Ты знаешь, розовый - мой любимый цвет

У Годжо впервые такие долгие отношения. Целых два месяца. Это действительно охуеть какой рекорд. Для него привычнее перепихон на одну ночь, чем выстраивание чего-то большего и сложного, отличного от быстрого секса с незнакомцами. Предыдущее «долго и счастливо» закончилось за две недели. Он правда не виноват. Ну кто бы мог знать, что ежедневные сто звонков — это слишком? Удивительно, но скромный (очень нескромный, на самом-то деле) хозяин секс-шопа, благосклонно принимает все замашки Сатору. С лёгкостью разрешает ему забредать в любой вечер в свою квартиру. Не выставляет за дверь, если он вдруг приходит без разрешения, смущенно заглядывая в глаза двумя искрящимися омутами из-под очков. Возможно, это потому, что Сатору всегда приносит с собой еду. Как извинение за то, что забыл предупредить о визите. Годжо изо всех сил выкраивает свободные вечера у собственной работы, ведь исполнительный директор в именитой коммерческой организации нужен всем, начиная с 6 утра и заканчивая глубокой ночью. Поэтому, заваливаясь в чужую квартиру в одиннадцать вечера, Сатору ставит пакеты из ресторана на стол (в этот раз средиземноморская кухня). Виновато улыбается перед тем, как рассказать очередную историю о помощнике Нанами, который отказывался выпускать его из офиса. — Сугу! Там дел-то было! На пять минут. В перерывах между жалобами Годжо успевает сбросить свою идеально-белую рубашку на диван, обуть хозяйские тапочки, чтобы громко протопать к Сугуру. Руки сами стягивают нагретую футболку с чужого тела. — Спасибо за ваше гостеприимство. Гето только поднимает брови, но не сопротивляется. Он подозрительно быстро привык, что в Сатору кроется такой объем тактильности, что хватит ещё на один Мировой океан. — Ты бы мог попросить, в шкафу лежит чистое. — А я не хочу чистое. Я хочу именно эту, — Годжо сразу же натягивает одежду и зарывается носом в воротник, — странно, но футболка сухая и совсем не пахнет. Ответ на удивленный взгляд выдается незамедлительно, заставляя Сугуру закатить глаза. — Я думал, ты в ней дрочил, думая обо мне. В этом весь Сатору. Первые дни он просто вводил Гето в замешательство, выдавая звенящие пошлостью в своей предсказуемости подкаты: «Наверное, я волшебник, потому что каждый раз, когда я смотрю на тебя, моя палочка становится больше!» Поняв, что на них можно не отвечать, Сугуру расслабился. Более того, стал записывать особенно удачные в заметки телефона. «Тихий океан знаешь? Для тебя успокоил.» — По какому поводу пир? Гето наблюдает, как из пакетов появляются не только горячие контейнеры с конденсатом на прозрачных крышках, но и две бутылки белого сухого. — Сугу, — Годжо делает вид, что обиделся, — два месяца, как я подвергаюсь постоянной угрозе! О нет, только не снова. — Я готов хоть прямо сейчас вызвать спасателей, — Гето выжидающе молчит, — ведь твоя попка просто бомба. Стоически выдержав гениальный подкат, Сугуру нежно ерошит белые волосы, достает из шкафа коробку. — У меня кое-что есть для тебя, раз уж у нас сегодня годовщина. Конечно же, ну конечно же Сатору сразу её открывает, отбрасывая в сторону бумагу и блестящие ленты. Внутри аккуратными кольцами лежит моток веревки. Розовой. Голубые глаза метнулись вверх, со странным обиженным выражением: — Обноски твоей бывшей? — Что? — привычная морщинка между тонких бровей. — Я думал, должна быть хоть какая-то заводская упаковка? А ты предлагаешь мне барахло в коробке из-под обуви? Глядя на то, каким хмурым котёночком выглядит Годжо, Сугуру тяжело вздыхает. — Вообще-то, это подарочная коробка, если ты не заметил. Даже бантик сверху налепил для тебя. Мда. Вот уж повезло подцепить ужасно очаровательного парня, который оказался полнейшим дилетантом. — А ещё, веревки для шибари надо заранее подготовить, чтобы они были мягкими, но ты конечно же не в курсе. — Это как? — Сатору уже забыл, что минуту назад называл обносками, и с интересом разматывает шпагат, — но почему розовый? Может надо было взять красный, там? — Но ты сказал, что розовый твой любимый цвет? — Я тогда шутил, чтобы разрядить обстановку… Поняв, что разговор может затянуться на добрые пол-ночи, Гето берет ситуацию в свои руки. — Раздевайся. Довольная улыбка. Годжо сбрасывает вещи на пол, мало заботясь о приличиях. А что? Они здесь явно собрались не в шахматы играть? Возбуждение накатывает как по щелчку пальцев. Холодный воздух, не остужающий искры между ними, Сугуру, успевший взамен отобранной футболки, накинуть его рубашку. Просто для справки — это блядски горячо, потому что пуговицы держатся на ткани только благодаря неведомой магии. — Позволишь? Сатору сам не понимает, почему собственное тело так быстро и так сильно реагирует на Гето. Стоило слегка пройтись верёвкой по коже, чтобы прикинуть нужную длину, а у него уже отлила вся кровь из мозга к паху. Сугуру довольно осматривает его с ног до головы, не дразнится, даже когда видит безнадежные попытки прикрыть стояк. — Рад, что тебе понравился мой подарок. Руки ловко завязывают узел, закидывают на шею. Расправляют концы веревки вниз по телу. Гето гладит ладонями длинные ноги, не отказывает себе в удовольствии прочертить мокрые дорожки языком по твердым соскам. Да, шибари — это тонкое искусство. Отдельное удовольствие, а не очередная прелюдия перед сексом. Но Сатору. Ох. Голубоглазый демон, который добровольно надел на себя поводок. Так откровенно наслаждающийся происходящим, и доверчиво предоставляющийся чужой власти. Ловкие пальцы вьют узлы. Один ниже ключиц. Следующий занимает место на груди. Ещё и ещё, пока плетение не достигнет пупка. — Раздвинь-ка ножки, красотка. Свободные концы веревки ложатся в паховые складки, оставляя без внимания член и мошонку. — Халтуришь? — Годжо тянется губами за поцелуем в качестве компенсации. — Нет, оставляю самое сладкое на десерт, — короткая усмешка. Поцелуй остается без ответа. Годжо мысленно скулит от отсутствия прикосновений, но не подает вида. В конце его точно ждет награда. Это стоит того, чтобы смириться. — Детка, потерпи немного, это все-таки твой подарок. Сатору ещё не запомнил все эмоции своего парня. Но точно научился определять, когда в темных глазах начинают плясать черти. И вот сейчас, когда Сугуру заходит за спину, чтобы протянуть веревку в узел на шее, он снова ловит это выражение лица. Не то кицунэ, не то инкуб. Шнур продолжает ложиться петлями на белоснежную, почти что фарфоровую кожу. Два нахлеста, чтобы выделить грудные мышцы. Ещё пара витков стягивают стропами жилистые бока. — Если бы я заранее знал, что ты такой извращенец… — слова застревают в горле, когда Гето подцепляет пальцами веревку, чтобы проверить натяжение. — М-м? — ещё один узел вдавливается в спину. Руки флегматично перебрасывают концы шпагата, чтобы добавить новый витиеватый узор на торсе. — Ты бы никогда не зашел ко мне в магазин? Пальцы дразняще проходятся по бедрам рядом с пахом, но так легко и невесомо, что едва касаются прозрачных мягких волосков. — Ох, Сугуру… бля-я, я бы пришел на пару лет раньше! — лаконичная точечная ласка начинает сводить с ума, мешая формулировать мысли. Гето лишь хитро улыбается. Отступает на шаг назад, чтобы оценить результат. Скромно, но со вкусом. Сатору действительно идёт пошлый барби-розовый цвет. — Больше ничего не будешь связывать? — Годжо доверчиво протягивает руки, сцепив кисти. — Я знаю, что ты захочешь меня облапать, — Гето усаживает Сатору на кровать, раздвигая ему ноги коленом, — через минуту же начнешь умолять, чтобы тебя освободили. Если бы Годжо нужно было описать Сугуру, он бы начал с его рук. Крепкие, уверенные, всегда доставляющие ему только удовольствие. Одним своим видом. И даже сейчас они заняты тем, что ласкают его. Проходятся по мокрому члену, размазывая предэякулят по головке, перекатывают яйца, подбираясь ближе к дырочке. — Мм, посмотрим что у нас сегодня в меню: сахарная вата или… — Только не снова! Ты правда хочешь, чтобы я выбирал в таком состоянии? Гето проходится взглядом по разложенному на его кровати Сатору. Дрожащие ресницы, так резко контрастирующие белизной на покрасневшем лице. Тяжело вздымающаяся грудь — это точно от возбуждения. Розовые путы шибари лишь немного стягивают кожу, постоянно напоминая о себе, дышать они точно не мешают. — Я уже успел подготовиться в душе, — Сатору не смущаясь смотрит в ответ на удивление, — бля-я, я сейчас начну без тебя, Сугуру. — Тогда хочу посмотреть, — Гето щедро льет лубрикант на саторовы пальцы, — покажи мне. В воздухе появляется запах чизкейка с соленой карамелью. Сатору любит внимание, обожает делать все напоказ. И если ему нужно устроить шоу, то он уже надел подходящий костюм. Он сгибает одну ногу, уперевшись ей в кровать, вторую отводит в сторону — все для того, чтобы у зрителя был прекрасный обзор. С удовольствием ловит выражение глаз Сугуру. Там — пожар, который не оставит после себя и пепелища. И если честно, Сатору готов нырнуть в это пламя с головой без раздумий. Не размениваясь на долгие прелюдии, он сразу вставляет два пальца. Успел растянуть себя в душе и до трёх, но безумно хочется насладиться реакцией Сугуру. — Сугу-у, ах! Голова сама запрокидывается назад, внизу живота начинает сильнее ныть, глаза жмурятся от долгожданных прикосновений. Пускай пока — только своих. Но из-за наличия такой благодарной публики, даже собственные поглаживания вызывают куда больше ощущений, чем бездумная растяжка в ванной. Самое сложное для Гето — оставаться в стороне. Только смотреть, не трогать, не чувствовать дрожащую кожу. Не задыхаться от терпкого запаха пота под собой. Его кроет. Это отдельная суперсила Сатору — заставлять его терять голову, терять контроль, ощущая себя голодным волком рядом с овечкой? Сугуру притягивает тело к себе за розовые веревки. Мгновение — смотрит на пальцы, которые в рваном темпе погружаются в дырочку, разбрызгивая лубрикант по бедрам. Он наклоняется, ведет губами по фалангам, слизывает смазку вокруг входа. — Как на вкус? — Как чизкейк со вкусом твоей задницы, мне нравится. Руки Гето сильнее сжимаются на ягодицах, раздвигают их. Язык делает несколько мокрых мазков и толкается внутрь между разведенных пальцев. — Ох, блядь, — Годжо хнычет на кровати, подается вперед, лишь бы сильнее ощутить в себе всё то, что ему дарует Гето. Блядская мучительная неторопливость. От смазки слюны выделяется все больше и больше. У Сатору между ног — сплошной липкий беспорядок, который его любовник только усугубляет. Сугуру так старательно работает ртом, вылизывает его, трахает языком, притягивая к себе за хлопковые узлы на спине, словно дорвался до блюда с мишленовскими звездами. Веревка хоть и мягкая, но скорее всего, оставит красные ожоги в самых нежных местах. Но Сатору прямо здесь и сейчас готов умереть от того, насколько ему охуенно, что даже не замечает розовых пут. — Бля-я, — хрипит Гето, когда отрывается от разомлевшего Сатору, чтобы окинуть его взглядом, — хочу тебе вставить. Тот представляет собой хаос из спутанных волос, покрасневшего лица и лихорадочного шепота давай быстрее, о боже, Сугуру. Гето умеет быть нежным. Умеет вставлять мучительно бережно, чтобы затем, не аккуратничая, трахать с оттяжкой, растягивая тугие стенки своим смуглым членом с переплетением венок. Почти что искусство. Но сегодня его ведёт. Ведёт от такого послушного Сатору, который добровольно уступил контроль над собой и выдал полный карт-бланш действиям Сугуру. От Сатору, который несдержанно скуля, извивается в простынях, подмахивая бедрами в бешеный ритм Гето. От Сатору, у которого закатываются глаза, стоит лишь розовой петле на шее чуть сильнее затянуться, когда он выгибает спину. И Сугуру тоже теряет голову от жара между ними. Костяшки белеют от силы, с которой он сжимает верёвку, растрахивая узкую задницу. — Ещё, ох, ещё немного, — скачущий в своей интонации шёпот возвращает Гето в реальность. Подцепляя замысловатые петли, он притягивает к себе Годжо. Целует закрытые веки, ведет языком влажным по губам, выпрашивающим больше и больше. Еще мгновение — и Сатору под ним содрогается с протяжным стоном. Ощущение, что оргазм не гаснет целую вечность, а только нарастает. Потому что Сугуру продолжает вбиваться чуть ли не рыча от того, насколько сильно сжимает его дырочка. Годжо закидывает руки на широкие плечи Гето, выстанывая горячим шепотом: — Сугуру, блядь, блядь! Ох, — короткий перерыв на всхлип на очередной толчок члена, — кончи в меня, боже, кончи… Горячая сперма смешивается со смазкой, абсолютно порнушно вытекая из припухшей кромки мышц, когда Гето достает член.

***

Сатору оценивающие разглядывает свое отражение. Ладно, розовый и правда ему идёт. Как идут лохматые волосы, засосы на шее и белесые следы семени на ногах, оставшиеся сувенирами после безумного секса. Под веревками уже начинают угадываться тонкие кровоподтеки, которые будут мучительно долго сходить. Об открытых вещах на время можно забыть. Сугуру деликатно распутывает веревку техничными движениями. Не скупясь осыпает пережатые места поцелуями, растирает пальцами. — Прости, я немного перестарался. Мимолетное прикосновение губами к тыльной стороне ладони в качестве извинения. — Может быть, в следующий раз подобрать тебе какой-нибудь комплект? Например, с алым кружевом?