Сейчас, до конца наших жизней и, если смогу, после

— Мама, я плыву! Рози хохочет и сильно бьёт по воде руками и ногами, изображая рыбу, а Гарри машет рукой Гермионе и поддерживает девочку под живот. Грейнджер с улыбкой машет в ответ, а солёные брызги летят в Гарри, и он весело отфыркивается и протирает лицо. Потом подхватывает малышку на руки и забрасывает на спину. — Держись крепче, Рози, сейчас отправишься к маме на дельфине, — улыбается Гарри, а Рози цепляется за шею и прижимается к спине. — А клёстный катал меня на молских лошадках, — выдаёт она на ухо Гарри, и у того сердце срывается вниз. Никто при нём не говорит о Малфое. — Настоящих. Он делал вот так… — девочка взмахивает рукой, точно повторяя фирменный жест Драко, — и они плиплывали и катали меня воклуг него. Мой клёстный — волшебник. Моя мама — тоже, и они часто говолят пло тебя, — Гарри чуть не роняет малышку в воду. — А ты тоже волшебник, Галли? — Да, Рози. Я тоже волшебник, как твои мама с папой и крёстный. Ты любишь его? — Да! — хохочет Рози, сваливаясь со спины Гарри на мели, и лупит ногами по воде, окатывая его с головы до ног морской пеной. «И я, — грустно думает Гарри, стирая с лица белые брызги вперемешку с водорослями. — Я тоже его люблю» — Как водичка? — Тео на ходу подхватывает разбушевавшуюся Рози и подкидывает высоко в воздух, ловит захлёбывающуюся от смеха дочь и целует в нос. — Пойдёшь плавать со мной или останешься с Гарри? — С тобой, с тобой, — кричит малышка и повисает у отца на шее, а Гарри проводит рукой по волосам, убирая воду, выходит на берег и тонет ногами в раскалённом египетском песке. — Малфой здесь был? Гарри пытается быть равнодушным, но глаза выдают. После поспешной свадьбы и шквала догадок в прессе прошло почти два месяца, но как вчера отдаётся болью каждый звук его имени. — Был недолго на день рождения Тео, — нехотя кивает Гермиона. — Вы говорили обо мне? Гарри ложится, закапывает поглубже ступни, раскидывает руки и смотрит в изумительное голубое небо, без единого облачка. — Пф! Рози наболтала? — фыркает Гермиона, с удовольствием наблюдая за уже почти шоколадным от загара Поттером. Хоть немного стал похож на прежнего Гарри. Иногда даже смеётся. — Вечные ушки на макушке. Это её фантазии. Гарри с сомнением усмехается, переворачивается на живот и вопросительно смотрит на назва́ную сестру. Она недовольно криви́тся. — Он не говорит о тебе. Никогда. Единственный раз, когда мы с Тео обсуждали магический брак и наш брачный договор, обронил «надо было Поттеру дать почитать — прочистить мозги». И всё. — А чем магический договор отличается от магловского? — удивлённо спрашивает Поттер, снова переворачиваясь на спину, чтобы спрятать разочарование. Гермиона хмыкает. — Гарри, ты десять лет жил с Драко, хоть раз догадался взять в руки «Природная знать. Родословная волшебников»? И Гарри затылком чувствует её взгляд. — В аристократических семьях при вступлении в брак заключают особый магический контракт, который разрабатывался веками и содержит около сотни очень жёстких пунктов. Например, чистокровным супругам запрещён развод. Гарри рывком садится на песке. На жаре 95 градусов тело покрывается холодным потом. Значит, Малфой лгал, когда говорил про год? «Какой я легковерный идиот!» — А после смерти супруга второй не имеет право вступать в брак, — продолжает Гермиона, не замечая, как лицо Поттера белеет под загаром. — Вообще, форма договора не менялась больше трёхсот или четырёхсот лет, и в нём полно абсурда. Чего стоит, что жена отказывается от своего магического ядра, и её привязывают к ядру рода! Правда, последнее столетие это уже не практикуют. — Хочешь сказать, — глухо говорит Гарри, глядя в море, на далёкую белую точку паруса на яхте, — что вы с Тео подписали такой договор? Как ты на это согласилась? — В нашем случает договор гораздо проще, поскольку я маглорождённая. Но вообще, раньше такие ограничения имели смысл. Например, что́ если бы триста лет назад у чистокровного аристократа после детей от первого брака появились дети от второго? Да это же раздел имущества, война за право наследования, что сильно ослабляет род. Гермиона с увлечением встряхивает волнистой копной. — Или представь, если у Малфоев, состояние которых зашкаливает за семьсот миллионов, появляется ребёнок, законность рождения которого под вопросом? Да они в родстве почти со всеми чистокровными семьями. Каждый захочет отодвинуть такого наследника и откусить лакомый кусок. Это столетние тяжбы или раздербанивание всего наследства на мелкие части. Поэтому так важен контракт. Гарри снова ложится. Последняя фраза колючей болью отдаёт в сердце. Значит, чистокровным супругам развод запрещён… «Что же ты натворил, мой слизеринский принц!» Яркое солнце вдруг сильно режет глаза, а шум волн действует на нервы. Гарри поднимается, и песок с волос и тела, стекая, щекочет кожу. Он и сам не знал насколько глубоко и прочно сидела в нём надежда, что Малфой не посмотрит ни на чьи принципы и разведётся, потому что всегда делал так, как считал нужным. И сейчас придётся собирать очередные осколки. — Пойду приму душ, — бормочет Гарри, не глядя на Грейнджер, которой обещал хотя бы неделю отпуска не думать о прошлом. Быстро скрывается в доме, торопливо раздевается в кабинке, и горячие струи больно хлещут по лицу, приводя в чувство. Раз надежда умерла, значит, выход один — разделить их. Но прежде чем исчезнуть не только из жизни, но и из души Малфоя, Гарри хочет услышать ответ на единственный вопрос: «Зачем столько лжи?» Он насухо вытирается и ёжится от холода золота под водолазкой. Быстро влазит в потёртые джинсы. Пару секунд размышляет и наговаривает Гермионе вещалку. Накладывает заклинание Расширения, и вещи аккуратными стопками втискиваются в маленький походный рюкзак. В последний раз выглядывает в окно, где около берега беспечно резвится Рози, а Тео строит для неё высокий песчаный замок, который доходит почти до пояса. И активирует портал в Англию.

__________________________

Драко выходит из палаты и взглядом упирается в часы над дежурной стойкой. Через час операция. Сегодня обход был короткий. Постоянных больных мало — его время стоит дорого. Для тех, кто не может платить, приёмы в Святого Мунго два раза в неделю. Кому повезёт прорваться, конечно. Очередь вперёд на полгода. Второй этаж встречает стерильно чистым коридором и вкусным запахом лемонграсса. Он навсегда запомнил долгие часы ожидания в Мунго и вонь хлорки со сладковатым оттенком разложения. Эта мысль нещадно отдаёт под рёбра именем Поттера. Драко быстро запихивает его подальше. Не хватает только, чтобы перед операцией у него снова начали трястись пальцы! Малфой раздражённо крутит кольцо, которое до сих пор натирает. Почти два месяца со свадьбы, а он так и не выбрал клинику, потому что на дух не переносит магловскую медицину, а процедура ЭКО вызывает приступы тошноты. Можно создать такую же с магией, но на это уйдёт пара лет, а отец тает на глазах. Желание увидеть наследника Драко — единственное, что заставляет его держаться. Да Малфой и сам не хочет затягивать торжество Гринграссов, которые светятся от удовольствия, что удачно избавились от непутёвой дочери. Он сжимает зубы, около уголков губ появляются жёсткие складочки. Он видит жену один раз в день — её комнаты в левом крыле, которое Малфой после войны ненавидит. Вместе они только ужинают. И за едой Драко встречает спокойное личико, точёная фигурка с осанкой аристократки и шёлковистые локоны. Вырвавшись от родителей, Асти расцвела. К тому же она умна, хорошо воспитана и чувствует предел его терпения. Хотя они не разговаривают. Совсем. Жизнь после ухода Гарри почти не изменилась. Только наполнилась вечно гнетущим одиночеством и необходимостью непрерывно держать блоки. И всё ничего, если бы не ночи! Драко стонет на ходу. Мерлин! Он уже забыл, когда в последний раз нормально спал, потому что без зелий сутками не смыкает глаз, а с ними… Гарри врывается в сны, несмотря на составы и дозу, сводит с ума горьким запахом бергамота и терпким вкусом губ. Малфой тихо чертыхается, снова загоняет мысли за барьеры и открывает дверь в ординаторскую. — Какого дементора! Драко смотрит, как по рассечённому халату быстро расползается кровавое пятно. — Флакон взорвался, — морщится Нед, бледнеет и хватается за край стола. Пол под ногами хрустит остатками стекла. — На кушетку, быстро, — шипит Малфой и подхватывает помощника под руку. Аккуратно укладывает и пальцами тихонько прощупывает бедро, вызывая болезненный вопль. — Салазар, Нед! Осколки внутри, снимай брюки. Нащупывает на стеллаже пинцет, достаёт палочку и не глядя хватает с полки настойку бадьяна. Небрежный взмах руки сгоняет в угол стеклянные крошки, и Драко встаёт на колени. Откидывает полы халата и палочкой проходит над порезами. — Держись крепко и потерпи! — командует Малфой, склоняясь над зелёным свечением. Качает головой, накладывая Обезболивающее. — Салазар! Как глубоко! Осторожно подхватывает стекло и медленно тянет вверх, а Нед судорожно сжимает края кушетки, откидывается на спину и стонет от простреливающей боли. Сквозняк от резко распахнутой две́ри бьёт в спину. — Малфой! Нам надо… От знакомого голоса рука дёргается. Нед ещё протяжней стонет, и дверь с грохотом захлопывается, а инструменты на столах дрожат и позвякивают. «Твою ж мать, Поттер!» — закрывает глаза Малфой, досчитывает до десяти и снова склоняется над разрезами. — Жить будешь, — через двадцать минут Драко ободряюще похлопывает по плечу ассистента, чья нога похожа на ногу мумии из саркофага, а запах бадьяна густо висит в воздухе. — Прибери, пойду куплю кофе и проветрюсь, пока солнце. Операция через сорок минут. Пахнущий дождём воздух врывается в лёгкие. Осенние лучи ласково гладят щёки и скользят прочь, оставляя тепло на влажной коже и блики под закрытыми веками. Малфой глубоко дышит, оглядывая сквер, и натыкается на взлохмаченную голову и яростный взгляд. Поттер молча шагает навстречу и сильно прижимает спиной к зелёному боку крыльца. «Это коронный приём, Гарри, или только я достоин такой чести?» — думает Драко, когда лопатки впиваются в бетон. Гарри нависает, уперев руки в стенку до белизны косточек. — Быстро ты нашёл себе другой член прямо на рабочем месте! Да, Малфой? — голос почти срывается на крик. — Какая же ты гнида! От удивления Драко открывает рот и... Закрывает, представив, что увидел Поттер на бегу из две́ри. Так себе картинка, он бы тоже завёлся: стонущий Нед в распахнутом халате и Драко на коленях перед кушеткой над его бёдрами, а скомканные джинсы небрежно скинуты на пол. Закусывает губу. Ситуация не очень, но от оправданий станет только хуже. Мысленно чертыхается, качает головой и неосторожно усмехается. «Блядь, Гарри! Ты по-другому не можешь, всегда с феерверком!» — Смешно? — отшатывается Поттер, сверкнув глазами, и кулак с размаху влетает Драко в скулу. Халат заливает кровью, а Гарри садится на бортик, заваленный мокрыми листьями, и закрывает руками лицо. — Мерзкий, лживый слизеринский гад! — медленно выговаривает он, сгибаясь, как под тяжёлой ношей. От удара об стену в голове и глазах взрываются петарды, а боль от разбитой скулы отдаёт до ключиц. Драко морщится, сжимая зубы, и щёлчком останавливает кровь. Прижимает к щеке взятую из воздуха салфетку. — Блядь, Поттер! У тебя руки работают быстрее мозгов, — осматривая испорченный халат, тянет ядовито и очищается от пятен. — А мозги при виде меня совсем отключаются. Какого гиппогрифа ты вообще явился в клинику? — Чтобы посмотреть, как ты отсасываешь своему ассистенту, — вскакивает и взрывается от намёков Гарри. — Зато твои мозги в порядке, успеваешь везде и сразу. Только с памятью плохо, забыл сказать, что брачный контракт не допускает разводов. Ты скользкая, трусливая дрянь, Малфой! И делает шаг вперёд, поднимая палочку. В прищуренных глазах загорается гнев. Взмах рукой, и мощный Иммо́булюс превращает Гарри в живую статую. — Ты перегнул с оскорблениями, Поттер. Потом будет очень стыдно, но это уже твои проблемы, — Драко подходит так близко, что презрительный голос течёт прямо в ухо, а родной запах имбиря и корицы наполняет лёгкие и кружи́т голову. Ревность как рукой снимает. Годрик, как он соскучился! — Кстати, тебя память тоже подводит. Забыл, что я много раз предлагал выбор? И ты выбрал. Поэтому не твоё дело, кому я отсасываю. Найди себе мальчика или девочку по вкусу и оставь меня в покое. А ещё раз распустишь руки, вылетишь из Аврората со скоростью Авады. Это я тебе обещаю. Малфой отряхивает плечи и рукава от штукатурки и снисходительно оглядывает Гарри. — Будь благоразумен, Поттер, не попадайся больше на глаза. Никогда. И медленно разворачивается обратно, забыв про кофе и хорошую погоду. И как только за ним закрывается дверь, Гарри мягко оседает на тротуар прямо посреди лужи. Драко снимает чары и устало прислоняется к стене. Обида жжёт невидимым ядом, но что толку от разговоров и встреч! Только травить душу друг другу. Он женат — для Гарри это приговор. И даже лучше, что так сложилось. Перебесится и найдёт себе пару. От этой мысли внутри всё леденеет. Малфой выпрямляется, считает до пятидесяти, и скрип каблуков заглушает хлопок от аппарации. — Нед, бросай всё и переодевайся, — отрывисто приказывает Драко раскладывающему инструменты помощнику. — Сегодня оперируешь ты. Запомни! Не трясёшься от страха, внимательно слушаешь меня и делаешь очень медленно. Успокаивающее не дам, чтобы не терял концентрацию. Поэтому расслабляешься, глубоко дышишь и следуешь моим указаниям. Понял? Нед кивает, старательно отводя взгляд от разбитого лица, и касается рукава Драко. — Прости, — виновато опускает голову. — Не хотел, чтобы у вас так вышло. Малфой шагает к шкафу, на секунду закрывая глаза, и вытягивает из коробки новые перчатки. Разворачивается и протягивает Неду. — Вперёд, готовить операционную! Пропускает ассистента на выходе и прячет в карманы руки с отчаянно дрожащими пальцами.

__________________________

— Полегчало? — звонкий голос Гермионы режет слух. Она отбрасывает назад волосы и подхватывает визжащую дочь. — Трипси! Пожалуйста, забери Рози в детскую, согрей ей молока и включи шар со сказкой, который она выберет. Спасибо, Трипси. Домовиха кланяется, обнимает руками капризничающую девчушку, и через мгновение в кабинете наступает тишина. Какое счастье, что есть домовые эльфы! И нет, её взгляды не изменились. Просто… Немного трансформировались. — Тебе полегчало? — Гермиона сердито кивает на газету и хмурится, глядя, как Поттер нервно крутит в руках сложенный пополам «Пророк».

«Аврор и целитель — эскалация эмоций: когда любовь превращается в публичное действие»

— Какого дементора ты вообще отправился выяснять отношения в клинику? — Грейнджер откидывается на спинку стула и скрещивает на груди руки. При каждой паузе в кабинете повисает мрачное напряжение. Давно она так не злилась! — Гарри, тебе что, семнадцать? Тебя и Малфоя знает в лицо половина Европы и вся Англия. Свадьбу и ваш разрыв ещё перетирают все СМИ. А ты бросаешься на него с кулаками на улице, посреди белого дня! И ещё удивляешься, что Бруствер ставит под сомнение твою квалификацию? — Хватит меня отчитывать! — откидывает в сторону «Пророк» и взрывается Гарри, потому что упрёки бьют по самому больному. Вскакивает со стула и пинает ножку деревянного стола. С угла на каменный пол падает рамка с колдофото, и по кабинету со звоном разлетаются стёкла. — Блядь! Reparo! Гарри поднимает восстановленную рамку и, не успев донести до места, замирает. Тяжестью и болью наваливается мысль, что это и впрямь конец. Всё реально. Надо же, два месяца нужно было, чтоб осознать… — Ты можешь разделить наши ядра, Герм? — глухо спрашивает он, глядя, как на фото изумительно красивый Драко целует шатенку в фате и белом платье. Потом пожимает руку Тео, а Гермиона касается щекой щеки Астории Гринграсс. Точнее, уже Малфой. — Мерлин, Гарри! — сразу остывает Грейнджер, забирает фото из рук и ставит на верхнюю полку. И Гарри теперь кажется, что отрываясь от губ невесты, Малфой смотрит прямо на него. — Ты понимаешь, о чём просишь? — А ты понимаешь, что я медленно схожу с ума? — Гарри сгибается к коленям, закрывает лицо руками, а Гермиона садится рядом и гладит по голове, пропуская через пальцы непослушные волосы. — Я толком не могу спать даже под зельями, потому что и тогда он снится мне так, будто протяни руку и коснёшься щеки. А стоит чуть ослабнуть блокам, и я каждой своей клеткой чувствую, что с ним происходит. Больно ему, плохо, радостно или страшно. Когда он спит, а когда мучается от бессонницы. К счастью, Малфой отличный окклюмент. И только поэтому я до сих пор не в Мунго. — Тебе надо уехать, Гарри, — ласково подсказывает Гермиона. — Ты говорил, что вы так сильно не чувствуете друг друга на расстоянии. — Навсегда? — поднимает голову Гарри. — Мы намотали по миру столько, что я точно знаю, как это работает. И стоит мне вернуться в Англию… Она тяжело вздыхает. — Гарри! Чтобы разделить ядра, нужно рвать себя на части! Это мучительно больно и очень опасно даже при искусственной связи. А ваши объединились естественным путём, по решению магии. Такое объединение при живых носителях уникально. Обычно, если носители вместе, всё ограничивается резким всплеском способностей и нечётким осознанием второй половинки. Но в вас магии так много, а восприятие друг друга настолько сильное, что это позволило ядрам притянуться. И за десять лет ваши потоки спаялись намертво. Годрик, нет! Разделять вас я не рискну. — Будешь смотреть, как мы оба медленно съезжаем с катушек? — Гарри выпрямляется и с вызовом смотрит на Грейнджер. — Ты понимаешь, что с ним творится то же самое? Только он ни за что не признается. Моя окклюменция сейчас не такая плохая, как в начале, но на сколько хватит стальной малфоевской выдержки, прежде чем он окажется рядом со мной в Мунго? Потому что это невыносимо, Герм! Гермиона стискивает руки и качает головой. — Ты не знаешь, на что меня толкаешь, Гарри! Поттер вопросительно поднимает бровь. Гермиона нервно сглатывает. — После разделения ядер вы потеряете половину своих сил. И… — она запинается и закусывает губу. — Блядь, Герм, не тяни душу! — Если разделение происходит насильно для одной из сторон, то пострадавшая сторона… Он забудет тебя, Гарри! — с напором выпаливает Гермиона и видит, как бледнеет загорелое лицо. — Совсем. Не ты, а он. Лучше уехать и наладить жизнь врозь. Сам знаешь, всякое случается. Магия ведь. Тем более — ваша! Чего уже только не было! — упрашивает она, потому что Поттер упорно молчит. — Гарри! — Гермиона притрагивается к его запястью. — Мерлин, какие холодные руки! Гарри, — с мольбой повторяет она, — пожалуйста! Разделение не спасёт тебя от тебя. Да, ты перестанешь чувствовать Драко, но не перестанешь любить. — Хорошо, я попробую справиться, — медленно кивает Гарри, а глаза из зелёных становятся почти чёрными. — Но обещай мне, Герм, что если ему… В общем, что ты разделишь нас, если дойдёт до крайности. — Давай без обещаний, Гарри! Я никогда не отказываю тебе в помощи, если она реально нужна, — возражает Гермиона.— И я поговорю с Малфоем. Постараюсь, чтобы он сам согласился на разделение. Тогда у вас хотя бы будет шанс… — Спасибо, Герм! — Гарри утыкается ей в плечо и горько усмехается. — Вечно у меня всё не как у людей. Трудно тебе со мной. — Нелегко бывает, — обнимает его Гермиона и как ребёнка поглаживает по спине. — Но братьев не выбирают. Любят такими, какие есть. И знаешь, оставайся сегодня у нас. В твоей спальне как раз закончили ремонт, и теперь там только светлое и бежевое. Как тебе нравится. И целует его в макушку.

__________________________

По старым полкам, уставшим от тяжести, бродит звенящая тишина, а через незатемнённое стекло видно красный полукруг солнца. Быстро темнеет, и в бронзовой люстре постепенно загораются новые и новые свечи. Пахнет древним пергаментом и пихтой в хрустальном стакане, и Драко нравится эта странная смесь. Перо тихонько поскрипывает в руке, пока он выводит чёткие буквы и цифры. Результаты последнего эксперимента впечатляют. Если и через неделю всё будет так же, то есть шанс. «Я обещал ему семь кругов ада, а теперь сам вытаскиваю из преисподней», — возникает неожиданно в голове. А в памяти поднимаются пласты воспоминаний: боль от браслетов, прожигающих руки, искажённое лицо Джинни Уизли и зелёная вспышка Авады, летящая из её палочки прямо… Малфой сжимает зубы, ставит последнюю точку и откидывает перо. Пора разобраться с самим собой. Всё кончено или он на что-то надеется? Зачем этот мазохизм? Их отношения — пройденный этап. Как он сказал Поттеру? Прими это? Ну так прими это, Драко! Малфой подшивает пергамент в папку, машинально складывает на место перья, чернильницу и чистые листы. Упирает локти в стол и потирает переносицу пальцами. Выпускает на свободу мысли, и они мечутся скомканными обрывками. Не приводят к выводам, а лишь запутывают в лабиринте чувств. Вытаскивают из-за блоков имя, которое колет сердце, насилует желанием обнять, коснуться губ, уткнуться носом в пахнущие бергамотом вихры́. Гарри. Его Гарри. «И к чёрту это принятие!» Лёгкий шорох ткани выдёргивает из размышлений, а густой аромат жасмина противно щекочет ноздри. Драко морщится, он терпеть не может сладкие запахи. — Стоит попросить к чаю нормальной еды. Ты даже не обедал. Астория не подходит, присаживается на край дивана. Малфой недовольно криви́тся. Её появление здесь — нарушение оговорённых границ, но взгляд из-под ресниц и сложенные на коленях руки просят не злиться. — Забота о моём здоровье и настроении не прописана в контракте, — напоминает он. — Ты допрашиваешь домовиков? Астория пожимает плечами. — Разговариваю с ними. Не поверишь, но они тебя любят. Ещё бы! И Поттер тут совсем не при чём, правда, Драко? Ведь не из-за него ты перестал быть подонком. — Верю, — он встаёт и отходит к окну, широким пространством отгораживает себя. — Ты не дашь мне шанс? — она бесшумно поднимается, разрушает невидимую грань и оказывается за спиной. Малфой через рубашку чувствует тёплое дыхание. Поворачивается. Глаза у Астории голубые, прозрачные, словно морская вода в стакане. Странные глаза. Пока они не были мужем и женой, Драко этого не замечал. — Шанс на что? — голос звучит холодно и отстранённо. Он никак не привыкнет, что по Мэнору вместо хаотичного, горячего Гарри беззвучно скользит женская фигура. Ему больше нравятся хаотичность и Поттер. И любовью тут не пахнет. Ни капельки. Неужели? — Шанс быть услышанной, — Астория кладёт ладони на скрещённые на груди руки. Драко сразу убирает их в карманы. — Почему ты меня избегаешь? Мы же раньше общались. — Раньше ты не занимала чужое место, — не сдерживается он и видит, как мрачнеет прелестное лицо. Без разницы. Не нарушай границы. — А если я скажу, что ты мне нравишься? — осторожно спрашивает Астория. Малфой усмехается. — Да ну? — качает головой. — Давно? Я всегда считал, что ты лесбиянка. Ошибался? — А я всегда считала, что ты гей. Ошибалась? — она возвращает вопрос легко, и по нервам Малфоя проскакивает и́скра азарта. На ходу меняешь расклад карт? Зачем ты здесь, Асти? — Видимо, мы оба ошибались, — соглашается он, садится на диван и впервые за два месяца приглашает сесть рядом. — Ты по-прежнему спишь с ним? — грубая прямота взрывает в голове блоки и выпускает наружу змеиный яд, а сердце сбивается с ритма. Малфой незаметно поправляет защиту. В его планы не входит война. — Хотя, не думаю. Поттер гриффиндорец. Он не станет марать себя ролью любовника. — Какая проницательность, Асти! — язвит Малфой. — Читала недавний «Пророк»? Хочешь, чтобы я тебя услышал, не пытайся лезть ко мне в душу. Опасное занятие. — Драко, я на твоей стороне, — тихо говорит Астория и кладёт руку ему на колено. — Мы в оба ловушке своего происхождения. — Ну так, давай решим, как нам выбраться без потерь, — жёстко отвечает Драко и убирает с колена тонкую девичью кисть. — Ты ставишь на развод? — спрашивает Астория и откусывает кусочек воздушного пирога с корицей. Малфой помешивает ложечкой горячее молоко в чае и прищуривается. — А ты хочешь после вернуться к родителям? — уходит он от ответа. — Или жить в свободном полёте? Астория укоризненно улыбается. Знакомая со школы стратегия. — Может, попробуем стать семьёй? — уточняет она, внимательно рассматривая его длинные тонкие пальцы и изящные кисти рук. — Это было бы… — и прерывается, встретившись с ледяным взглядом. Драко кладёт ложку на блюдце. — У меня есть семья, — холодно говорит он. — Мне нужен наследник или наследница. А потом ты будешь богатой и свободной. Как и оговорено́ в контракте, — подчёркивает тоном. — Мы вместе очерчивали красные линии. Не переходи их. Пожалуйста. — Договорились, — скрепя сердце соглашается Астория, и льдинки исчезают. Салазар, более странного обсуждения собственного будущего у неё ещё не было. А самое противное, что Малфой ей нравится. Как же к нему подступиться? Придётся воевать с аврором. Ну а на войне все средства хороши. — Ты уже выбрал клинику и врача? Мы ведь хотим помощи маглов? Драко поднимает глаза от чашки. — Есть другие варианты? Внизу живота скручивает от страха. Неужели она скажет это? Астория медленно кивает. — Какие? — Один. Простой и быстрый, — делает паузу. — Переспи со мной. — Серьёзно? — брови Малфоя взлетают вверх. Ну хоть удивить удалось невозмутимого принца Слизерина. Как же Поттер умудрился растопить твой лёд да ещё и глубоко прорасти корнями? — Как я помню, по контракту брак должен быть консумирован, — Астория чуть откидывается назад. — И что ты теряешь, Драко? Только не говори, что решил до гроба хранить герою верность. Зачем? Почему он не здесь? Почему не поддерживает тебя? Он того не сто́ит. — Хорошая попытка, — усмехается Малфой и снова берёт в руки чай. Делает глоток. Внимательно осматривает её, останавливается на губах, декольте и чуть слышно хмыкает. — Но уговаривать меня не надо. Если я соглашусь, причина будет не в этом. — А в чём? — спрашивает Астория, покрываясь мурашками от откровенно оценивающего взгляда. И прячется за чашкой. — В том, что это действительно проще и быстрее. А главное, надёжнее. Драко встаёт. Лучше бы он её ударил. Со стола пропадает посуда. — Я зайду позже. Сегодня? Так сразу? Не вопрос. Не обещание. Факт! Астория чуть прикусывает язык. Салазар, это просто сделка. Паника накатывает внезапно и сильно, ладони покрываются влажным, липким потом, а Малфой коротко кивает и пешком поднимается в спальню. «Почему он не здесь? Почему не поддерживает тебя?.. Вот сучка!» От меткого попадания рана кровит. Драко прислоняется спиной к двери и осматривается. Здесь много лет ничего не менялось, и призрак Поттера мелькает в десятках мелочей, не видных чужому глазу. Он подходит к камину, где на единственном колдофото Гарри, по пояс в морской воде, прижимает Драко к большому валуну и долго целует, вцепившись рукой в мокрые волосы. А в синем безоблачном небе яркое тропическое солнце тянет к ним свои горячие лучи. Малфой берёт рамку и пальцем проводит по спине Гарри, по влажным, слипшимся прядям. Тупая боль под рёбрами пытается убедить, что любовь умерла. Правда? Драко закрывает глаза: от терпкого привкуса на губах хочется облизнуться, сильно тянет в паху, палец чувствует гладкость кожи, а в комнате пахнет полынью… Врёт! — Прости, Гарри! Малфой кладёт рамку фотографией вниз, раздевается и голышом отправляется в душ.

__________________________

— Так что выберешь: вернуться к родителям или свободный полёт? Пряный запах кардамона с имбирём заглушает сладкий жасмин. Драко в шёлковой пижаме сидит на кровати, скрестив босые ноги. Тонкие пальцы обхватывают узкие щиколотки и чуть подрагивают, но выглядит он так, словно бывает в этой спальне каждый день и не видит ничего странного. Хотя… Это его дом и его спальня. Её она стала всего пару месяцев как. — Я бы предпочла исчезнуть, — чуть улыбается Астория, кутается в белый шифон, оттеняющий изгибы тела. Но когда она вышла из ванной, Драко лишь выгнул бровь. — Как ни крути, развод — удар по репутации. Закрытые двери знакомых. Пересуды. Косые взгляды. Прессинг родителей. Хорошо бы начать с нуля. Когда все про тебя забыли, словно тебя и не было. Или где никто не знает, кто такая Астория Гринграсс. Драко с пониманием хмыкает. — Подумаю, — кивает в ответ. — Иди сюда. Протягивает руку, и горячая ладонь аккуратно касается щеки, а тело покрывается мурашками. Астория молча смотрит. Малфой и правда красив холодной, чужой красотой. Интересно, какой он с Поттером? Она никогда не стремилась нравиться мужчинам. Но годы сложных отношений с Амелией погасили огонь, до секса так и не дошло, а Драко притягивает чем-то запретным, недоступным ни уму, ни чувствам. И, в конце концов, он её муж. — Сверху или снизу? — спрашивает Драко, скользит рукой по шее, по шершавой ткани, задевает сосок, оглаживает чуть выпуклый живот и останавливается в самом низу. Астория криви́тся. Малфой вопросительно наклоняет голову и поднимает брови. — Серьёзно? Никогда? Салазар! Вырывается у него, когда Астория едва кивает. Весело усмехается, теряет холод, и она на мгновение забывает, что ему уже под тридцать, увидев по-детски открытое лицо. И сердце режет догадка, что вот таким Драко и бывает. С ним… Астория сглатывает комок. — Бонус в твою копилку, — ухмыляется Малфой, распахивает прозрачную защиту, притягивает поближе и усаживает на ноги. — У нас обоих будет первый раз. — Ты никогда не спал с женщинами? — искренне удивляется Астория, и обстановка ненадолго разряжается. — А какие легенды ходили в Хогвартсе про твои похождения! — Пф! Лестно! — фыркает Драко, пока одна рука поглаживает её бедро, а вторая снимает с плеча невесомую ткань, обхватывает грудь, которая хорошо умещается в ладони, и слегка сжимает сосок, вызывая взрыв удовольствия где-то внизу. — Но с чего? Я практически со школы с Гарри. И от подтверждения настоящего и того, как звучит это имя — всплывает из самой глубины, обнажая волнение и грусть — хочется скинуть его руки, уткнуться в одеяло и зарыдать. Но Малфой перехватывает её поудобнее, ладонями ведёт по спине, плечам, мягко хватает за шею. — Не молчи, если будет совсем больно. Не хочу чувствовать себя насильником, — бормочет, скользя губами по мягкой коже, по груди, оглаживает бёдра, живот, прихватывает зубами затвердевший сосок и слегка посасывает, задевая языком. И Астория забывается, тонет в новых ощущениях, вцепляется в плечи Малфоя, загорается, ёрзает от пронзающих вспышек наслаждения, тянущего желания внизу и влаги между ног. Закидывает голову, зажмуривается от сладких волн, прокатывающихся по телу снизу доверху, и чувствует у бедра твёрдый член. «Он хочет меня», — мелькает в голове приятная мысль. А пальцы Драко стягивают тонкую ткань трусиков, проникают в ложбинку, быстро находят клитор и легко водят по нему, подбирая нужный нажим и ритм, вызывают дрожь в теле и вырывают громкий, пошлый стон, от которого член у бедра дёргается и становится каменным. Драко обхватывает губами весь ореол соска, крепко сжимает, от чего она выгибается, и прикусывает, покручивая второй, а потом ласкает их языком по очереди, пока Астория не начинает прижиматься бёдрами, дрожать и постанывать, предлагая войти и завершить начатое. Малфой щёлчком убирает с себя пижаму и укладывает жену на шершавую белую простыню. «С Гарри они всегда были чёрные и гладкие» Устраивается между ног и рукой направляет напряжённый член во влажное, горячее лоно. Не сводя глаз с лица, медленно продвигается вперёд, нащупывает преграду, а потом делает резкий рывок. И Астория кричит, выворачивается, судорожно хватает за руки, за шею, стискивает бёдра, пытаясь вытолкнуть его из себя. Но Драко прижимает ноги и руки к кровати, лишая движения, и аккуратно толкается под тихие, короткие вскрики. Напрягается, ускоряется и... Замирает, спазмами изливаясь в тесную глубину. Сдерживает стон, рвущийся наружу из упрямо сжатых губ. «Ох, Гарри!» — врывается на выдохе в голову, сминая оргазм, а в комнате пахнет сексом. Он чуть подаётся вперёд, потом выскальзывает с мокрым звуком и ложится рядом. Мочит пальцы в собственной жидкости, снова находит клитор, и через пару минут Астория громко вздыхает, дрожит, расслабляется и обнимает за талию. Драко осторожно выныривает из объятий и очищает их от спермы и крови. Уже одетый наклоняется над замеревшей женой, убирая с лица длинную прядь. — Спасибо, — говорит негромко, а щека пылает под ладонью. Вытягивает из-под неё одеяло и накрывает по плечи. Взмахом руки приглушает огонь в камине, и через мгновение дверь тихо закрывается, а в бронзовой люстре постепенно гаснут свечи. Ни нежности. Ни поцелуев. Ни ласковых слов. Только контракт. «Как нам выбраться без потерь? Да никак, сукин ледяной принц!» Астория сдерживает подступивший к горлу крик, повыше натягивает одеяло, утыкается в подушку, и слёзы смывают мерзкое, гадливое чувство от первого в жизни секса. Спустя два месяца после нашумевшей на всю Британию свадьбы.