Кукла

      Будучи ребенком, Цзян Чэн узнал одну историю. Может, он ее прочитал в одной из книг или услышал на улице, это не играет роли — важна сама история. Жил-был юноша, который находился в постоянном уединении. И как-то раз, все-таки выйдя за порог дома, он встретил девушку. Благодаря ей он познал счастье жизни, радость и, самое главное, любовь. Какое-то время шло все хорошо, но с каждым днем и с каждым часом юношу одолевали сомненья. «Что, если я потеряю ее? Что, если я не смогу защитить ее, пока меня рядом нет?» Он начал размышлять. И в один день ему в голову пришла идея: «Я создам нам новые тела, что будут прочнее стали, нежнее шелка и долговечнее вина». Годы летели, времена менялись, а жизнь имела срок. Когда юноша уже стал крепким мужчиной, он поделился своим открытием с возлюбленной. «Я создал два тела для меня и тебя. Так мы всегда сможем быть вместе и время не будет над нами властно». Так они оба жили очень и очень долго. Первый раз, когда он вспомнил об этой истории, Пристань Лотоса сгорела, а его родители умерли, жертвуя собой. Когда он лежал на импровизированной кровати в каком-то сарае, не было желания встать и что-то делать, Цзян Чэн вспомнил эту историю. «Зачем я это вспомнил?» Когда Вэй Ин покупал им поесть на оставшиеся деньги, а он стоял в переулке и ждал его, тогда Цзян Чэн заметил их — заклинателей из ордена Цишань Вэнь, разыскивающих беглецов. Вэй Ин был одним из самых важных для него людей, он не хотел его терять. Кто же будет поддерживать в трудную минуту? Кто же будет поднимать ему настроение, когда грустно? Кто же будет его правой рукой и вторым героем Юньмэн Цзян? Цзян Чэн выбежал из переулка, привлекая внимание Вэней. Плевать ему было на себя, плевать ему было на орден, лишь бы Усянь был жив. Он бежал через проулки, затем в лес, насколько ему позволяло его нынешнее состояние. Так он потерял золотое ядро. Когда Цзян Чэн проснулся первый раз, рядом с ним был Вэй Ин. Увидев, что с тем все в порядке, он опять провалился во тьму. В следующий раз он проснулся, и рядом с ним был кто-то другой. Одежда отличалась от той, что была у его шисюна. Белые с красными рисунком пламени. Вэнь. Так он познакомился с Вэнь Цин. Вэй Усянь поведал ему, кто это и как он с ней познакомился, но доверия она все так же не вызывала. Они начали искать способ вернуть ему золотое ядро, а точнее — искали Вэй Усянь и Вэнь Цин. Цзян Чэн же размышлял над тем, что ему делать. Сестра был под защитой, Вэй Усянь живой. Шли дни. Ответ был найден. Баошань Саньжэнь, наставница матери Вэй Ина, могла помочь ему восстановить ядро, надо было лишь взобраться на гору и сказать, кто он. Так он заново обрел золотое ядро. Но, как известно, всему хорошему свойственно заканчивается. Цзян Чэн потерял Вэй Ина. В этот раз прошли долгие месяцы. Цзян Чэн успел встретиться с главами кланов, поучаствовать в войне, а также привлечь новых адептов в орден. Но, самое удивительное, наладить контакт с неприступной горой Лань Ванцзи. Цзян Чэн сам не заметил, как начал заглядываться на него. Лицо перестало казаться высокомерным, яркие янтарные глаза оказались не такими холодными, а даже теплыми и красивыми. Он часто ловил себя на мысли о том, какая у него на ощупь кожа, какие на вкус губы. Но всякий раз одергивал себя, ловя на себе взгляд Лань Ванцзи. Вскоре вернулся Вэй Усянь, но он был другим. Не тем ярким лучиком солнца. Пусть и вел он себя по-прежнему, сердце все равно сжималось. А его лютая армия мертвецов… Пусть и приносила пользу, все равно было страшно. Когда он смотрел на одного из них, ему всякий раз в голову приходило только одно слово. Кукла. Не ду́ши, только тело, что подчиняется чужой воле. Тогда он опять вспомнил ту историю. Цзян Чэн подумал: может, ему тоже создать куклу, что будет жить очень долго, управляться изнутри. Он начал думать, как ее создать ему самому, какие материалы требуются для этого. Он сидел на кровати или ящике с припасами, где угодно. В его руках всегда была кисточка и бумага. Многие косились на него, даже Вэй Ин с Ванцзи побеспокоились о его состоянии, но он лишь прогонял их прочь, ничего не говоря. Так прошла война. Благодаря армии мертвецов Вэй Усяня и шпиону из ордена Цишань Вэнь они одержали победу. Цзян Чэн забыл про свою идею. Восстановление ордена очень долгий и муторный процесс, но он готов отдать все, лишь бы обратно вернуть славу и величие Пристани Лотоса. Помолвка его сестры и Цзинь Цзысюаня была возобновлена. Но возникла еще одна проблема. Проблемы, проблемы и еще раз проблемы. Когда же они закончатся… Вэй Усянь решил спасти остатки ордена Вэнь и ушел вместе с ними на гору Луаньцзан. Затем была смерть Цзинь Цзысюаня и смерть сестры. Тогда он обозлился на Вэй Усяня. Когда Вэнь Нин убил Цзинь Цзысюаня в день рождения его племянника, он успокаивал сестру. Он не злился на Вэй Усяня, потому что понимал, что это была засада и что его подставили. Он все еще верил, что тот не причем и это не его вина. Но, когда была убита Цзян Яньли, защищавшая Вэй Усяня, Цзян Чэн был зол на того, кто ее убил. Да, он гневался на Вэй Усяня, но он не мог почему-то его ненавидеть. Как ему злиться на того, ради кого его сердце билось? Как ему злиться на того, с кем он провел свое детство? Как он может его ненавидеть, даже когда его любимая сестра Цзян Яньли была мертва. Да, он злился. Он очень злился на него. Хотел кричать на него и ударить его, но не убить. Когда Вэй Усянь потерял сознание из-за тигриной печати, он хотел поймать его, отвести и унести в Пристань Лотоса, но ему помог другой, унеся прочь с места резни. Он похоронил свою сестру в храме предков, до самого конца не пуская маленького Цзинь Лина туда. Малыш стал новым лучиком в его жизни. Пусть Вэй Ин все еще был жив, у него было, с кем провести время. Так, разбирая документы, он наткнулся на свои записи со времен войны с Цишань Вэнь и решил рассказать об этом Вэй Усяню. Но когда он прибыл на гору Луаньцзан, все, что его встретило, — это мертвое тело его брата. Цзян Чэн находился в темной пещере, в которой лютые мертвецы медленно поедали тело человека. Человека, который был его братом. Человека, которым был Вэй Усянь. Цзян Чэн стоял в стороне и смотрел. Его юношеское лицо, которое за последние годы долгой и тяжёлой работы вытянулось, а его детские щеки ушли, уступая место острым скулам, не выражало ничего. Точнее, выражало глубокую усталость. Он самым обычным шагом подошёл ближе к телу. Мертвецы от того, что были увлечены поеданием тела, ничего не замечали. Таким образом Цзян Чэн одним взмахом своей руки избавил их от этого некогда мертвого существования. Он уже подошёл вплотную к телу Вэй Усяня и начал его разглядывать, а точнее то, что от него осталось. На каждой из рук и ног не было кусков плоти, внутренние органы частично отсутствовали, а на некоторых были видны рваные следы. От этой картины могло бы стать плохо каждому, но не ему. Он ещё раз медленно уставился на тело его некогда брата, пробегаясь холодными глазами вдоволь тела, и уставился на лицо. И тут на его лице появилась лёгкая усмешка. Лицо Вэй Усяня было не тронуто мертвецами. Оно оставалось таким же красивым, как и было при его жизни, но губы были треснуты, щеки — впалыми от недоедания, а глаза пустыми, но такими же серыми. — Видимо, у мертвецов тоже есть вкус, — проговорил Цзян Чэн. Одним резким ударом отделил голову от тела, достав из-за пазухи красный как кровь мешочек цянькунь, на котором черными нитками были вышиты изящные узоры, а также несколько цветов лотоса. — Я хотел подарить тебе это на твой день рождения и рассказать свою идею, которая появилась у меня ещё во времена войны, но, как видишь, не успел, — в этот раз на его губах была уставшая, хотя, скорее всего, измученная улыбка, — с днем рождения, гэгэ, — Цзян Чэн поместил голову в мешочек, медленно поднялся с колен и вышел из пещеры. Также он успел увидеть что-то черное. Это что-то лежало в руках Вэй Усяня. Чэньцин. Он аккуратно вытащил её из-под гниющих пальцев и положил в тот мешочек, где был голова. По дороге обратно он встретил Второго Нефрита ордена Лань. Тот смотрел на него как на врага. Его взгляд золотистых глаз источал такую ненависть, как будто сам Цзян Чэн являлся лютым мертвецом. Если бы не правила, которые Лань Ванцзи и его орден соблюдают, то, скорее всего, он был бы не прочь ударить, а может даже убить главу Цзян на месте. — Он был твоим братом, — произнес Ванцзи. — Из-за него я потерял свою шицзэ, а также ее супруга, пусть я его недолюбливал, — родителей моего племянника, — Цзян Чэн опустил взгляд, — он ведь сын слуги, и это не может сравниться с тем, кого он убил, оставив ребенка без родителей, — на этих словах Ванцзи взял его за грудки и поднял над собой, смотря испепеляющим взглядом. Те самые желанные губы и тот самый желанный взгляд. Все это сейчас было дано ему, но он не чувствовал удовлетворения. Скорее, горечь и гнев. Цзян Чэн же в отличие от него смотрел холодно, будто ему до этого нет дела. Это была удивительная картинка: человек, который был известен своим взрывным характером, был спокоен, когда другой, что был известен спокойствием и хладнокровием, был гневен, как никогда прежде. Дома его ждал его племянник, орден с адептами и больше никого. Может, ему и вправду, как в той истории, создать что-то, что поможет ему защитить хотя бы тех, кто остался?