Воспоминание, три с половиной года назад, декабрь, 2020 год.
11 декабря, 2020 год. «Позвони, как приземлишься, Тэ» «Мне всё равно, что между нами разница во времени, я всегда отвечу» «Я буду ждать, Тэхёни» Прибывая в стены международного аэропорта Шарль-де-Голль, Тэхён отстаёт от Сокджина на шаг. Колёса их чемоданов издают привычный и характерный звук, прокатываясь по огромному холлу, что радушно встречает гостей и жителей столицы Франции. Вцепившись в ручку своего багажа, Ким думает только о том, как бы улизнуть от Джина, поскорее набрать номер Чонгука и услышать в трубке приветствие голосом, который за полтора года их отношений успел стать для него родным. — Я отойду в туалет, ты не хочешь? — направляясь к выходу из терминала, Тэхён почти что отпрашивается у альфы, идущего рядом, и просит у небес, чтобы тот не попёрся следом, увязываясь за ним. Омега знает, как Чонгук ждёт его звонка, как бы он сейчас ни был занят и где бы ни находился. Разница между Сеулом и Парижем минус восемь часов. И если Тэхён с Джином приземлились около одиннадцати дня, то в Корее сейчас почти семь вечера. — Нет, малыш. Я подожду тебя здесь, — Сокджин присаживается на одно из кресел и одобрительно кивает. — Свой чемодан можешь оставить. Зачем он тебе там? — эта змеиная ухмылка альфы, которую Ким на дух не переносит, естественно, вынуждает улыбаться в ответ. Можно подумать, Тэхён собирался сбежать от него. Если бы это было возможным. Если бы это было так, то в чемодане лежали пачки с купюрами на дальнейшее существование, а никак не одежда и личные вещи омеги. Тэхён, как только лицо Джина осталось за спиной, моментально стирает улыбку с собственного. Поправляет ремешок сумки, свисающей с его плеча. В ней только документы и на этот раз всего один айфон. Брать с собой два телефона было бы небезопасно и не совсем разумно. В зоне досмотра происходит всякое. А что, если сотрудник пограничной службы попросил бы расстегнуть сумку и показать её содержимое? Или того хуже вывернуть на ленту всё, что внутри. Омега даже думать боится о той реакции, которая могла последовать от Сокджина, увидевшего в его руках пару телефонов. Перед тем как улетать из страны, Тэхён добавил в скайп Чонгука, обменявшись с ним никами. Сослался на дорогую мобильную связь и роуминг. Вполне себе оправдано. На аватарке в этой программе нет никаких фотографий ни у одного, ни у второго, что тоже очень хорошо. Ким записал Чона в контактах, именуя как «брат». Тэхён всё предусмотрел. На ошибки он не имеет никакого права. Даже на малейшие и незначительные. Тэхён идёт по указателям, хотя давно выучил территорию этого места. И чем ближе заветная табличка туалетных комнат, тем стремительнее он ускоряется и увеличивает ширину шагов. — Гуки-и-и… привет, — омега подключается к сети Wi-Fi аэропорта, смотрит в глаза своему отражению в зеркале и расплывается в улыбке. — Привет, МонТэ, — Чонгук оставляет свои дела и может слышать и воспринимать сейчас только одного человека, который на несколько дней покинул его, толком ничего не объяснив. — Кто?! — брови Тэхёна ползут вверх, а улыбка становится шире. — Как ты меня назвал? — МонТэ, — по интонации можно легко определить, как альфа доволен собой. Настроение обоих заметно улучшается. — Я посмотрел в интернете перевод слова «мой» на французский. И там написано, что «мой» переводится как «мон», — Чонгук кусает губы и ждёт реакции любимого омеги. Он совершенно не силён в иностранных языках и в том, как они звучат. — Я хочу тебя так называть, мой Тэ. Ты же мой? И ты любишь Париж. Вот я и придумал, — он поджимает губы и замолкает. Ему сейчас хочется, чтобы Тэхёну понравилось. — Гуки, «мон» произносится как «ма», — Тэхён начинает хихикать и пытаться донести до него правильность произношения слогов. — Но мне очень нравится. Это не совсем верное звучание, но… — он поясняет, а вот обидеть или высмеять ни в коем случае не намерен. — Как бы ты ни назвал меня, мне приятно, любимый, — Ким вглядывается в цвет своих карих глаз, и улыбку бессовестно вытесняет нахлынувшая грусть. Ему безумно хочется сорваться с места, купить обратный билет ближайшим рейсом и оказаться снова со своим обожаемым альфой, а не с этим… «монТэ...красиво звучит. Мой Гуки... ну надо же...» — Как ты долетел? Устал? — Чонгуку бы преодолеть тысячи километров, обогнуть преграды в виде границ и телефонных проводов и обнять его, не отпуская ни на миг от себя дальше пределов Сеула. — Немного… — Тэхён безумно устал. Устал притворяться перед Сокджином. Устал быть улыбчивым и покладистым. Это притворство, таящее в себе постоянное лицемерие и мастерски отточенный обман, порядком надоело. Устал просчитывать действия на пару шагов вперёд и подбирать нужные слова, чтобы не выдать себя и своего Гуки. — Я позвоню тебе вечером, хорошо? — омега знает, что Чонгук ответит согласием. Он знает, что Чон не ляжет спать без его звонка, не беря во внимание, что у того будет глубокая ночь, а рано утром вставать на работу. Это же Тэхён. Это же его монТэ. — Обязательно набирай, мне уже не уснуть без твоего голоса, Тэхёни, — нотки тоски прослеживаются в интонации и выдают даже сквозь улыбку то, как Чонгук уже скучает по нему. — Я ещё полчаса поработаю и поеду домой, — альфа будет ждать. Он всегда его ждёт. И его, и выходные, в частности, пятницу и субботу. Ведь Тэхён в эти дни остаётся у него на ночь. Кажется, Чонгук живёт только ради этих мгновений. Он всегда его ждёт и всегда ему верит. — Я люблю тебя, Гуки. И целую, — Тэхён медленно моргает, не отводя взгляд от зеркальной поверхности, и лениво тянет уголки губ вверх. — Мне пора, — услышав прощание в ответ и дыхание в трубке, он отключает вызов. Убирает телефон в сумку и открывает кран с холодной водой. Подставляет ладони под струю и проходится пальцами по лицу и горящим щекам. Освежающие ледяные капли, от которых завивающаяся чёлка становится влажной на кончиках, на мгновение приводят в чувства, стекая по вискам и подбородку. Тэхёну не хочется вытирать лицо сухими полотенцами, что справа от него. Он опирается ладонями по обе стороны от раковины и опускает голову вниз на недолгие секунды. Он просто размыкает губы и дышит, потому что он неимоверно устал от присутствия Сокджина, рядом с которым он задыхается. Тэхёну надо идти. Ведь там, за дверью, его уже заждались. — Почему ты весь мокрый? — приподнимает бровь Сокджин, смерив омегу осуждающим взглядом и поднимаясь с места. Альфа всегда в костюме. Такой деловой и представительный образ. Тэхёну иногда кажется, что тот даже спит в нём. В свободной одежде он его вообще ни разу не видел. К слову сказать, Тэхён был бы несказанно рад не видеть его вовсе, будь тот в строгом костюме и галстуке, или же в футболке и спортивных штанах. Пусть хоть сквозь землю провалится, тем самым только сделает лучше для него и Чонгука. — Решил умыться. Это немного бодрит, — Тэхён переводит на него усталые глаза и давит улыбку. Он до сих пор не привык к многочасовым перелётам. — Моему малышу нужен отдых. Ты можешь поспать до вечера, а после поужинаем вместе, — Джин толкает в его сторону чемодан и указывает ладонью к выходу. Машина, что заберёт их, давно прибыла и находится в ожидании рядом на парковке. «Мой настоящий отдых начнётся только тогда, когда я отделаюсь от тебя окончательно» Тэхён согласно кивает и любуется его профилем. Делает вид, что любуется. Сокджин не может этого не заметить и приобнимает его. Тэхён его точно любит. Сокджин так думает. Они уехали на пять дней, включая часы перелёта. Если выкинуть время в дороге, то всего на трое суток. «Это по работе и личному делу» Сказал позавчера Чонгуку Тэхён, не вдаваясь в подробности. Он чувствует, что ещё немного, и его альфа начнёт задавать вопросы. Возможно, он, Чонгук, не позволит себе давить на него, но вот почему ему нельзя ни проводить, ни встретить своего омегу остаются без внятных и не скомканных ответов. «Не волнуйся, Гуки. Меня отвезёт и заберёт брат» «Мой самолёт поздней ночью, а тебе вставать с утра, я не хочу тебя этим напрягать и тревожить» Чонгука бы это ни капли не напрягло и не потревожило. Скорее наоборот. Ему приятно заботиться о Тэхёне. Колкая обида поселяется где-то внутри и проявляется червоточиной на сердце. «И почему брату можно, а мне нет?» «Я до сих пор даже не знаю, как выглядит его брат, которого я ни разу не видел. Слышал только с его слов» «Есть ли он? Существует ли вообще этот брат?» Чонгук не хочет думать о плохом. Ему противна сама мысль о том, что его омега не только «его». Он гонит прочь подобные варианты, запрещая себе размышлять в этом направлении. Тэхён его любит, и альфа это чувствует. Эти карамельные глаза не могут лгать. Что ещё нужно? Настроение Чона снова стремится к нулю, и работать сегодня он больше не будет и не хочет. Собирает вещи и, проходя по коридору главного полицейского участка Сеула, прощается с коллегами, оставляя этот день и этот короткий разговор с монТэ позади. Он томится в ожидании звонка через несколько часов. Чонгук безумно скучает. Ему не хватает человека, что так далеко от него. Тэхён не мог ответить Сокджину отказом, мол, я с тобой не поеду и вообще мне это не надо. Эта поездка, как, своего рода, давно сложившаяся традиция, и нарушать её никто не смеет. День рождения Сокджина, который тот ежегодно отмечает в Париже в компании омеги. Они будут не вдвоём. Несколько близких друзей в довесок, желающих затянуть на шее альфы удавку потуже и бросить того в горную бушующую реку, тоже будут неизменно присутствовать. Они прилетают следующим рейсом на несколько часов позже. Тэхён помнит то, как был очарован в день, когда впервые попал сюда. Как он был счастлив и окрылён. Сегодня же от этого города его наизнанку выворачивает. Нет, не от самой страны, а от того, кто рядом. Если бы только на месте Джина оказался Чонгук… если бы это стало реальным и возможным. Тогда бы, безусловно, Тэхён влюбился в Париж сильнее в десятки и тысячи раз. А вообще, омеге крупно повезло, что не пришлось лететь с Сокджином в прошлом 2019 году. Альфа тогда подхватил сильную простуду, и ежегодную традицию пришлось отложить на двенадцать месяцев. Тэхён готов был молиться всем Богам, чтобы и в этом году с Джином что-нибудь произошло. И, желательно, чем трагичнее, тем лучше, но нет. Не случилось, и Тэхён, как фаворит среди других марионеток, не смеет ему отказать составить компанию или ослушаться в такой важный день. В великий день. Двери лифта расходятся по сторонам и, выкатывая чемоданы на нужный этаж, Сокджин ловит карие глаза омеги и точно знает: Тэхён молится всем Богам и неустанно просит каждого из них о том, чтобы они, великие и всемогущие, подарили этим двоим возможность отмечать день рождения его любимого альфы ещё много-много лет подряд. Они уже давно спят в разных номерах. Сокджин никогда и ни с кем не делит постель, даже со своим омегой, на котором давно женат. Тэхён прощается с ним на несколько часов, и он действительно собирается проспать всё это время. Ведь во сне минуты и часы текут гораздо быстрее, не так ли? — К половине седьмого я буду ждать тебя внизу, малыш, — Сокджин вручает ему карту-ключ, оставляя в руках собственную. — Тебе нужен отдых, а я пока что съезжу по делам. Надеюсь, ты не успеешь соскучиться, Тэхёни? — Успею, — сладко тянет омега, а сам мечтает поскорее выпутать пальцы из его руки и скрыться за дверью своего гостиничного номера. — Я всегда по тебе скучаю, если не вижу тебя, любимый, — Тэхён сверкает глазами и, наконец, больше не касается чужой ладони. — До вечера, малыш, — Сокджин мажет губами по его щеке, а Тэхён стоит, затаив дыхание. Альфа пользуется дорогим и вкусно пахнущим парфюмом, от которого откровенно визжат большинство омег. И внешне он довольно красив. О нём мечтают многие. Завладеть его вниманием грезят омеги разных возрастов. Большинство, к которому Тэхён давно не относится. Ему неприятно вдыхать аромат одеколона. Джин тоже в числе тех, кто принимает подавители собственного запаха. Тэхён никогда и не знал его природный аромат. Не знал и узнать не хочет. Омега запирается на два оборота внутреннего замка и, отодвинув багаж к стене, сползает спиной по дверному полотну, усаживаясь на ковролин, которым устлан весь пол. Отделался. До вечера он от него отделался. У Тэхёна к этим поездкам отдельный вид ненависти. Ведь в течение ближайших дней ему придётся проводить с Сокджином чуть ли не всё время. Одно дело, когда на притворство он тратит пару часов, и совсем другое, когда приходится делать это с утра до вечера. Просидев неподвижно минут пять, Ким скидывает с себя обувь и верхнюю одежду. Он не хочет разбирать вещи, которые точно примялись, пролежав свёрнутыми почти сутки, но приходится. Вечером нужно будет что-то на себя надеть. И это что-то должно быть свежим и хотя бы отвиснуть на плечиках. Закончив с этим занятием, он принимает душ, а после валится на широкую кровать. Ему нужен сон. И он непременно наберёт Чонгука. Он сдержит обещание. Тэхёну без него тяжело. Он уже и не умеет обходиться без дорогого сердцу человека. Тэхён потерпит. Он давно научился сжимать челюсти и умело отыгрывать свою роль. «Это просто работа, Тэхён» «Ты со всем справишься, Ким Тэхён»* * * * *
— Я разбудил тебя, Гуки… прости, — Тэхён, стоило ему только приоткрыть тяжёлые веки, на ощупь шарит рукой по прикроватной тумбочке. Первое, что ему хочется сделать, это набрать Чонгука и услышать его, такого же сонного, но счастливого от доносящегося голоса с другого конца провода. — Не надо было звонить, у тебя же сейчас, — омега щурит глаза, отстраняя телефон от уха, и видит на экране начало шестого вечера по местному времени. — У тебя час ночи. — Тэхён внутренне ругает себя за то, что донимает Чона, которому просыпаться в семь. — Тэхёни… нет, — голосом с хрипотцой альфа выдаёт себя, но он так рад, что его человек снова с ним, хотя бы благодаря интернету и программе скайп. — Я не спал, монТэ. Поговори со мной, я ждал, — Чонгук проговаривает тихо и не совсем разборчиво. Видимо, сон был глубоким и крепким. Тэхён слышит, что Чон ему врёт. Но это та ложь, от которой щемит в груди. Чонгук уснул с телефоном в руках, ожидая входящего вызова. — Прости, Гуки, я совсем тебя не берегу, — омега поворачивается набок, а мобильный кладёт на подушку рядом с собой и зажимает одеяло между ног. — Ерунда. Я хочу тебя увидеть, переключишь на видеосвязь? — разве Тэхён может отказать в этой просьбе своему альфе? Ким щёлкает выключателем бра на стене, чтобы Чонгук сумел его разглядеть, а не просто таращиться в темноту и еле уловимые очертания силуэта. За окнами, за которыми Париж, ещё светло, но плотные шторы в номере омеги задёрнуты. — Я тебя вижу. Ты такой красивый, мой Гуки. Даже когда уставший, — развернувшаяся на дисплее картинка сонного Чонгука вновь заставляет Тэхёна улыбнуться и закусить нижнюю губу. Альфа тоже включил прикроватный светильник, чтобы его было лучше видно. — Ты красивее, монТэ. Ты самый красивый омега, которого я только видел и знаю, — голос альфы по-прежнему осипший. Чонгук проводит пальцем по контуру лица и носа Тэхёна, смотрящего на него с яркого экрана, и прекраснее его улыбки ничего не может быть. — Не отключайся. Расскажи что-нибудь. Что угодно, Тэ. Побудь ещё со мной, — после слов альфы у Кима за малым не скапливается влага в уголках глаз. — Знаешь, я всегда думал, что когда скучаешь по человеку, то первое, что необходимо сделать, это связаться с ним. Поговорить, но… — Тэхён замолкает, чтобы проглотить застрявший в горле ком, и чтобы Чонгук ни в коем случае не различил в голосе дрожь. — Но сейчас я понял. Когда созваниваешься, когда видишь глаза и при этом знаешь, что вот они вроде и рядом, но дотянуться не можешь. Между нами тысячи километров. То начинаешь тосковать стократ сильнее, Чонгук. — Ты меня успокаивал, что это всего на пять дней, Тэхёни. Сегодня уже прошло. День прилёта я не хочу считать, ведь тогда мы уже увидимся. Я стараюсь договориться с самим собой и понимаю, что не полететь ты не мог, — альфа приподнимает уголки губ вверх, тоже стараясь не подавать вида, что как только Тэхён покинул страну, весь мир потускнел и померк, теряя палитру красок, приобретая серый и ничем не приметный цвет, оставляя его в одиночестве и разрастающейся в груди пустоте. — Я тоже скучаю. Мне без тебя ничего не нужно, родной. Тэхён видит, что веки Чонгука приоткрыты наполовину. Как тень от его длинных ресниц ложится изгибами под глазами. Как сбившаяся на одну сторону и взлохмаченная чёлка придаёт его альфе ещё большую привлекательность. Как же Тэхёну хочется проникнуть через этот дисплей и коснуться густоты его волос. Запустить пальцы и провести от корней до кончиков. Или вжаться спиной в его грудь и уснуть в сильных руках. Омега решает сменить тему, иначе без слёз сегодня не обойдётся. Чонгук просил его рассказать о чём угодно, и Тэхён говорит, говорит, говорит. О том, как в следующий раз будет целовать его под Эйфелевой башней. Как они обязательно сфотографируются у Триумфальной арки. Он рассказывает о том, что она выполнена в стиле ампир по распоряжению Наполеона. Они обязательно посетят музей Лувра. Он делится с Чоном о его площади в двадцать два футбольных поля, о залах, количество которых четыреста три, о пятнадцати километровых коридорах. О входе, который выполнен в форме стеклянной пирамиды. Тэхён увлечённо продолжает о том, как они вдвоём будут гулять по люксембургскому саду, по дворцово-парковой зоне его немаленькой территории. Тэхён теряет связь с течением времени. Оно для него или замерло, или же, наоборот, ускорило свой ход. Ким в какое-то мгновение понимает, что диалог плавно перетекает в монолог. Он, пока погружался в мечты и совместные планы с Чонгуком, улёгся на спину, а телефон с развёрнутым на весь экран видеозвонком так и остался на подушке, подпёртый уголком одеяла, чтобы альфа мог видеть Тэхёна, а не потолок его апартаментов. Омега поворачивает голову вбок и видит, как глаза Чонгука больше на него не смотрят. Как он тихо и сладко дышит в ткань наволочки, а пальцы продолжают удерживать гаджет только благодаря примятой выемке, проделанной в лежащей рядом опустелой соседней подушке. Тэхён его буквально убаюкал своими разговорами и своим бархатным голосом. «Спи, Гуки. Спи сладко, родной» «Всё, что я сейчас сказал. Всё, о чём я успел подумать и проговорить вслух, обязательно произойдёт» «Это случится, Чонгуки. И нам за это ничего не будет» Он последний раз проводит указательным пальцем по горящему экрану телефона, очерчивая линию челюсти и губы своего альфы, и завершает вызов сам. Тэхён слышит стук в дверь и поднимается с кровати. Он, пока шагает, округляет брови и приоткрывает рот, когда цепляется взглядом за продолжительность беседы в скайпе. Она длилась более полутора часов. Сокджин ждёт его на ужин уже как двадцать минут. — Почему ты не спускаешься, малыш? — за дверью Джин, и первое, на что падает его внимание, так это на светившийся до сих пор телефон в руках омеги, на дисплее которого по-прежнему открыта программа скайп. — Ты разговаривал с кем-то? — он обхватывает его запястье, прилагая силу, и поворачивает айфон экраном к себе. — Столько времени?! — Сокджин восклицает и не скрывает своего удивления, переходящего в откровенное недовольство. Делает шаг ближе и попеременно следит за поведением карих глаз омеги. — Я звонил брату, — сердцебиение Тэхёна начинает отбиваться эхом в висках, и он снова ощущает этот крадущийся страх. Он наблюдает за зрачками альфы, тот успел прочитать имя абонента «брат». Просто брат. — Ты делаешь мне больно, — омега не смеет вырваться и предпринимать резких движений в его сторону. Сопротивляться Тэхёну запрещено. Он просто смотрит в глаза напротив и надеется, что его услышат и отпустят. — В Сеуле сейчас ночь, — альфа разжимает пальцы на его запястье, оставляя белые следы после своей крепкой хватки, и прячет руки в карманы идеально отглаженных брюк. — И почему ты общаешься с ним по скайпу, а не по мобильной связи? — Так роуминг же. Любимый, ты же знаешь моё отношение к твоим деньгам. Зачем нам лишние траты, когда можно позвонить бесплатно через Wi-Fi отеля? — Тэхён опускает ладонь с мобильным вниз и нажимает кнопку на боковой панели, блокируя его. — Звони ещё раз, — металлическим голосом и приказным тоном Джин обращается к омеге и по-прежнему не сводит с него глаз. — Сокджин, не надо. Он пошёл спать. Я разве давал тебе повод усомниться во… — Ты заставляешь меня повторять дважды, малыш? Я сказал «звони». Сейчас, Тэхён, — Сокджин резко перебивает, делая акцент на слове «сейчас», а на лице рисует слащавую улыбку. Он не просит. Он требует. И его голос. Интонация Тэхёну до боли знакома. Любезный до приторности. Таким голосом отдают приказы и подчиняют. Вот он, тот самый конец, о котором омега думал и к которому готовился каждые следующие сутки. От которого его трясло каждый раз, когда он переступал порог квартиры Чонгука или захлопывал за собой дверь его машины. Ужас и расправа, которая откладывалась на следующий день, как только дата на календаре сменялась следующей. Тэхён вновь касается экрана и открывает журнал звонков. Мобильных звонков. — Звони через скайп, — Джин тоже не в числе идиотов, хотя омега пытался на это рассчитывать, набирая Чимина методом обычного вызова. Тэхёну ничего не остаётся, как развернуть названную программу и тапнуть по изображению трубки. Омега впервые сейчас желает, чтобы Чонгук не взял телефон. Чтобы этот чёртов звонок остался без ответа. Чтобы в динамике ни в коем случае не раздалось «Тэхёни» или «родной». Тэхён не знает, как ему удаётся удерживаться на ногах, и как его не начинает бить озноб, потому как внимание Сокджина приковано только к нему и к телефону около его уха. — Он не отвечает. Я же говорю, он наверняка выключил звук после нашего разговора и лёг спать, — улыбка на лице омеги сейчас настоящая. Чувство страха моментально сменяется облегчением и слабостью в конечностях. Эмоциональные качели его скоро доконают. Но Тэхён держится. — Хорошо. Позвонишь позже, — Сокджин хмыкает, но не устраивает ему сцен ревности. Не кричит и не скандалит. Сокджин не будет обижать его физически, как раньше. — Пойдём ужинать. Одевайся и приходи, малыш, — он поворачивается на сто восемьдесят градусов и удаляется к лифту. Тэхён закрывает за ним дверь и опускается перед ней на колени, зажимая в руках айфон до побелевших костяшек на руках. Он снова собирается с мыслями и включает голову. На истерики времени нет. И вместо того, чтобы привести себя в порядок, вместо спортивных штанов надеть на себя что-то стоящее и стильное, он набирает Чимина, не обращая внимание на то, что в Сеуле уже третий час ночи. — Тэ-э, что такое? — звук уведомлений у Пака, как и у Юнги, всегда включён, потому как с «Тэ» последние несколько лет, а в особенности месяцев, все живут, как на вулкане. — Ты в порядке? — свободной рукой он потирает глаза и пытается их открыть после крепкого сна. — Нормально, Чим. Я знаю, что вы давно спите, но… — Ким поднимается с колен и открывает створки встроенного в стену шкафа. — Я только что чуть не попался Джину, долго рассказывать, в общем, — он стягивает с вешалки рубашку чёрного цвета, усыпанную парой заглавных и перекрывающих друг друга букв LV. — Набери меня через десять-пятнадцать минут в скайпе, и подыграй там по ситуации, ладно? — Тэхёну нужен именно входящий звонок, чтобы не приходилось открывать программу и демонстрировать любопытным глазам альфы историю его общения. — Как это? Как не попался, Тэхён?! — Чимин поднимается на локте и хочет знать подробности. Глаза моментально открылись, и от услышанного ему становится не по себе. — Потом, всё потом. Мне бежать надо, — Ким тянет с соседней полки такого же цвета брюки и, зажимая телефон плечом, принимается натягивать их. — Я тебя понял, — Чимину деваться некуда и он, естественно, соглашается. Вызов завершён. Он вздыхает и несколько мгновений тупо пялится в одну точку, собирая мысли в кучу. Следующий шаг Тэхёна — это замена имён в скайпе. Он возвращается в программу, чтобы внести коррективы. Чонгука, названного как «брат», изменяет на «Чимин». А Чимина переименовывает в брата. Сокджин же запомнил, что тот, с кем омега проболтал полтора часа, назывался «брат». Должно сработать по идее. Тэхён ныряет в туфли, в спешке выдёргивает из считывателя у двери ключ-карту, убирает в передний карман брюк мобильный и выходит из номера. Сокджин, завидев знакомую фигуру, одаривает омегу улыбкой и заинтересованным взглядом. Тэхён знает, что тот не отступится. Они выходят через главный вход, а ресторан находится в следующем здании от их отеля. Пройти меньше минуты. Сокджин так гордится, что сумел отхватить себе невероятной красоты и обаяния омегу. Можно легко распознать и прочитать эмоции на лицах присутствующих здесь альф. За соседними столиками его Тэхёна пожирают глазами чужие и незнакомые альфы, готовые свернуть свои шеи от любопытства. То и дело кидают долгие взгляды, а кто пришёл со спутником, стараются посмотреть искоса и украдкой. Тэхёну кусок в горло не лезет, но он всё равно продолжает запихивать в себя очередной кусочек фуа-гра. Он давно привык к обилию блюд на столе и к этой роскоши, в которой исправно купает его Джин. Тэхён не то что привык, он воспринимает это как должное от альфы к своей персоне. Тэхён жертвует собой и своей жизнью, а Сокджин деньгами и не малыми. Всё по-честному. Почти. Омега запивает белым вином высокого качества, преследуя единственную цель — почувствовать, как от бокала с алкогольным напитком его мозг хоть немного расслабится и отпустит давящие тиски, крепко напирающие со всех сторон на его голову. Он специально выложил мобильный из кармана брюк на столешницу рядом с тарелкой, как только они с Джином заняли свои места в зале ресторана. Откуда у него такая уверенность, что Чонгук не проснётся и не перезвонит сам? Тэхён отказывается мыслить в этом направлении. Он сам не знает, на что надеется больше: на чудо или на себя. После очередного глотка из бокала экран телефона загорается, а надпись оповещает о входящем звонке в скайп. Тэхёну снова улыбается удача. Это Чимин. — Хм, оказывается, брат не спит, — с долей сарказма первым подаёт голос Сокджин и беспрепятственно и свободно берёт со стола чужой телефон. — Ну что же ты задумался? Ответь брату, — Тэхён спокоен, и его взгляд не выражает осуждения или недовольства. Альфа протягивает ему мобильный и не прерывает зрительный контакт. Омега хочет схватить лежащую рядом вилку и проткнуть ею сухожилие руки Сокджина между большим и указательным пальцем, проворачивая и вонзая сразу четырьмя острыми зубцами глубоко под кожу. Но вместо этого он откладывает приборы на салфетку, забирает айфон из рук альфы и принимает звонок. — Тэхёни, мы, кажется, недоговорили. Ты так неожиданно отключился, — Чимин входит в образ и начинает диалог. Он вышел из спальни в коридор второго этажа, а на вопросы будущего мужа «куда ты?» сослался на «захотелось попить». На его «почему звонил Тэхён?» ответил «он не туда нажал и выбрал из списка меня вместо Чонгука». — Да, что-то интернет дал сбой, и вызов прервался, — омега, в свою очередь, тоже начинает непринуждённо общаться и улыбается знакомому голосу. — Громкая связь, малыш. Переключи на громкую, я тоже хочу поздороваться с твоим братом, — Сокджин нагло встревает и стучит пальцами по столу, намекая на то, чтобы Тэхён прибавил громкости и положит телефон между ними. — Джин хочет поздороваться, Чимини, — Тэхён повинуется, и звуки из динамика теперь различимы не только его слуху. «Будь начеку, Чимин» «Отвечай сразу без доли сомнений, брат» — Привет, Сокджин, рад тебя слышать, — Пак кривится от собственной фразы, но ему тоже не привыкать к подобному циничному общению с этим человеком. — Привет, солнышко! — лицемерный альфа широко улыбается и тут же принимает расслабленную позу. Откидывается на спинку стула, неторопливо поправляет волосы, ведь на связи действительно «брат» — О чём же вы с Тэхёном так долго болтали? Целых полтора часа, — он ухмыляется и боковым зрением следит за каждым движением и манерой поведения Тэхёна. — Он рассказывал мне о том, что в следующий раз нам обязательно нужно полететь вместе, вчетвером. Мы столько лет знаем друг друга, что практически породнились. А если так подумать, мы ведь почти семья, а? Сокджин? — фразы Чимина успокаивают сразу двоих, ужинающих за одним столом. Тэхён ни на секунду не сомневался в том, как искусно Чимин может лить в уши, выдавая лесть за правду. Его задачу облегчает то, что они его не видят. Иначе вспыхнувшие щёки выдали бы его после первого предложения. — Всё верно, мой хороший. Мы так и сделаем, — Сокджин одобряюще кивает и мажет большим пальцем по щеке Тэхёна, на что тот льнёт к его руке, лишь бы только пресечь на корню подозрения альфы. — Мы говорили о том, как Тэхён устал после перелёта. Он же перво-наперво мне звонит, как только попадает в номер отеля. Я всегда беспокоюсь о том, как вы добрались после долгих часов над облаками, — после озвученного Пак кривит рот, точно передразнивая безмолвно себя самого. На самом деле Тэхён даже СМС ему не присылает, как только шасси касается посадочной полосы, и не звонит никогда. — Чимини, пока Тэхён рядом со мной, тебе не стоит о нём переживать, — Джин больше не касается щеки омеги, переводя взгляд в пространство перед собой. — И о себе тебе не стоит переживать, пока Тэхён рядом и в этих отношениях, — альфа недвусмысленно даёт понять, что если он узнает о чём-то, то это плохо кончится для обоих. Сейчас это была завуалированная и такая откровенная угроза в мягкой форме, которую понимают и Чимин, и Тэхён. — Не забивай свою красивую голову беспокойствами. Время позднее, доброй ночи, — альфа позволяет себе самостоятельно отключить вызов, не дожидаясь пожеланий в ответ. Он вновь возвращает своё внимание омеге и угощениям на их столе. Сокджин улыбается. Он Тэхёна очень любит и никому его не отдаст. Тэхёну казалось, что ненавидеть этого человека ещё больше просто не представляется невозможным. Но с каждым днём, с каждым таким общением и пребыванием в компании этого мерзкого и опасного альфы, омега понимает, что это далеко не предел его искренних и настоящих чувств, уничтожающих его изнутри, точно вредоносная и ядовитая отрава. Даже лютая ненависть, обдающая ледяным холодом, далеко не предел души Тэхёна. И если раньше он проклинал Богов, ругая и осуждая их в строгости по отношению к нему, то сегодня всё иначе. О них с Чонгуком ничего не узнали. Сегодня никого не покалечат и не убьют. А значит лист календаря можно сменить новой датой, и быть готовым в следующие сутки, в каждый следующий день к новой битве с судьбой и обстоятельствами, в которых Тэхён лишь жертва, принимающая все удары и ссадины на себя. Ему знакома эта роль. И эта боль ему тоже знакома.* * * * *
15 декабря, 2020 год. Последние сутки без Тэхёна Чонгука одолевали различные мысли. Он вроде и успокаивал себя тем, что Тэхён в гостиничном номере находился один и даже видеосвязь включал, а вроде и не мог расслабиться и уйти от навязчивых выводов до конца. Это недоверие или ревность? А может подозрение в неверности, болезненно пускающее первые корни? «Днём он один, а потом…?» «Чем он занимался, когда отключал беседу и продолжал свой вечер в то время, пока в Сеуле ночь?» «Что за таинственная персона, которой он так часто передо мной прикрывается, называя братом?» Это нарушает покой альфы, и Чонгук начинает всерьёз задумываться об их отношениях и встречах. А есть ли вообще эти отношения? Настоящие? Или просто секс по выходным, когда у Тэхёна есть время. Он решается на такой шаг, как поставить вопрос ребром. Не давить и не скандалить с омегой, нет. Ему важно узнать почему всё так. Почему они практически никуда не ходят? Почему только ночью и никогда днём? Почему всегда в его квартире, а не в квартире Тэхёна? Терзающие голову Чонгука вопросы настолько заполнили всё место внутри, что он готов серьёзно поговорить с ним, и разговор этот должен состояться не по телефону. Он озвучит и обозначит наболевшие темы, потому как терпеть недосказанность и не совсем понятные для него отговорки уже не хватает сил. Чонгук готов обсудить это, как только Тэхён окажется рядом с ним. Альфа мало помалу начинает принимать объяснения Тэхёна именно за отговорки и уход от прямого ответа, вместо откровения, как обстоят дела на самом деле. — Гуки, я, кажется, ноги промочил, — они в потёмках шагают к подъезду Чонгука, и Тэхён безошибочно чувствует в левом кроссовке влагу, которая пропитала весь носок и неприятно холодит кожу. — Одну ногу, — он проговаривает это жалобно и заглядывает в глаза. Они с Джином прилетели в Корею несколько часов назад и, несмотря на то, что сегодня вторник, будни, Тэхён хочет нарушить свои же правила свиданий в определённые дни и остаться на ночь у Чонгука. И плевать, что завтра всем придётся рано вставать и разбегаться каждому на свою работу. Тэхён теперь любит холодное время года и промозглую погоду. Ветреную, дождливую и снежную. Теперь природа со всем своим естеством и перепадами не в лучшую сторону привлекает его больше обычного, потому что не нужно лишний раз появляться на улице вдвоём даже на исходе дня. Можно спрятаться в квартире Чонгука и не озираться по сторонам. Они безумно соскучились друг по другу за дни в разлуке, так что иногда можно сделать исключение, вместо привычных ночёвок лишь по пятницам и субботам. Чонгук это замечает, и ему становится так приятно оттого, что омега сегодня впервые выбирает его, а не вечерние звонки по телефону. Он обязательно поговорит с Тэхёном, только позже. Его любовь и тоска по этому человеку становится куда более приоритетной, чем собственная гордость и самолюбие. Слишком сильно он успел его полюбить. Слишком слепо он начал Тэхёну верить. — Тэ! Где ты умудрился? Быстро домой! — Чонгук тащит его к лифтам и нажимает кнопки сразу на двух панелях вызова, расположенных по бокам. — Ты припарковался, ну и там было темно. Я утонул в луже, в которую ты меня не нарочно высадил, — у Тэхёна виноватый вид, хотя он же ни при чём. Это всё Чонгук. Омега стягивает с макушки шуршащий капюшон, меховая опушка которого щекочет подбородок. — Чёрт, почему не сказал? Я бы проехал вперёд, ну, или назад, Тэхёни! Такой холод, а ты с мокрыми ногами, — Чонгук хмурит брови, и двери лифта открываются перед ними, приглашая войти. — Я же говорю, я не видел куда наступал, — омега поглядывает на строгого альфу, а самому приятно до звёздочек перед глазами. Он поджимает губы, а самому улыбаться хочется. Чонгук о нём заботится и переживает за его здоровье. Чонгук его любит и бережёт. — Скорее проходи первым, разувайся и носки снимай! — Чон быстрее обычного шарит в кармане сумки, находит нужную связку и проворачивает ключ в замочной скважине, распахивая перед Тэхёном дверь. Командует, потому как характер Кима он знает неплохо. Любитель препираться и спорить по пустякам. Омега его слушается, и с радостью выполняет распоряжения своего альфы, уже не сдерживая улыбки во весь рот. — Волнуешься, что заболею, да? — можно подумать, что Тэхён не знает ответа на этот вопрос. Хитрое и до жути довольное выражение лица, пока стягивает кроссовки и носки, ступая на ламинат босиком и оставляя за собой мокрые следы. — А теперь под горячий душ! Ноги небось, как ледышки! — Чонгук успел щёлкнуть выключателем в прихожей и тоже скинуть с себя обувь, становясь напротив и стягивая с плеч Тэхёна зимний пуховик. Вешает свою и его верхнюю одежду на вешалку. Альфа готов возиться с ним, точно с ребёнком. А ведь это и есть один из показателей настоящей и сильной любви. — Мне не согреться там одному, — Ким делает шаг вперёд и скользит пальцами по груди Чонгука. Принимает ответные прикосновения, поглаживания по талии руками, которых ему так не хватало во Франции. Тэхён готов расплавиться под ними и без горячей воды. — Мне без тебя не согреться, Гуки, — он тянется вперёд и цепляет кончиком языка металл пирсинга. Тэхёну и вправду холодно без крепких объятий и без жарких поцелуев губ, что напротив. — Компанию составишь? — вместо ответа Чонгук затыкает рот поцелуем, жадно и несдержанно проникая в его рот языком. Проводит по верхнему ряду зубов и прикусывает нижнюю губу омеги. Втягивает в себя и тут же зализывает. Как быстро они избавляются от одежды, никто из них и не помнит. Точно этот фрагмент улетучился из памяти. Под ногами на полу оказываются свитера и брюки в полном беспорядке. Им не жаль топтаться по никому не нужным сейчас вещам, преграждающим путь к откровенным ласкам. Бесконтрольная, испепеляющая страсть и желание обладать лишает рассудка и затмевает разум обоих. Чонгук шагает по коридору в сторону двери в ванную, не разрывая поцелуй и не открывая глаз. Настойчивые касания по обнажённой и бархатной коже. Ладони Альфы, сжимающие ягодицы омеги. Длинные и ловкие пальцы Тэхёна, обхватывающие твёрдый член Чонгука, только распаляют их сильнее. Выключатель находится на ощупь на стене сбоку от дверного косяка. Не отвлекаясь ни на что, Чон поворачивает кран до предела, и на их головы льются струи прохладной воды, сменяющиеся тёплыми потоками, переходя на приятную телу температуру. Тэхён скользит по влажной груди альфы одной рукой, а второй водит по всей длине его возбуждения скручивающими движениями, отчего Чонгук немного отстраняется от любимых губ и приоткрывает собственные, из которых вырывается хриплый и протяжный стон. Альфа сжимает его талию сильнее и грубее даже. Он оставляет ладонь на ней, а другой оглаживает спину, собирая капельки воды. Выше, к лопаткам и между ними. Ещё выше, к шее омеги. Шум душа перебивают стоны обоих, когда Чонгук собирает в пучок взмокшие волосы на затылке Кима и проводит носом и губами по его шее, вдыхает родной запах и не может насытиться ни ароматом, ни методичными движениями Тэхёна ниже пояса. С затуманенным взглядом и лисьей улыбкой омега опускается перед ним на колени и отпускает член. Теперь он хочет скользить по нему губами. Он очерчивает языком головку по кругу, ловя исподлобья глаза Чонгука сквозь нависшие и склеенные от стекающих потоков воды пряди. Хищный взгляд омеги и не менее хищная улыбка, заставляют Чона коснуться себя и провести членом ещё раз по жаждущим губам Тэхёна. Смотреть на него сверху вниз с этого ракурса безнадёжно сводит с ума. Приоткрытые губы, такие изголодавшиеся, готовы принять его целиком и сразу по самое основание. Омега убирает руку Чонгука с его же члена и погружает истекающую смазкой головку в горячий рот. Руками он не помогает. Тэхён умело двигает головой, а Чонгук подаётся навстречу, имея его глубоко в узкое горло, и не скромничает в таких ритмичных и частых толчках. Тэхёну нравится. Он оглаживает его бёдра и продолжает отсасывать без помощи кольца собственных пальцев на нём. Омега видит, как тот стискивает челюсти, сводит брови. Чонгук запускает пальцы в его спутанные волосы, прося ещё глубже, ещё быстрее. С громким чмоком Тэхён резко выпускает до предела напряжённый член альфы, изнывающий от того, как омега практически довёл его до пика губами и языком, а потом прекратил столь желанные и доводящие до исступления проникновения в наполненный слюной рот. Поднимается с колен и, повернувшись спиной, упирается лопатками в крепкую грудь, которая ходит ходуном от частого дыхания и сердцебиения. Чонгук проходится рукой между половинок и проталкивает сразу два пальца на три фаланги, а Тэхёну по-прежнему нравится эта несдержанность. Собственный градус возбуждения зашкаливает и расслабляет мягкие стенки, давно выделившие обильное количество сладкой смазки. Такой же, как и его собственный аромат. Омега опускает ресницы и ловит ритм своего альфы, насаживаясь в ответ и выгибаясь в пояснице. Заводит руку за голову Чонгука, комкая в кулаке отросшие шелковистые чёрные пряди. Чонгук берёт его сзади, меняет через несколько движений пальцы на член и вбивается по самое основание, чувствуя при этом податливость тела омеги и комфортное скольжение, раздвигая мягкие стенки и проникая глубже и ощутимее. Так как они оба этого хотят. Тэхён готов в нём раствориться, распадаясь на атомы. И это взаимно. Тэхён всегда его хочет. Заводится сам и заводит своего Гуки с пол-оборота. С каждым толчком Чонгук выбивает из него всё новые и новые стоны, становящиеся громче и громче, такие ласкающие слух и умоляющие продолжать. Умоляющие не останавливаться и не замедляться. Заставляющие зажмуриться и срывать голос Тэхёна, прося переходить альфу на быстрый и грубый темп в его пластичном и гибком теле. Чонгук находит губами мочку уха омеги и ведёт языком. Излюбленное занятие и увлекательная игра, после чего небольно прикусывает и стонет сам. Они никогда не предохраняются. Ни разу за месяцы отношений. Ведь Тэхён исправно принимает противозачаточные, а значит, можно полностью отдаваться процессу и утопать в полноте и яркости ощущений раз за разом, точно они занимаются любовью впервые. Точно все прикосновения им в новинку. Омега роняет голову назад, на плечо Чонгука, и чувствует скорый подступающий оргазм. Сейчас он кончает первым. Его тело пронизывает дрожь, но крепкая рука альфы придерживает за талию, а вторая ласкает выпирающие соски. Чонгук делает последние рваные толчки и изливается внутрь омеги. Прокатившееся мурашками удовольствие заставляет сжать хрупкие бёдра Тэхёна и покрыть десятками поцелуев его медовые плечи и шею. Пряди липнут к щекам, и через недолгие минуты Чонгук осторожно и неспешно покидает его тело, медленно вынимая член. Ким, точно одурманенный, поворачивается в кольце рук и целует нежно. Убирает вьющиеся волосы от краешка губ и собирает капли с лица напротив. — Я люблю тебя, Гуки, — тихо и, не успев отдышаться, проговаривает он и ловит такой же опьянённый взгляд альфы. — Я хочу, чтобы так было всегда, — он упирается лбом в его ключицу и снова прикрывает глаза. — Мой Тэхёни… мой монТэ, — на выдохе от Чонгука, обнимающего крепко и утопающего носом в его макушке. — Так и будет, любимый. Так и будет, — прижимает ещё теснее, а тёплые струи продолжают отбиваться нескончаемым потоком от кожи и разливаться под ногами по плитке душевой. В квартире Чонгука уютно. Тэхёну понравилось здесь с первого раза, как только он переступил порог его дома. Здесь всё пропитано запахом его альфы. Шафран и апельсин. Здесь нет второго этажа, как у омеги. Здесь нет системы умный дом, болтающей по поводу и без. Здесь нет того простора и большой площади. Комнат здесь всего две. Небольшая кухня и небольшой балкон. Но здесь так хорошо, так по-домашнему. Тэхён готов провести здесь всю оставшуюся жизнь. Он чувствует себя в своей тарелке, и ему никогда не было тесно. Ему никогда не казалось, что тут чего-то недостаёт. Всё со вкусом и в стиле минимализм. Современно и тоже недёшево. Хотя слово «дёшево» здесь неуместно. Он мечтает о том дне, когда сможет остаться с Чонгуком под одной крышей навсегда. И ему совершенно плевать, из чего будет сделана эта самая крыша: из дорогого сланца или из сырой и выгоревшей соломы. Роскошь измеряется в степени искренности и взаимной любви, в возможности спокойно спать и встречать новый день с улыбкой, точно зная, что сегодня произойдёт нечто чудесное. В возможности проснуться пораньше и варить кофе на двоих. Гулять до поздней ночи или вовсе не ложиться, утопая в объятиях своего человека. Золотая клетка, в которую однажды он посадил себя сам и поспешно выбросил ключи, лишая попытки одуматься и выйти наружу. Теперь это настораживает, вызывает дискомфорт и отторжение. Драгоценное обрамление превратилось в свежую кровавую ржавчину, разъедающую золотое покрытие. Процесс уже необратим. — Знаешь, Тэхён, — немного растерянно начинает Чонгук, играя с подсушенными прядями волос Тэхёна, притулившегося на его плече и закинувшего на него ногу. Верхний свет в спальне не включен. Оба под одним воздушным одеялом. Счастливые и умиротворённые. — Я поговорить хотел. Я хотел поговорить о нас, — он не знает, как продолжить, чтобы не показаться грубым или оказаться вовсе не понятым. Как сходу не перейти на претензии и не обидеть ни за что. — Я на протяжении тех дней, пока тебя не было, думал кое о чём. И то, что лезет в мою голову, меня не успокаивает. — Ты о чём, Гуки? — Тэхён поднимает на него уставший взгляд и смотрит самыми красивыми глазами на свете. — Не пойми меня неправильно, но… — альфа оставляет в покое чужие волосы, поворачивается к нему и приподнимается на локте. Тэхён, в свою очередь, повторяет за ним, принимая ту же позу. — Мы встречаемся больше полутора лет. Кто я для тебя? Кто мы друг для друга, Тэхён? — его голос серьёзен, но не резок и холоден. — Я не совсем понимаю, ты… ты хочешь меня о чём-то спросить? Что кроется под этими «кто я для тебя?», — Тэхён хмурится и начинает понимать, к чему тот клонит. — Ты для меня любимый человек. И ты это знаешь. Или ты этого не чувствуешь? — омега облизывает губы и начинает грызть нижнюю. Ким всегда так делает, когда нервничает. — Я чувствую, но… с кем ты ездил в Париж, Тэхён? Какие у тебя там дела? Я никогда не видел твоего брата. Я никогда не был у тебя дома. Я не знаю, в какой фирме ты работаешь. Я ничего о тебе не знаю, Тэхён. Я думал, что знаю тебя, но нет, — Чонгук не сводит с него глаз, на что омега отводит свои карие и напрягается. И альфа это замечает. — Своим молчанием и немного странным для меня поведением ты заставляешь меня думать всякое… — Чонгук безотрывно всматривается в его профиль и продолжает. — Знаешь, мне иногда кажется, что мы встречаемся только ради секса. Что ты со мной только из-за этого, Тэхён. Я не хочу обижать тебя, но дослушай, пожалуйста, и найди для меня ответы на массу скопившихся вопросов, — Чонгук на секунду замолкает, а Тэхён отворачивается, садится на постели и сгибает ноги в коленях под одеялом. Он знал, что однажды настанет этот день и этот разговор, от которого хочется сбежать. А вот как себя вести и что отвечать, он не знает до сих пор. — Мы никуда с тобой не ходим. Мы видимся только по ночам. Или в машине, или дома. У меня дома. Что происходит, ты можешь мне рассказать? Ты в отношениях, Тэхён? Ты замужем? — о последних озвученных догадках и обвинениях Чонгук тут же начинает жалеть. Не надо было так прямолинейно. Но слова уже высказаны и услышаны. Тэхён обхватывает руками колени и опускает голову вниз. Ткань пододеяльника намокает моментально, но он не издаёт ни звука. Он вспоминает тот звонок по скайпу и слишком боится Сокджина. Боится, что тот его однажды раскусит и уничтожит его Чонгука. Его брата Чимина и его самого. Он так сильно их любит. Но он не может ими не рисковать и отказаться от этой любви и этих отношений он тоже не в состоянии. Круг замкнулся ещё тогда, когда омега впервые вдохнул такой притягательный и такой, ставший родным, запах шафрана и апельсина. Запах своего истинного альфы. Он шумно сглатывает, а Чонгук тоже принимает сидячее положение. — Я не хотел на тебя давить, Тэхён, просто… пойми меня, я… — Ты не виноват. Я никогда не предавал тебя, Чонгук. Я всецело верен только тебе. Тебе одному, — Тэхён не может сдержать слёз и впервые всхлипывает в его присутствии, не поднимая головы и пряча глаза в мягкое одеяло, которое одно на двоих. — У меня есть одно дело. Обстоятельство. Одна проблема, которая касается только меня и моей семьи. И брат у меня есть, я обязательно вас познакомлю, только не сейчас. Я сейчас ничего не могу, — Чонгук слышит, как тот плачет и придвигается ближе. Слёзы могут быть умелой манипуляцией, альфа сейчас не хочет идти на поводу у эмоций и приниматься жалеть своего омегу, от солёных дорожек которого собственное сердце разрывается на лоскуты точно так же, как сердце его любимого. — Почему ты не можешь со мной поделиться, Тэхён? Что это за проблема такая?! У меня такое чувство, что мы прячемся. Что ты приходишь, когда вздумается, — Чонгук касается зоны между лопатками и ведёт к подрагивающему плечу омеги. Он убирает за ухо его волосы, которые гладил несколько минут назад на одной подушке. Альфа цепляет его подбородок, мокрый от бегущей из-под ресниц влаги, и пытается обратить его внимание на себя, поднять его голову и посмотреть в лицо. — Я ведь полностью перед тобой открыт, а ты… В чём твоя тайна, Тэхён? — Я не могу сказать, Чонгук! Не могу! — Ким, молниеносно дёргаясь и переводя взгляд в глаза напротив, прячет голову в плечи и выглядит затравленным зверьком. Чонгук впервые смотрит на него с ужасом и меняется в лице. Он не узнаёт этих испуганных и потемневших глаз. — Это давняя история. Она моя, она только моя, и она закончится в сентябре 2022 года. Большего я сказать не могу! — Тэхён переходит на крик и растирает глаза руками, шмыгает носом. Его реакция поражает и вводит в оцепенение сидящего около него альфу. — И в Париж я летал по этим самым делам. Я не замужем, и я живу один. И люблю только тебя, и сплю я только с тобой! Просто поверь. Полтора года. Осталось ещё полтора года, и всё закончится, Гуки, — Тэхён замолкает и начинает откровенно рыдать, прикрывая ладонями своё прекрасное лицо. — Ты чего-то боишься? Кого ты так сильно боишься, Тэхён? Тебе кто-то угрожает? Тебе и брату? Почему это такой секрет? — Чонгук шепчет и подаётся вперёд, обхватывает его щеки и убирает ладони омеги. Теперь он сам смахивает сверкающие капли, повисшие градинами на опущенных ресницах. — Тебе нечего бояться, мой Тэ. Забыл, где работает твой альфа? — он обнимает его и верит каждому его слову, но в душе поселяется тревога. Это не страх, нет. Недосказанность всему виной. Возможно, у Тэхёна внутрисемейные разборки и ничего серьёзного. Тот всё равно ничего не скажет, это очевидно. И Чонгук снова принимает все его правила, глотая собственные озвученные и не озвученные вопросы. Он снова ему слепо верит. — Я всегда буду защищать тебя, монТэ, — разговор с Тэхёном не приносит ровным счётом ничего. Не вносит никакой ясности. «Нет, Чонгук. Защищать нас буду я» «Защищаться мне придётся в одиночку» Тэхёну не хочется останавливаться. Ему хочется продолжать плакать, и он плачет, обхватывает пальцами плечи своего альфы. Ему хочется рассказать всю правду. Как же ему хочется открыться и быть услышанным. Быть понятым. Выпалить, как на духу. Ему хочется умолять о прощении. Но пока не время. Тэхён и сам не заметил, как вся его жизнь стала заключена в их встречах, которые иногда по будням и всегда по выходным. Он чувствует себя по-настоящему живым, только держась за руки со своим альфой, и по ночам в его объятиях со спины, лёжа в одной постели. Для Тэхёна жизни и красочных оттенков в месяцах и в этих отношениях с Чонгуком больше, чем за последние восемь лет. Гораздо больше, чем за всё время его существования с момента рождения. — Не дави на меня. Пожалуйста, Гуки. Просто поверь. У меня никого кроме тебя нет, и я не хочу, чтобы были. Это не просто секс, ты мой… — как же ему хочется признаться. Рассказать об истинности. Его буквально разрывает изнутри, дробя кости и вынимая душу. — Ты мой единственный любимый человек во всём мире. Я не лгу. И если ты меня бросишь… — Тэхён физически не может говорить дальше. Он всхлипывает громче и впивается короткими ногтями в спину Чонгука, будто отпусти он его на секунду или чуть ослабь хватку, тот вырвется из объятий и пропадёт, оставляя его навсегда. — Ты для меня всё, Чонгук, — на выдохе и полушёпотом от Тэхёна. Это последнее, на что у него хватает сил. «…бросишь» Оба замолкают. Чонгук думал о чём угодно, только не о разрыве. Он на секунду представляет себя без Тэхёна. Он представляет и пытается прочувствовать, как ему больше никто не позвонит в начале нового дня или перед самым сном. Как никто больше не назовёт родным и любимым ни глядя в глаза, ни по телефону с другого конца провода. Чонгук даже мысли не допускает о другом омеге в своих объятиях. Он боится думать, что его Тэхёна будет трогать чужой альфа. Даже на долю секунды он не может нарисовать в своём подсознании, в своих руках и в своей постели кого-то, кто не Ким Тэхён. Он не может даже на мгновение представить, что когда-то настанет день, и рядом с ним не останется человека, которого он с любовью в голосе и трепетом в сердце называет монТэ. Он с ужасом задумывается о том, что однажды произнесёт вслух любимое имя, а ответа на него не последует. — Быть может, я идиот. Но ты для меня больше, чем всё, Тэхёни, — он прижимается к его плечу подбородком и не смеет шевелиться, вжимая в грудь своего человека. — Что бы там ни было, ты всегда можешь мне открыться, родной, — он гладит его по спине и никогда не выпустит из рук. Чонгук никогда не отпустит его из своей жизни. — Ну, я надеюсь, ты не состоишь в какой-то тайной группировке и не вынашиваешь план покушения на чью-то жизнь? — Чонгук дёргает уголком губ и просто шутит, но как сильно он ошибается в этой попытке разрядить обстановку. Он на этот раз отстраняется, ведя по плечам вниз, к запястьям, и ловит заплаканные и измученные слезами глаза омеги. — Что бы там ни было, никогда не пачкай свои руки в крови. Тебе потом с этим жить, — альфа не находит улыбки на лице Тэхёна, безотрывно всматривающегося в его почти чёрные, обрамлённые густыми ресницами. Или у Чонгука хорошая интуиция, или он просто говорит первое, что приходит на ум. — Это непосильная ноша, Тэ. Я бы не смог. И находиться в присутствии человека, совершившего подобное, наверное, тоже, — Чонгук отводит взгляд и сам до конца не понимает, что он сейчас несёт и зачем даёт и без того зарёванному и перепуганному Тэхёну подобные советы. Мысли слишком спутаны, но ничего такого о Киме он и не думает. — Ведь всё всегда можно решить в рамках закона, — он возвращает внимание омеге и теперь не разрывает зрительный контакт. Тэхёна пробивает ознобом от въедающихся в голову фраз Чонгука, которые оседают в его воспалённом сознании. И озноб этот больше не от удовольствия, увы. «Если бы это было так, Чонгуки… Если бы всё было так...» — Я не убийца, Чонгук. Ничего ужасного я не совершил, — Тэхён отрывисто проговаривает слова на выдохе. Альфа ловит губами слезинку на его щеке. Солёная. Значит, настоящая. Настоящая, как и все слова его омеги. — Тише, Тэ. Я тебе верю, — Чонгук снова заключает в уютные и успокаивающие объятия, медленно проводя пальцами по волосам Тэхёна. — И я тебя очень люблю. Тише, родной, — он готов и дальше мириться с редкими встречами по ночам и только в удобное для Тэхёна время. Глотает мешающий сделать вдох и давящий на горло едкий ком. Чонгук Тэхёна не понимает, но доверяет ему как самому себе. Гонит прочь подозрения и ревность. — Полтора года, Гуки. Ничего не изменится следующие полтора года, — Тэхён обнимает в ответ и под ресницами больше не скапливаются слёзы. — Надо потерпеть и, поверь, я обещаю, что потом всё будет иначе, и мы сможем жить той жизнью, которой хотим. — Я хочу семью, Тэхён. Я хочу сделать тебя своей семьёй. Я хочу, чтобы мы поженились, — Чонгук улыбается в темноту спальни и прикрывает глаза, снова тянет запах омеги, который окутал весь его дом. Жасмин и мускус. — Я хочу поставить метку. Я хочу видеть, как она расцветает красками, украшая наши тела. Я хочу детей, Тэхён. Я хочу однажды взять на руки малыша и почувствовать жжение над рёбрами, а после увидеть проявившийся чернильный завиток в области сердца на своей и твоей коже. Мечтать мне больше не о чем, мой Тэхёни, — оба зажмуриваются, но им удаётся сдержать слёзы, которые на этот раз собираются и под веками альфы тоже. — Я всегда помогу тебе, ты только попроси… «Ты уже моя семья, Чонгук» «Ты моё место силы» «Ты и твой дом давно стали для меня раем, а я только и делаю, что тащу тебя в преисподнюю» — Полтора года, Чонгуки. Доверься мне. Осталось подождать всего полтора… — омега, питаясь заботой, признаниями и словами утешения потихоньку расслабляется. — Я рядом. Я всегда буду с тобой, — в самое ухо проговаривает Чонгук. Тэхён верит ему больше чем себе. Опускает напряжённые плечи под россыпью поцелуев, и оба чувствуют, как скопившееся вокруг них напряжение начинает ослабевать. Они не впервой засыпают на одной постели. Тэхёну до сих пор от этого дико. Ему страшно и хорошо одновременно. Первое, что он сделает, как только завтра утром вернётся в свою квартиру, так это примет душ со специальным гелем, чтобы смыть с себя запах своего альфы. Эти средства всегда его выручают и безотказно работают. Так же, как и блокаторы собственного аромата. Тэхён ни в коем случае не выдаст себя перед Сокджином. Ни за что. «Любовь — это… иногда не говорить всей правды» Так тоже говорилось во вкладыше одной жвачки.Конец воспоминания, 15 декабря, 2020 год.
Запись из дневника N «МонТэ. Ты так называл меня. Ты помнишь, Гуки? Да… ты выдумал это прозвище, когда узнал из моих рассказов о любви к Европе, в частности, к Франции. А я тогда спорил с тобой. Я выкрикивал сквозь громкий смех сразу, как только слышал исковерканное словосочетание. Твердил, что твоё произношение неправильно. Доказывал тебе, что «н» в слове «мон» вообще не произносится. Строил из себя умника, включая на телефоне в переводчике верное произношение в качестве примера, мотая экраном перед твоим лицом и делая звук динамика погромче, чтобы ты отчётливо услышал, что «mon», означающее «мой», должно звучать как «ма», но тебе было плевать на правила. Ты повторял много раз о том, что должно быть именно «МонТэ», и часто обращался ко мне только так, тем самым называя меня «мой Тэ». С какой нежностью и увлечением ты звал меня и наблюдал за реакцией, ведь я тут же начинал брыкаться и твердить, что это неверно, Чонгук! Что это не верно… Но мне безумно нравилось. Как же мне нравилось, Чонгук. Как сильно я любил это ласковое и звучное прозвище твоим голосом. А когда мне приходилось улетать в Париж, и наши звонки друг другу становились редкими, то каждый раз, когда ты принимал вызов, я слышал шёпотом такое желанное, такое только твоё «МонТэ, я ждал, когда ты позвонишь…», будто это раздавалось не из телефонной трубки за тысячи километров, а рядом с ухом. Будто это сближало, несмотря на сотни миль между нами. В то время я мечтал однажды сбежать туда вместе с тобой и остаться навсегда. Рисовал в голове планы и возможные варианты, которые было бы посильно осуществить в тех реалиях, условиях и рамках, в которых мы с тобой оказались. Оказались по моей вине. Я отдал бы сейчас все сокровища мира, чтобы хотя бы ещё раз услышать «МонТэ» твоим голосом, Чонгук. Я готов пожертвовать всем, лишь бы ещё хоть однажды ты назвал меня своим именем. Тем самым, которое ты для меня когда-то выдумал. Тем самым ласковым созвучием двух слов, которыми ко мне обращался только ты, мой Гуки».