для укладки, - Видели что Феликс прислал? Прелесть, да? “Сколько?” спросил он одними губами поверх головы Чана. Чанбин показал три пальца. “Узел?” Чанбин показал один. Хёнджин в свою очередь показал ему большой палец. - У Бин-хёна новая метка, - сказал он вслух, очень знакомым капризным тоном любимого, избалованного донельзя омеги, который ни в чём не знал отказа, - Я тоже хочу! Но-о-о, - он удержал Чана на месте за волосы, - Давай ты сначала водички попьёшь? У тебя губы трескаются, смотреть страшно! Ты мне так кожу и без укуса поцарапаешь… Чанбин бросил на него влюблённый взгляд и передал бутылку с водой Чану, который разом стал куда более сговорчивым. Это, конечно, только начало. Вода - это хорошо, но нужно бы засунуть в Чана хотя бы немного калорий и протеина, чтобы гону было что выжигать. Уговорить его на душ, на массаж - шантажом, и обманом, и уговорами, и честными глазами, в общем всем, на что хватит фантазии. Найти способ заставить его поспать хотя бы пару часов - задача непростая и без всякого гона. И при этом, по возможности, не ёбнуться самим, по крайней мере до возвращения Минхо. Чанбин не очень понимал как именно, но не сомневался, что они справятся.