***
Было уже темно, когда Люмин возвращалась в свою гостиницу. Ссора между ней и Чайльдом в Золотой палате все еще оставляла ее потрясенной и неуверенной. Ее мысли были беспорядочными и сумбурными, пока она шла по выложенной плиткой дорожке, освещенной несколькими фонарями. Казалось, несмотря на все, что произошло сегодня, город Ли Юэ все еще был занят подготовкой к Празднику фонарей, который должен был состояться завтра. Паймон по-прежнему молчала, сопровождая Люмин без единого слова. Можно было бы сказать, что повисшая между ними атмосфера была, мягко говоря, странной, особенно если знать их обычную динамику. Но на этот раз маленькая попутчица Люмин просто знала, что лучше не беспокоить печально известную Путешественницу своей ненужной болтовней. Только когда они вдвоем, наконец, добрались до гостиницы, в которой остановились, молчание было прервано приветливой секретаршей, работавшей в ночную смену. – Письмо для Мисс Люмин. – Они обратили внимание на слова черноволосой девушки, сидевшей за стойкой администратора. – Спасибо, – почти пробормотала Путешественница, пробегая глазами по белоснежному, гладкому под ее пальцами, проводящим по черным чернилам, конверту. Только вернувшись в гостиничный номер, она наконец раскрыла конверт, и ее маленькая спутница подлетела к ней с любопытным взглядом. – Что там? – С любопытством спросила Паймон, подлетая немного ближе. Глаза Люмин пробежали по содержимому письма и легкая улыбка тронула ее губы, когда она снова посмотрела на Паймон. – Мы скоро вернемся в Мондштадт, – сказала она фее-малышке. – А? Паймон не понимает, что в этом хорошего. Мы же должны двигаться дальше, нет? – Серебристая фея почесала затылок с озадаченным выражением лица. – Ты поймешь, когда мы вернемся в Мондштадт через несколько дней, – мягко пообещала она. У нее не осталось сил терпеть продолжительный допрос от Паймон. – А как же Праздник фонарей? Ты обещала Чайльду, что мы пойдем. Мы не можем просто кинуть этого приду... – Маленькое парящее существо оборвало себя на полуслове и исправилось. – Чайльда, Паймон имела в виду Чайльда. Паймон считает, что нехорошо отказываться от наших обещаний! – Мы уедем после Праздника фонарей, я бы не хотела упустить такую возможность. В конце концов, это может быть наш единственный шанс увидеть что-то подобное, – заверила Люмин взмахом руки, хихикая за спиной Паймон.***
Он сдержал свое слово. В ночь Праздника фонарей Чайльд ждал их у входа их гостиницы, прислонившись спиной к стене и скрестив руки. В момент, когда он уловил взволнованную болтовню Паймон, за которой следовали мягкие шаги Люмин, он поднял глаза, чтобы увидеть эту парочку. Их взгляды пересеклись и его губы расползлись в яркой улыбке. – О, смотри, Чайльд уже здесь! Взволнованный вскрик Паймон эхом разнесся по гостинице, а Люмин одарила Предвестника легкой улыбкой, увидев его, пока спускалась по лестнице. Чайльд распрямился и подошел к подножию лестницы, протянув руку. Его улыбка смягчилась, когда он заметил искру удивления, вспыхнувшую в золотистых глазах Люмин при таком жесте. Шаги блондинки замедлились, когда ее взгляд упал на протянутую руку. Затем, он снова поднялся, чтобы встретиться с его глазами. Ее нерешительность была непреднамеренной, хоть и оправданной. В то время как другим этот жест мог показаться невинным, Люмин знала, что за ним скрывается нечто большее. Он протягивал ей руку, прося довериться ему, несмотря на то что она увидела в Золотой палате. Любой другой сказал бы ей, что принять его жест было бы равно принятию собственной смерти, но одного взгляда в его сияющие глаза было достаточно, чтобы заглушить шепчущие голоса сомнения в ее голове. Он был опасен, возможно даже самым опасным из Предвестников, но, если инцидент в Золотой палате и научил ее чему-то, так это тому, что в нем было нечто большее, чем он показывал. И все же, несмотря на все случившееся, Люмин поняла, что ее доверие не пошатнулось. Он удивил ее, показав ту свою сторону, которую она никогда бы и в самом смелом сне не увидела, разочаровал ее своими безрассудными поступками, но и не стал лгать. Может быть, просто может быть, это была бы возможность наконец узнать о нем больше, получить ответы на бесчисленные вопросы, роившиеся у нее в голове. Приняв решение, Люмин наконец оторвала руку от прохладных деревянных перил, чтобы вложить свою маленькую ладошку в его большую. То, как смягчились его голубые глаза от этого движения, навсегда запечатлелось в ее сознании. От прикосновения в его коже она почувствовала, как по ее спине пробежала дрожь. Чайльд не сводил с нее глаз, даже когда он осторожно потянул ее вниз на последнюю ступеньку. Его пальцы защитно обхватили ее маленькую ручку, прежде чем положить ее на сгиб своего локтя, как сделал бы джентльмен. Затем он одарил ее улыбкой, в которой не было привычной дерзости, только лишь нежность. – Пойдем, повеселимся. Люмин поймала себя на том, что отражает его улыбку. Паймон радостно вскрикнула, когда Чайльд наконец повел их на праздник, от сего улыбка девушки стала еще шире. Они проходили по оживленным улицам гавани Ли Юэ, тусклый свет фонарей будто заливал город золотом. Люмин наблюдала за происходящим в молчаливом благоговении, очарованная этим зрелищем. Чжун Ли рассказал ей о Празднике спустя пару дней знакомства, но даже его описание и близко не подходило к окружающей их обстановке. – Ого, жители Ли Юэ действительно выложились на все сто ради праздника, – заметила Паймон. Ее глаза расширились от удивления, а рот наполнился слюной при виде всей еды, выставленной на прилавках. – Праздник фонарей – один из крупнейших фестивалей в Ли Юэ, – сказал Чайльд с легкой улыбкой на губах, взглянув на Паймон. – Круто, да? – Ага! – Их маленькая спутница зачирикала в знак согласия, теперь ее любопытные глаза смотрели только на него. – Это твой первый Праздник? Вопрос привлек внимание Люмин и она с любопытством повернула голову, чтобы посмотреть на Предвестника, но он покачал головой. – Нет, второй. – Признался он. Голубые глаза упали на Люмин, держащуюся за его руку, и он одарил ее дерзкой улыбкой. – Хотя это первый раз, когда я провожу его в компании красивой девушки. – Эй! – И ее отважной маленькой спутницы, конечно. Люмин закатила свои золотистые глаза, наблюдая за выходками этой парочки, и ее губы изогнулись в веселой улыбке. Затем она отвела взгляд от Предвестника, чтобы посмотреть вперед. Чайльд не упустил из виду очаровательный оттенок розового, который окрасил щеки его светловолосой спутницы после его комплимента. Его довольная улыбка стала еще шире, когда он впился глазами в ее черты, освещенные тусклым светом фонарей. Он не солгал, сказав, что впервые проводит Праздник в компании такой красавицы. В конце концов, Люмин была очаровательна, как изнутри, так и снаружи, и Чайльд был хорошо осведомлен о том, какие взгляды бросали на блондинку во время их путешествий. Она их не замечала, но он всё видел. Но и винить этих зевак Чайльд не мог. Люмин была единственной в своем роде, привлекала людей своим добрым сердцем и вела их за собой своей волей к жизни. Ее природная способность притягивать к себе людей делала невозможным отказать ей в чем-либо, и Чайльд не был исключением. Он знал ее природном обаянии, только дурак не заметил бы ее соблазнительной натуры, но он не обращал на это особого внимания, поскольку знал, что их пути все равно скоро пересекутся. Однако именно в Золотой палате Чайльд впервые обнаружил настолько поглощенным кем-то. Азарт битвы воспламенил его кровь, желание испытать силу печально известной Путешественницы, довести ее до и за пределы оказалось чувством настолько всепоглощающим, что он оказался на грани потери контроля. Тогда она была прекрасна. Ее глаза наполнились огнем, который горел ярче звезд, и когда она отступила, Чайльд обнаружил, что это зрелище навсегда запечатлелось в его памяти. – Люмин! Паймон! – Чайльд был вырван из своих размышлений, услышав зов, его голубые глаза переместились с блондинки на толпу в поисках звука. В конце концов, они остановились на невысокой девушке, махавшей рукой высоко в воздухе, пытаясь привлечь их внимание. Шаги Люмин замедлились, и она тоже огляделась, нахмурившись в поисках обладательницы знакомого голоса. Затем ее взгляд, наконец, упал на приятельницу, которая пыталась протолкаться сквозь толпу. Выражение ее лица просветлело, и она подняла руку в ответ, слегка потянув за собой слегка удивленного Чайльда. Паймон последовала за ними с взволнованным криком, когда тоже заметила их подругу. – Сян Лин! – Позвала Люмин, пробираясь сквозь сборище бормочущих людей, из-за которой ее собственный голос был едва слышен. Однако людей, решивших поучаствовать в Празднике, было немало, поэтому ей пришлось протискиваться сквозь толпу. Свободная рука Чайльда зависла у нее над головой, создавая небольшой барьер между блондинкой и оживленными посетителями. Как раз в тот момент, когда они собирались подойти к девушке с волосами цвета воронова крыла, кто-то справа грубо столкнулся с ними, из-за чего Люмин потеряла равновесие и врезалась прямо в Чайльда, чья рука мгновенно вытянулась, чтобы поймать ее. Люмин подняла глаза, чтобы посмотреть на Предвестника, на ее губах играла извиняющаяся улыбка, но когда она увидела, как его лицо нахмурилось, а голубые глаза устремлены на кого-то справа от них, ее улыбка померкла. – Чайльд? С ее губ его имя прозвучало тихо и с замешательством, и в ту же секунду хватка Чайльда на ее талии усилилась, а затем голубые глаза опустились, чтобы поймать ее взгляд, и тут же смягчились, увидев ее беспокойство. – Ты как? – Спросил он, обеспокоенно прищурившись, а его взгляд упал на ее обнаженное плечо. Люмин тоже взглянула на свое плечо, легкое покраснение на ее коже было едва различимо в тусклом свете, но затем она кивнула и ободряюще улыбнулась. – Нормально. – Она беззаботно заверила его и выпрямилась. От нее не ускользнуло, что рука Чайльда покинула ее талию только когда он убедился, что она снова твердо стоит на ногах. Ее улыбка стала чуть шире от его беспокойства, и она крепче сжала его руку. Чайльд кивнул и хотел что-то сказать, но его опередила Сян Лин, которой наконец удалось протолкаться сквозь толпу и добраться до них. – Люмин! Паймон! – Она окликнула их в знак приветствия, выражение ее лица сияло от ликования, когда она остановилась перед троицей. – Не знала, что вы придете! Люмин одарила подругу лучезарной улыбкой в ответ. – Это было спонтанным решением. – Призналась блондинка и Сян Лин понимающе замурлыкала. Затем ее темно-янтарные глаза остановились на высоком мужчине рядом с ее подругой и улыбка на ее лице стала лукавой. – А, понятно. – Многозначительно протянула она, прежде чем оглянуться на свою светловолосую подругу. – А это кто с тобой? Люмин одарила ее застенчивой улыбкой, намереваясь представить своего спутника, но он ее опередил. – Зовут Чайльд. – Рыжеволосый мужчина глянул на нее свысока и представился со своей обычной приветливой улыбкой на губах. – Я хороший друг наших дорогих путешественников и решил немного показать им окрестности, прежде чем они снова уедут. – О! – Воскликнула Сян Лин, явно довольная его решением заставить их насладиться Праздником фонарей, прежде чем они покинут Ли Юэ, и уперла руки в бока. – Ну, любой, кто дружит с Люмин – человек хороший. Люмин подавила фырканье, которое осмелилось вырваться у нее при словах Сян Лин, а когда она увидела, как глаза Чайльда засветились гордостью, она прикусила внутреннюю сторону щеки, чтобы сдержать улыбку. Наверное, то, что она не знала об их небольшой стычке в Золотой палате, было к лучшему. Решив, что было бы уместно сменить тему, Люмин слегка наклонила голову в сторону, чтобы с любопытством глянуть на подругу. – Ты в этом году устроила стенд с блюдами? – Да! – Глаза Сян Лин расширились от волнения, когда она кивнула головой. – Если у вас есть немного свободного времени, я могу предложить вам несколько лучших фирменных блюд Ли Юэ... – Есть! – Паймон взвизгнула еще до того, как Сян Лин успела закончить предложение, и девочки тихонько хихикнули над очевидным рвением маленькой хранительницы. Чайльд насмешливо вздохнул, губы изогнулись в легкой усмешке, когда его голубые глаза взглянули на Паймон. – Ну что же, похоже, у нас нет выбора. – Отлично! – Воскликнула Сян Лин, радостно хлопая в ладоши и глядя на эту троицу. – За мной! Тут прямо через дорогу! Троица сделала, как было сказано, и последовала за молодой девушкой. Паймон чуть не упала в обморок, увидев всю вкусную еду, которая ее встретила, а Люмин рассмеялась над рвением своей спутницы. Минуты пролетели незаметно, пока они мило болтали с молодой девушкой, а Паймон набивала свой желудок разными блюдами, которые только мог предложить Ли Юэ. Прошло не так уж много времени, прежде чем Сян Лин ушла приготовить что-нибудь еще для Паймон, и Люмин почувствовала теплое дыхание у своего уха. Тело напряглось от удивления, когда она почувствовала знакомое прикосновение к своей спине. – Паймон, кажется, в восторге. – Он сказал ей, и дрожь пробежала по ее коже, когда его голос достиг ее ушей. Она слегка повернула лицо в сторону, чтобы встретиться с ним взглядом, его лицо оказалось всего в нескольких дюймах от нее, а дерзкая улыбка на его губах заставила ее сердце замереть. Люмин позволила своему взгляду вернуться к Паймон, прежде чем нежная улыбка появилась на ее губах. – Да, похоже на то. Чайльд тихо хмыкнул, не отодвигаясь от девушки, а когда Сян Лин вернулась спустя всего пару минут, Предвестник обнял Люмин за талию, явно застигнув ее врасплох, и одарил темноволосую девушку улыбкой. – Не против, если я украду ее на пару минут? Сян Лин, казалось, была удивлена его внезапной просьбой, но затем выражение ее лица понимающе прояснилось, и она пренебрежительно махнула рукой. – Конечно-конечно! – Девушка защебетала в ответ, подмигнув своей явно смущенной светловолосой подруге. – Вы двое развлекайтесь, а я пока прослежу, чтобы Паймон не лопнула от всей этой еды. Люмин открыла рот, чтобы возразить, но Чайльд оказался быстрее. – Спасибо, тогда оставляем Паймон на твое попечение. И в ту же секунду Люмин обнаружила, что ее снова тянут на оживленные улицы. На этот раз Чайльд крепко обнял ее за талию, прижимая к себе, чтобы защитить ее маленькое тело от толпы, и когда золотистые глаза Люмин поднялись, чтобы посмотреть на него в молчаливом изумлении, Предвестник лишь одарил ее загадочной улыбкой в ответ. – Просто доверься, я отведу тебя в какое-нибудь милое местечко. Люмин выгнула бровь в ответ, любопытство осветило ее золотистые глаза, и она позволила его крепким рукам вести себя по людным улицам. Им не потребовалось много времени, чтобы добраться до менее оживленной части города. Чайльд мягко подтолкнул ее вверх по узкой тропинке, которая привела их на небольшой холм, откуда открывался прекрасный вид на гавань. – Мы пришли, – объявил Чайльд, отпуская ее талию и протягивая вместо этого руку, а его глаза загадочно мерцали в темноте. – Как раз вовремя. Люмин в замешательстве наклонила голову, но, тем не менее, позволила своей руке скользнуть в его большую ладонь, позволяя ему тащить ее дальше по склону, пока они не оказались в его центре. – Вовремя? – Эхом отозвалась Люмин, растерянно взглянув на Чайльда. – Для чего? Предвестник, не отпуская ее руку, повернул голову набок, чтобы посмотреть на нее, его улыбка ничуть не померкла. – Для этого. Люмин услышала внезапный взрыв, донесшийся со стороны причала, и ее глаза мгновенно метнулись к Гавани, раскинувшейся под холмом, и тут же расширились от открывшегося ей зрелища. Свет тысячи фонарей пробивался сквозь темное ночное небо, золотистый свет, который они отбрасывали на них, отражался в ее глазах, когда она с изумлением наблюдала, как они поднимаются в воздух. Это было так же красиво, как и завораживающе. Парящие фонари светились, поднимаясь все выше, и Люмин пришлось признать, что за все годы своих путешествий она еще никогда не видела такого прекрасного зрелища. – Ого... – Она пораженно вздохнула, не сводя глаз с темного ночного неба, освещенного светом тысячи фонарей. – Как красиво. Чайльд просто продолжал наблюдать за ней, и его улыбка смягчилась, когда он заметил благоговейный трепет на ее лице. Ее золотистые глаза сияли в свете фонарей, оранжевый свет освещал ее прекрасное лицо так, что у него перехватило дыхание, и он нежно сжал ее руку. – Я рад, что тебе нравится. Люмин повернулась, чтобы посмотреть на него, ее губы изогнулись в захватывающей дух улыбке, а затем выражение ее лица смягчилось. – Спасибо тебе, Чайльд. – Прошептала она, и ее сердце слегка сжалось в груди, когда она увидела его безмятежное выражение лица. – За то, что показал мне это. Чайльд склонил голову набок с улыбкой, от которой замирало сердце. Его глаза тепло сияли в свете фонарей. – Все, что угодно, лишь бы снова увидеть твою милую улыбку. Люмин покачала головой. Улыбка не сходила с ее губ, даже когда она стала слегка грустной, и она снова с задумчивым выражением подняла глаза к освещенному фонарями небу. Чайльд мгновенно заметил перемену в ее настроении и тяжело вздохнул, улыбка стала печальной, и он тоже повернулся, чтобы посмотреть на фонари. – Я так понимаю, ты скоро уезжаешь. Это не было вопросом. Улыбка Люмин сменилась легким изгибом губ. – Вчера я получила письмо из Мондштадта, – ответила ему Люмин тихим голосом, не сводя глаз с фонарей. – Мы с Паймон, скорее всего, уедем завтра утром. Чайльд тихо хмыкнул, ожидая этого, и все же он не мог отрицать охватившего его разочарования, когда он услышал, что ей придется уехать так скоро. – Жаль. – Он вздохнул, голубые глаза снова нашли ее очертания. Разочарование в ее глазах было ясно видно, и увидев это, сердце Предвестника сжалось еще сильнее. Тут его осенила мысль, и рыжеволосый мужчина слегка потянул ее за руку, чтобы она повернулась и посмотрела на него. Люмин оторвала взгляд от фонарей, чтобы посмотреть на мужчину рядом с ней. Он наблюдал за ней с внезапной улыбкой, прежде чем нежно притянуть ее к себе так, что она оказалась прямо перед ним. Она посмотрела на него с легким замешательством. Он отпустил ее руку и поднял свою, чтобы нежно заправить ее светлые локоны за ухо. От его прикосновения по ее спине пробежала дрожь. Прежде чем Люмин успела спросить, что он делает, она почувствовала, как его большой палец скользнул по мочке ее уха, за чем последовало ощущение прохлады. Затем, позволив своей руке опуститься на основание ее шеи, он посмотрел на нее с довольной улыбкой. – Тебе идет. – Он сказал ей теплым голосом. Люмин поднесла руку к уху и почувствовала холод малиновой бриллиантовой серьги, которая теперь свисала с мочки ее уха. – Чтобы ты не забыла меня до тех пор, пока мы снова не встретимся. Мне все-таки тебе еще Снежную показывать. Глаза Люмин смягчились от этого жеста, а его слова заставили сердце сжаться. Пока мы снова не встретимся. Затем его голубые глаза снова встретились с ее. Их тусклый свет показал ей, что он так же сожалеет о расставании с ней, как и она сама. Почти безвольно пальцы Люмины нашли один из цветков, украшавших ее макушку, и она осторожно сняла его со своих золотистых локонов. Взяв его руку в свою, она осторожно вложила цветок в его ладонь, чувствуя на себе его удивленный взгляд. – Вот. – Сказала она, осторожно сжимая его его руку вокруг цветка, и подняла на него глаза. Заметив его удивление, ее губы изогнулись в нежной улыбке. – В конце концов, обещать должны оба, правильно? Выражение лица Чайльда смягчилось от понимания, пока он с предельной осторожностью держал драгоценный цветок в руке, не сводя глаз со светловолосой девушки перед ним. Он не ожидал получить что-либо взамен, и сам факт того, что она была готова отдать ему что-то свое на память о ней, только усилил теплоту в его сердце. Поэтому, без всяких колебаний, он поднял свой мизинец и его губы изогнулись в улыбке. – Давай на мизинцах поклянемся. Глаза Люмин наполнились удивлением от его внезапного требования. – На мизинцах? – На мизинцах, – подтвердил Чайльд. Люмин улыбнулась ему в ответ и в конце концов подняла свой мизинец, чтобы переплести их пальцы, на что его улыбка стала только ярче. – Ты совершаешь клятву на мизинцах и держишь ее всю жизнь. – Осведомил ее Чайльд, его глаза светились в тусклом свете. – Нарушишь клятву, я тебя выброшу на лед. Люмин испуганно рассмеялась, а улыбка Чайльда превратилась в ухмылку при звуке ее смеха, похожего на колокольчик. Он придвинулся ближе, голубые глаза потеплели, когда он посмотрел на нее с высоты своего роста. – Холод отморозит мизинец, которым ты предала своего друга. Люмин подняла голову, чтобы их глаза не отрывались друг от друга, и ее сердцебиение участилось, когда она заметила, как близко они внезапно оказались. От пристального взгляда его голубых глаз у нее перехватило дыхание. Затем он наклонил голову так, что их носы почти соприкоснулись, его горячее дыхание коснулось ее губ, когда он пробормотал: – Мороз отморозит тебе язык, чтобы ты никогда больше не солгала. И с этими словами он скрепил их обещание невинным поцелуем на ее губах. Глаза Люмин расширились от шока, когда она почувствовала прикосновение его мягких губ к своим. Ее сердце замерло в груди, но когда она ощутила его руку на своей спине, чтобы притянуть ее ближе, ее золотистые глаза в конце концов закрылись, позволив насладиться ощущением его близости. Стоя под освещенным фонарями небом, их сердца бились в унисон. Обещание было закреплено, и они знали, что всегда найдут дорогу обратно друг к другу. Несмотря ни на что.***
Проведя пару ночей под открытым небом, дуэт путешественников вернулся в Мондштадт. К сожалению, поблизости, не оказалось ни одной деревни, поэтому им приходилось довольствоваться тем, что есть. Конечно, спать под открытым небом для Люмин не было чем-то новым, она уже делала бесчисленное количество раз, но ее маленькая парящая спутница была не очень довольна тем, что приходилось спать на твердой подстилке из опавших иголок. Белокурой путешественнице было трудно заснуть в ту ночь, усталые янтарные глаза были устремлены на усеянное звездами небо, простиравшееся далеко за пределами ее сознания. Она помнила, как смотрела на ночное небо со своим братом, спрашивая его, какие созвездия он может угадать. В каждом мире, куда они путешествовали, были разные, так что них всегда была забавная игра, в которой они пытались вычислить наиболее заметные. Люмин улыбнулась этому воспоминанию, но, глядя на ночное небо прямо сейчас, она чувствовала себя одинокой, будто от нее оторвали какую-то часть. Внутри чувствовалась полная пустота. Итэр, где же ты? Когда ее глаза снова открылись, она едва могла что-либо видеть. Яркие огни в бесконечном небе превратились в размытые точки темно-синего, фиолетового и белого цветов. Она смотрела вверх во всепожирающем страхе, позволяя слезам скатываться по своим щекам. Вид был таким прекрасным, но в то же время таким жестоким, совсем как в первый раз, когда она наконец проснулась неизвестно где, в каком-то месте, похожем на пустыню и обнаружила пропажу своего брата. Воспоминания о битве с Хранителем небесного порядка все еще были свежи в ее памяти, и все, что она могла сейчас сделать – это молиться, чтобы Итэр все еще был жив. Другого светловолосая девушка даже не думала, потому что знала, что не выдержит подобных мыслей. Выражение его лица перед тем, как он исчез, всегда будет преследовать, напоминая о прошлых ошибках и заставляя ее сердце сжаться от сожаления. После этого, все, что она помнила – это как провела остаток ночи в слезах, окруженная пеплом, на бескрайней земле теплого песка, глядя на чрезмерно освещенное ночное небо и чувствуя вину за то, что ей дали шанс на вторую жизнь. Раньше Люмин помнила только то, что ей приснился глубокий сон, нескончаемый кошмар, в котором она бездумно бродила среди руин этого мира год за годом, пока в какой-то момент, наконец, не сбилась со счета. Тогда она и поняла, что все это было ее наказанием. Даже если сейчас перед ней была полная свобода, она могла думать только о несправедливости своей жизни. Если бы существовала такая вещь, как судьба, она могла бы только посмеяться над тем, насколько она непостоянна. Девушка, которая так упорно боролась за то, чтобы увидеть мир, отличный от ее собственного, теперь застряла в чужой стране совершенно одна. Если бы она не отправилась с Итэром в это путешествие, он, возможно, все еще был бы здесь, с ней. Но его не было, и это была ее вина. Она потеряла часть себя в обмен на то, чтобы увидеть мир за пределами своего. В тот момент Люмин казалось, что она отдала бы все: свой опыт, возможность путешествовать, все, что угодно, чтобы вернуть Итэра. Даже если бы это означало отказаться от борьбы и умереть ради него. В ту ночь она будто возродилась. Падающая звезда, рассекающая свои хвостом ночное небо, дала ей надежду и она последовала за ней, босиком шагая по холодному песку. Это было отчаянным желанием, если можно так сказать. Следуя за падающей звездой, которая, казалось, тянулась бесконечно, она каким-то образом оказалась в окрестностях Мондштадта. Несколько дней спустя она выловила Паймон из воды, и так началось ее путешествие. Только когда первые лучи раннего утреннего солнца упали на ее лицо, она очнулась от своих мыслей. Ей внезапно захотелось поплавать. Она знала, что поблизости есть озеро. Она проходила мимо него раньше, когда впервые отправилась в Ли Юэ. Она медленно встала, стараясь не разбудить Паймон, иначе бы ей пришлось мириться с ее сварливостью до самого Мондштадта. Спотыкаясь на лесной поляне, она дошла до желанного места спустя несколько минут. Солнечные лучи упали ей на лицо, и откинула волосы с глаз, прежде чем сбросить одежду, оставив платье на мокрой от утренней росы траве. Она сделала мысленную пометку вернуться до того, как Паймон проснется, чтобы не пугать бедное летающее существо. Не хотелось, чтобы Паймон подумала, что Люмин ее бросила. Она бы никогда так не поступила. Погружение в холодное озеро заставило ее тихо охнуть. Напряженные мышцы расслабились в прозрачной воде, когда она, наконец, полностью погрузилась, позволив кристальной жидкости полностью обволочь ее тело. Она плыла и плыла, пока не оказалась на середине озера, окруженная бесчисленными цветами лотоса. Она парила на поверхности воды, будто перышко. Идеально чистое, розовое небо простиралось до самого горизонта, приветствуя восходящее солнце, обещавшее хорошую погоду. Кончики ее пальцев неосознанно коснулись темно-красного бриллианта, украшавшего одно из ее ушей. Она глубоко вздохнула, когда ее мысли вернулись к одному особенному человеку, который стоял за этим неожиданным подарком. Чайльд. Серьга медленно выскользнула из мочки Люмин, прежде чем она, наконец, сжала ее своими изящными пальчиками. Ее окружили розовые и светло-голубые оттенки, она посмотрела на предмет в своей руке, осторожно подняв его в воздух. Темно-красный бриллиант сиял, поглощая лучи раннего утреннего солнца, красные тени танцевали на ее лице в виде призмы, двигаясь медленно и почти чувственно. Она смотрела на него, загипнотизированная украшением, которое казалось совершенно не от мира сего, поскольку будто жадно поглощало само солнце. Почему? Она все еще не была уверена, что делать со всем, что произошло между ними двумя. Что она точно знала, так это то, что ее сердце трепетало каждый раз, когда она слышала его имя или чувствовала его присутствие. Каждый раз, когда она вспоминала ощущения того невинного поцелуя, у нее покалывало губы. Она чувствовала себя идиоткой, думая, что из этих отношений, если их так можно назвать, что-то бы вышло. У них не было будущего, но они все равно поклялись. Надо было думать головой, прежде чем связываться с кем-то, подобным ему. Но его обаяние, его глаза, его присутствие притягивали ее как магнит, и она больше не могла этого отрицать. Она могла винить только себя за то, что была такой глупой, неразумной девчонкой. Она была путешественницей, человеком, который не задерживался на одном месте слишком долго, а он был Предвестником, человеком, преданным своей стране, своему народу, своему архонту. Он был человеком с чувством долга, а она была просто чужестранкой, которая рано или поздно покинет этот мир, так или иначе. Люмин знала, что он не мог просто так отказаться от своих обязанностей и отправиться путешествовать с ней в поисках ее брата. Это было всего лишь ее желанием выдать желаемое за действительное. Надо было думать головой, прежде чем влюбляться в мужчину, который был воплощением лиса, очаровательного и невероятно опасного, буквально демона в обличии человека. Хотя она чувствовала в нем нечто большее. Нечто большее, чем просто ощущение азарта от битвы. Она видела это по его глазам, и если судить по его действиям, то они только подтверждали ее подозрения. Кристально чистые капли воды каскадом стекали по тыльной стороне ее руки, капая на лицо, пока желтые листья гинкго медленно падали с неба, усеивая прозрачные воды и окрашивая их в цвет чистого золота. Становилось холодно. Она все еще парила на поверхности озера, золотистые локоны были погружены в воду, танцуя вместе с течением мельчайших волн, набегавших вместе с ветром. Она не знала, возможно ли погрузиться еще глубже, узнать о нем больше, потому что обещание, которое они дали друг другу, возможно, было чем-то таким, что никто из них не смог бы выполнить. Было наивно думать, что такая путешественница, как она, получит второй шанс встретить такого непредсказуемого человека, как он. Предвестника-путешественника, если хотите. Ее путешествие просто продолжалось, не дожидаясь, пока кто-нибудь его догонит. Он тоже был не из Ли Юэ, поэтому ей лучше всего было встретиться с ним в Снежной, надеясь, что он не уедет в это время в другой регион. У нее не было времени влюбляться в кого-то. Ее единственной целью было найти Итэра. Даже если бы она позволила себе это, в конце концов ей пришлось бы уйти, с братом или без него. Это был не ее мир. Лучше всего было избегать каких-либо отношений, но она ничего не могла поделать с болью в сердце, думая, что возможно больше никогда не увидит Чайльда. Она была идиоткой, плавающей посреди озера, мечтающей о чем-то, что никогда не сможет стать реальностью, влюбившейся в мужчину, которого, возможно, никогда больше не увидит. Когда прохладная вода заскользила по ее коже, она почувствовала, что у нее больше нет слез, которые можно было бы пролить, хрустальные капли, стекающие по ее лицу, ощущались точно так же, поскольку они обнажали ее отчаяние. Единственное, что у нее было – это прощальный подарок. Просто что-то на память о нем. Ее жизнь была всего лишь светлой мечтой.***
Чайльд сидел у костра, кончики его пальцев замерзли, несмотря на кожаные перчатки на руках. Он попытался растереть щиплющую боль, глядя на ясное ночное небо, усеянное бесчисленными звездами, украшающими огромное, почти полностью черное пространство. Однако больше всего его заинтересовали первые признаки северного сияния, которое так ярко сверкало на вершинах заснеженных гор. Тени пламени плясали на его лице, а у него возникло внезапное желание поделиться с кем-нибудь этим зрелищем. Он поймал себя на том, что задается вопросом, доводилось ли Люмине когда-нибудь видеть северное сияние. Уголки его рта слегка приподнялись, когда когда в груди возникло теплое ощущение при мыслях о том, чтобы понаблюдать за северным сиянием вместе с Люмин. Млечный путь медленно смешивался с зеленоватым светом, двигаясь в чувственном танце по мере того, как наступала ночь. Само небо отражалось в зрачках его темно-синих глаз. Этот вид запечатлелся в глубине его сознания, напоминая ему о холодной ночи, когда он наконец вынырнул из глубин Бездны спустя 3 месяца, едва живой, едва дышащий, едва имеющий волю к жизни. Небо было таким знакомым, что на него почти больно было смотреть, но вид был таким прекрасным, холодным и жестоким одновременно. Почему он был жив? Он этого не заслуживал. Снег на коленях щипал кожу, почти откусывая ее, пока он больше не перестал их чувствовать, но само по себе это ощущение было особенным. Это заставляло его чувствовать себя живым, наконец-то свободным от тьмы, которая таилась в каждом уголке бездны и разрушенных руинах старых цивилизаций. Его легкие наполнились холодным воздухом, таким свежим и настоящим, что каждый вдох был борьбой за жизнь. Единственное, что отразилось в его глазах в ту ночь, пока он всматривался в небо, было чувство свободы, прежде чем его семья нашла его полуживым, купающимся в ранних лучах восхода. Тарталья почти чувствовал себя виноватым за содеянное. Если бы он мог предсказать разочарованное выражение на ее лице, возможно, он бы дважды подумал о своих действиях. Но его долг был превыше всего. Все, что угодно, лишь бы служить своей Царице, даже если это означало, что ему придется разочаровать людей, к которым он привязался. Большинство из них все равно бы не остались с ним, поэтому он старался не привязываться. Он с самого начала сказал ей, кто он такой, но, похоже, она не стала задумываться об этом слишком сильно. Поэтому он продолжил исполнять свое наследие Предвестника, принося хаос и разрушение всему, к чему прикасался, подтверждая слухи о своей репутации. Ощущение борьбы, чувство острых ощущений и чистый адреналин – вот что поддерживало в нем жизнь, вот, что сделало его Тартальей, 11-м Предвестником на службе архонта с самым холодным сердцем, в котором не осталось любви к собственному народу. Это заставляло его осознавать, что он пережил путешествие через бездну не просто так. Он должен был продолжать бороться, чтобы забыть кошмары, которые будут преследовать его по ночам, он должен был забыть чувство страха и бороться до изнеможения, чтобы защитить тех, кто был важен для него, защитить их от тьмы, свидетелем которой он был сам. Однако, от чего он не мог избавиться, так это от проклятой блондинки, которая крутилась у него в голове последние несколько месяцев, не давая ему ни секунды покоя. Глаза цвета расплавленного золота были настолько до боли знакомы, что они постепенно начали снова и снова вытеснять его кошмары, давая ему несколько ночей полного покоя. Он не знал, когда это произошло, но она медленно вошла в его жизнь. Одно ее присутствие заставляло его кожу покалывать от чувства, которое он до сих пор не мог понять. Она заставляла его чувствовать себя легко и беззаботно, прогоняя демонов из его головы, пусть даже всего на мгновение. Он медленно раскрыл ладонь, кристально-голубые глаза с легким любопытством уставились на странный цветок, лежавший на его ладони. Рыжеволосый поймал себя на мысли, какой странной оказалась эта вещь – светящийся белый цветок со странным голубым лепестком, который отказывался увядать даже при таких холодных температурах. Это было завораживающе – видеть одинокий цветок на фоне бесчисленных снежинок, которые медленно кружились и грациозно падали с темного неба. Это напомнило ему о своей предыдущей владелице, женщине сильной и в то же время нежной, как и цветок в его руках. Она была из тех, кто отказывался сдаваться, даже когда была окружена врагами. Зрелище, на которое стоило посмотреть. Зрелище, которое он хотел сохранить только для себя. Он вспомнил об их обещании, задаваясь вопросом, встретятся ли они когда-нибудь снова. Зная, как часто Царица отправляла куда-то его с различными поручениями, он начинал сомневаться, что увидит Люмин в ближайшее время. Если вообще когда-нибудь увидит. Он знал, что лучше не рассчитывать на то, что она доберется до Снежной. Возможно, она найдет своего брата намного раньше, и у нее не останется причин приезжать в гости. Он все еще не знал, почему настаивал на этом обещании, но в тот момент это казалось правильным, а ощущение ее губ на его только окончательно укрепило его решение. Она значила для него больше, чем он показывал. И даже если это было все, что от нее осталось, это все равно было лучше, чем ничего. Он хотел насладиться единственным особенным моментом с золотоволосой Путешественницей, потому что знал, что не сделай он этого, он бы пожалел, если бы они больше никогда не увидели друг друга. Возможно, с его стороны было бредом думать, что у них могут быть какие-то отношения, учитывая их положение, но он ловил себя на том, что хочет проводить с ней больше времени. Тарталья знал, что, если бы он был Аяксом, не Чайлдом, не Тартальей, а просто Аяксом, он, вероятно, оставил бы все позади, собрал свои вещи и отправился в путешествие вместе с ней. Однако его обязанности перед Царицей были превыше всего, превыше даже его собственных нужд. Люмин была всего лишь частью его недостижимой, но светлой мечты, единственным, что осталось на память о ней. Тем, что заставляло его желать, чтобы она приехала посмотреть на северное сияние, находилась в его объятиях, а он шептал бы ей на ухо, рассказывая обо всех созвездиях, усеявших Снежинское небо. Даже если он никогда больше не увидит ее, он будет лелеять те несколько мгновений, которые они провели вместе, он будет наслаждаться каждым кусочком, пока в какой-то момент не забудет их, превратившись в демона. Потому что именно таким он и был. Демоном. Кем-то, кто запятнал бы ее тьмой. Кем-то, кто просто-напросто не был достоин любви. Он был порождением вечной зимы, в то время как она принадлежала весне.***
– С возвращением. Люмин одарила блондинку, сидевшую за столом, дружелюбной улыбкой. Золотистый свет заходящего солнца осветил ее глаза, когда она ответила: – Спасибо, приятно было сюда вернуться. Джинн жестом пригласила девушку присесть, и Люмин устроилась на мягкой подушке, в то время как рыцарь напротив нее с улыбкой на лице положила локти на поверхность стола, переплетая руки. – Я так понимаю, в Ли Юэ вам понравилось? Люмин кивнула, голубые глаза на мгновение вспыхнули в сознании, и ее улыбка смягчилась. – Понравилось. К сожалению, мы там столкнулись с небольшой проблемой, но Нин Гуан быстро ее разрешила. Глаза Джинн вспыхнули узнаванием при упоминании Тяньцюань, и она кивнула. – Да, я слышала об этом. Госпожа Нин Гуан увлеченно о вас рассказывала во время нашей последней беседы. Глаза Люмин блеснули, услышав это. Девушка была приятно удивлена этой информацией, что не ускользнуло от проницательного взгляда Джинн. – Тебя это удивляет? – Прокомментировала она, и Люмин застенчиво улыбнулась. – Вообще-то, она и нам помогла решить ту маленькую проблемку. При этих словах любопытство Люмин возросло, и все чувства блондинки обострились почти мгновенно. Джинн упоминала в своем письме, что у нее есть кое-какие новости, и хотя Люмин была полна надежд, она не хотела быть слишком оптимистичной. Однако улыбка на губах Джинн заставила ее надежду осмелеть. Услышав ее следующие слова, сердце Люмин замерло от волнения. – Мы нашли способ доставить вас в Инадзуму, – сообщила Джинн, а глаза ее заблестели, когда Паймон издала взволнованный визг. – Госпожа Нин Гуан знакома с одним капитаном, который может доставить вас в ближайшую гавань Инадзумы. Корабль отплывает из деревни Цинцэ на следующем закате, так что, возможно, вам стоит подготовиться. Люмин почувствовала, как в ее груди зарождается надежда, тяжелое бремя, которое давило на нее, исчезло. Она сжала платье в руках, когда лицо брата промелькнуло у нее перед глазами. – Спасибо, леди Джинн, – сказала Люмин, склонив голову. – Вы помогли мне даже больше, чем думаете. Джинн просто отмахнулась от девушки рукой, а ее улыбка была мягкой и понимающей. – Это меньшее, что мы могли сделать в благодарность за вашу помощь. Я хотела бы сделать больше, но, похоже, на данный момент это все, чем я могу помочь. Но я надеюсь, вы помните, что Мондштадт всегда будет к вашим услугам, если вам вдруг что-нибудь понадобится. При этих словах улыбка Люмин стала еще шире. – Спасибо, я ценю это. – В Мондштадте у тебя всегда будет дом, почетный рыцарь, не забывай это. Сердце Люмин болезненно сжалось в груди от теплоты в глазах Джинн. Ее слова были для нее ценнее, чем Магистр могла подумать, но, прежде чем Люмин смогла сказать что-то еще, раздался стук в дверь. Взгляд Джинн метнулся к двери, брови в замешательстве сошлись на переносице, когда она задумалась, кто мог искать ее в такой час, а когда через несколько секунд дверь открылась, ее хмурость исчезла. – Надеюсь, я ничему важному не мешаю? Люмин мгновенно узнала голос и повернула голову, чтобы посмотреть на дверь, вид синеволосого рыцаря с самодовольной улыбкой, боком прислонившегося к дверному проему кабинета Джинн уже стал ужасно знаком. – Кэйя! – Паймон поздоровалась с улыбкой на лице, а Люмин улыбнулась ему в знак приветствия. – Давненько мы с тобой не виделись. – Потому я и здесь. – Объявил Рыцарь, скрестив руки на груди, и сверкающим голубым глазом отыскал белокурую Путешественницу. – Я слышал, что этим ранним утром некий рыцарь вернулся в Мондштадт и не мог упустить возможность послушать о ее приключениях. Люмин выгнула бровь, глядя на синеволосого мужчину, в то время как Джинн тяжело вздохнула, зная, что как только у Кэйи появилась цель, он не успокоится, пока ее не достигнет. – Что ж, к счастью для тебя, мы как раз заканчиваем, – объявила Джинн, и ее светлые глаза остановились на Люмин. – Хотя, возможно, она предпочтет сначала немного поспать, прежде чем рассказывать тебе о своих путешествиях. Люмин на мгновение задумалась над обоими вариантами, зная, что ей следует немного отдохнуть, ведь уже завтра ей предстоит отправиться в деревню Цинцэ, но прежде, чем она смогла еще раз подумать об этом, голос Кэйи снова раздался в офисе. – Ну уж часик в таверне ее не убьет. – Протянул Кэйя, он поймал взгляд Люмин и его глаза заблестели. – К тому же, сегодня разливает Дилюк, так что ты сможешь и его развлечь своими рассказами. – О, правда? – Прощебетала Паймон и ее маленькое тельце повернулось к Джинн. – Может, и ты к нам присоединишься? Мы могли бы все провести немного времени вместе, а то ведь нам завтра уезжать! – Вы уезжаете уже завтра? Слегка удивленно спросил Кэйя, и именно тогда Люмин поняла, что у нее больше нет возможности увильнуть. – Так и есть, – подтвердила Люмин, сложив руки на коленях и слегка улыбнувшись ему. – Мы направляемся в Инадзуму. Кэйя выгнул бровь, услышав это. – Значит, вернетесь вы не скоро. – Он понимающе кивнул. – Тогда тем более пошли. За мной. Джинн выгнула бровь в ответ на требование Кэйи, задаваясь вопросом, когда это она согласилась сопровождать их, но под полным надежды взглядом Люмин блондинка в конце концов сдалась. Тихий вздох слетел с ее губ, когда она, наконец, кивнула. – Ну, хорошо. – Она выдохнула. – Пойдем. Улыбка Люмин стала еще ярче, и вместе троица направилась по постепенно темнеющим улицам Мондштадта к таверне. Кэйя вовлек их в дружескую болтовню, от которой блондинка смеялась, а Паймон верещала на его поддразнивания почти на каждом шагу. Они, наконец, добрались до таверны, Кэйя придержал для нее дверь и глаза Люмин удивленно расширились, увидев не только Дилюка, но и Эмбер, сидящую за стойкой бара. Брюнетка развернулась на своем месте, чтобы широко улыбнуться им в знак приветствия. – У вас получилось! – Радостно воскликнула Эмбер, спрыгивая с барного стула, чтобы направиться к ним. Ее рука мгновенно схватила руку Люмин, и притянула к себе. – Я уже волноваться начала, что вы не придете! Люмин издала испуганный смешок, ее золотистые глаза нашли фигуру Дилюка, который одарил ее легкой улыбкой и кивком в знак приветствия, на что она тоже радостно кивнула. – Я тоже вам рада. – Люмин ответила, выражение ее лица просветлело, когда Паймон яростно кивнула в знак согласия. – Мы давно не виделись. – Да уж, давно. – Кэйя согласился из-за ее спины, прежде чем мягко подтолкнуть ее вперед, ухмылка не сходила с его губ, даже когда она повернула голову, чтобы бросить на него нерешительный взгляд. – Мы думали, мы тебя еще несколько лет не увидим. Люмин знала, что он намеренно преувеличивает, но, когда она села между Эмбер и Джинн, брюнетка насупилась. – Согласна! Что, если бы что-то случилось? Сказала девушка, заставив Люмин приподнять бровь, в то время как Кэйя насмешливо хмыкнул. – Сомневаюсь, что нашему Путешествующему Рыцарю что-то способно навредить. – Напомнил ей Кэйя, а Джинн промурлыкала в знак согласия. – Она способна за себя постоять. – Она подтвердила, но затем задумалась. – Хотя, учитывая, что произошло в Ли Юэ, ей действительно повезло вернуться не раненой. Люмин просто взмахнула руками, широко улыбнувшись при этом. – Спасибо, что беспокоитесь, ребята. Как видите, я вернулась живой и невредимой! Вам не стоит обо мне беспокоиться, верно, Паймон? – Верно! – Паймон прощебетала в ответ, скрестив руки на груди. – Мы с Люмин можем справиться со всем и вся... Подождите, это что, еда? Смешки последовали за взволнованным восклицанием Паймон, пока Джинн наблюдала, как маленькое существо подлетело к Дилюку, который выгнул бровь. – Только о еде и думаешь. – Джинн с нежностью прокомментировала это, и после этого группа погрузилась в дружескую болтовню, а Паймон поставила перед собой задачу довольно оживленно рассказывать всем об их приключениях и путешествиях. Люмин нежно улыбалась на протяжении всего рассказа, золотистые глаза рассеянно блуждали по умеренно оживленной таверне, без энтузиазма слушая рассказ Паймон, но затем ее взгляд упал на тень человека, сидящего в дальнем углу. Ее взгляд замер, золотистые глаза искрились легким любопытством, когда она уставилась ему в спину. Человек, казалось, был мужчиной, сидевшим в одиночестве за самым дальним столиком с бокалом в руках, и по какой-то причине, которую Люмин не могла назвать, что-то в нем показалось ей пугающе знакомым. Брови Люмин сошлись на переносице, когда она задалась вопросом, зачем кому-то приходить в таверну только для того, чтобы изолировать себя, но прежде, чем она смогла еще раз подумать об этом, голос вырвал ее из раздумий. – Знакомый? Люмин отвела взгляд от мужчины, чтобы посмотреть на Дилюка, который подошел и встал рядом с ней за стойкой, красные глаза спокойно наблюдали за ней, но блондинка покачала головой, слегка нахмурившись. – Нет, не думаю, – призналась Люмин, ее золотистые глаза снова уставились на его спину. – Он сюда часто приходит? – Уже две ночи подряд. – Сообщил Дилюк, и Люмин тихонько хмыкнула, а ее взгляд смягчился. – И не похоже, что он местный. – Выглядит одиноким. Прокомментировала она, ее голос был едва громче шепота, смотря на него. Внутренний голос прошептал ей, что это зрелище напомнило ей о ней самой, когда она еще не встретила свою маленькую летающую подругу и компаньона, и хотя у него, скорее всего, были свои причины прийти сюда в одиночку, что-то влекло ее к нему. Дилюк наблюдал за молодой блондинкой, его взгляд был спокоен, а глаза сияли пониманием ее чувств. – Может быть, он был бы рад компании кого-нибудь из своих. Люмин глянула на него, обдумывая его слова. Она оглянулась через плечо и, увидев, что остальные все еще находятся в своем собственном маленьком мирке, она в конце концов встала. Бросив Дилюку легкую улыбку в знак благодарности, блондинка направилась к мужчине, не подозревая о последствиях, к которым приведет простое желание составить компанию одинокому путешественнику, так похожему на нее саму.***
Глаза цвета океана изучали кристально чистый бокал, который стоял на столе из темного дуба, рядом с тыльной стороной его ладони, едва касаясь обнаженной кожи. Холод стекла чуть ли не морозил кончики его пальцев, хотя, он считал, что уже забыл, на что похожа физическая боль, казалось, что в последний раз он испытывал нечто подобное более тысячелетия назад. Темная жидкость в стакане была неподвижной, спокойной, как море в солнечный день, но такой же непредсказуемой. Он издал тихий, но измученный вздох, откинув голову на верхнюю перекладину деревянного стула. Его глаза остановились на тусклых огнях, висевших над ним, огнях, которые непреднамеренно вернули его к ней. К их совместному путешествию, к теплому свету, которым она делилась с ним, и только с ним. Его глаза цвета морской волны потемнели от решимости. Чего бы это ни стоило, он должен был выследить Вестника Бездны. Это существо было единственным, что могло вытащить его из этой дыры, даже если для этого пришлось бы прыгнуть в другую. Все, что угодно для нее. Все, что угодно, чтобы вернуть ее. Он сделал бы все, чтобы защитить ее свет, даже если бы это означало рисковать своей жизнью на передовой. Все, о чем он просил – это увидеть ее улыбку еще хотя бы раз, В конце концов, у нее еще столько жизни впереди, она не могла быть испорчена этой вечной тьмой, даже если бы у нее были на то свои причины. – Это не прощание, так что давай не будем это так называть. – Она сказала ему дрожащим голосом, даже когда ее глаза наполнились слезами, даже когда ее окутала тьма, даже когда она приложила последние силы, чтобы спасти его. – Живи! – закричала она во всю мощь своих легких и ее голос начал затихать. – Просто живи и забудь обо мне, идиот! Снова путешествуй, посмотри мир своими глазами. – Это были последние слова, которые он услышал от нее, и сейчас ему казалось, что это было тысячелетия назад. После этого все просто кануло в небытие, пока он не вернулся к исходной точке. Чужеземец. Темно-коричневая жидкость потекла по задней стенке его горла, обжигая и жаля изнутри, но также помогая ему заглушить эти раздражающие чувства, которые все еще казались слишком свежими, чтобы к ним можно было относиться небрежно. Ну и что с того, что она была из другого мира? Ну и что с того, что она все равно решила бы уйти от него, независимо от его мнения? Тем не менее, он обнаружил, что, несмотря на эти сокрушающие реальность суровые факты, все равно было несправедливо, что ее забрали у него просто так. Он бросил взгляд на увядающий белый цветок, который нежно покоился на ладони его руки в перчатке, листья вокруг него медленно становились коричневыми, высыхая понемногу, напоминая ему, что ее здесь больше нет. Единственный лепесток цветка, который все еще держался, несмотря на свою хрупкую форму, был светло-голубого цвета, напоминая ему, что она все еще может быть где-то там, даже если находится за тысячи световых лет от него. Люди входили и выходили из таверны один за другим, но он оставался, сидел неподвижно, позволяя жидкости обжигать его снова и снова, полностью заглушая свои чувства и мысли. Мир вокруг него был приглушенным, даже бесцветным, но его мысли метались взад и вперед, обращаясь к ней, точно волны в море. Только когда он услышал шум позади себя, ему почти захотелось обернуться и сказать тому, кто вошел в таверну, заткнуться и покинуть это место. Ему хотелось тишины хотя бы на мгновение, он устал от этих бессмысленных звуков вокруг него. Казалось, что больше ничего не имело значения. Неужели он просил так много? Ему просто нужна была еще одна свободная минута, чтобы вспомнить о ней, просто еще один предлог. Он никогда не смог бы забыть, он не позволил бы себе забыть, даже если бы его память начала увядать. Его память постепенно угасала, но он поклялся себе, что никогда не забудет, как сильно она тоже любила эти цветы... Ее мягкая улыбка навсегда запечатлелась в его памяти, даже когда ее пустой взгляд упал на поле диких глазированных лилий, окутанное семенем тьмы, которое уже формировалось внутри него. Этот пустой взгляд цвета расплавленного янтаря не раз преследовал его во снах. Ей все еще предстояло осуществить мечту, ей еще предстояло мечтать. Бездна заплатит за то, через что они заставили ее пройти, они заплатят за то, что забрали ее у него. В этом мире или в другом, это не имело значения, он отомстит. Его мысли снова обратились в темноту, цветок в его руке оказался обернут гладкой кожей перчаткой, когда он неосознанно сжал его. Но потом что-то вырвало его из этой собственноручно созданной тюрьмы. Затем его глаза расширились, цветок выпал из его рук на гладкую поверхность стола, мягкий, как перышко. Мир снова стал громким, к нему вернулись краски, приглушенные звуки больше не имели значения, когда он снова услышал тот же самый мягкий ласковый голос. Такой легкий и свободный, танцующий вокруг его ушей, как беззаботная колыбельная, трогающая и успокаивающая одновременно. – Спасибо, что беспокоитесь, ребята. Как видите, я вернулась живой и невредимой! Вам не стоит обо мне беспокоиться, верно, Паймон? Это не могла быть она. Это просто было бы невозможно, не в этом мире, не снова. Судьба сыграла с ним жестокую шутку, его рука взметнулась прямо в воздух, почти резко проведя ладонью по щеке, гладкая черная кожаная перчатка резко контрастировала с его горячей, соленой кожей лица. Его дыхание участилось, на коже выступил пот, а усталые глаза переместились в сторону, чтобы подтвердить то, что ранее слышали его уши. Он чуть не поперхнулся, хотя жидкость, которую он все это время держал в хрустальном бокале, уже давно закончилась. Его желудок сжался, а рука, прижатая к лицу, неудержимо задрожала. Она села, на ее лице отразилась ностальгия, когда она мягко улыбнулась, глядя на людей, о которых ему было плевать. – Живи! – донесся до него ее навязчивый голос, когда он окинул взглядом ее фигуру. Она была жива, она дышала, она была тут. – Это не прощание, так что давай не будем это так называть. – Ее слова возвращались снова, постепенно, подобно чистому водопаду, который низвергался со снежных гор, обрушиваясь на него целиком и сразу. Беспощадно. – Снова путешествуй, посмотри мир своими глазами. – Последние ее слова вылетели у него из головы, когда он обнаружил, что загипнотизирован почти сюрреалистичным образом, представшим перед ним. Образом, за который он стремился отдать свою жизнь. Он посмотрел на нее со слезящимися глазами, все еще отказываясь верить, что она действительно здесь, но, в отличие от всех остальных случаев, на этот раз она не удостоила его ни единым взглядом. Это была не его Люмин. Он запустил пальцы в волосы, схватив светлые пряди, потянув за них, словно пытаясь стряхнуть с себя этот образ. Она была ненастоящей, ее не должно было быть в этом мире, ее не должно было быть здесь. Он цеплялся за последнюю ниточку здравомыслия, обнаружив, что почти теряет самообладание. Ему потребовалось все, что у него было, чтобы не броситься прямо к ней, его пальцы бесконтрольно подергивались, отказываясь выполнять даже простейшие команды. Ее голос был всем, на чем он мог сосредоточиться, чтобы хоть немного успокоиться, его зрение постоянно затуманивалось и одинокая слезинка скатилась по его лицу. Он так сильно скучал по ней. Он хотел почувствовать ее рядом с собой, прикоснуться к ее коже, убедиться, что она действительно здесь и что это не просто одна из его иллюзий. Ее голос звенел у него в ушах, не имело значения, что она говорила, он был счастлив, просто слушая ее. Это было похоже на то, как будто она возродилась, взлетев из рассыпанного пепла, как пиро-феникс, свидетелем которого он, помнится, был во время одного из их путешествий в Натлан много лет назад. Бесчисленные птицы сожгли свои крылья, и когда их пепел рассеялся, казалось, что они мирно улыбались, пока почти окончательно не рассеялись. Он все еще мог вспомнить удивленное выражение, которое появилось на ее лице, когда пламя отразилось в ее золотистых глазах. То, как она посмотрела на него, ее теплые глаза с особым выражением, предназначенным только ему и только ему одному, когда она улыбнулась под освещенным пламенем небом много лет назад. Он никогда больше не смог бы смотреть на пламя прежним взглядом, потому что оно всегда напоминало ему о том времени. Он прекрасно знал, что вселенная, в которой он находится, не была изначальной. События, которые происходили здесь, сильно отличались от той хронологии, из которой он пришел. Неужели она пошла за ним? Нет, этого не может быть. Она не ушла бы без своего брата, и она казалась слишком слабой, чтобы последовать за ним через портал, который Вестник Бездны открыл с помощью одной из статуй семерых, когда он видел ее в последний раз. Так почему? Почему она была здесь? Он не понимал. Только если цикл, в котором она застряла, не должен был повториться снова. Чужеземец, привязанный к чужим землям, защищающий их. Может быть, все это имело смысл: Хранитель, отчаянные поиски ее брата, пепел и руины в мире, разоренном и запятнанном войной, недавно построенные города и архонты, которые, казалось, не проявляли милосердия к людям, которых они должны были защищать. Прямо сейчас он был слишком неуверен в том, следует ли ему снова приблизиться к ней. Битва в его голове непрерывно бушевала, давая ему новые причины и оправдания для каждого аргумента, который он приводил. Только когда свет вокруг него потускнел еще больше, он услышал позади себя тихие шаги, приближающиеся очень медленно и неуверенно. – Привет, я путешественница из Гильдии искателей приключений. Его глаза расширились от нескрываемого удивления, и он отчаянно хотел рассмеяться от своего разочарования. Казалось, как и много лет назад, она снова приняла решение за него. Приближаясь к нему в самый неподходящий момент, было почти иронично то, как хорошо она знала, когда нужно сделать свой торжественный выход, но, с другой стороны, он и не ожидал от нее меньшего. Возможно, этот момент стал его обещанием девушке, которая так упорно боролась за то, чтобы увидеть мир за пределами собственного.