__________________________
Тонкие лучи проникают через полупрозрачные шторы и рассеиваются по операционной. В воздухе густой аромат антисептиков и глубокое концентрированное молчание. На всём отпечаток малфоевского порядка, всё продумано и удобно до мелочей: блестящие инструменты на стерильном столе, идеально ровные ряды зелий, расходные материалы на полках. — Обезболивающее и усыпляющее, — отрывисто бросает Драко под протяжный стон пациента. В ярком белом свете огромного шара хорошо видны уверенные и точные движения тонких пальцев. И не подумаешь, что эти руки режут мягкие ткани, сшивают сосуды, соединяют и сращивают нервы уже восемь часов подряд. Молодой ассистент, темноволосый и синеглазый, бросается к столику со шприцами. — Проверь сначала пульс. Лицо и шея постоянно покрываются потом, и помощник терпеливо стирает прозрачные капли. Жаль, что так же терпеливо он не может выгнать из его головы мысли, которые, как назойливые мухи, ползают в мозгах, противно щекочут нервы и гадят в душе, мешая работать. — Очень частый и неровный. — Дьявол! Без обезболивающего нельзя, а если добавить дозу сердце может не выдержать. Но мне нужно ещё полчаса… — Может, смешать со стимулирующим? — Только не с ним. Сделай с укрепляющим. Рискнём… Малфой устало опускается на скамейку у крыльца, сгибается и ладонями закрывает лицо. Как он ненавидит, когда всё зря, когда не помогают ни его опыт, ни уровень магии! Мордред! «Не смирюсь с таким исходом никогда! День идиотский! Всё идёт кувырком!» Горький спазм стискивает горло. Такое уже было однажды и закончилось Авадой. Новым витком жизненной спирали. Но запасной карты, как в тот раз, в рукаве нет. Вместо усталости по телу расползается мерзотная безысходность. Послать бы к дементорам эти игры в наследство! Но он в долгу перед отцом. Тот часто говорил, что Драко родился под счастливой звездой. Блядь! Ну и куда смотрела эта звезда, что его угораздило остаться единственным ребёнком? Зачем привела к нему Гарри? Чтобы теперь его отобра́ть? А может, он просто не нашёл правильных слов, чтобы убедить Поттера в том, что нужно подождать. Всего год. Пока не родится сын или дочь… — Я сделал всё, как ты сказал, — Драко резко убирает руки и выпрямляется. — Спрятал в капсулу на двадцать четыре часа. Предупредил дежурных в морге. Сигарету? — Я не курю, — Малфой цепляет взглядом дрожащие руки ассистента, щёлкает и подхватывает два пузырька с зелёной жидкостью. Успокаивающее с накопительным эффектом восстановления сил, год его работы. Залпом опустошает один, оставляя в воздухе сильный запах мяты. Второй такой же кидает мальчишке. — Первая смерть? Помощник кивает. «Где я их нахожу? Они ведь все похожи на Гарри, — с удивлением думает Малфой, внимательно рассматривая парня и вспоминая тех, кто был до него. — Только нет в них его зелени и глубины. Глубина… Бездна, в которой я тону уже Мерлин знает сколько лет!» — Я так и не привык, — усмехнувшись своим мыслям, мрачно говорит Драко, пока ассистент слизывает с губ остатки зелья. — Может, потому что мои больные умирают на столе крайне редко. Да и вообще редко умирают. Оповестишь родных, Нед. Меня завтра не будет, поэтому все вопросы после возвращения. И надо же было этому случиться как раз сегодня! А может, это случилось именно потому, что весь день он думает только о Гарри и о предстоящем разговоре с Асти? И тогда вообще получается этот волшебник умер из-за него… Какая-то высасывающая пустота — словно Гарри уже далеко-далеко, не дотянуться ни мыслями, ни магией — приходит на смену безысходности. Малфой кивает расслабившемуся Неду, стягивает окровавленные перчатки и засовывает в карман халата с именной табличкой. Расстёгивает пуговицы и медленно идёт в ординаторскую. Успокаивающее работает исправно, восстанавливает душевное равновесие и уровень магии. Драко тщательно протирает спиртом руки и быстро ныряет под горячую воду, стараясь не думать о Поттере. Получается плохо. Он очень долго готовился к этому дню, но тоска на лице Гарри всё равно выкручивает наизнанку. «Домой? — высушивая волосы и переодеваясь, морщится Малфой. — А что там? Пустая спальня? Или рычащий гриффиндорец? Как будто я очень счастлив от перспективы породниться с Гринграссами!» Можно остаться в лондонской квартире, но без Гарри он только до утра промается бессонницей. Тогда куда? Блейз с Пэнси? Завтра встреча у Гринграссов, к чёрту Забини! Значит, семейство Нотт-Грейнджер. И Драко аппарирует в поместье Тео, даже не заморачиваясь с отправкой совы.__________________________
— Салазар, Гермиона! — Малфой привычно тянет гласные, а выражение лица и поза дают понять, что продолжать он не хочет. Но времена, когда один такой взгляд приводил её в замешательство, давно прошли. Тем более, дело касается Гарри. Драко, как всегда, понимает без слов, делает глоток горячего чая, усмехается и пожимает плечами. — Я целитель, хирург. Если я буду бояться делать людям больно, то никому не смогу помогать. — Но Гарри не человек со стороны. Для него эта боль невыносима. Вам нужно поговорить. Кроме тебя никто не сможет убедить его, что другого варианта нет, — Гермиона стучит пальчиками по столу и озабоченно хмурится. — Вы чувствуете друг друга так, как никому из нас не дано. Почему же не слушаете? Малфой раздражённо закатывает глаза. Как знакомо! Как только дело касается Поттера, у Гермионы застилается разум, а его слизеринское умение принимать ситуацию и знаменитый самоконтроль идут далеко лесом. «Чёртов-блядь-Гарри!» — Грейнджер, ты действительно думаешь, что я так решил, не поговорив с ним сто раз? Драко громче чем обычно ставит чашку, брови ползут вверх, а пальцы рук слегка подрагивают — верный признак того, что Малфой злится. — Мы просыпаемся в одной постели десять лет, а он так до сих пор и не осознал, что я лорд и у меня есть обязательства. Он прошёл со мной через тьму, Аваду и Мерлин ещё знает что, но выходит из себя при упоминании о браке по расчёту. И что мне делать? Он разводит руками, а во взгляде… Вопрос? Вопль безнадёжности! — К сожалению, я — единственный ребёнок, следующий глава рода и мне нужен наследник. — Для него это предательство, Драко! — негромко произносит Гермиона. Чем тут поможешь? Да и когда Малфой принимал помощь? Один-единственный раз. Давным-давно. Она двигает к нему поближе тарелку с какими-то воздушными творениями. Даже издалека из неё вкусно пахнёт корицей — каждый эльф в их доме знает любимую пряность Драко. — Не рождение наследника, а брак, которого он… Обрывает сама себя. Это не её боль. Она не может открыто рассказывать о ней. Столовая залита солнечным светом, а свежий воздух, врывающийся в окна, пахнет осенью. Природа потихоньку засыпает, чтобы пережить холод. Гермиона терпеть не может холод. И терпеть не может осень. Она наводит грусть и тоску. Кажется, что всё вокруг умирает. К тому же, осенью в Мэноре всегда случаются обострения. И этот год не исключение. Чёртово наследство! Парк за окнами колышется красными, жёлтыми и пёстрыми листьями, которые красиво кружатся в воздухе и плавно опускаются на влажную траву. Малфой порывисто встаёт и отходит к окну. Засунув руки в карманы, смотрит на танцующие на фоне синевы разноцветные пары. — А для меня — жизненная необходимость! — негромко возражает он. — Я говорил об этом с самого начала и много лет откладывал ради него. И откладывал бы дальше, если бы не болезнь отца. Мы обсуждали это десятки раз в разных обстановках и разными словами, но ответ я получал один и тот же. Гермиона с пониманием поднимает брови. Да, упрямства Гарри не занимать, это у него с детства. Но сколько раз его упрямство спасало волшебный мир! — Как ещё объяснить Поттеру, что мой наследник, как бы он ни был зача́т, не должен считаться внебрачным ребёнком? Понятно, что Гарри ревнует, но он ревнует всю жизнь, хотя после выхода из тьмы реальный повод у него появился впервые. И если ты помнишь, было время, когда он успешно забыл про свои принципы и женился на Уизли чисто мне назло. Так что дело не в предательстве. Всё гораздо хуже: он так до конца и не верит мне! Злость вспыхивает внезапно и прорывается в голос, потому что выдержка даёт сбой. Мерлин, почему?! Почему этот грёбаный гриффиндорец одним щелчком выводит его из себя? С самой первой встречи! Драко оборачивается и смотрит на Грейнджер. Язвительно усмехается, когда она с сожалением поджимает губы. — Может, поэтому вопрос законного брака с ним я никогда даже не рассматривал. Как бы ему ни хотелось… — Гермиона с возмущением поднимает голову. — Нет, Грейнджер, это не легилименция. Это глубокое знание человека, с которым я живу. Жаль, что Гарри не может похвастаться тем же. Гермиона закусывает губу. Гарри для неё — частичка себя самой, но и Драко уже как брат. Стал бы он иначе выворачивать душу! Даже Тео, с которым Малфой дружит на семь лет дольше, не знает, какие отчаянные разговоры происходят у них последнее время за закрытыми дверями. Отчаяние и Драко! Думалось, несовместимые вещи. Гермиона встаёт. Надо бы заглянуть в Министерство, но скоро проснётся Рози. Придётся просить мать, потому что Нотт ещё в командировке. В чистокровных семьях детей часто оставляют на эльфов, но она не рискует. Хотя домовики в малышке души не чаят. А та без ума от крёстного. Малфой к детям относится настороженно, зато подход к ним находит без труда, сколько раз наблюдала в клинике. Вот и Рози, стоит забраться к нему на колени, начинает чирикать, как дрессированный воробушек. Рози! Оторва и гроза всех своих нянек! — Хочешь, я поговорю с Гарри? — Гермиона касается руки Малфоя и заглядывает в лицо. — Может, меня он услышит? — Прости, Гермиона! — тот аккуратно убирает её ладонь и хмурится. — Но кроме нас с Поттером, это никого не касается. Наоборот, ты це́нна тем, что слушаешь и молчишь. Просто продолжай молчать. От Драко другого ответа и не могло быть! Гермиона вздыхает и согласно кивает. — Дождёшься Рози? Она приготовила тебе сюрприз. Малфой качает головой. — В другой раз, Грейнджер. Сейчас я не лучшая компания для маленьких девочек. Честно говоря, с удовольствием завалился бы у вас спать, но подозреваю, что ты всё равно вытолкаешь меня решать вопрос с Поттером. А я не могу тебе этого позволить. Так что, пожалуй, пора домой. Гермиона хитро улыбается. — Только не наделай глупостей. Драко с вызовом выгибает бровь. — Ладно, ладно, — смеётся она. — Обязательно приходи, если что… Обещаю в ваши разборки не лезть. Хотя очень хочется обоим надавать подзатыльников. «Удивительно, как он умудряется так владеть собой, когда рушится годами отстроенная жизнь!» — Завтра я иду к Гринграссам, — словно в ответ на её мысли и уже совершенно серьёзно добавляет Малфой, игнорируя последнюю фразу. — До утра есть надежда, что Гарри передумает, и наша жизнь не сойдёт с рельсов. — Пришли сову. И… Я держу кулаки и прошу за вас Мерлина, Годрика, Салазара и всех, кого смогу ещё вспомнить. Гермиона целует Драко в щёку и с грустью смотрит на след от его бесшумной аппарации.__________________________
Министерство постепенно затихает, и железные двери лифта грохочут всё реже и дальше. Честно отработав своё и предвкушая вечернюю пинту пива, сотрудники разбегаются в разные стороны, а у главного аврора целый день всё валится из рук и к вечеру болит голова. Гарри откидывает последний отчёт, над которым бездумно просидел полчаса, и тот улетает под гостевое кресло. Чертыхается. Сваливает в кучу бумаги и упирается лбом в руки. «Что же делать?» Вопрос целый день, как хронометр, стучит в висках, заслоняя собой все дела. Он с размаху бьёт по столу. Малфой ведь даже под угрозой разрыва не отступит! Недаром утром в кафе настаивать не стал. Грёбаный чистая-кровь-аристократ! И это уже не каприз избалованного подростка, а осознанный шаг, к которому Драко явно готовился. Да и было ли это когда-нибудь капризом? Малфой только осторожно отмалчивался, когда Гарри распинался: мол, обязательства перед родом, продолжатель рода — чушь, пережитки прошлого. Дипломат хренов! И главное, такой хороший повод — долг перед отцом, Гарри помнит его короткую исповедь. Но что делать? Не сегодня завтра Драко станет мужем Астории Гринграсс, а Гарри придётся из его жизни исчезнуть. Скорее всего, навсегда. От осознания неизбежности до боли немеют пальцы. Страх лезвием проходит по грудной клетке снизу вверх, вспарывает нервы и комком застревает в горле. Как давно их не штормило! Казалось, все трудности позади, хватит того, что они вытащили на себе в юности. Так нет же… Гарри снова лупит по столу кулаком. А память, как дурацкая магловская игрушка, прокручивает в голове яркие, разноцветные осколки, складывая их в картинки. Серые, насмешливые глаза. Изогнутые тёмно-золотые ресницы. Протяжный голос с язвинкой. Заливистый детский смех. Бледная прозрачная кожа под пальцами. И капельки пота над закушенной губой. И такой Драко… «Мой Драко!» Комок в горле растворяется шипучкой в стакане, оставив тонкий налёт на стенках. «Да гори оно… В драконовом огне! — Гарри запускает пальцы в волосы. — И не такое проходили! Справлялись столько лет, значит, вывезем… А пока паниковать рано» И тянется к порталу. Домой. В Мэнор.__________________________
Разноцветный ковёр заботливо укрывает Мэнор перед зимней спячкой. По плиткам на дорожках змейками разбегаются широкие ручейки. Прищурившись, Драко вдыхает резкий запах хвои и чувствует себя растерянным мальчишкой, бредущим домой с мокрыми до носков ногами. Перепрыгивает через пенные потоки и загребает листья под их недовольное шуршание. Долго вглядывается в овеянный дремотой парк. Взбежав по мраморной лестнице, топает на крыльце — сбивает с кожаных туфель налипшие иголки. В вечерней тишине вызывающе громко хлопает дубовая дверь, в тяжёлой люстре ярко вспыхивают и постепенно гаснут волшебные свечи, и гулким эхом отдаются замолкшие шаги в пустом холле. «Салазар! Я бы предпочёл любую безумную экспедицию лет на сто, чем встретиться с тобой дома, Гарри. Как же мы до этого дожили, мой герой?» — морщит нос Малфой, а гремучая смесь обиды и безысходности расползается по телу липкой ядовитой тяжестью. Запах чего-то офигительно вкусного плывёт по дому, и он инстинктивно сглатывает. Но у Грейнджер в него впихнули столько... А вот хаос в душе упрямо просится наружу, грозя вдребезги разнести остатки хладнокровия. Малфой на пару секунд замирает и задумчиво разворачивается в сторону Большого зала. «Драко играет?!» Гарри потрясённо прислушивается на лестнице. Годрик, он тысячу лет не садился за рояль! Знакомая мелодия заполняет пространство до самого потолка. Обволакивает воспоминаниями, унося из настоящего. Раздирает душу мучительными сомнениями. И Гарри не задумываясь следует на звуки музыки. Он кладёт на плечи Драко ладони, и тот, даже не вздрогнув, прижимается к нему спиной и затылком. А пальцы, как заколдованные, продолжают скользить по клавишам, вызывая в Гарри молчаливый восторг. — Что случилось? — спрашивает Гарри, когда последняя нота замирает в полутёмном зале. И удивляется, когда Малфой отвечает мгновенно. — Я потерял больного. Насколько Драко расстроен по голосу не понять, но тот разворачивается, поднимает голову.… «Годрик! Никогда не видел такого взгляда!» Дыхание перехватывает. И сразу хочется отступить, наплевать на глупые принципы и просто быть вместе. Вот только, что потом? Втихаря трахаться в отелях и на тайных квартирах? Ходить в вечных любовниках, прятать глаза и скрываться от каждого репортёра? Да через год они возненавидят друг друга! Позволить Драко бросить жену и ребёнка? Перечеркнуть всё, чего он добился за эти годы? Гарри возненавидит за это себя! А значит, нужно уйти. И внутренности завязываются в гадкий, тугой узел. — А скоро потеряю тебя, — добавляет Малфой, закрывает рояль и встаёт. — Этого достаточно? Ты сегодня рано. И делает шаг к выходу. Но Гарри хватает за руку и притягивает. — Перестань. Сейчас нам обоим кажется, что тупик. Но как же надежда на чудо? Ты ведь сам всегда говорил. И «скоро» — ещё не сейчас. Ты играл?.. — Да, — перебивает Драко и колко усмехается. — Какими мы были тогда… — Счастливыми, — не даёт закончить Гарри и прижимает к себе. — И дерзкими! Шепчет быстро, пряча нос в светлых прядях. Близость Драко разгоняет кровь, наполняет мысли жаркими картинками, а в брюках становится тесно. И Гарри целует, проводит влажным языком, слизывая налёт сладости. Ласково толкается в упрямо сжатые губы, упрашивает, лёгко пробегаясь кончиком до уголков и обратно. Подушечки пальцев кайфуют от протекающего шёлка волос. Жар кожи под ладонями взрывает миллионом мурашек. Бёдра трутся о мягкую ткань, чувствуют ответную твёрдость, и Гарри едва слышно стонет. И Малфой сдаётся. Тает под руками. Обнимает. Губы расслабляются и впускают, делятся вкусом моккачино и корицы. Тонкие пальцы скользят по выступам позвонков. Резко выдыхает, откидывая голову, подставлят шею под дорожку засосов. Вздрагивает от укусов. И позволяет наконец аппарацией унести себя в спальню. Мерлин знает, сколько раз они страстью выжигали из тел страх грядущего расставания! Грубой лаской выцарапывали отчаяние из-под кожи. Зализывали дыры от несказанных слов, превращая их в стоны. И любили. Любили, теряясь друг в друге. Мерлин знает... Но вечер давно превратился в ночь, а ночь перевалила за полночь. Затихает последний вскрик. Гарри бессильно скатывается и целует Драко в ключицу. Малфой вытягивается, отворачивается и прижимается спиной к пылающему телу. Молчат, выравнивают дыхание. В темноте Гарри ловит раскалённые пальцы, а Драко привычно щёлкает, очищая их от спермы. Говорить не о чем. Криками, мольбой всё выплеснуто в любовном водовороте. Осталась лишь физическая усталость и счастье, что они пока есть. «Подходящий кусочек магии... — расслабленно думает Гарри, удобно устроившись на скомканной постели. Обнимает Драко за талию и привычно утыкается в косточки на прозрачно-белой спине. — И ведь давно прошло время, когда мы едва могли держать руки подальше друг от друга. Но стоит дотронуться, и всё словно в первый раз. И как это правильно! И разве может что-то уничтожить ту силу, что связывает нас намертво?» «Другая половинка пазла… — утомлённо думает Драко, засунув ногу между ног Гарри. Обнимает его руки и чувствует горячее дыхание на позвоночнике. — Блядь, я знаю каждую царапину на его теле. И возраст неуёмного секса давно позади. Но стоит коснуться, и время поворачивает вспять. И так просто, что мы — одно целое. И что может разорвать связь, которая нас держит? Что бы ни случилось…» Они сильнее переплетают руки и ноги, покрепче прижимаются и поглубже закутываются в одеяло. И домашние эльфы весело принимаются за работу под ровное дыхание своих хозяев. А за окном после мощного выброса магии от их последнего оргазма — как много лет назад — растекается по небу густой звездопад.__________________________
— Есть вопросы или все готовы подписать контракт? Астория едва слышно выдыхает и поправляет край своего возмутительно короткого платья. Вопросов нет. Все силы давно ушли на бесполезную борьбу за право быть с Амелией. Все битвы и споры проиграны. И нет смысла тягаться с родителями, для них она — позор семьи. Да и очередь подходящих женихов не топчется на пороге. И что бы ни ворчали мистер и миссис Гринграсс, Малфой для них — подарок судьбы. А для неё — не худший вариант. И она вовсе не врала Драко, сказав, что через год предоставит свободу. Но кто запрещает попробовать стать парой? Ведь контракт — капкан для обоих. — Вопросов нет, есть поправки, — протяжный холодный голос Драко выбивает из равновесия обе семьи, а в ней просыпается угасший интерес. «Что он задумал?» Астория давно знает, что Малфою нужен наследник и не более. У него есть герой войны, и их связь не обсудил только ленивый идиот из Мунго. Но после стольких лет вместе никакое мнение общества не указ. И Драко вряд ли будет играть по чужим правилам. С его-то умом! Не зря сказал, что их брак — её единственный шанс на свободу. — Поправки? — удивлённо повторяет нотариус, вспоминая, что брачные контракты в чистокровных семьях не корректировались уже четыреста лет. — Нужно убрать пункт 24.10 о невозможности развода, — деловой тон младшего Малфоя приводит в замешательство обоих Гринграссов. И Астория видит, как поджимает губы отец, готовый возмутиться такой наглостью. А ещё она знает, что Драко наплевать. И подтверждая её мысли, тот прищуривается и снисходительно оглядывает будущую родню. — Убрать пункт 24.15 о запрете брака после смерти одного из супругов. И внести поправки в пункт 12.5, изменив несколько подпунктов. В 12.5.3 написать, что при разводе за каждым из супругов остаётся имущество, которым они владели до брака. В 12.5.4 — что при разводе ребёнок остаётся с отцом, а мать получает всё нажитое в браке и компенсацию в размере пятидесяти миллионов галлеонов. — Это возмутительно! — не выдерживает миссис Гринграсс. Любимое слово её родителей. Мать поглядывает на старших Малфоев, но встречает лишь насмешливую ухмылку Люциуса, который такого поворота событий явно ждал. Драко скрещивает на груди руки и откидывается на спинку кресла. — Это невозможно, — добавляет миссис Гринграсс и легко касается локтя молчащего супруга. — Почему? — пожимает плечами Малфой-младший. — Форма контракта не менялась уже четыре века. Эти пункты явно устарели и нигде законодательно не закреплено, что он не подлежит изменению. «Готовился. И ни за что не отступит! — понимает Астория, встретившись глазами с женихом. — Слишком много стоит на кону. За меня бы так бились…» И вспоминает, как болтали про изворотливый ум и мёртвую хватку младшего Малфоя, когда он на год исчез из магического мира. И ведь не врали: за это короткое время Драко на треть увеличил состояние семьи. — Менять условия брачного контракта мы не можем. Они разрабатывались веками на основе опыта, специально для чистокровных браков и не оспаривались ни разу, — раздаётся наконец резкий голос мистера Гринграсса, но в нём слышится нерешительность. Астория переводит взгляд на Драко. Тот усмехается, расслабленно опускает руки на подлокотники и вытягивает ноги, всем видом выражая полное пренебрежение. Ей бы его смелость и умение игнорировать нападки. Говорят, Драко даже нашёл общий язык с Люциусом, и тот принимает их с Поттером у себя, как пару. — Ну что ж, господа, тогда не будем тратить ни моё, ни ваше время, — негромко произносит Драко, но голос звучит в зале так, словно он кричит в рупор, а ухмылка старшего Малфоя из насмешливой становится язвительной. — Вы же понимаете, что без поправок помолвка отменяется. Спина под туго затянутым платьем покрывается холодным потом. Ощущение такое, что тебе приоткрыли дверь на свободу и тут же захлопнули обратно. Астория трогает кольцо на пальце, из-под ресниц смотрит на отца и с изумлением понимает, что тот уже сдался. Она очень хорошо знает это выражение лица. Поднимает голову и ловит еле заметное движение вверх уголков губ Драко. — Молодой человек, вы совершаете ошибку, — мистер Гринграсс делает последнюю попытку, которая выглядит более чем неуверенно на фоне железной уверенности Малфоя. — Это плохо отразится на репутации вашей семьи. — Репутация семьи? А что ж вы не скажете про мою? — с издёвкой интересуется Драко и встаёт. Вслед за ним поднимаются Люциус с Нарциссой. Видно, что игра сына главу рода откровенно развлекает. — Они обе уже настолько испорчены, что при всём моём богатстве и родословной даже у вас я считаюсь незавидной партией, — он делает многозначительную паузу, а Астория с удовольствием видит, как от снисходительного тона меняется в лице её мать. — Только вы далеко не в том положении, чтоб выделываться. Долги превышают семизначное число. Семейные счета пусты. На мужа старшей дочери висит дело в Визенгамоте. А о предпочтениях младшей знает вся магическая Британия. — Да как вы смеете! — гневно восклицает миссис Гринграсс, и Астория пугается, что она набросится на Малфоя с кулаками. Но Драко презрительно криви́т губы. — Какие эмоции! О моих предпочтениях Британии тоже известно. Так что вернёмся к делу. Может быть вы правы, а я ошибаюсь, но ещё большей ошибкой будет заключить брак на основании устаревшей бумажки, не исключив из неё даже те пункты, которые делают меня послушной игрушкой в ваших руках. На всё остальное я готов закрыть глаза. Люциус надменно задирает подбородок, а Драко снова делает паузу, с усмешкой пожимает плечами, и всё семейство направляется к выходу. И за их спинами затянувшуюся тишину нарушает раздражённый голос мистера Гринграсса. — Добавьте в пункт 12.5 подпункт, — Малфои замирают на полдороги, а Драко разворачивается. — Чтобы развод стал возможным, брак должен быть консумирован и жена должна с момента регистрации брака и до решения суда проживать на территории мужа. Вносите все поправки и давайте уже подпишем контракт. Журналисты ждут оглашения помолвки. Малфой оценивающе осматривает обоих Гринграссов и кивает нотариусу. Астория с восхищением видит, как танцуют бесенята в серых глазах, и понимает, что вполне могла бы влюбиться в будущего мужа.__________________________
«Ненавижу утро понедельника!» — морщится Гарри, снимая охранное заклинание с двери кабинета. Он любит свою работу, но начало недели всегда даётся ему с трудом, особенно если заснул под робкие лучи восходящего солнца, а чтобы подняться с постели, нужно вырваться из уютных рук Драко. «Пикси раздери эту бумажную волокиту! Сейчас бы в поле…» — с улыбкой потягивается главный аврор, прежде чем усесться в рабочее кресло. Все выходные Малфой не отходил от него ни на шаг, снова и снова придумывая, чем заняться вдвоём. И Гарри, не избалованный таким вниманием, совсем растаял. Полдня битвы за снитч и борьба в ванной, с хохотом, пеной и лужами на шершавой плитке. Вытягивающие душу мотивы, льющиеся из-под тонких пальцев Драко. Возня на кухне, пока в духовке вкусно доходят яблочные кексы с имбирём. Негромкое чтение вслух, закинув ноги на́ ноги на диване в гостиной, и запах кардамона от его рубашки. Сражения в магические карты на исполнение желаний. И удивительно долгие ночи, когда они выстанывали имена друг друга в припухшие от минета губы. Гарри снова потягивается в кресле и покрывается сладкими мурашками. Кладёт руку на стопку отчётов и замечает свёрнутый на полу свежий номер «Пророка». Замирает от плохого предчувствия. «Почему под дверь? — недоумевает он, стараясь игнорировать вопли интуиции. — Accio!» «Пророк» послушно влетает в раскрытую ладонь, Гарри разворачивает пергамент… И сгибается, оглушённый пониманием. Утыкается лбом в косточки пальцев. «Ох, Драко! Как же ты умеешь прощаться!» Невидящий взгляд упирается в стол, а сердце бешено колотится, мешая дышать.«Малфои и Гринграссы объявили о помолвке своих детей. А что скажет главный аврор страны?»
«Ну вот и всё!» Он ожидал узнать эту новость по-другому. «За что ты со мной так?» Кончики пальцев нещадно колет, и Гарри сжимает кулаки. Магия внутри извергается вулканом. Мысли мечутся и путаются, а голова гудит, как колокол. Всё настоящее обрушилось от одного короткого слова «да». И нет никакого будущего. Никакого. Гарри встаёт, медленно сворачивает проклятый номер, прячет в карман и тянется к порталу.__________________________
— Без комментариев, — рычит Гарри девчонке, которая на крыльце старинного здания суёт в лицо микрофон. Грубо отодвигает журналистку и дёргает дверь. — Куда вы, мистер Поттер?!.. — вскакивает сестричка в приёмной клиники Малфоя. Гарри разворачивается, и сестричка садится на стул и утыкается в журнал с назначениями. Коридор от входа до знакомого кабинета он пролетает за пару секунд и застывает перед белой стеклянной дверью. С опаской берётся за ручку и нажимает, боясь получить удар Охранными чарами. Но дверь бесшумно открывается, и Драко в зелёном халате поднимает голову. — Когда? Гарри бросает «Пророк» на стол перед Малфоем и напряжённо смотрит. Холодеет и взрывается злостью от брезгливо дрогнувших губ. — Поставь блоки, — морщится Драко и встаёт. — В четверг я сделал предложение, в пятницу было официальное обручение. Он отходит к окну и отворачивается. — Мразь! Поттер делает два шага, разворачивает Драко и прижимает к стене, а его потемневшие глаза полыхают так, что Малфою становится не по себе. Но он хорошо знает Гарри. — Остынь, аврор! Ледяной тон и поток прохладной магии окатывают с головы до ног. Гарри чувствует, как бурление внутри утихает, боль уходит из пальцев, а прозрачные взрывы превращаются в волны и текут быстро, но ровно, не причиняя вреда. — И убери руки, мне больно! — Драко сбивает их с плеч, отодвигается и потирает места захвата. Поттер поворачивается и отходит подальше. Так и подмывает устроить мордобой: мало того, что Малфой промолчал о помолвке, так ещё и все их выходные он уже был обручён. И Гарри смотрит на маленький дворик, на девочку с мальчиком в одинаковых пальто, делает успокаивающие упражнения, которые смог вспомнить, и всем телом чувствует на себе взгляд Драко. И под этим холодным, непроницаемым взглядом ни одно упражнение не работает. Гарри глубоко вдыхает. — Ты был и останешься трусом, — поворачивается он. Малфой пожимает плечами. — Вся смелость досталась гриффиндорцам, — в голосе уже нет льда, зато спокойный, равнодушный тон режет без ножа. — Вместе с патологической честностью. Да, я испугался. Легче стало? Зачем этот цирк? Ты не согласен ждать, а я устал упрашивать. Ты сделал выбор свой, а я свой. Так прими это. Рубикон пройден, Гарри. В серых глазах Драко мелькает боль. Или ему это кажется? Поттер шагает к выходу, снова потирая кончики пальцев. «Что я хотел услышать? Признание в любви? Просьбу о прощении? От слизеринца до мозга костей? У которого главное — точный расчёт и личные мотивы» Он берётся за ручку и не выдерживает, ловит непроницаемый взгляд: — Поздравляю, Малфой! Будь счастлив! Голос подводит. Гарри выходит, аккуратно закрывает дверь и прямо из коридора аппарирует в Белгравию. Малфой накладывает Запирающее и прислоняется к стене. До боли закусывает губу и изо всех сил сжимает за спиной руки, чтобы успокоить так не вовремя задрожавшие пальцы.