Посмотри, сколько юных Художников из-за тебя, как один, полегли! Прекрати свои глупые сказки Они не помогут найти корабли!
***
— Мими, давай заканчивать уже. — Лиз дергает подругу за рукав, мешая ей закинуть в себя очередную порцию текилы. Небольшой бар почти в центре города был переполнен людьми, даже несмотря на то, что завтра начинается очередная рабочая неделя, но таких, как Аманда, тех, кто думает, что пока ты молодой — тебе все нипочем, оказалось подавляющее большинство. Бар играет стробоскопами, еще сильнее загоняющими ее разум в помутнение, отражается на радужках, смешивается с громкой музыкой и больше походит на капкан, не выпускающий из цепких оков. Аманда пришла веселиться, наслаждаться последним днем свободы, прежде чем ее на ближайшие несколько лет заключит под стражу хирургическая интернатура. — Уистлер, тебе уже хватит, — Лиз хватает ее за руку, не позволяя донести до рта очередную рюмку. — Собираешься завтра сбивать пациентов с ног своим перегаром? Аманда Уистлер — техногенная катастрофа для всех окружающих и для себя в том числе. Дерзкая и смелая, она всегда говорит именно то, что думает, не заботясь о чувствах окружающих. Делает, что захочет и, при этом, имеет потрясающую способность добиваться своего любыми способами. В Мими влюбляются быстро и обреченно, потому что она не подпускает к себе людей ближе, чем ее это будет устраивать. В большинстве случаев, любые попытки, хоть как-то завоевать внимание Уистлер, заканчиваются сексом на одну ночь и тотальным игнорированием в дальнейшем. В Мими влюбляются все, но сама она еще никогда не влюблялась по-настоящему. Разгульный образ жизни совсем никак не соответствует ее отличным, почти идеальным успехам в учебе и званию лучшего студента на своем курсе, но Уистлер, каким-то образом умудрялась сочетать в себе постоянные вечеринки и отличные оценки совершенно гениально. Говорили, что она спала с преподавателями, а кто-то утверждал, что декан не просто так вызывает Мими к себе в кабинет. Плевать ей было на любые слухи, домыслы и утверждения окружающих, потому что для себя самой она знала, чего ей стоила каждая из ее побед. Плевать на мнение окружающих — способность, которую Аманда взрастила в себе через боль, кровь и горькие обиды. Забитая и забытая будучи ребенком, Мими, как только достигла хоть сколько-нибудь сознательного возраста, стала едва ли не археологом собственной личности. Докопалась до сути, изучила, сделала выводы. Может быть от того, что ее ментальное здоровье было в безопасности от окружающих ее людей, она решила подпортить себе нервы путем хирургической интернатуры. Ну кто в здравом уме решится на то, чтобы посвятить жизнь хирургии? — Не доставай, я же в маске буду, никто ничего не почувствует. — Уистлер пьяно улыбается подруге. — Когда в следующий раз у меня реально будет возможность вот так потусить в баре? — Зная тебя, хоть каждый день. — Лиз недовольно скрещивает руки на груди и осуждающе смотрит на брюнетку, которая даже не пытается прислушаться к советам девушки. — Ладно тебе, зануда. — Мими на удивление ловко попадает подушечкой пальца по кончику носа Элизабет и, замечая ее взгляд, заливается смехом. — Если хочешь, иди домой, я еще немного тут посижу и тоже приду. — Ага, конечно, если я тебя тут одну оставлю, ты до утра не вернешься, не первый день я тебя знаю. Элизабет Грин всегда была той совестью, которой очень часто не доставало Мими. Они познакомились еще в первый день обучения, когда сели вместе на приветственной лекции, где декан университета, как важный павлин расхаживал перед ними и вещал о том, как важна профессия, которую они выбрали, как он гордится, что так много молодых специалистов у них появится. — Ну да, специалисты, которым богатенькие родители просто купили место. — Фыркает Уистлер себе под нос. Её раздражал факт того, как все быстро продается, даже учитывая, что на кону, в буквальном смысле, стоят человеческие жизни. В отличие от остальных, она сутками училась, докапывалась до самых незначительных деталей, с ума сходила от нехватки времени даже для сна, не говоря уже о хоть какой-то личной жизни. — Стоит ли этому удивляться? Мир прогнил, теперь продается все. — Сидящая рядом с Мими брюнетка почему-то отвечает на ее риторический вброс, пожимая плечами и легкая улыбка трогает губы. — Надеюсь, они откажутся от идеи быть докторами прежде чем убьют кого-нибудь. — Я Аманда, для своих, Мими. — Уистлер протягивает руку брюнетке и ехидно улыбается, как только та ее сжимает. — Почему Мими? — Вопрос кажется слишком логичным, потому что мало кто мог бы додуматься сократить имя «Аманда» до «Мими», так что Уистлер, привыкшая к подобным вопросам, совсем не удивляется. — Отец так называет, я привыкла с детства. — Девушка пожимает плечами. — Я Элизабет, можно Лиз. Элизабет Грин была полной противоположностью Уистлер, умница, отличница, тихая домашняя девочка, которая уже с детства знала, кем она будет, когда вырастет. Родители с ума сходили, как быстро из домашней аптечки улетали бинты, шприцы и всякие баночки с лекарствами, но не препятствовали тяге дочери к медицине. Вечера она проводила в своей комнате в общежитии, которую они делили с Мими на двоих и только с третьего курса начала на выходных вместе с Уистлер выбираться в бар и хоть немного отвлекаться от постоянной учебы. Им обеим поразительно легко давались медицинские знания и это был один из фактов осознания ими обеими того, что они выбрали свой путь. — Мы с тобой уже взрослые люди, перестань, все будет хорошо. — Аманда тянется в пьяных объятиях к подруге, на что та просто недовольно отходит в сторону, всем своим видом показывая, что близкие контакты с пьяной Уистлер не приводят ни к чему хорошему, особенно учитывая опыт университетских лет. — Ладно, в конце-концов, я тебе не мать, получать от главного будешь сама, так что очень советую подумать. До завтра. — Лиз хлопает ее по плечу и тут же испаряется, как будто ее и не было, а Мими продолжает бесстыдно раздевать глазами симпатичную барменшу, которая весь вечер заигрывала с ней. — Обнови за мой счет. — Слышит она голос сбоку от себя и, обернувшись, ловит пронзительный взгляд зеленых глаз, которые смотрят на нее с невероятной заинтересованностью. Живот скручивает мгновенно и жар оседает между ног, толкая Уистлер на необдуманные поступки. Аманда была хороша собой и точно это знала, светлые волосы, большие голубые глаза в обрамлении пушистых ресниц, прямой тонкий нос. Кроме того, длительные занятия спортом позволяли ей держать себя в отличной форме и на ее фигуру очень часто велись, так что снять кого-нибудь в баре, когда ей очень хотелось поразвлечься, никогда не было проблемой. Уистлер даже не рассматривала мысль о серьезных отношениях, прожив большую часть времени в одиночестве, ей была страшна сама мысль о том, чтобы впустить хоть кого-то в свое личное пространство. Аманда долго думала о том, что готова рассматривать только тот вид отношений, где нет места созависимости или зависимости в целом. Где основной фактор, удерживающий людей рядом друг с другом — искреннее желание. Верила ли Мими в то, что такое на самом деле возможно? С трудом. Думала ли Мими о том, что проведет жизнь в одиночестве? Она почти верила в это. Уистлер туго сглатывает, рассматривая женщину рядом с собой. Темные густые волосы водопадом спускаются по плечам, черная рубашка расстегнутая на две верхних пуговицы, буквально заставляет опустить взгляд в открытое декольте. Губы девушки растягиваются в ехидной улыбке и Мими мгновенно закидывает ногу на ногу, вызывая тем самым чуть слышный смех незнакомки. Она слишком очевидна в своих намерениях. Аманда слишком очевидна в своих реакциях. — Ты же не против? — Женщина чуть приподнимает бровь, смотрит в упор, опуская взгляд на пьяную улыбку Уистлер. — Может сразу к тебе? Зачем нам эти прелюдии? — В этот раз незнакомка выглядит весьма удивленно. Она явно не ожидала подобной инициативы от молоденькой и порядком пьяной девчонки. Мими всегда была остра на язык, за что очень часто оказывалась порицаема обществом. Иметь возможность говорить то, о чем думаешь — дорогая роскошь, но Аманда была готова заплатить эту цену. В конце концов, они не в средневековье, так что ее не закидают камнями на площади и тем более не сожгут. — Ну поехали. Аманда не очень-то помнит, как они садятся в такси, как рука девушки гладит ее ногу через джинсы и как томительно долго текут минуты ожидания, пока алкоголь заставляет ее чувствовать себя еще более раскрепощенной, чем она была. Что особенно нравилось Уистлер в сексе на одну ночь, то, что она могла себя не сдерживать. Если, как она считала, с людьми в отношениях приходится где-то подстраиваться, где-то списывать все на «ну он же человек хороший», то в такие моменты Мими думала только о себе, потому что, с вероятностью в девяносто девять процентов, они больше никогда не встретятся, как минимум потому, что Уистлер даже лицо ее не запомнит. Аманда прижимает собой женщину к кровати, ставит колени по обе стороны от ее бедер, заводит руки за голову и сдавливает их ладонью, сжимает большим и указательным пальцем подбородок, чуть приподнимая голову. Глаза, помутненные пеленой похоти, заставляют Уистлер растянуть губы в ехидной улыбке. Любая попытка женщины хоть как-то поменять их местами, оборачивается крахом. Мими была достаточно сильной. Наверное, незнакомке стоило узнать об этом, прежде чем она пустила девчонку в свою кровать. — Как тебя зовут? — Аманда склоняет голову чуть в бок и с интересом смотрит на женщину. — Мы будем болтать или займемся делом? — Она возмущается, дергается, от чего Уистлер сильнее вжимается в нее и видит, как именно ее тело реагирует на такие незамысловатые действия Мими. — Тебе сложно имя сказать? — Уистлер сжимает зубами свою нижнюю губу и улыбается, подобно хищнику, загнавшему жертву в угол. — А тебе зачем? — Просто интересно. — Мими наклоняется и кончиком языка проводит по шее женщины, все еще не позволяя ей вырваться, сильнее сжимает ноги и чувствует, как она недовольно выдыхает. — Диана. — Сдается, не может больше терпеть, потому что жар между ног напрочь отключает голову. — Ну и в чем была проблема? — Выдыхает Мими, наклоняясь вперед и, не позволяя ей ответить хоть что-то, мгновенно прижимается к губам.***
Уистлер просыпается по будильнику, который она, очень дальновидно, завела еще до того, как вошла в бар, голова раскалывается, тело ломит, а стоит девушке открыть глаза, поток трехэтажного мата в собственной голове не прекращается. Она даже не у себя дома. — Выключи эту дрянь. — Хриплый голос заставляет Аманду вздрогнуть и, кое-как повернув голову, она видит обнаженную спину женщины в чуть заметных царапинах и несколько красных пятен на плечах. «А я вчера была в ударе». — Проносится в ее голове на что она самодовольно хмыкает. События вчерашнего вечера медленно выстраиваются в похожую на правду картинку. — Зачем ты вообще завела его? — Спрашивает женщина, накрывая голову подушкой и прижимая как можно сильнее к ушам, чтобы не слышать раздражающую ее песню, кричащую из телефона на всю квартиру. Кто вообще ставит на будильник песни? — Потому что мне надо на работу. — Недовольно проговаривает Мими, поднимаясь с кровати и осознавая, что на ней нет вообще ничего. Окидывая взглядом комнату, замечает свой комплект белья, валяющийся под журнальным столиком и чуть слышно выдыхает. — Я могу воспользоваться твоим душем? — Да делай что хочешь, только меня не трогай, будешь уходить захлопни дверь. — Мычит женщина и накрывает голову подушкой.***
— Уистлер, ты больная, ты в курсе? — Грин налетает на нее, как только девушка появляется в раздевалке больницы. — Ты мне обещала вернуться домой, а в итоге, где тебя носило всю ночь? — Не ори, — Мими трет виски, надеясь, что таблетки от головной боли вот-вот подействуют. — Мне перепал неплохой вариант на ночь, кто я такая, чтобы этим не воспользоваться? — Аманда чуть слышно смеется, поворачивается к Лиз и дарит ей очаровательную улыбку, прежде чем открыть свой шкафчик и стянуть с себя повседневную одежду. — Черт, Уистлер, ты с пантерой спала? — Спрашивает Грин, глядя на темные пятна на плечах и красноватые полосы на спине брюнетки. — Да, похоже на то, но, поверь, я в долгу не осталась. — Бросает Мими, натягивая на себя голубой костюм хирургического интерна и завязывая длинные светлые волосы в тугой высокий хвост. — Уистлер, первый рабочий день, ну что ты за человек, я не понимаю. — Лиз недовольно качает головой и закатывает глаза, понимая, что первая суточная смена будет для брюнетки отвратительно тяжелой. Аманда не умела думать на перед. — Да ладно тебе, не нуди, все будет хорошо. — Мими хлопает подругу по плечу и вместе они вылетают из раздевалки, забегая в кабинет общего сбора буквально за пару минут до того, как там появляется мужчина, еще не известный, но какой-то слишком важный, как им обеим показалось на первый взгляд. — Очень рад, что вы все вовремя здесь появились, правда не понимаю, что вообще вами двигало, когда вы решили поступить в медицинский. — Фыркает мужчина и по очереди осматривает всех собравшихся. Взрослый, с проблесками седины в густой бороде и какой-то отрешенностью во взгляде, мужчина натянуто улыбался новым интернам и он, очевидно, не то чтобы был рад такому поступлению. Все врачи считают интернов необразованными тупыми детьми, которые первый год будут только путаться под ногами и мешать ординаторам выполнять свою работу. — А он очень позитивный. — Чуть слышно проговаривает Аманда на ухо подруге и с ее губ срывается легкий смешок, что, к счастью, остается незамеченным, для мужчины. — Я, доктор Томас Стивенс, глава хирургического отделения, ваш непосредственный начальник и человек, от которого будет зависеть ваша дальнейшая жизнь. — Он скрещивает руки на груди и внимательно смотрит на собравшихся. — Я очень надеюсь, что к концу вашей интернатуры половина отсеется, а еще половина выберет себе направление попроще и в хирургии останутся только лучшие из вас. Ваши ординаторы уже ждут вас, ознакомьтесь со списком и можете приступать к своей первой смене, поверьте, эти двадцать четыре часа вы запомните надолго. Удачи. — Мужчина кивает головой и, развернувшись на пятках, уходит в еще непонятном для них направлении. — Я у Фостер. — Аманда пожимает плечами, даже близко не понимая, с кем именно ей придется работать ближайшие несколько лет, когда находит свое имя в общем списке. — Я тоже. — Грин становится рядом с ней и обе девушки радуются, что хотя бы работать будут в одной команде, так явно будет проще. Привыкшие вдвоем выносить все тяготы судьбы, такой расклад кажется им, по меньшей мере, подарком, даже несмотря на то, что внутреннее ощущение приближающегося ада, заставляет начинать нервничать. — Мы с вами. — Высокий молодой человек и девушка ростом метра полтора подходят ближе. — Я Адам Джонс. — Парень тянет руку и Уистлер тут же ее перехватывает, сжимая чуть сильнее, чем стоило бы. — Я Аманда, это Элизабет. — Мими кивает головой и растягивает губы в не очень дружелюбной улыбке, но никто на это не реагирует. — Я Даниэлла Кларк, можно просто Дэни. Уистлер окидывает взглядом девчонку напротив. Она на голову ниже, вьющиеся каштановые волосы собраны в небрежный хвост, а в больших карих глазах такая паника, что Аманда чуть заметно усмехается себе под нос. — Говорят, что Фостер — конец любой карьеры. — Проговаривает Адам с легким ехидством в голосе, как бы намекая, что вся их компания заранее обречена на провал. — В каком смысле? — Дэни поворачивает голову и в глазах ее, без того испуганных, медленно растекается еще больший страх. — Ну, еще никому не удавалось выйти из-под ее руководства и продолжить работать. — Парень пожимает плечами, зарывается одной рукой в непослушные темные волосы, а вторую прячет в карман халата. — Ты придурок? Прежде чем слушать подобные сплетни, надо было самому узнать всю информацию. — Аманда поворачивает голову и злобно стреляет глазами в идущего за ней молодого человека. — Конечно никто еще не выходил из-под ее руководства, потому что мы, блять, первые интерны, которых она будет курировать. — Ты че взрываешься? — Грин осторожно кладет ей руку на плечо и чуть сжимает, стараясь немного успокоить подругу. — Да потому что бесит меня это. — Мими готова начать огромную гневную триаду, но тормозит быстрее, чем успевает разогнаться, когда они видят стоящих в коридоре ординаторов с папками в руках, которые, очевидно, ждут своих интернов. Хвала всему, на них были бейджики и узнать Фостер оказывается совсем не сложно. Высокая девушка в синем хирургическом костюме, каштановые волосы собраны в пучок на затылке, а на лице такое выражение, что желание бросить хирургию возникает моментально у всех, кто понимает, что работать с ней придется ближайшие годы. — Я, доктор Эшли Фостер, на ближайшие несколько лет я ваш наставник, ваша мать и ваш каратель, так что, не советую перечить или делать хоть что-то, что мне может не понравится. Я терпеть не могу тех, кто подлизывается или тех, кто думает, что если вы купили себе место, то вам заранее все должны. Придется работать, если вы хотите стать настоящими хирургами. — Фостер говорит твердо, ее металлический голос эхом отдается в ушах, заставляя даже бесстрашную Уистлер почувствовать холод, пробегающий по спине. Мими чуть слышно хмыкает и ехидная улыбка расползается на губах. Она понимает, что легко с Фостер не будет, но, в глубине души, искренне уважает ее позицию. Или ты пашешь и заслуживаешь место упорной работой или в отделении хирургии тебя ничего не ждет. Как итог, Аманда может быть уверена, что все будет честно. Фостер не продается, что большая редкость в современных реалиях. — Всем все понятно? — Эшли скрещивает руки на груди, чуть поднимает правую бровь и с вызовом смотрит на интернов, которые интенсивно кивают ей головой. Фостер знала, что навевать страх она может мгновенно и ей, в какой-то степени, это даже нравилось. Сложно бывает завоевать уважение коллег, которым плевать на то, какой ты профессионал, сколько опыта у тебя в рюкзаке и сколько раз ты выигрывал заранее проигрышные бои. Многие судят по внешности или по возрасту и только ограниченный круг людей знал, насколько профессиональной была Фостер на самом деле. — Грин, ты сегодня в детской хирургии, доктор Морган уже ждет тебя. — Эшли смотрит на брюнетку, которая все это время стояла под руку с Уистлер и та только чуть заметно растягивает губы в улыбке. Лиз, честно говоря, немного боялась того, что их с Мими сразу же разобьют, потому что держаться вдвоем как-то привычнее и спокойнее, но еще больше ее пугала работа с детьми, почти панику нагоняла, потому что с детьми все казалось в миллион раз сложнее в эмоциональном плане. Однако, Грин не могла позволить себе, хоть на секунду демонстрировать собственную слабость. — Принято. — Лиз кивает головой и очень верит в то, что за ее улыбкой доктор Фостер не заметила всех эмоций, которые бушевали внутри. Уистлер отправляется в приемный покой вместе с Фостер и Адамом, который с первого взгляда кажется одновременно и раздражающим и каким-то своим что ли, будто бы у Мими внутреннее ощущение, что с ним проблем не будет. — Значит так, ваша задача — разбирать поступающих. С незначительными жалобами справляетесь сами, остальных направляете на распределение к ординаторам, я буду все время рядом с вами, но постараюсь не вмешиваться, без причины. — Фостер прячет руки в карманы белого халата, смотрит на них изучающе и с какой-то долей интереса. В глазах ее слишком отчетливо читает простой вопрос «А как быстро вы сломаетесь?» — Так сразу, да? — Удивленно спрашивает Адам, поворачивая голову и хватая взгляд Уистлер. — Интересный способ обучения. — Аманда пожимает плечами, но не возмущается, сразу отходит к больничной койке, внимательно осматривая пациентку. — Здравствуйте, меня зовут доктор Уистлер, чем я могу вам помочь? — Доктор Уистлер, я выходила из ванной сегодня, подвернула лодыжку и упала. На самом деле, я не стала бы поднимать панику, но мой супруг очень переживает за меня, так что он буквально настоял на том, чтобы мы приехали сюда. — Ваш супруг сделал все правильно, давайте посмотрим, что с вами случилось. — Мими снимает с девушки обувь, осматривает небольшой отек, пальцами немного сдавливает голеностоп, проверяя ощутимые повреждения, но не находит ничего опасного. Мими поднимает взгляд, внимательно смотрит в теплые карие глаза и чуть заметно улыбается. — Ничего страшного, просто небольшое растяжение, давайте я наложу вам повязку и тогда ваш муж сможет забрать вас домой. — Уистлер говорит с легкой улыбкой и тянется за бинтом, но сидящая на койке девушка падает на спину и тело ее трясется от судорог. Мгновенная паника сводит всю Мими с ног до головы, она хватает рваный вдох и жмет на кнопку тревоги, на автомате выдавая указания подошедшим медсестрам. В груди давит от страха почти животного. Это больше не университет, в ее руках ответственность за жизнь настоящего пациента и это слишком сильно выбивает Аманду из равновесия. — Уистлер, что случилось? — Эшли оказывается рядом с ней через пару секунд, забирает медицинскую карту и быстро пробегает глазами по записям. — Доктор Фостер, у нее были судороги, вкололи… — Это я и без тебя вижу, причину установила? — Фостер смотрит серьезно, а у Мими все дрожит внутри. Наверное, когда-нибудь, все это пройдет, но пока это ее первая пациентка и Аманда искренне не понимает, что будет дальше. — Каким образом? Она поступила с растяжением лодыжки, я пока тянулась за бинтом, она в судорогах упала. — Уистлер переводит взгляд на пациентку и замечает, что она больше не трясется и медленно приходит в сознание. — Какие твои дальнейшие действия? — Эшли смотрит строго и выжидающе, а Мими понимает, что большая часть ее нервной системы будет убита не основной работой, а доктором Фостер. — Отвезти на КТ, проверить мозг и потом уже думать, что делать дальше. — Хорошо, вези ее и жди меня там, я скоро подойду.***
— Доктор Морган? — Грин поднимается на третий этаж в детскую хирургию и видит девушку, которая стоит у стойки регистрации, обсуждая что-то с незнакомым ей молодым человеком в хирургической форме. Как только доктор оборачивается, Лиз чувствует, как ее внутренности скручиваются в тугой узел, а потом обрываются и летят вниз на оглушающей скорости несколько секунд до тех пор, пока не разбивается о реалии современного мира. Длинные темные волосы, частично собранные на затылке, вздернутый нос, яркие глаза в обрамлении пушистых ресниц и, наверное, она единственная во всей больнице, кто сегодня улыбается ей и делает это искренне. Одна из тех, кто не утратил человечность, хотя, казалось бы, это почти нереально в тех условиях, в которых они существуют. В глазах Морган глубина, в которой Грин безбожно тонет и ничего не может с этим сделать. Как давно с ней такого не случалось и вот она снова здесь. Элизабет кажется абсолютно странным тот факт, что Морган в ее глазах светится, будто бы солнце сама она и может так на нее действует работа с детьми, а может просто человек она особенный, но Лиз просто смотрела в теплые глаза и боялась того, что с ней будет дальше. Ей так отчаянно хотелось верить, что жизнь, однажды, ее закалит, заставит снять розовые очки и воспринимать этот мир здраво и рассудительно, но пока она влюбляется слишком быстро, верит в честность и порядочность и самостоятельно залечивает раны на разбитом сердце, повторяя один и тот же сценарий уже, кажется, сотню раз. — Ты Элизабет Грин, правильно? — Морган прижимает к груди планшет и с интересом осматривает брюнетку с ног до головы, чуть дольше положенного всматриваясь в глаза Лиз, которая, к тому моменту, перестает чувствовать положенную гравитацию. — Да, это я. — Она мнется и заламывает пальцы, чувствуя себя неловко, ну никак в картине ее хирургической жизни не укладывался тот факт, что первый же ординатор, с которым ей нужно будет работать, заставит ее краснеть и сходить с ума. — Хорошо, я Карина Морган, — она легко кивает головой и передает Грин планшет с медицинской картой. — Идем. Доктор ведет ее по длинному коридору, заводит в палату и подходит почти вплотную к больничной койке, где лежит светленькая девочка с огромными голубыми глазами, в которых одновременно так много эмоций, что Лиз становится слишком сложно контролировать себя. — Это Алиса. — Карина сжимает пальцами протянутую ей ладошку и дарит ребенку очаровательную улыбку. — Через шесть часов у Алисы операция по пересадке сердца, мы долго ждали донора и дождались, ее сердце везут сюда, так что Алису нужно готовить к операции. — И это нужно сделать мне? — Грин ошарашенно смотрит на доктора, которая только кивает головой. — У тебя с этим какие-то проблемы? — Скрещенные руки, ехидный взгляд. Как долго она еще собирается сводить ее с ума? — Нет, нет, никаких проблем. — Лиз с силой сжимает руку в кулак, оставляя на ладони следы — полумесяцы от ногтей. Не говорить же, в конце-концов, доктору, что она чертовски боится сделать что-то не так. Хотя, кажется, Карина и так прекрасно это знает. — Отлично, я буду рядом с тобой, в любом случае, проконтролирую каждое твое действие, так что можешь не волноваться, все будет хорошо. — Морган дарит ей легкую улыбку и испаряется из кабинета, оставляя Лиз наедине с ребенком. — Тебе страшно? — Алиса смотрит на нее большими голубыми глазами и светлые волосы так забавно вьются, что девочка напоминает больше куклу, чем настоящего ребенка. — Конечно нет. — Грин растягивает губы в улыбке и делает шаг вперед, подходя ближе к койке. Если она хоть на секунду покажет, что ей страшно, детский мир перевернется. В ее глазах врачи — супергерои, которые спасают жизни взмахом волшебной палочки и Лиз не имела никакого морального права разрушить эту волшебную веру. Она сама станет супергероем. — Мне совсем не страшно. — Мне тоже не страшно. — Девочка пожимает плечами и забавно морщит нос. — Доктор Морган сказала, что уже завтра я проснусь с новым сердцем и больше ничего плохого со мной не случится. — Все именно так и будет, но сначала мне нужно провести несколько процедур, чтобы тебя подготовить к операции, хорошо? — Лиз сжимает протянутую ей детскую руку и губы сами растягиваются в ответ на искреннюю улыбку.***
— Уистлер, что видишь? — Фостер внимательно смотрит на томографию головного мозга девушки и ждет, какие же выводы сделает ее подопечная. Эшли, конечно, не нанималась учить неопытных, желторотых интернов тонкостям медицины, но, наверное, лучше это сделает она и будет уверена, что ее интерны никого не убьют. — Похоже на аневризму. — Аманда делает шаг вперед и обратно стороной ручки тычет в небольшое темное пятно, тут же поворачивая голову и улавливая момент, когда уголки губ ординатора лишь на секунду дергают вверх. — Видимо, когда она падала, ударилась головой обо что-то. Такое бывает, редко, но бывает. — Молодец Уистлер, можешь готовиться к операции, ассистировать я тебе не дам, рано еще, но будешь смотреть и учиться, так сказать, в самом первом ряду. — Фостер протягивает ей карту и кивает головой. — Подготовь ее.***
— Грин! — Элизабет, сидящая на посту медсестры и вносящая в карту пациента всю необходимую информацию, резко вздрагивает, как только слышит голос ординатора. Паника мгновенно заполняет каждый участок тела, неужели она что-то сделала не так? Лиз срывается с места, залетает в палату и испуганными глазами смотрит на Карину, которая едва ли сдерживается, чтобы не засмеяться от испуганного вида интерна. — Я здесь, случилось что-то? — Она смотрит на Морган одновременно с паникой и надеждой, с верой в лучшее и каким-то отчаянием. Слишком открытая, Лиз читалась мгновенно и совершенно не умела скрывать свои эмоции, что одновременно было и хорошо и плохо для нее. — Ты мне скажи. — Морган хмыкает и хитро смотрит на брюнетку. — Пациентка готова к операции? — Готова, все анализы в норме, все процедуры я провела. — Лиз протягивает доктору медицинскую карту, куда она уже успела внести все необходимые данные. — Хорошо, мне нужно готовиться, ее заберут санитары и привезут в операционную. — Морган кивает головой, забирает с собой карту и выходит из палаты, пока Элизабет провожает ее взглядом и молится, чтобы все прошло хорошо. Болезненное чувство жуткого волнения где-то внутри разъедает, как кислота. Однажды, она научится реагировать на пациентов, просто как на пациентов, но пока она слишком сильно привязывается, старается унимать дрожь в руках и не верит, что ее ждет хоть какое-то будущее в детской хирургии. — Доктор Грин, земля вызывает. — Чуть слышно смеется Морган, привлекая внимание брюнетки к себе. Лиз поднимает взгляд на Карину и ее теплые глаза в очередной раз выбивают всю землю из-под ног у молодого интерна. — Переодевайся. — Морган хмыкает, скрещивает руки на груди и чуть слышно смеется от того, насколько очаровательной кажется ей реакция Грин на все происходящее. — Ассистировать я тебя пока не пущу, но ты точно заслужила быть на операции сегодня. — Серьезно? — Элизабет поднимает правую бровь и смотрит на доктора настолько удивленно, что кажется, ей гораздо проще поверить в то, что инопланетяне скорее приземлятся в Нью-Йорке, чем в то, что ее в первую же смену пустят на операцию, пусть даже не в качестве ассистента. — А я похожа на человека, который будет шутить в такой ситуации? Грин, бегом. — Я в рай попала что ли? — Проговаривает брюнетка в слух и Карина чуть слышно смеется, глядя на девушку с легкой улыбкой. — Доктор Грин! — Лечу я, лечу!***
— Уистлер, что там? — Эшли поднимает взгляд на девушку, стоящую в операционной возле мониторов и с горящими глазами наблюдающую за тем, как Фостер проводит операцию. Лучший нейрохирург больницы, умеющий находить выходы из таких ситуаций, где все остальные безоговорочно проигрывали. Аманда еще и не представляла, как сильно ей повезло, стоять рядом с Фостер в свою первую смену и учиться у нее всем тонкостям медицины. — Все показатели в порядке, доктор Фостер. У Мими искры в глазах, когда она видит, как филигранно Эшли копошится в чужих мозгах, насколько спокойны ее руки, как уверена она в каждом своем действии и Уистлер, если честно, даже не понимает, что больше ее восхищает, нейрохирургия или сама доктор Фостер. Мониторы неприятно пищат, Аманда мгновенно переводит взгляд на экраны и что-то внутри неприятно давит. — Давление падает, пульс нитевидный. — На автомате выдает Уистлер, чувствуя, как дрожь пробегает по ее телу. — Джастин вызови мне доктора Олсен, быстро. — Аманда поворачивает голову на молодого человека, который держит в руках отсасыватель, а потом резко поворачивается к Мими. — Давай, встань на его место. Уистлер никогда не думала, что ее может накрыть такой силы паника, что ее ноги едва ли смогут удерживать ее в вертикальном положении, но она крепко цепляется в прибор и четко следует указаниям Эшли, находясь в каких-то ничтожных сантиметрах от открытого головного мозга и это было по-истине чем-то волшебным. Паника начинает потихоньку отступать, ровно до тех пор, пока смутно знакомый голос не разрывает операционную. — Доктор Фостер, что случилось? — Вошедшая девушка в синей шапочке и маске подходит ближе к операционному столу и выжидающе смотрит на коллегу. — Сама посмотри. — Эшли даже головы не поднимает, но доктор тут же обращает внимание на мониторы и, видимо, понимает гораздо лучше, чем все, кто еще есть в операционной. Олсен быстро растирает нужный участок кожи раствором и еще раз бросает быстрый взгляд на мониторы. — Скальпель. Голос ее ледяной, болезненно отдается под ребрами. Какая отвратительная ирония в том, что Аманда все же помнит ее. Доктора Олсен. Диану Олсен. И кто бы мог даже просто представить, что девушка, умоляющая ее вчера ночью не останавливаться, окажется заведующей отделением кардиохирургии именно в той больнице, где Мими проходит интернатуру. Это все казалось каким-то помутнением, чем-то невозможным и до ужаса неоправданным. Ну не могло так случится. Однако, Уистлер всегда попадала в такие ситуации, которые казались слишком фантастическими для реального мира. Ничего не меняется. Мими стоит, сжимая в руках отсасыватель, смотрит на открытый мозг и как на автопилоте выполняет указания Фостер. Она не знает, что будет дальше, не знает, что ждет ее, когда она выйдет из операционной, вот только по секундным взглядам, брошенным на нее доктором Олсен, Уистлер прекрасно понимала, что Диана тоже ее узнала.***
— Как ощущения? — Доктор Морган поворачивает голову и внимательно смотрит на Лиз, которая держит руки под холодной водой, дышит квадратом и пытается принять тот факт, что сейчас она войдет в операционную, где на столе лежит маленький ребенок, которого у нее на глазах будут вскрывать. — Мне кажется, ты слишком бледная. — Мне страшно, если честно. — Лиз переводит глаза на Карину, на ее уверенный взгляд, на легкую улыбку на губах и как-то спокойнее становится, как-то менее боязливо, потому что Карина кажется ей в тот момент супергероем, когда надевает на голову шапочку с игрушечными самолетиками, надевает медицинскую маску и вытирает руки от воды. — Не упадешь в обморок? — Голос ее немного ироничный и чуть подразнивающий. — Не упаду, доктор Морган. — Лиз поворачивается и чуть заметно улыбается Карине, чувствуя ей одной объяснимый трепет. — Ну хорошо, пойдем, подарим этой девочке новую жизнь. — Карина подмигивает ей, а Грин надевает маску и заходит в операционную следом за Морган, чувствуя как в нос ударяет запах хлорки и медикаментов. — Скальпель. Голос Морган металлический, собранный, совершенно пустой. Говорят же, оставлять любые эмоции за дверью операционной и если Карина в совершенстве освоила этот навык, Лиз только предстоит этому научится и будет очень здорово, если у нее это займет как можно меньше времени. Грин смотрит так, будто все происходящее — самый интересный фильм в ее жизни. На ее глазах буквально происходит чудо, так непохожее на все то, что когда-то с ней случалось. Лиз, кажется, даже не дышит, когда Карина, вместе с доктором Олсен медленно отсоединяют от аппаратов новое сердце Алисы и с замиранием наблюдают, что будет дальше. Первый самостоятельный удар нового сердца отдается обжигающей волной во всем теле и Грин едва ли хватает сил, чтобы удержать себя на ногах. Все получилось У них все получилось***
Уистлер возвращается в приемный покой быстрее, чем хоть кто-нибудь из врачей успеет ее окликнуть или сказать хоть что-то, потому что говорить сейчас с Олсен не было никакого желания, а разъедающий внутренности страх от предстоящих событий не дает девушке даже соображать здраво. — Что с тобой? — Адам появляется, как черт из табакерки, заставляя Мими вздрагивать от неожиданности и бросать на него очень недовольные взгляды. — Все в порядке, устала немного. — Уистлер пожимает плечами, трясет головой, надеясь выкинуть из нее все лишние размышления, но едва ли это оказывается хорошей идеей. — Устала от чего? — Адам чуть толкает девушку в плечо и иронично смотрит на Уистлер, которая только закатывает глаза. — Держала отсасыватель на операции Фостер. — Ты серьезно? В первую смену? Уистлер, я ненавижу тебя, тебе стоит это знать. — Парень смотрит на нее сурово, с явной завистью в глазах и таким недовольством, что девушка едва ли не заливается смехом. — Джонс, я просто умею выбирать пациентов. — Смеется девушка и тут же скрывается от дальнейших вопросов за шторкой очередного пациента. — Привет, меня зовут доктор Уистлер, на что жалуетесь? — Спрашивает Мими девушку, которая лежит на больничной койке с закрытыми глазами и не двигается. — Доктор Уистлер, скажите честно, я умираю? — Голос девушки хриплый, низкий и очень недовольный. Аманда забирает ее карту, просматривая все отметки принимавшей медсестры и чуть слышно смеется, понимая, что именно происходит с девушкой. — Вечер удался, мисс Клейтон? — Уистлер берет пакет раствора, вешает его на капельницу и достает новый катетер. — Подружки организовали мне девичник, хотели устроить проводы холостой жизни. — Девушка недовольно морщится и прикрывает лицо одной рукой, пока вторую Мими разворачивает к себе, находит вену и вводит катетер, подсоединяя к нему капельницу. — Уистлер, как дела? — Эшли появляется будто бы из-под земли и Мими едва ли сдерживается, стараясь сохранить спокойствие. Ну что за дурацкая привычка постоянно ее пугать? — Доктор Фостер, все в порядке, я справляюсь. — Она кивает головой Эшли и переводит взгляд на медсестру. — Проследите за ней, как только лекарство закончится, снимите и отпустите домой. — Уистлер фыркает. — Какой диагноз? — Фостер смотрит на девушку, которая держит в руках медкарту, в очередной раз пробегая по ней глазами. — Интоксикация, несильная. — Мими чуть опускает маску и ехидная улыбка на ее губах говорит сама за себя. — Вчера был девичник, невеста немного перебрала. — И все? — Эшли скрещивает руки и недоверчиво забирает из рук Уистлер карту, но не находит в ней ничего, что могло бы вызвать подозрения. — И все. — Аманда кивает доктору и снова переводит взгляд на пациентку. — Лили, ведите себя хорошо и передавайте привет жениху. Уистлер практически сбегает от Фостер, прячась за шторку, где Адам уже несколько минут пытается взять анализы у девушки, которая смотрит на него настолько недовольно, что Мими кажется, будто она готова исколоть его этой иголкой. — Здравствуйте, я доктор Уистлер. — Проговаривает Аманда, кладет руку на плечо Джонсу и чуть сжимает его. Парень понимает без лишних слов, встает на ноги и позволяет девушке занять свое место. — Да мне плевать, кто вы, если вы тоже пришли, чтобы исколоть мне руку и ничего не добиться, то лучше даже не пытайтесь. — Девушка рычит на нее и Аманда даже ее понимает, в конце концов, она сюда пришла не для того, чтобы неопытные доктора снова и снова мазали мимо вены. Но это учебная больница, чего еще можно было ожидать? — Как вас зовут? — Голос Уистлер уверенный, немного холодный и совершенно безэмоциональный, она садится напротив девушки, кладет ее руку на стол и перетягивает ремешком. — Дороти. — Она тяжело выдыхает и закатывает глаза, в то время, как Уистлер достает новую иглу, проводит указательным пальцем по вене и попадает с первого раза. — Далеко же вас занесло, Дороти. — Уистлер чуть слышно смеется и пока девушка ничего не понимая смотрит ей в глаза, Мими проделывает все нужные манипуляции и складывает колбочки с кровью в специальный контейнер. — Что вы имеете ввиду? — Ну вы же из Канзаса? Или вы другая Дороти? Уистлер быстро встает на ноги и уходит, пока вслед ей смотрят заинтересованные глаза и с губ пациентки не сходит легкая улыбка. — Эй, Аманда, тормози. — Адам догоняет ее мгновенно и вопросительно смотрит в глаза. — Каким образом? Как ты с первого раза попала в вену? Мими чуть заметно хмыкает и подзывает его пальцем ближе к себе. — Еще в институте мы с Грин на практике тренировались друг на друге, так что… — Она пожимает плечами. — Для меня это пройденный этап. — Ну ты, конечно… — Джонс треплет и без того взъерошенные волосы, глядя на девушку с каким-то восторгом, непонятным пока ей самой. Они ведь коллеги, они все на одном уровне и совершенно не важно, что Уистлер на голову превосходила почти всех интернов в этой больнице. — Я научу тебя, как будет свободное время. — Аманда кивает ему, на что молодой человек так искренне растягивается в улыбке, что Мими едва ли сдерживается сорвавшийся с губ смех. И как ему удалось сохранить такую наивность, в прогнившем насквозь мире?***
Поесть первый раз им удается, когда часы приближаются к полуночи, потому что только в тот момент, когда им удалось выдохнуть, каждый из них осознал, насколько сильно желудок сводит от голода. Небольшая каморка набитая препаратами кажется идеальной, чтобы забиться туда вчетвером, свернуться на полу максимально близко друг к другу и есть не самые вкусные холодные сэндвичи, запивая соком из коробочки. Сидеть в общем зале не хотелось совсем, да и видеть кого-то, кроме друг друга не было желания, так что, эта каморка подходила идеальнее, чем любое другое место. Уистлер тянет к себе Грин, укладывает на колени и осторожно перебирает ее темные волосы, чувствуя, как по мышцам перекатывается усталость. Спать хотелось жутко, но впереди у них еще много, очень много часов работы, которую они сами для себя выбрали. — Мне кажется, я сегодня сорвала Джекпот. — Дэни чуть растягивает губы в улыбке. — Мне разрешили перерезать нитки на аппендектомии. — А я держала отсасыватель, пока Фостер убирала аневризму из мозга у молодой девушки. — Уистлер, вспоминая об этом событии, чувствует одновременно и восторг и ужас, потому что мысль о том, что ей еще предстоит разговор с Олсен кажется слишком тревожной. — Грин, ты че молчишь? — Адам несильно хлопает ее по ноге, на что девушка недовольно открывает глаза. — Ты сегодня в моей команде тех, кто ставил капельницы, брал кровь и перематывал неудачные раны? — Не хочу мериться. — Лиз чуть морщит нос и совершенно точно решает, что расскажет о своей операции потом как-нибудь, когда-нибудь в другой раз, потому что пока она хочет, чтобы это было только ее собственным и таким важным. — Ну ладно, у всех у нас все впереди, сегодня только первая смена. — Дэни сжимает плечо брюнетки и на несколько минут в каморке воцаряется тишина. Казалось, что здесь и сейчас без поддержки друг друга в любых ситуациях, они просто не выживут. Их всех сожрет ужас и ненависть ко всему вокруг. Убьет в них любого рода человечность, если они продолжат оставаться в одиночестве. Они дети в мире взрослых и серьезных и если не держаться друг за друга, этот мир просто выплюнет их на берег, перекрутив через несколько штормов и настоящую мясорубку, без возможности снова восстановиться.***
Пейджер Грин пищит, когда она только-только собирается спрятаться в дежурке и поспать хоть немного, потому что ноги уже не держат, а глаза слипаются от жуткой усталости. — Ну, видимо, не судьба. — Вслух проговаривает девушка и летит в детское отделение на вызов доктора Морган, вспоминая на бегу все молитвы, которые когда-то слышала, надеясь, что ничего плохого не случилось. — Грин, быстро переодевайся и в третью операционную. — Проговаривает Карина, едва ли не сбивая с ног девушку. — Что случилось? — На месте объясню, бегом давай. Грин долго не распаляется, бежит к операционной, моет руки, надевает маску и заходит в операционную, узнавая в лежащем на столе ребенке Алису. Послеоперационные осложнения могли бы стоить ребенку жизни, если бы не Карина, которая в эту ночь решила остаться на дежурстве и проследить за состоянием Алисы. — Грин, ты ассистируешь, у нас счет идет на минуты. — Проговаривает Карина и Лиз не имеет совершенно никакого морального права хоть на секунду поддаться панике, волнению или чему-то еще, что могло бы отвлечь ее от операции, которая полностью решит дальнейшую судьбу маленькой девочки, к которой брюнетка так успела привязаться. Элизабет благодарит судьбу, свою настойчивость, а заодно и Уистлер за то, что они сутками тренировались и учились, усваивая специфику своей профессии и именно благодаря этому Лиз вышла в интернату не зеленым новичком, а вполне способным молодым доктором. Морган — профессионал своего дела настолько, что у Грин иногда дыхание перехватывает. Она четко выполняет все ее действия, помогает и, мельком бросая взгляд на мониторы, понимает, что критической ситуации им удалось избежать.***
Уистлер медленно шла по коридору к дежурке, чтобы хоть немного поспать и восполнить запас сил, перед еще несколькими часами судорожной работы, но, не доходя пару шагов до заветной двери, она чувствует, как кто-то хватает ее за руку и прижимает к стене. — Какого черта? — Пронзительный взгляд вводит в ступор и Уистлер едва ли находит в себе силы, чтобы удержаться на ногах, но ответить ничего не может, только смотрит на доктора Олсен и едва ли на самом деле может дышать. Диана ждет несколько секунд, после чего резко открывает дверь дежурки, заталкивает туда Уистлер и закрывает ее на замок. — Какого черта ты здесь делаешь? — А непонятно? Интернатуру прохожу. — Аманда скрещивает руки на груди и прижимается спиной к стенке, стараясь в любом случае не поддаваться на манипуляции доктора и не поддаваться. Однажды у Мими уже получилось взять власть над ней, мало вероятно, что Олсен когда-нибудь забудет об этом. — Никто не должен узнать, что между нами было, ты поняла? — Диана угрожающе наклоняется вперед и в глазах ее молнии, как шторм в океане. Странное чувство возникает у Уистлер где-то на уровне солнечного сплетения. Желание узнать, что именно будет, если она зайдет дальше, разозлит ее сильнее. Насколько сильно этот шторм может быть смертельным? — Я не собираюсь болтать. — Уистлер чуть поднимает голову и с вызовом смотрит в глаза Олсен. — Не хочу, чтобы считали будто бы мои успехи в медицине зависят от того, что я легла под правильного человека. Мими видит яркую вспышку ярости и бешенства от того, что девчонка себе позволяет, но остановиться оказывается куда сложнее, чем Аманда думала с самого начала. — Тем более, мы обе знаем, кто был сверху. — Мими подается чуть вперед и замерев в непозволительной близости от лица Олсен, широко растягивает губы в ехидной улыбке. — Не так ли, Диана? — Она растягивает ее имя по буквам, пробует на вкус и внутренне ликует от того, как реагирует на нее доктор. Рука ее мгновенно оказывается на горле Мими и чуть сдавливает пальцами тонкую кожу. Олсен не знает, каких эмоций в ней больше, злости или желания, потому что то, что случилось между ними прошлой ночью в несколько раз превосходило все, что было у нее до этого и мысль о том, чтобы еще хоть раз повторить это кажется почти маниакальной. Когда Уистлер прикрывает глаза и сжимает зубами нижнюю губу, Олсен напрочь теряет контроль. Она подается вперед, целует жадно, как-то даже по собственнически и не размениваясь на нежности запускает руку под хирургический костюм Мими, под ее нежнее белье, обнаруживая, насколько бесстыдно мокрая девчонка. Аманда не остается в долгу, одной рукой прижимая ее затылок ближе к себе, чтобы она не вздумала отстраняться, кусает губы и шумно втягивает воздух, вторую руку запуская между ног Олсен и ехидно улыбается, понимая, как сильно желание ординатора, остающееся влагой на ее коже. Уистлер запускает в нее пальцы, ловит губами негромкий стон и ускоряется, чувствуя, как доктор проделывает с ней то же самое, сильнее прижимая ее к стенке и запуская в нее пальцы до основания, ускоряя темп. Когда Олсен взрывается внутри, она всего-лишь на секунду мягко прижимается к губам девушки, глубоко вдыхает воздух пропитанный страстью и почти животным желанием, а потом разворачивается на пятках и выходит из дежурки, оставляя Аманду в одиночестве. Уистлер съезжает вниз по стенке, прикрывает глаза рукой и едва ли не теряет голову от нереальности всего происходящего. Олсен была едва ли не секс символом всей больницы и все, от главы до интернов не раз допускали о ней грязные фантазии. Аманда скалилась и заливалась беззвучным смехом от того, что та самая Олсен в первый же день ее интернатуры зажала ее в дежурке, пока остальные слюни на нее пускали. Уистлер сойдет с ума и, кажется, это случится гораздо быстрее, чем она могла себе представить. Доктор Диана Олсен — лучший кардиохирург страны, о котором мечтали все больницы в радиусе двух тысяч километров, но, так уж вышло, что Диана сама сделала свой выбор в пользу именно этого места, где, однажды, когда она была еще маленькой, врачи больше десяти часов боролись за жизнь ее матери. Именно их успех в ту ночь вдохновил маленькую девочку посвятить свою жизнь медицине.***
— Ты молодец Грин. — Карина сжимает ее плечо, смотрит почти в упор и кажется ни одна из них не может дышать. Девять часов они боролись за жизнь ребенка, девять самых страшных часов в жизни Элизабет, которые, казалось бы, она запомнит на всю жизнь. Алиса — ее первая пациентка, первый ребенок, который заставил ее сходить с ума, дрожать, кусать губы до крови и молиться. Молиться несколько часов подряд, наблюдая за тем, как Морган спасает жизнь девочке. — Все хорошо, Алиса справилась, с ней все будет хорошо. — Карина растягивает губы в вымученной улыбке и чуть наклоняет голову, прикрывая глаза. — Доктор Морган, вы — супергерой. — Чуть слышно проговаривает Лиз и выдыхает так тяжело, что, кажется, вместе с воздухом из нее выходят те мизерные остатки сил, которые все еще оставались. — Пойдем со мной. — Она чуть поворачивает голову, стягивает с себя одноразовый халат, перчатки и выбрасывает в урну, выбираясь из операционной. Включает холодную воду, подносит под нее руки и прижимает к лицу, дышит тяжело и рвано. Карина не железная, как может показаться на первый взгляд. Карина человечная, живая и настоящая. Лиз смотрит на нее усталыми глазами, прижимаясь плечом к стене и едва ли находит силы, чтобы стоять на ногах. Лиз думает о том, что доктор Морган какая-то особенная, возвышенная и сердце в ее груди бьется, как птица раненая, а Карина переводит взгляд на девчонку, мягко ей улыбается и зовет за собой в кабинет. Знает она такие взгляды. Проходили уже. — Садись. — Карина кивает на небольшое кресло и Грин не задает вопросов, опускается в него и чувствует, как все тело отвратительно сильно ноет от усталости. — Как ты? — Она опирается боком о край стола и устало смотрит на интерна. — Вы знаете, у меня есть тысячи поводов, чтобы бросить медицину и никогда больше не возвращаться сюда, но нет ни одного повода, чтобы остаться. — И? — И я все еще здесь...