лишь так же хорош, как мой бог (only as good as my god)

      1. Предисловие: Язычник к Проповеди              Видеокассета не принадлежала никому.              Однажды она просто появилась среди прочего хлама, скопившегося в дровяном сарае их домика в Канвоне. Видеомагнитофон, потрепанный и черный от пыли, лежал на нижней полке серванта в коморке. Юнхо помнит, как дождался, пока все улягутся спать, а потом прокрался вниз и включил кассету.              Оглядываясь назад, можно сказать, что это был первый раз, когда он увидел грудь целиком. Он всегда знал о ее существовании. Под одеждой виднелись холмики, достаточно упругие, чтобы двигаться с каждым шагом. И все-таки, он и представить себе не мог, что она выглядит вот так. Он оттянул ворот своей футболки и посмотрел на собственную плоскую юношескую грудь. У красивой девушки на видео также была вагина. Он уже слышал о ней на уроках биологии. Стерильная схема поперечного разреза, серия трубок и разных форм. Видеть это на настоящем теле было очень странно. Влажный, розовый кусок плоти, многослойный, будто нижняя юбка, с отверстием, которое выглядело таким чуждым, и все же заставляло каждый сантиметр его кожи гореть.              В ужасе он вытащил кассету и убрал назад на полку. Когда он приехал на каникулы в следующем году, кассеты там уже не было.              К тому времени Юнхо уже знал все о том, что на ней происходило. Двоюродный брат рассказал ему, что это нужно только для рождения детей, и если заниматься таким по другой причине, то пенис сломается, как перегруженный мотор. Ему об этом рассказывал отец, который, вероятно, услышал в церкви. Юнхо не рискнул спросить своего отца или пастора, так что пока решил не спорить, хотя и знал, что это чушь, по большей части. Не похоже было, что у мужчины на видео были подобные ограничения. Хотя, конечно, Юнхо так и не узнал, чем заканчивалось то видео, так что здесь оставалось место сомнениям. И все же, судя по тому, о чем болтали мальчики его возраста и их старшие братья, он был совершенно уверен, что видео не заканчивалось брачной церемонией.              К тому времени, как он поступил в SOPA, Юнхо собрал следующие жизненные советы из самых разнообразных источников (церковь):              1. Хорошие Мальчики не целуют Хороших Девочек;       2. Если ты их все-таки поцелуешь, Хорошие Девочки не поцелуют тебя в ответ;       3. Добрачный секс – это грех;       4. От секса рождаются дети, поэтому его не скрыть;       5. Бог всегда наблюдает.              Юнхо направлялся в высшую лигу, где разврат раздвигал свои молочные ноги, а моральная распущенность цвела, как денежное дерево. Ему всю жизнь твердили, что он одарен, что у него чистый и незапятнанный талант, который льется прямо из особого божьего источника. Пастор очень серьезно сказал ему, что если он хочет стать звездой, то никогда и ни при каких обстоятельствах не должен думать о девушках в непристойном ключе.              – Мы собираемся пообедать, – уперевшись рукой в дверной проем, произносит Сонхва, его верхняя губа немного блестит от пота. – Ты идешь?              Юнхо улыбается и встает с пола танцевального зала, где он делал растяжку. Сонхва постукивает пальцами по двери и выходит. Юнхо вздыхает.              Девушки? Хотел бы он, чтобы они сейчас были его проблемой.                                   2. Преклонение              Особенность славы в том, что в какой-то момент ты становишься ни чем иным, как суммой своих частей. Красные волосы могут определять все твое существование на несколько месяцев. Корсеты могут в прямом и переносном смысле стать твоей тюрьмой. Популярная песня от твоих уважаемых старших коллег может стать единственным, что поддерживает твою жизнь в общественном сознании. Юнхо быстро понял эти механизмы, но ему не требовалось делать так уж много. У него уже была работа. Эстетические атрибуты были не столь обязательны.              Юнхо наблюдает, как Сонхва возится с наращённой челкой, пытаясь сдуть ее с лица, и думает Вау, и это все, только чтобы тебя желали? и тут же чувствует вину, потому что Юнхо тоже хочет, чтобы его желали, обожали, вожделели, жаждали. Люди не выставляют себя напоказ, если они выше всего этого. На Хонджуне плащ из искусственной норки в два раза больше его размера. Сан корчится от боли, когда стилист вытягивает и укладывает его волосы. Уен все еще жалуется на сложность ухода за серебряными волосами.              И Сонхва тоже здесь. Сонхва, с его нарощенными волосами, воинственно уложенными бровями и тонкой талией, просто куда охотнее носит свой голод и своих призраков поверх собственной личности.              Юнхо восхищается этим. Он прикасается к собственным пудрово-светлым волосам, их корни уже отрасли.                            3. Откровения              В первый раз Юнхо осознал, что у него есть проблема, когда они поехали в Лос-Анджелес и должны были жить в одной комнате.              Дом, который они арендовали, был доступен не раньше завтрашнего дня. Они приехали слишком рано и вечер провели осматривая достопримечательности. Юнхо был абсолютно уверен, что им придется спать в автобусе, но компания сняла им отель, так что они тянули жребий: кому с кем ночевать. Сонхва улыбнулся ему с выражением, которое Юнхо запомнил как облегчение. Юнхо был безопасным вариантом: способный, чистоплотный, ответственный. Он полагал, что Сонхва подумал, что могло бы быть и хуже.              Первый Симптом Проблемы проявился, когда Юнхо почувствовал грусть от этой мысли. Она проскользнула так быстро, что он еще несколько мгновений мог ощущать ударную волну на своем затылке. Он пропустил Сонхва в душ первым, а сам сел на кровать, пытаясь распутать собственный клубок нервов. И по сей день Юнхо не помнит, почему он так боялся ночевать в одной комнате с человеком, который должен был быть его коллегой в течение обозримого будущего. Причем, нельзя сказать, что с Сонхва было тяжело находиться. Он был забавным. Он был добр. Он был…              Второй Симптом: Прекрасен прекрасен прекрасен прекрасен прекрасен прекрасен прекрасен прекрасен прекрасен прекрасен прекрасен прекрасен прекрасен прекрасен прекрасен прекрасен прекрасен прекрасен прекрасен прекрасен прекрасен прекрасен прекрасен прекрасен прекрасен прекрасен прекрасен прекрасен прекрасен прекрасен прекрасен прекрасен прекрасен прекрасен прекрасен прекрасен прекрасен прекрасен прекрасен прекрасен прекрасен              Изгиб его спины, когда он наклонился, чтобы достать рубашку из чемодана, особая отметина во впадине горла, орлиный кончик его носа словно в вечной молитве. Юнхо помнит, как той ночью упал на постель и вглядывался в спящее лицо Сонхва под светом огней ночного города. Между их кроватями находилась зияющая пропасть ковра. Рука Сонхва безвольно свисала с края матраса, внутренняя сторона запястья пульсировала жизнью от движения густой и насыщенной крови. Юнхо помнит, что всю ночь его мучила страшная жажда, он бесконечно пил воду из походной бутылки, но продолжал чувствовать колючки в своем горле. К рассвету появился Третий Симптом:              Мысли Юнхо занимал мужчина. Он владел телом Юнхо и всеми его тайнами. Что означало, что никаких тайн и вовсе не было. Мысли Юнхо занимал мужчина, и Юнхо находил его прекрасным. Мысли Юнхо занимал мужчина, и он был мужчиной.                            4. Видения избыточности              Речь для лифта: Отдел кадров находится на четвертом этаже. Ты работаешь в IT-отделе (третий этаж). Ты хороший работник с блестящим личным делом. Ты пинаешь принтеры и устанавливаешь антивирусы. Секретарь среднего возраста души в тебе не чает, а парень из соседней кабинки должен тебе десяток услуг. За всю твою жизнь, частично благодаря собственной природе, частично благодаря независящим от тебя обстоятельствам, тебе не придется столкнуться с отделом кадров. Никто не затаит на тебя обиду и не попытается уволить.              И это проблема, потому что любовь всей твоей жизни работает в отделе кадров, а ты застрял на смене, пытаясь сосчитать рабочие часы. Это механизм, и ты его винтик.              Ты жмешь несколько кнопок. Ты зарабатываешь деньги. Любовь всей твоей жизни пишет заявление о нарушении дисциплины на сотрудника. Ты желаешь, чтобы оно было на тебя.                     5. Умойся, помажься, надень на себя нарядные одежды твои и пойди на гумно (Руфь 3:3, SYN)              Где-то в две тысячи восемнадцатом к Юнхо пришло осознание, что он не нравится Сонхва.              Ну, возможно, это было некоторым преувеличением. Сонхва просто ведет себя как обычно. Он обсуждает с Юнхо хореографию, просит дать совет, предлагает поесть вместе. Как обычно. Но постепенно становится очевидно, что он сознательно старается не оставаться с Юнхо наедине. И если случай их все-таки сводит вместе, он не заводит разговоров.              Они снимают клип на Wave, когда камера Логбука приближается к ним. Внутренности Юнхо сворачиваются в жесткий узел, когда Сонхва подходит к нему, улыбаясь и отвешивая комплименты, говоря, что Юнхо выглядит совсем как главный герой манги и Юнхо так идет новый цвет волос, и все, о чем может думать Юнхо, – это Ты лжешь. Мучительное предчувствие охватывает его, как море, надвигающееся на береговую линию, которая становится все уже и уже. Сонхва прекращает улыбаться и уходит, а после не заговаривает с Юнхо в течение всего оставшегося дня.              Позже он слышит от Хонджуна, что Сонхва наблюдал за его одиночной съемкой и бросил какой-то комплимент. Юнхо продолжает радоваться этому всю следующую неделю.              Объяснение начинает обретать некоторую форму, когда Сонхва, гримасничая на камеру, произносит:              – Почему ты так хорош во всем?              Они снимают Fever Road. Юнхо старается удержать салфетку в воздухе силой своих легких. Это происходит после того, как Юнхо выигрывает состязание и получает для них новую порцию еды. Они с Сонхва стоят лицом к лицу, собираясь прыгать на скакалке. На кону снова еда. А может и что-то кроме. Юнхо пытается улыбнуться Сонхва, но тот не смотрит на него в ответ. Только дрожит, когда Юнхо кладет руки на его талию. Они побеждают в игре.              В следующий раз это происходит во время танцевальной практики, когда они делят партии хореографии между собой. Концепция новая. Более знойная. Им всем немного неловко. Любой может быть мужчиной, но многие ли могут убедительно быть сексуальным мужчиной?              – Юнхо, не мог бы ты снова повторить часть из припева?              Сан уже получил свою минуту славы на прошлом камбеке. Уену было все равно. А Сонхва …              – Разве не лучше нам всем попробовать хотя бы раз? – он звучит раздраженно, напряженно.              Хореограф бросает на него взгляд.              – Вы будете танцевать позади него.              Этой ночью Юнхо видит во сне Сонхва. Тот скрывается за бурлящим водопадом в глубине пещеры. Он промок до самой кожи, он весь – сплошная кожа. Его вьющиеся длинные волосы убраны назад, словно у вышедшей из воды сирены. Он танцует главную партию из Deja Vu и произносит что-то, что Юнхо не в состоянии уловить за шумом воды. Внезапно Юнхо оказывается очень близко, и Сонхва растворяется, будто сладкая вата. Ущелье заполняется эхом его крика.              – Ем ли я мясо волов? – кричит Сонхва. – И пью ли кровь козлов?              Юнхо просыпается от собственного ужаса. В комнате темно. Ему все еще слышится голос, шепчущий обрывки псалмов. В другом конце комнаты Сан бормочет что-то во сне и ворочается. Юнхо снова падает на простыни.                                   6. Сраженный              Головоломка: Господь нам даёт, Господь и забирает, но как же привычка? Меня настигает свет звезды, уже мертвый, но я греюсь в его сиянии и воздаю хвалу Ему за то, что Он усеял ночное небо бриллиантами. Я чувствую свет на нежной коже своего лица и думаю не о том что отбирается но о том что дается но то что дается уже было отобрано. Я снюхиваю дорожку с керамического покрытия в туалете клуба и прилив уносит меня в экстаз и к тому моменту как я распахнув глаза смотрю на покрытую блестками красоту мое тело уже перерабатывает растворяет переваривает и это лишь вопрос времени ведь Господь нам дает Господь и забирает и лохмотья из которых я вышел станут моим уделом когда отмытое золото окажется пустышкой и я жажду я вожделею я желаю я алчу ведь не знаю ничего кроме привычки и эта привычка возродит меня и по крупицам я сотворю сердце из ила и глины и сохраню его как привычку даже если я изгнан из Царства Твоего за то что погружаюсь в черные омуты глаз моего друга что так же и враг мой и мое спасение и ноющая боль моей пустой души О Боже позволь мне спастись с праведниками и завести детей и закончить дни моей молодости и моей старости в мире в мире в мире в мире в                            7. Что бы ты ни делал, это мое наслаждение!              Уже поздняя ночь, когда Сонхва предлагает поесть вместе. Они на первой остановке в туре, с тех пор как началась пандемия. Юнхо натягивает маску и выходит.              В золотых огнях ресторана Сонхва постукивает палочками для еды и спрашивает:              – Как поживаешь?              Юнхо нервно смеется. Но Сонхва продолжает пристально смотреть на него, так что он произносит:              – Нормально… Ага, нормально. А ты?              Сонхва только пожимает плечами. Приносят их еду. Они продолжают молчать, пока Сонхва ни достает свой телефон, чтобы разблокировать его и передать Юнхо.              – Сфотографируй меня.              В ушах Юнхо стоит гул, будто стрекотание тысяч цикад в том дорогом ресторане на Сансет-стрип. Юнхо смотрит на Сонхва сквозь линзу камеры, его глаза опущены вниз, на губах легкая улыбка, щека прислонена к костяшкам пальцев руки.              Юнхо произносит:              – Выглядишь прекрасно.              И делает фото.              Перед проверкой звука на следующий день Сонхва тянет его за сцену и тут же захлопывает за ними дверь. Он дышит тяжело, прижимаясь спиной к двери. Его глаза мечутся, как у загнанного зверя. Юнхо открывает рот, чтобы заговорить, но Сонхва прерывает его.              – Если ты хочешь поцеловать меня – сейчас самое время.              Гул в ушах Юнхо возвращается.              – Сейчас? – вторит он.              Сонхва кивает. Он выглядит страшно напуганным. Снаружи, на огромном стадионе, гремит голос, заставляя стены сотрясаться.              А если Господь сотворит необычайное, и земля разверзнет уста свои и поглотит их и всё, что у них…              Юнхо делает шаг ближе. Его пальцы дрожат, и он сжимает руки в кулаки. Щеки Сонхва розовые, и продолжают краснеть под тонким слоем макияжа. Он потеет. На его ухе висит серебряный крест, пустой и безбожный.              …и они живые сойдут в преисподнюю…              Ресницы Сонхва подрагивают и он поднимает взгляд на Юнхо.              – Это ведь то, чего ты хочешь?              – Да, – шепчет Юнхо и обхватывает его лицо ладонями. – Да. Да, да.              …то знайте, что люди сии презрели Господа.              Хотел бы он сказать, что почувствовал вкус адского пламени и серы и ярость адских стражей, вцепившихся в его лодыжки. Но, когда Сонхва задыхается и замирает, а его пальцы неловко пытаются найти опору в плечах Юнхо поверх тяжелого пиджака его костюма, Юнхо чувствует, словно сейчас провалится в сон прямо на ногах и приземлится на облака, словно он вгрызается в мягкий фрукт, предвкушая, как потом будет высасывать зубами его сок. И в маленьком, мягком плоде будет достаточно этого сока, чтобы насытить его на всю оставшуюся жизнь, будто он снова в церкви и жадно тянется к чаше, прежде чем пастор закончит произносить "Кровь Христа".              – Ау, – Сонхва щелкает языком и отстраняется. Он проводит большим пальцем по нижней губе и смотрит на полупрозрачную полоску крови.              Дыхание Юнхо застывает в горле.              – Прости. Прости, тебе больно? Позволь…              Сонхва целует его снова, и Юнхо чувствует кровь на своем языке, его колени дрожат и почти подкашиваются. Он наклоняется вперед, прижимая Сонхва к двери и посасывая его нижнюю губу. Сонхва издает низкий болезненный стон, из самой глубины горла. Где-то за дверью сотрудник начинает обратный отсчет до проверки звука.                                   8. Вижу лишь Бога, когда прихожу              – Тебе достается все самое лучшее, – Сонхва. Weekly Idol. Улыбка. – Я завидую!              Я рядом с ним. Я и моя рука, почти касающаяся его руки. Я и моя чистая улыбка и очаровательная кротость. Я и моя кипящая гордость. Я и мое чувство величайшей праведности ума и тела. Я на сцене, берущий его руку в свои. Я, целующий ее тыльную сторону. Я, вырисовывающий Для тебя для тебя для тебя для тебя на его коже. Он, никогда ни во что из этого не веривший.                     9. Исход: Твоя Спальня              Однажды поздно ночью в их номере отеля Юнхо произносит:              – Иногда мне снятся сны, и ты всегда в них. Всегда где-то на фоне. Как пятнышко вдалеке.              Сонхва, засыпающий в его руках, ворчит. Юнхо вдыхает сладкий запах его шампуня и проводит рукой вниз по его спине. Сонхва вздыхает, обнимая его крепче.              – Иногда я зову тебя, но ты не отвечаешь. Как будто ты неизменная часть пейзажа. Как будто ты всегда был там, в маскировке скал и рек, и я просто должен был присмотреться.              – Тебе стоит писать тексты с Хонджуном, – бормочет Сонхва, уткнувшись в его шею. Он закидывает ногу на бедра Юнхо и сонно жмется ближе. – Ты поэт.              Юнхо не уверен, есть ли у него такие способности. Он придерживает затылок Сонхва и просовывает руку между ними, запуская ее за край пижамы Сонхва. Довольный стон Сонхва пробирает его до костей.              – Думаешь?              Он обхватывает Сонхва рукой, потягивая, слегка сжимая, добиваясь от него ответа. Юнхо обнаруживает, что таким образом может заставить Сонхва сказать все, что пожелает. Юнхо нравится эпизодическая тирания.              – Я думаю, ты способен на все, – выдыхает Сонхва и заглушает стон в ключице Юнхо. Его слюна пропитывает ткань, стекая по коже. – Я думаю – ты способен на все.              Легкие Юнхо наполняются и опадают. Он вздыхает и целует впадинку на виске Сонхва.              – Спасибо за твою веру, – шепчет он.                                   10. Свидетельствующий сие говорит: ей, гряду скоро! Аминь (Откровение Иоанна 22:20)              Эфир Melon Radio, июль, 2022              Сообщение Сонхва для Юнхо.              Привет, Юнхо. Я в полном восторге от твоей партии в этот раз[в Guerrilla]. Думаю, она очень тебе подходит. А, и будь со мной помягче. Я вижу лишь тебя.