Воспоминание, сентябрь, 2022 год.
5 сентября, 2022 год. — До вечера, Гуки, — Тэхён шепчет ему в самое ухо, как только такси, которое подхватило их у выхода из зала аэропорта, заезжает во двор, где живёт альфа. Да, Чонгук настаивал на том, чтобы вначале довезти до дома своего омегу, и плевать, что водителю пришлось бы делать круг и потом возвращаться к его высотке. Но Тэхёну эта идея не понравилась. Зачем эти сложности? Да и какая разница, кто перешагнёт порог квартиры первым. Всё равно ведь машина доставит прямиком к подъезду. Эти условности ни к чему. И сейчас, в утро понедельника, такси притормаживает у многоквартирного дома Чонгука. Оба бесконечно зевают. Сонные, но такие счастливые. — Сегодня просто созвонимся, а завтра великий день, — омега целует его в щёку и делает вдох напоследок как можно глубже. Ему никогда не сможет надоесть, и он, Тэхён, никогда не сможет привыкнуть к самому притягательному и дурманящему аромату своего альфы. Шафран и апельсин. Для Тэхёна, так же как и для Чонгука, ничего приятнее и любимее не может быть. И Тэхён сейчас абсолютно прав, напоминая о величии завтрашнего дня. Ведь уже завтра Сокджин в сопровождении своего прихвостня Хосока с не менее гниющей душонкой, как и у него самого, пожалует в кабинет Юнги. Встречу они уже согласовали, осталось просто подождать сутки. Последние сутки после долгих и томительных восьми лет. Сегодня Мину передают дела и освобождают для него кресло начальника полиции главного отдела Сеула. Совсем скоро всё свершится, если бы не одно «но». — Почему тебе нужно видеться с ним сегодня? Почему тебе нельзя выключить телефон, ведь последний вечер ничего не изменит, Тэ? А если он… — Чонгуку крайне неприятен тот факт, что омеге придётся поужинать с Джином и Хоби. — Гу-у-к-и-и, — омега невесомо касается желанных губ и продолжает. — Это всего лишь ужин на пару часов. В ресторане. В людном месте. Я игнорировал его неделю. Завтра важная дата. Мы же не можем допустить, чтобы он психанул и перенёс её из-за меня, правда? Если он сорвётся и отложит визит, то кому это выгодно? — Тэхён прикусывает место пирсинга, а Чонгук точно пленён его голосом и интонацией в нём. — Правильно. Никому это не выгодно. Как только я буду дома, я обязательно позвоню, родной, — альфа нежно целует его в ответ и пытается себя внутренне успокоить. Вроде бы и ничего такого нет в той встрече. Но как же ему не хочется отпускать Тэхёна к этим гиенам даже на два часа. — Позвони мне. Как только ты вернёшься, позвони сразу. Иначе я с ума сойду, — необъяснимое беспокойство поселяется внутри Чона, и он ничего не может с этим поделать. Чонгуку хочется схватить вещи и багаж обоих, отнести всё это в свою квартиру, утягивая омегу за собой, закрыться в ней и никуда его не выпускать до наступления следующего утра, когда дата на календаре сменится на новую. Но он не может его к себе привязать. Всего лишь ужин среди людей. Что может случиться? — И браслет не снимай. Мне что-то совсем тяжело тебя отпускать, Тэ, — после этих слов омега накрывает его щёку ладонью и узнаёт этот страх во взгляде. Он жил с точно таким же последние годы. Он о нём не понаслышке знает. Страх за чужую жизнь. Тэхён узнает его из миллиона. — Как только я окажусь в квартире, я наберу тебя по видеосвязи, а сейчас разбирать чемоданы и спать, — задержавшись ещё на несколько секунд губами на губах своего альфы, Тэхён прощается с ним до вечера, провожая взглядом спину Чонгука, скрывающуюся за тяжёлой дверью подъезда, и таксист везёт омегу домой. Проехав на лифте до нужного этажа, Чонгук выкатывает чемодан, а после выходит сам. Он вставляет ключ в замочную скважину, но тот не поворачивается. Дверь в квартиру не заперта. Внутри его давно заждались. Тэхён не смотрит из окна на мелькающие тротуары. Он роется в своём мобильном и перечитывает сообщение от Юнги, которое тот прислал ему позавчера: «Сокджин похоронил мужа. На встрече сделай вид, как тебе жаль. Ты это умеешь» Тогда омега ответил «ясно», и на том всё. Тэхён собирался позвонить Мину, как только останется в одиночестве. Он не хочет лишний раз заставлять Чонгука дёргаться и нервничать из-за Джина. Через недолгие минуты машина довозит омегу до его многоквартирного дома. Тэхён, прихвативший из багажника компактный чемодан, захлопывает за собой дверь в квартиру и шумно выдыхает. Эта совместная поездка сделала его таким счастливым, но чувство тревоги не улетучивается до конца. Тэхён безумно хочет спать, но перед тем, как рухнуть в постель, он звонит Юнги на пару слов. — Приземлились? Или дома уже? — у альфы нет привычки здороваться, потому как он тоже будто на иголках. Сегодня у него максимально загруженный день. Он готовится, как никто другой. И, надо заметить, одной лишь взяткой от Сокджина должностному лицу дело не ограничится. Завтрашним утром в компанию «Контур» и в его логистическую фирму, которая вовсе не занимается тем, чем должна, нагрянет обыск. Перевернут абсолютно всё до последней бумажки. Ни Сокджин, ни Хосок из тюрьмы живыми не выберутся. Естественно, это неслучайно, а по наводке Юнги. Он очень старается, и у него бы всё получилось, но вот только у жизни совсем другие планы. — Чонгук у себя. А я у себя. Что там за история с омегой Джина? Это он его? Или как? — Тэхён интересуется будничным тоном, мол, такие вопросы в порядке вещей. Ему нужны детали, чтобы понять, насколько адекватно состояние Сокджина. — Сам, Тэхёни. Тебе придётся сказать ему несколько слов утешения. Пока вы с Чонгуком наслаждались архитектурой и колоритом парижской атмосферы, Джин похоронил своего омегу, — снова повторяет слова из СМС Юнги и сейчас вдаётся в подробности. — Тот бедняга не выдержал своей участи и наглотался таблеток. Откачать не удалось или не успели. Или вовсе никто не старался вернуть его к жизни, — Мин изучает целую кипу документов и раскладывает их в своём новом кабинете для личного удобства, но это не мешает его беседе с Кимом. — Тэхён, включи при встрече заботливого и беспокоящегося партнёра за эмоциональное состояние своего «любимого». — Как же мне не хочется туда идти. И что? Совсем никак не отвертеться? — омега всё это время копается в чемодане в поисках косметички. Находит и, переместившись в ванную, кладёт мобильный на край раковины, включает прохладную воду и умывается. — Никак. Сделай вид, как ты скучал всю неделю, которую якобы пролежал с высоким жаром и сильнейшей простудой. Последний вечер, Тэхёни, — Юнги хлопает ящиками стола, убирая в них некоторые файлы. Ему слышно, как тот сопит от недовольства. А вот как Тэхён закатывает глаза, он видеть не может. — Всё будет хорошо. Не торопись расставаться со своим браслетом. Он всегда должен быть при тебе, даже сегодня, — альфа не привык опережать события. Завтра ещё не наступило, а значит опасность нельзя до конца исключать. Юнги слышит утвердительное согласие в ответ, и разговор завершён. «Чёрт! Вот же чёрт!» Тэхёну, который снова вернулся к разбору вещей, наконец, попадается на глаза упаковка с противозачаточными таблетками, которую он сунул наспех в маленькое отделение под замочком. Он судорожно пересчитывает их количество, хотя уже начинает понимать такое очевидное. Там на блистере и дни недели есть. Вести счёт нет никакого смысла. Он бегает глазами по количеству оставшихся. Он пропустил семь дней подряд. «Как я мог забыть о них?! Неужели я…» Проблема вот в чём. Подавители запаха и течки омега принимает строго по утрам. Давно выработанная привычка. А вот противозачаточные почему-то на ночь. Да, он взял их с собой, но толку от того, что они так и провалялись неделю в чемодане? Тэхён знает, что если пропустить хотя бы одну, то возможность забеременеть возрастает на следующие сутки. Если не пить вообще, то вероятность составляет 5-7 процентов. Да, это немного. Но всё же риск обзавестись маленьким альфой или омегой никуда не девается. Он обязательно сходит к врачу или для начала в аптеку за тестом, но не сегодня. Тэхён, выдохшийся после длительного пути над облаками, падает на кровать, предварительно поставив будильник за полчаса до намеченного ужина в компании двух невыносимых и мразотных гиен. Он больше не позвонит Чонгуку до вечера, омега полагает, что тот успел уснуть раньше него. Но дело в том, что позвони Тэхён ему прямо сейчас, тот бы не взял трубку. Ему, Чонгуку, никто бы не дал этого сделать. Что ж, ночной сон не заменит ничто. Каким бы долгим и сладким ни продлились минуты при свете дня, лучше от них и от валяния в постели не стало. Ну, разве что чуть-чуть. Тэхён надевает брюки, рубашку, а сверху пиджак. На ногах у него туфли. Сокджин любит его только таким. «Ну же, Тэхёни. Последний вечер, и всё. И ты справился. Мы справились» Он себя уговаривает и улыбается своему отражению в зеркале. Обычно перед встречей с Сокджином желание улыбаться пропадает напрочь. Но сегодня всё иначе. Тэхёну пора спускаться, ведь «любимый» уже здесь. — Я думал, ты будешь вместе с Хоби, — омега натягивает ремень безопасности и решает уточнить, почему Джин приехал один. — Он дожидается нас в другом месте, малыш, — Сокджин берёт его руку в свою и прижимает пальцы омеги к губам. Тэхён не дёргается, просто позволяет тому продолжать это делать. — Как здоровье? Вижу, ты поправился? — альфа сверкает зубами, а Тэхён не понимает поддельной интонации в голосе и отвечает, что он в порядке. Они выезжают со двора, но вместо обозначенного ресторана поворачивают в совершенно другую сторону. — Прими мои соболезнования, Сокджин. Я знаю о твоём муже, что он… — Тэхёну сейчас противно от самого себя, но ничего не поделаешь. — Это ничего, мой мальчик, — альфа усмехается и не выпускает его руку из своей. — Это существо не в состоянии было даже ребёнка выносить. Он абсолютно бесполезен и никчёмен. На тот свет ему и дорога, — после этих фраз Тэхёну хочется вырвать свои пальцы из крепких чужих, но он не может ему воспротивиться. Сегодня всё должно пройти ровно и хорошо. — У меня есть ты, Тэхёни. Совсем скоро мы поженимся, и ты родишь мне чудесного и здорового альфу. Мне нужен наследник и ты, малыш, — омега про себя хмыкает, вспоминая о том, что нужно купить тест на беременность. «Этого не будет даже под страхом смерти» Отмечает про себя Тэхён, а сам безучастно кивает на весь только услышанный бред из уст Джина. — А куда мы едем? Ресторан же в противоположной стороне, — омегу начинает напрягать этот диалог и эти идеи слетевшего с катушек альфы. Тэхён давно считает его сумасшедшим психом, потому как человек в здравом уме никогда не станет так отзываться о кончине мужа, который плясал под его дудку много лет и терпел издевательства и унижения. Нормальные люди не убивают других людей только потому, что им того захотелось. Был не в настроении и решил оторваться на ком-то. Это как раз про Сокджина. Как же Тэхёну сейчас паршиво и мерзко рядом с ним. — Знаешь, Тэхён. Я думаю, ты не сильно голоден. Или в самолётах из Парижа в Сеул перестали хорошо кормить? — Сокджин отпускает его руку моментально. На светофоре загорается красный сигнал, и машина замедляется у запрещающей черты. — Маленький, неблагодарный ублюдок! — альфа подаётся к нему и плотно сжимает пальцами горло омеги, наклоняясь к самым губам. — Думал, я не узнаю? Так ты думал, малыш? — Сокджин не ослабляет хватку, оставляя на шее Тэхёна следы. Липкий страх, парализующий мышцы и пропускающий через мясорубку внутренности завладевает телом. Участившееся сердцебиение, больно ломающее изнутри рёбра и выворачивающее наизнанку грудную клетку. Не за себя. За Чонгука. И без того расшатанная и подорванная психика заставляет Тэхёна впечататься в спинку сиденья и запретить шевелиться. Беспокойство и нарастающее чувство тревоги граничит с ужасом и страхом за чужую жизнь. Омега, погружённый в шоковое состояние, не теряется полностью. Дрожащими пальцами он нащупывает на запястье правой руки тонкий силиконовый браслет и удерживает в течение трёх секунд потайную кнопку. Всё, он успел. Теперь его местонахождение доступно для отслеживания в реальном времени и для Юнги, и для Намджуна. Его геолокация известна, и его смогут найти и двинуться по горячим следам. Тэхён никогда её не нажимал. Время пришло. Юнги реагирует незамедлительно. Намджун в следующую секунду связывается с ним по телефону и ждёт дальнейших распоряжений. На улице уже вечер, который совсем скоро сменит непроглядная темень. Стало быть, ужин отменяется у всех. — Чимин, слушай меня внимательно, — Юнги обхватывает его предплечья и не просит успокоиться. Заглядывает в глаза и точно знает, что времени на разговоры и утешения мужа у него просто нет. — Ты останешься один, но в безопасности, родной, — хотя, кого альфа обманывает, потому как во взгляде напротив покоя и умиротворения вовсе не наблюдается. — Я приказал охране оцепить дом. Ты под защитой, понял? Тебя никто не тронет, — Юнги чмокает его в кончик носа и больше не касается хрупких плеч. — Мне пора, всё будет хорошо, Чимини, — после этих слов Мин спешно покидает стены особняка, и до его слуха доносится тихий плач любимого человека за спиной. Юнги и сам не знает, что принесёт этот вечер, но медлить нельзя. — Я тебя люблю, — полушёпотом от омеги. — Пожалуйста, береги себя. Привези Тэхёна живым, — это последнее, что альфа успевает разобрать и громко хлопает дверью. Вгрызающаяся в сознание Чимина паника пробирается царапинами от острых и больно ранящих шипов по коже, крича лишь об одном: сегодня не обойдётся без смертей. — Они сворачивают с главной магистрали и едут за город, — Юнги выезжает на Гелендвагене, стёкла которого пуленепробиваемые, а броня располагается не только по бокам кузова, но и вдоль крыши и под днищем. За ним вторая такая же машина. За рулём Намджун и трое крепких альф. Все пятеро в обоих авто вооружены. По внешним признакам автомобили практически ничем не отличимы от обычных, но при этом являются настоящей крепостью на четырёх колёсах. Даже при повреждении шин они смогут сохранить способность передвигаться. — Кажется, он везёт его в сторону недостроенного посёлка, — Юнги не теряет из виду перемещение Тэхёна и Джина. И он оказывается прав. Сокджин там строит однотипные, похожие друг на друга двухэтажные дома. Их можно вполне себе называть дачами для богатых. Земля в этом районе стоит приличных денег. Свежий воздух, не то что в мегаполисе, а рядом лес. Но пока что здесь пустырь и не полностью возведённые бетонные стены без крыши. Строительство на начальном этапе. Рабочие давно покинули объект. Здесь никого, так же как и во всей округе в радиусе нескольких километров. — Где Чонгук? — омега с трудом выдавливает из себя слова из-за недостатка кислорода и возможности спокойно дышать. Красная лампочка светофора сменяется зелёной, и Сокджин вынужден его отпустить и продолжить управлять авто. — Что ты с ним сделал? — Тэхён откашливается после натиска чужих рук по своей шее и поворачивает голову, следя за профилем альфы. — Я? Ничего, — Сокджин улыбается лобовому стеклу и щурится от слепящих глаза уличных фонарей по обе стороны дорожного полотна. — А вот ты… Какой же ты глупый мальчишка, Тэхён. Твой Чонгук живой, но это ненадолго, малыш, — хмыкнув, он вращает руль, двигаясь по кольцу, и поворачивает направо. — А что будет со мной? — омега надеется на то, что Джин говорит правду, и его Чонгуки жив. Он не знает, зачем интересуется о самом себе. Он теперь вообще ничего не знает. Его волнует только один человек, и это снова не он сам. Тэхён ждёт, когда в зеркалах заднего вида покажутся фары бронированного Гелендвагена, который практически у них на хвосте. Юнги и Намджун догоняют машину Сокджина, но за стёклами лишь темнота и свет только от одного авто, уносящего Тэхёна за пределы Сеула. Юнги ведь никогда не оставит. Он ведь поможет ему. Он его обязательно спасёт. Тэхён готов молиться всем Богам о том, чтобы эту ночь ему и Чонгуку удалось пережить. — С тобой? Малыш мой, тебе ничего не угрожает. Я ведь люблю тебя, — голос Джина вдруг снова мягкий и заботливый. Он кидает на омегу быстрый взгляд и не выглядит взволнованным. Тэхёну никак не удаётся предугадать дальнейшее развитие вечера и поступков альфы. — Совсем скоро мы сыграем свадьбу, Тэхёни. Самую шикарную и пышную, каких Сеул ещё не видел, — вновь это настойчивое напоминание о бредовых намерениях, которые ставят Тэхёна в тупик. Пара машин во главе с Юнги и Намджуном наконец, видят вдалеке нужный автомобиль и не отстают ни на метр. Попытка связаться по мобильному с Чонгуком не увенчалась для Мина успехом. Телефон отключён. Чонгук точно в беде. — Помнишь, мой мальчик, что я говорил тебе восемь лет назад? — Сокджин заезжает на территорию стройки и останавливается неподалёку от одного из недостроенных домиков. В рядом стоящем автомобиле омега узнаёт номера. Это машина Чон Хосока. — Ты думал это шутка? — альфа переводит рычаг коробки передач в режим парковки и поворачивается к Тэхёну всем корпусом. Тэхён молчит и не кивает в ответ. Он не то чтобы помнит. Эта ядовитая фраза красуется выжженными шрамами на его сердце уже много лет подряд. — Я сказал, что если я узнаю, что ты трахаешься с кем-то за моей спиной, то убью его, — Джин выжидающе смотрит, точно жаждет ответа. — Отвечай, когда я задаю вопрос! — он хватает его за волосы, что спадают завитками на виски и мочки ушей, и притягивает к себе. — Я помню, — Тэхёну снова больно. Он чисто интуитивно накрывает своей ладонью крепкую руку, пальцы которой спутались в каштановом шёлке, и заглядывает в глаза. — Да. Я говорил, что убью. Но я не говорил, чьими руками я это сделаю, — Сокджин ему улыбается и разжимает кулак, только что комкающий его волосы. — Выходи из машины, Тэхён, — после этих слов альфа покидает кресло водителя и, обогнув капот, берёт за руку омегу, который не чувствует ног и опоры под собой. — Идём, — плотно держа его руку, Сокджин шагает к источнику света, который совсем рядом от них. Заводя омегу за одно из бетонных перекрытий, он снова растягивает губы в улыбке, а Тэхён забывает, как дышать. Перед ними на голой и холодной земле в полусидячем положении Чонгук. Его лицо запачкано кровью. Он шумно вбирает ртом воздух, а взгляд расфокусирован. Его веки открыты лишь наполовину. Просто продолжать смотреть перед собой даётся ему с большим трудом. Не потерять сознание и держать равновесие только благодаря леденящей стене за его спиной. Он хрипит и сплёвывает кровь. Сил на то, чтобы поднять руку и остановить алые потёки из носа и уголка губ вовсе не осталось. Поодаль от его ног стоит фонарь, который работает от заряда аккумулятора. Такие обычно берут с собой на кемпинг, в поход или просто на природу. В этом месте пока что нет электричества. Исходящего от него света достаточно, чтобы ориентироваться в пространстве и видеть друг друга. Строительство района началось лишь недавно. Чонгука зверски избили, но не до смерти. Решили помучить. Поиздеваться. Таков был приказ Сокджина. Людей, что сотворили с ним это, здесь нет. Только Хосок, завидевший своего господина, спешит поздороваться и выслушать хвалебные речи от босса. — Хороша работа, Хоби. Ты можешь уходить. Я позвоню, когда нужно будет прибраться, — всё тем же ровным и доброжелательным тоном проговаривает Сокджин и даёт понять, чтобы его верный подельник покинул их на время. Дальше они разберутся сами, оставшись только втроём. Хоби повинуется. До припаркованного авто совсем близко. Он кивает своему господину, не задерживается и не смеет ослушаться. Тэхён смотрит только на Чонгука и одними губами шепчет его имя снова и снова. А ещё просит прощения. Не вслух, а про себя. Он никогда не мог представить своей жизни без этого человека и сейчас не может. Омега точно зомбированный не сводит с него глаз и продолжает повторять одно и то же. Как он ещё не сошёл с ума после только что увиденной картины? А может, и сошёл, просто ещё не осознаёт этого. Тэхён не знает. Он и Сокджин слышат звук отдаляющегося автомобиля. Теперь они одни, а Юнги до сих пор нет. — Ну что? Узнаёшь своего любовничка? Я же говорил, что он жив, — Джин отпускает пальцы Тэхёна и облизывает губы, окидывая брезгливым взглядом Чонгука, находящегося в паре метрах от его начищенных до блеска дорогущих туфель. Тот опирается на одну руку, но головы не поднимает, пошатываясь из стороны в сторону от изнеможения. — И я не собираюсь его убивать, малыш, — он распахивает полы пиджака. Выше правого кармана его идеально отутюженных брюк он на ощупь находит кожаную кобуру. Сокджин достаёт пистолет, снимает с предохранителя и, передёрнув затвор, свободной рукой притягивает Тэхёна за тонкое запястье. Альфа разворачивает его рывком и насильно, прижимая затылком к себе, а лицом обращает к Чонгуку. Вкладывает оружие в ладонь омеги, и, удерживая в своей руке похолодевшую чужую, направляет дуло в сторону Чона. — Я его не убью, Тэхёни, потому что это сделаешь ты, — альфа выставляет руку вперёд и сверлит взглядом обессиленную жертву на земле. — Это мой тебе свадебный подарок, — скалится Джин, нашёптывая Тэхёну в самое ухо. Омега не понимает, как до сих пор остаётся в вертикальном положении. Как у него не кружится голова, и как он удерживается от подступающей истерики. — Отпусти его, — Тэхён сглатывает и ощущает, как в ушах начинает шуметь, а на шее пульсирует вена. — Я останусь с тобой, только отпусти его, — в полной растерянности на грани безумия просит он и едва не касается указательным курка. — Отпустить? — слышна издёвка от альфы. — Если он выживет, то будет мешать нашему счастью. А мы ведь этого не хотим, правда, малыш? — обдаёт тёплым дыханием мочку уха Тэхёна и оставляет на ней невесомый поцелуй. Тэхёну хочется выстрелить куда угодно, но только не туда, куда направлен его взгляд. Он раскрывает глаза шире, замечая шевеление напротив. Чонгук находит в себе силы, чтобы поднять ресницы на своего омегу и посмотреть на него, возможно, в последний раз. Тэхён такой красивый. Его тёмные каштановые волосы треплет нехолодный сентябрьский ветерок, развивая в беспорядке подкрученные кончики прядей. Они ему мешают и постоянно лезут в глаза, но тот не шевелится, не делает взмах головой, чтобы их усмирить. Тэхён в строгом костюме и светлой рубашке. Он в классических туфлях, носы которых замарались от пыльной земли этого места. Он целится точно в него и не моргает. Он пахнет жасмином и мускусом, который может вдыхать только Чонгук. Аромат Тэхёна только для него одного. Омега так говорил ему ещё в начале их отношений. Тэхён ведь его в этом никогда не обманывал. Эти карамельные глаза не могут врать. Кому угодно, только не ему. — Стреляй, — совсем тихо, практически беззвучно проговаривает Чонгук и не опускает головы. — Давай же, монТэ. Ты справишься. Только живи, — Чонгук заканчивает шёпотом, но этот шёпот Тэхён разберёт и услышит даже в громогласной толпе. «Нет, Гуки… как я могу? Как я могу тебя убить?» Слёзы из глаз омеги брызгают в следующий миг и солёными дорожками сбегают по щекам. Нависают каплями на подбородке и линии челюсти. Откуда-то сбоку доносится звук приближающегося автомобиля. Чонгук слабо соображает, как и Тэхён. А вот Сокджину кажется, что машина совсем близко. Он думает, что она одна. Он полагает, что это может быть Хосок, но без поручения он бы не явился сюда самовольно. Этих троих отделяет бетонное перекрытие от того, что происходит за пределами стен. «Юнги. Пожалуйста, пусть это будешь ты» Тэхён не может утверждать, он просто верит в то, что это действительно Мин. Что он успел. Что он успеет не допустить непоправимое. — Мерседес Джина и больше никого. Надеюсь, пока все живы, — Юнги скидывает с себя ремень безопасности и обращает внимание на струящийся проблеск света за стеной. Переговаривается по рации. — Намджун. Оставайтесь все в машинах. Я пойду один. Он мне ничего не сделает. Я ему нужен, — он приподнимает толстовку и прячет рацию под ремень, связь с которой бесперебойна. Вместо того чтобы в следующую секунду выйти из Гелендвагена, Мин наклоняется между сидений и тянется к аптечке. Да, укомплектованность автомобиля Юнги не ограничивается пуленепробиваемым кузовом и стёклами, сильными телохранителями и огнестрельным оружием. Там, на ковриках у задних кресел, стоит аптечка, в наличии которой точно не жаропонижающее и не аспирин. Он ставит контейнер из толстого пластика на свои колени, без труда находит шприц, подходящий для внутримышечных инъекций, срывает упаковку и наполняет его раствором, способным заставить человека отключиться. После чего надевает обратно пластиковый защитный колпачок, чтобы не повредить остриё иглы и оставить её стерильной. Теперь Юнги готов. Он покидает салон машины, пряча шприц под длинным рукавом. — Что ты медлишь, Тэхён?! — Сокджин повышает голос, но приближающиеся шаги его настораживают. — Видишь, он сам просит его застрелить, — рычит альфа, и его напряжение растёт. — Если ты сейчас не выстрелишь, я прикончу вас обоих. На этот раз я не стану возиться с тобой, малыш, — дыхание учащается и оседает на затылке омеги. — Что там ещё за чёрт?! — силуэт, замеченный периферийным зрением, заставляет его посмотреть вбок. — Ты как нас нашёл? — справа от Тэхёна и Сокджина вырастает Мин и продолжает медленно подходить. — Очень просто. Дешёвая силиконовая безделушка на запястье Тэхёна. Она с секретом, — Джин ошибся. Юнги идёт не к ним. Он подходит к Чонгуку. — Отойди от него! Быстро от него отошёл! — альфа разворачивается с Тэхёном в руках, всё так же стоя у омеги за спиной, и направляет пистолет уже на Мина. А тот делает вид, что у Сокджина вместо оружия между пальцами зажата детская игрушка или максимум пневматическое ружьё для пейнтбола, стреляющее шариками с краской. Юнги его нисколько не боится. — Джин, друг мой. Ты же не сумасшедший, я это знаю, — голос обволакивающий, чуть низкий и до одури спокойный. — Мы все это знаем. Тебе совсем невыгодно меня убивать, — Юнги ему улыбается, а сам присаживается на корточки перед Чонгуком, который обращает внимание на знакомый голос и смещает фокус на лицо своего начальника, склонившегося над ним. — Кто ещё, если не я, будет прикрывать твою задницу в незаконной торговле оружием за границу? — щёлкает защитным колпачком, отбрасывая его на землю под ноги, и кидает косой взгляд в сторону Тэхёна и Сокджина. Юнги делает вид, что в его руках и под одеждой, кроме шприца, ничего нет. Что он безоружен. Он хочет казаться безопасным и уязвимым. — Ты же уже наслышан о новом прокуроре Сеула. Ты же не псих, Джин. Опусти пистолет, — а сам отодвигает горловину худи Чонгука, немного спуская ткань, чтобы оголить плечо. Взгляд Чона опустошён. Он медленно перемещает зрачки на острую иглу, но сопротивляться не в состоянии. — Прости меня, но ты должен немного отдохнуть, — шепчет только ему Юнги и медленно вводит препарат под кожу. — Ну что вы так удивлённо смотрите? — снова с прежней громкостью, чтобы и Тэхён, и Сокджин его услышали. — Думали, что я умею обращаться лишь с огнестрельным оружием? А вот и нет, — игриво и звонко от Мина, орудующего шприцем, внутри которого не осталось и капли. Нужно всего пятнадцать-двадцать секунд, чтобы мозг Чонгука выключился. Джин ещё не тронулся умом, во всяком случае относительно бизнеса. Юнги прав. Убивать его действительно невыгодно, но опускать дуло пистолета он не торопится. И Сокджин не знает, что за стеной есть посторонние свидетели, если тот всё же его пристрелит. — Что ты ему вколол? — Тэхён осмеливается спросить и боится услышать ответ. А если это яд, чтобы глаза Чонгука закрылись навсегда, и его сердце застыло во сне, а не от свинцовой пули. Тэхён вначале всегда думает о плохом. — Ничего серьёзного. Он просто поспит, — Юнги от Чонгука не отходит. Он заводит одну руку за его спину, а другой обхватывает голову. Замечает, как у его подчинённого тяжелеют веки и расслабляется тело. — Что же эти твари с тобой сделали, Гук. Ничего, вылечим, — Мин снова шепчет и не даёт ему упасть. Нависает над ним, осторожно вынимая ладонь из-под щеки и спадающих на лоб чёрных волос. Укладывает на землю, чтобы тот не ударился. На Чонгуке и живого места нет. — Мы же добрые люди. Я просто сжалился над беднягой и избавил его от этого ужасного зрелища, только и всего, — Чонгук его больше не слышит. Он крепко спит. Юнги без резких движений поднимается на ноги и становится напротив. Также медленно поднимает толстовку и достаёт собственный пистолет, направляя в сторону Сокджина. Его взгляд меняется на решительный и хладнокровный. Однажды он сказал, что если Чимину или Тэхёну будет грозить смертельная опасность, то он будет готов убивать. Юнги слов на ветер не бросает и целится точно в голову альфы, стоящему у Тэхёна за спиной и неустанно обхватывающему пальцы омеги своими, крепко держа ствол. Юнги-то уж точно не промахнётся, даже в условиях паршивого освещения. И руки у него в отличие от рук Тэхёна не дрожат. — Знаешь, Сокджин. А ведь уже всё кончено. Я бы никогда не принял от тебя взятку. Я бы никогда не стал покровительствовать тебе и закрывать глаза на твои дела и тёмный бизнес, — шаг совсем неслышный. Юнги точно левитирует в их сторону, не прерывая зрительный контакт. Тембр его голоса точно заговаривает их обоих, хотя смысл озвученных слов точно не может успокаивать. — Уже завтра утром в офис твоей компании «Контур» и в логистическую фирму нагрянет внеплановая проверка и обыск. А с учётом сегодняшних обстоятельств всё перепрятать и выйти сухим из воды ты уже не успеешь, — Мин останавливается, и никто не смеет его перебивать. — Но если ты их отпустишь, я тебе помогу, — наглое враньё, в которое сейчас никто не верит. — Отпусти Тэхёна, Джин. Он тебе не принадлежит. Если ты оставишь их с Чонгуком, я дам тебе возможность сбежать за границу со всеми твоими кровавыми долларами. Я тебе обещаю, — так вежливо мягко и так обманчиво сладко подводит Сокджина к переговорам Юнги и держит пистолет, направляя точно в цель. — Тебя никто не тронет, просто дай им уйти. — Я заберу его с собой! — Джин опускает одну руку вниз и обвивает ею талию омеги. — Тэхён поедет вместе со мной, — альфа вжимает в себя хрупкое тело, а второй рукой продолжает накрывать чужие пальцы, которые холоднее собственных. — Отойди, Сокджин, иначе ты не оставляешь мне выбора, — Мин его больше пугает выстрелом. Не с целью убийства. Ранения в руку или в ногу будет достаточно. Эта тварь должна страдать много лет, а не сдохнуть за секунду. Юнги не сошёл с ума, чтобы зайти далеко настолько. Если бы Джин целился в висок Тэхёна, тогда да. Тогда другое дело. Тогда бы Юнги без разговоров и колебаний его прикончил. Последствия, вероятнее всего, оказались бы для него не самыми радужными, но он бы ни за что не допустил смерти младшего брата своего мужа. Тэхён теперь и его семья тоже. Но сейчас такой опасности нет. Сокджин Тэхёна любит своей больной любовью и никогда не лишит его жизни. Мин именно по этой причине погрузил Чонгука в искусственный сон. На тот случай, если Сокджин погибнет сегодня от его руки. Он изначально не хотел впутывать в эту историю Чона, но ему выбора никто не оставил. Что бы здесь сегодня ни произошло, глаза Чонгука не должны этого видеть. Свидетелем преступления он не должен стать. Юнги не хочет ему такого будущего. Он не хочет, чтобы того затаскали по допросам и залам суда. Чонгук просто поспит, а все остальные сделают вид, что его здесь и вовсе не было. Он ведь ничего не услышит и не вспомнит. Чонгук никогда не узнает, что произошло этой ночью среди недостроенных стен на самом деле. — Я повторяю в последний раз, — более строго и более чётко, передёргивая затвор. Юнги даже не хмурится. На его лице не дрогнул и мускул. — Или ты отходишь от Тэхёна на три шага назад с поднятыми руками, или я стреляю. Я считаю до трёх. «Только после меня, Юнги. Ты не должен стать его убийцей» «Это моя жизнь. Моя ошибка и моя карма. Убийцей буду я» — Не тронь моего альфу! — крик Тэхёна на счёт «два» от Юнги обращает на себя внимание, но не пугает его. — Любимый, я всё осознал, — омега наклоняет голову вбок и обдаёт горячим дыханием шею Сокджина. Даже губами цепляет. — Мне не нужен Чонгук. Это было лишь развлечение. Он ведь изначально только и делал, что мешал нашей любви и вклинивался в наши отношения, — Тэхён поднимает взгляд и дёргает губы в улыбке. Юнги прекращает свой обратный отсчёт. Это вводит его в замешательство. — Я хочу, чтобы всё было так, как ты предлагал мне в машине, пока мы сюда ехали. Джин, я хочу подарить тебе наследника. Маленького здорового альфу, который будет похож на тебя. Я хочу пышную свадьбу. Мы устроим роскошный праздник за границей, любимый, — Тэхён тараторит быстро, точно боится опоздать. — Дай мне его убить, я хочу сделать это сам, прижимая дуло к его лбу в упор, — после такого Тэхёна у Сокджина отъезжает крыша. Он буквально теряет рассудок из-за фраз своего малыша, который послушный. Который сделает для него то, о чём его просят. Ведь Сокджину с ним так повезло. Сокджин его обожает той ненормальной эмоцией, которую нельзя назвать любовью. — Я не попаду с этого расстояния. Не держи мои руки, и я прикончу его. Юнги нас отпустит, мы сбежим и начнём новую жизнь. Только ты и я, любимый, — Джину нужно, чтобы его называли именно так. Чтобы к нему обращались только так и никак иначе. Тэхёна он никогда не убьёт и никогда никому его не отдаст. Юнги видит, как Сокджин смягчает хватку. А Тэхёну не надо на это смотреть. Он же всё кожей чувствует. Его талию больше не обнимает крепкая рука альфы, а на его пальцах, что стали с пистолетом одним целым, больше нет его, Сокджина, руки. Всё происходит слишком быстро. Тэхён делает пару шагов вперёд, резко оборачивается на сто восемьдесят градусов и направляет дуло пистолета в его лоб. — Как же я тебя ненавижу, Ким Сокджин! Юнги хочется разрываться истошным криком в бесполезной мольбе: «Не стреляй! Не стреляй, Тэхён!» Но поздно. Выстрел оглушает раскатистым громом, отдающимся в грудной клетке омеги, а по щекам текут солёные слёзы. И эти слёзы больше не от горя и ужаса. Они не от боли и подкравшейся тревоги. Это слёзы облегчения. У Тэхёна больше не дрожат руки. Они согреваются, а кончики пальцев становятся тёплыми. Тэхёну так легко дышать, точно все предыдущие годы его горло поддавалось натиску, лишённое кислорода. Глаза тирана больше не посмотрят на него никогда. Сокджин даже не успевает ощутить сверлящую горячую боль, точно его тело и голову проткнули раскалённым огненным прутом. Он падает «мешком», вертикально вниз на подогнутые ноги. Валится на грязную землю. Тэхён опускает пистолет, но его лицо и руки не запачканы в крови. Когда стреляешь в голову, и пуля проходит навылет, алые брызги разлетаются по затылку. Теперь Тэхён это не понаслышке знает. Он делает полшага назад, чтобы лучше запомнить, запечатлеть в своей памяти кончину своего самого любимого врага. Омега упивается этой картиной, представшей у его ног. У Тэхёна не кружится голова, будто он только что сошёл с быстрой карусели. К его горлу не подступает чувство тошноты. Уголки губ дёргаются. Тэхён Сокджину улыбается. Омега ни в чём не виноват. Он всего лишь заступился за своего человека. Он всего лишь защищал его. Не самым правильным способом, но как есть. В его разум залезают недавние фразы Чонгука с просьбами выстрелить в него. Выбрать его мишенью, только бы его Тэхён, его монТэ жил. Но Тэхён знает: если не станет его альфы, то не станет и его самого. Жизнь, в которой один из них погибнет, ему не нужна. То, что проделывает омега дальше, не поддаётся никаким объяснениям и никакой логике со стороны Юнги. Тэхён выпускает из рук пистолет, поворачивается к Чонгуку и через три широких шага опускается перед ним, присаживаясь на голую землю. Бережно заключает его голову в свои руки, наклоняется ближе и, разомкнув его губы, прижимает их плотно к участку своей оголённой кожи чуть ниже шеи, в области ключицы. Надавливает с силой на макушку и подбородок альфы, чтобы стиснуть его челюсти, пуская собственную кровь от укуса истинного. Тэхён ставит метку себе сам и не перестаёт улыбаться от только что совершённого поступка. Это можно списать на эйфорию или состояние аффекта. Но, нет. Омега прекрасно соображает и осознаёт степень серьёзности своих деяний. — Ты что творишь? Ты обезумел, Тэхён? — Юнги подлетает к нему и хватает за ткань пиджака, крепко сжимая ворот и разворачивая к себе. — Он так давно этого хотел, Юнги. Мой Чонгук хотел поставить её так давно, — Мину кажется, что Тэхёну понадобится психологическая помощь, но сегодня поисками специалиста заниматься некогда. Альфа полагает, что тот не ведает, что сейчас происходит. Совсем не время и не место признаний в любви и закреплении своих взаимных клятв меткой истинной пары. Бросаться обвинениями и говорить, что это в корне неверно, потряхивая его за одежду, Юнги смысла не видит. Что это может изменить? Метки на их телах теперь с ними навсегда. Тэхён упирается коленями в грязную землю, и ему совершенно не жаль своих отглаженных классических брюк. Он укладывает голову Чонгука на ноги и не перестаёт гладить его слипшиеся от крови пыльные волосы. Омега целует его лоб и проводит по скулам, на которых песок и засохшие бордовые кровоподтёки. Тэхён его очень любит. Он любит его любым. Он не может надышаться его запахом. Таким родным. Только его Гуки может так пахнуть. Шафран и апельсин. И его боль он чувствует как свою. Вот до чего может довести человека такое прекрасное и светлое чувство, как любовь. — Намджун. Сюда, — Юнги задействует рацию и связывается с охраной, во главе которой верный и преданный во все времена Ким Намджун. Конечно, Мину удастся закрыть рты и завязать глаза своим псам об этом убийстве. Работа у них такая. Очень даже высокооплачиваемая. Но вот заставить ослепнуть и оглохнуть правоохранительные органы — вряд ли, даже восседая в главном кресле начальника полиции. Имеются ведь структуры куда выше и могущественнее. Сокджину тюрьма больше не грозит. Она теперь грозит Тэхёну, а Юнги не может этого допустить. Да, альфа нечист на руку. Да, он всегда прикроет. Но его выдержке приходит конец. Сделать из Кима невиновного. Он попытается, и у него есть кое-какие мысли на этот счёт. Точнее, выход. И он только один. — Сначала отнести Чонгука в мою машину. Он жив, но сильно избит. Осторожнее с ним. Потом займись Сокджином. Я сейчас сделаю один звонок, Намджун. Когда закончишь, я жду тебя в своём особняке, не задерживайся. Встретимся там, и я скажу, что делать дальше, — отдаёт распоряжение металлическим голосом и продолжает стоять над Тэхёном, ласкающим чужие вьющиеся волосы, которые до плеч. — Я сейчас отлучусь на один недолгий разговор. Потом мы уедем. Ничего здесь больше не трогай, — обращаясь уже к омеге, шипит альфа и оставляет его одного в присутствии своих охранников. Тэхёну нужно отойти в сторону. Он следит за тем, как берут на руки сонного Чонгука и относят к Гелендвагену Юнги. Тэхён больше не остаётся обездвиженным и не провожает их взглядом. Идёт за ними. Он открывает заднюю дверь в салон и располагается рядом со своим истинным. Подкладывает под голову Чона маленькую подушку, аккуратно придерживая его. Пристёгивает ремнём безопасности и дожидается Юнги. Он не имеет и малейшего представления о том, что теперь с ним будет после выстрела. Он и не думает об этом. Пока не думает. Он кончиками пальцев проводит по тому месту на коже альфы, где начинают проявляться первые очертания их парных меток. У Тэхёна точно такие же, а место укуса совсем скоро затянется. Юнги возвращается, занимает место за рулём и кидает быстрый взгляд на сиденья позади него. — Решил поиграть в героя? А о последствиях ты подумал? — негромко начинает альфа и заводит двигатель. — Ты теперь первый подозреваемый, Тэхён, ты это понимаешь? Многие в городе знают, что вы с Джином были вместе. А следственный комитет узнает и о Чонгуке, — выкручивает руль и трогается, выезжая на дорожное покрытие. Тэхён молчит. Против правды не попрёшь. — Какого чёрта ты выстрелил в голову?! — Юнги оборачивается на него и снова возвращает всё внимание туманной ночной магистрали, вдоль которой тянутся огни уличных фонарей. — Какого чёрта ты поставил метку?! — голос резкий и грубый. — Ты знаешь, как это будет выглядеть со стороны? — недолгое молчание, но Мин и не ожидает ответа на свои вопросы. Он ему пытается объяснить, как маленькому несмышлёному ребёнку о том, что может быть. — Ты встретил другого. Изменил Сокджину. Любовный треугольник, в котором третий оказался лишним, вот вы от него и избавились таким образом. На ваших телах одинаковые метки, Тэхён. Если оставить всё как есть, то тебя возьмут под стражу уже завтра. В твоё состояние аффекта никто не поверит, ровно так же, как и в самозащиту. Именно так это будет обозначаться со стороны дознавателя. Надеюсь, дальнейшая цепочка событий тебе понятна? — риторический вопрос, который начинает отрезвлять омегу. Ему не верится до конца в то, что он пустил Джину пулю в лоб. — Тебя посадят вместе с Чонгуком. Его как соучастника. Такого ты хотел? Такое будущее тебе было нужно? — Юнги на ощупь находит пачку сигарет и, приоткрыв окно наполовину, подкуривает, потому как у него уже не хватает никаких нервов. — Там был Хосок. Потом он уехал, — Тэхён помнит абсолютно всё и решает почему-то это озвучить. — Я уже послал наряд в его дом. Совсем скоро его возьмут. Он ни о чём не догадывается. Сокджин его уже не сможет предупредить, — тянет сигаретный дым глубоко и чаще обычного. — Он переночует в камере. А завтра после обыска возбудят уголовное дело. Остаток жизни он проведёт в тюрьме. Вряд ли ты его теперь когда-то увидишь, — Мин усмехается. Хотя бы одного удастся упрятать за решётку, как они изначально планировали. — А что будет с нами? Со мной? — Тэхён переплетает пальцы с Чонгуком. Они выпачканы в грязь и кровь, но это не помеха продолжать касаться. Сон его альфы по-прежнему крепкий. — Он ещё долго проспит? Юнги, ему нужен врач, — омега скользит взглядом по профилю Чона и ему больно видеть его таким. Юнги и без того в курсе, кому здесь что нужно. — Чонгук проспит ещё пару часов. Не волнуйся, он побудет немного вялым и потерянным. Возможно, голова его будет шуметь. Но с ним всё будет в порядке, — Мин сворачивает в сторону столицы и продолжает отвечать теперь в порядке заданных вопросов. — А вот что будет дальше, — очередная порция никотина заполняет лёгкие, и альфа выпускает серое облако сквозь зубы. — Я вижу только один вариант, Тэхён. И он тебе не понравится, — сигарета выкурена до середины. Пепел он сбивает через опущенное стекло и щурит глаза от фар машин, проезжающих навстречу слева от него. — Я нарушал закон, Тэ. Но никогда прежде мне не приходилось переступать подобную черту. Я не всемогущий, как ты привык думать. С каждым долбанным разом ты только и делаешь, что подкидываешь для меня задачи всё сложнее и сложнее, — окурок летит на улицу, а Юнги чувствует, что одной сигареты ему недостаточно. — Если бы вы оба тогда меня послушали и не улетели в этот чёртов Париж, всего бы этого не произошло, Тэхён. Но что уж теперь это обсуждать. Всё равно что бесполезно сотрясать воздух, — знакомый щелчок зажигалки, и Тэхён тоже ощущает сигаретный терпкий дым, но только лишь носом. — Хорошо, что хотя бы деньги успел снять. Моё чутьё не подвело меня и в этот раз, — за тонированными стёклами виднеются высотки жилых комплексов и множество полос с более оживлённым потоком автомобилей. Они снова в Сеуле. — Помнишь, я уходил сделать один звонок, пока мы были там? — Юнги вновь оборачивается к Тэхёну и ловит его серьёзный взгляд. Омега согласно кивает, давая понять, что это не выветрилось из его памяти. — Считай, что я всё уладил. Но придётся кое-чем пожертвовать, — альфа жадно глотает дым и не знает, как правильнее начать. — Мне проще тебя похоронить, чем отмазать от тюрьмы, от пожизненного заключения якобы за умышленное убийство в зале суда. «Что…?» — Что ты такое… ты что меня…? — тело Тэхёна сию же секунду напрягается, и он впечатывается лопатками в сиденье автокресла, сжимая руку Чонгука теснее. — Конечно же, нет, Тэхёни! — Юнги и сам округляет глаза, потому как складно описать свои намерения ему удалось не очень удачно. — Ты не так меня понял. Мне проще инсценировать твою смерть. Картина будет выглядеть следующим образом: Сокджин тебя застрелил, а после застрелился сам. Мне под силу это организовать. А Чонгук ничего не видел и не слышал. Я найду что ему сказать. Он в этот вечер был дома. Вот и всё, — Юнги касается губами фильтра и снова окидывает взглядом омегу за своей спиной. — Траурная церемония будет организована послезавтра. На похоронах гробы будут закрыты из-за неприглядного вида пострадавших. И как ты уже успел догадаться, второй будет принадлежать Ким Тэхёну. Он будет пустым, — после этих фраз и жестокой правды, окатившей омегу ледяной водой с головы до ног, у Тэхёна за малым не встают дыбом волосы. — А завтра во второй половине дня я привезу тебе новый паспорт и кредитки, открытые на не существующее имя, — очередной окурок опускается на этот раз в пепельницу. — Твоё имя больше не Ким Тэхён. В стране тебе оставаться больше нельзя. Тебя узнают. Ты так всегда рвался во Францию. Теперь она станет твоим вторым домом. Вот так, Тэхён, — Юнги поворачивает к особняку и заезжает во двор. Дом до сих пор в оцеплении охраны. Альфа останавливает машину, выходит на территорию и даёт команду прекратить и разойтись. Опасность никому не угрожает. — Выходи, — Мин открывает ему дверь, потому как Тэхён точно приклеился к месту. Он не хочет оставлять Чонгука. — Он пока побудет здесь, на заднем сиденье, — альфа кивает в сторону Чона. Ему осталось сказать ещё кое-что. Вернее, спросить. — Что с Чонгуком будешь делать? — Юнги подаёт ему руку, тот становится напротив, и альфа не сводит с него глаз. — Тэхён, то, что мы провернём, это лишь вымысел для общества и толпы. Ну и для того, чтобы избежать наказания за содеянное. Эта правда для остальных, но не для Чонгука. Либо ты признаёшься ему сейчас, когда он очнётся. В надежде на то, что он тебя поймёт и примет. И согласится улететь вместе с тобой навсегда из страны. Или ты оставляешь его в неведении и улетаешь один. Но улететь тебе нужно обязательно. А уж в одиночестве или вдвоём. Тут я тебе не советчик, — Юнги зачёсывает назад чёлку и хмурит брови. — Только имей в виду. Если ты выберешь второе, то… — он отводит глаза в сторону, и пауза длится недолго. — На ваших телах метки. А если ты якобы для него умер, то метка должна стать бледной и потускнеть, иначе у Чонгука вопросы возникнут, — Мин прячет руки в карманы штанов и восстанавливает зрительный контакт. — Ведь она не может оставаться цветной и яркой, если ты погиб. Чтобы это случилось, отъезд должен стать скорым. Чем дальше ты, Тэхён, тем неразборчивее будут выделяться ваши уникальные узоры. Я всё сказал. А ты думай. Ты же его лучше знаешь, — Юнги одними глазами указывает за спину омеги на свой автомобиль, в котором его истинный. — Я сделал всё, чтобы он не стал свидетелем. У тебя два варианта принятия решения и меньше двух часов, пока он спит, — Мин поворачивает голову вбок и видит, как из дверей дома вылетает побелевший Чимин и бросается с объятиями на шею брата. — Тэхёни, — зарёванный омега прижимает к себе младшего, как самое дорогое, что у него есть в мире. — Живой. Ты живой… — Ким невесомо касается его талии ладонями и утыкается носом в родное плечо. Что бы он, Тэхён, делал, если бы не Мин Юнги. — Что произошло? Почему ты весь грязный? — Чимин от него не отстраняется. Он зажмуривается и не желает его отпускать. Юнги стоит напротив и молчит. Его ведь не спрашивали. — Я его убил… — еле слышно шепчет Тэхён и начинает раздумывать о том, как поступить с Чонгуком. — Кого, Тэхён? Кого ты мог убить, ты же… Юнги, что он несёт?! — Чимин дёргается в руках брата и переключается на мужа, но не находит ответа в глазах ни одного, ни второго. — Джин. Я его застрелил, — Тэхён отшатывается от Пака и не знает, как тот отнесётся к поступку. Ведь с такой стороны Тэхёна ещё никто не знает. — Он дал мне в руки пистолет и заставил целиться в Чонгука. В моего Чонгука… Как я мог его… — Ким поднимает глаза к ночному ясному небу с бесчисленным количеством далёких звёзд и часто моргает. — Где Чонгук? — также на грани слышимости следующий вопрос от Чимина. Ничего не говоря, Юнги открывает заднюю дверь Гелендвагена, и омега затыкает двумя ладонями рот. — Тише, родной. Я погрузил его в искусственный сон. Его сильно избили. Сегодня всем досталось, — Мин притягивает к себе мужа и гладит его волосы. Делится участью Хосока, которому теперь не позавидуешь. Озвучивает стратегию касаемо Тэхёна и его отъезда из страны под новым именем в удостоверении личности. Тот самый план, от которого несколько минут назад на голове Тэхёна вставали дыбом волосы. Чимин точно оцепенел в руках любимого. Эта реальность больше не кажется ему фильмом ужасов. Это катастрофа пострашнее всяких кошмаров кинематографа. Из кинозала не выбраться. Прокручивающееся перед глазами кино не поставить на паузу и не перемотать к началу. Только смотреть продолжение и выровнять дыхание, вступая в очередную схватку с судьбой. Иного выбора просто нет. — Чья эта метка? — Чимин опускает глаза к шее брата, и его взгляд цепляется за зону ключиц, на которых свежие следы от зубов выше расстёгнутых верхних пуговиц на рубашке Тэхёна. Ким следит за направлением зрачков Пака, а вот улыбки от наличия парных узоров на их с Чоном телах больше нет. Эйфория плавно улетучивается из сознания, а мысли о собственном исчезновении атакуют разум всё безжалостнее, нагнетая и без того накаляющуюся обстановку. — Чонгука. Я поставил её сам, — Тэхён смаргивает слёзы, которые скапливаются на ресницах тяжёлыми серебряными градинами, и сглатывает ком. От чувства свободы и облегчения не остаётся и следа. — Как вы теперь будете жить? После всего… — Чимин выпутывается из рук Юнги и берёт ладони брата в свои. «Никак» Тэхён не говорит. Он еле заметно пожимает плечами и снова не смотрит в глаза. — Идите в дом. Здесь скоро будет Намджун, — альфа обращается к обоим. — Чимин, найди для Тэхёна сменную одежду. В свою квартиру ему теперь нельзя. Он считается погибшим почти час назад, — Юнги просит Тэхёна отдать ему свой мобильный, который больше не должен работать никогда. И Тэхён отдаёт. Через мгновение тишину ночи нарушает входящий вызов на телефон Юнги. Он спешно отходит в сторону для разговора. — Время давно пошло, Тэхён. Ты должен принять решение совсем скоро, — отступая вглубь двора, напоминает альфа и отвечает на звонок. — Пойдём, — шепчет Чимин и вытирает щёки брата, которые успели стать влажными. Он ведёт его за руку, будто тот совсем не знает дороги. Будто тот заблудился в огромном мире, и больше ни один источник света не освещает ему путь. На ночном небе полно ярких холодных звёзд. Тэхён снова поднимает голову к высоким облакам, но не видит в бездонной высоте ни одной из них. — Сходи в душ, Тэ. Можешь воспользоваться нашей ванной наверху, — Пак поднимается с ним по лестнице и поворачивает налево. Готовит чистые полотенца, скрывается за дверью, а после приносит какой-то спортивный костюм и футболку. — Вот. Я подожду тебя внизу, — Чимин не даёт ему советы, как поступить и что, по его мнению, было бы правильнее или не правильнее. Он даже на секунду не может уложить в уме, что бы делал он на месте брата. Он бы не выдержал такого груза. И признаваться об этом вслух Чимин не станет. Тэхён хоть и младше, но всегда был сильнее и смелее его. Безумнее и наглее. В разы. Тэхён закрывается изнутри, облокачивается о край раковины и вглядывается в отражение, что пристально на него смотрит с зеркальной поверхности. Тот, кто отражается там и глядит в ответ. Тэхён не может его узнать. Чужой и неизвестный для него незнакомец лишь со схожими чертами лица, такими как карамельные глаза и каштановые шелковистые волосы, кончики которых завиваются. «Неужели я стал таким же, как и он?» Начать называть себя убийцей и корить себя в этом до конца жизни? Возможно. В край расшатанная психика даёт о себе знать, прокатываясь дрожью и растерянностью, как поступить. Ему никто не подскажет, кроме него самого. Тэхён лишь защищался. Только и всего. «Неужели моя человеческая сущность достигла дна…» Омега всегда так боялся коснуться этого самого дна и не выбраться. Внешняя оболочка показывает, что он человек, но вот что внутри? Всё искалечено и пропущено через тысячи острозаточенных лезвий, пронзающих разум, нутро и душу. «Когда я успел позволить сделать это с собой?» Собственное отражение тянется рукой от натёртого до блеска зеркала. Вроде как знакомые всё те же глаза, губы, скулы. Его карие под длинными ресницами темнеют от той внутренней боли и черноты, что обезобразила душу. Лишить жизни кого-то, каким бы дерьмом и ничтожеством тот ни был. Тэхён начинает принимать тот факт, что сегодня стал убийцей. Но первый, кого он прикончил, был он сам. Омега отводит взгляд и снимает с себя всю одежду. Испорченный костюм летит в стоящую рядом с раковиной урну, и не потому, что он испачкан. Тэхён всегда ненавидел такой стиль в одежде. Потому что это признак Сокджина. Признак его присутствия в жизни омеги. Натоптанные следы, от которых не избавиться и не вытереть до конца, не оставляя и единого напоминания, что те когда-то были здесь. Тэхён начинает шарить по ящикам тумбы и натыкается на коробочку. В ней тест на беременность. Он крутит упаковку в поисках даты. Он просрочен. У Чимина и Юнги до сих пор нет детей, хотя оба здоровы. Оба очень хотят. Они проверялись и у местных докторов, и даже летали в Европу. Но ничего не выходит. Все разводят руками и не понимают, в чём кроется причина, мешающая им стать родителями. Чимин, наверное, и забыл, что тест там лежит. Тэхён, несмотря на истекший срок годности, решает его пройти. Он кусает губы в течение нескольких секунд, и вторая полоска не уступает по яркости первой. Это можно списать на ошибку из-за отмеченной даты, до которой результат точно будет достоверным. У них с Чонгуком появится малыш. Тэхён это чувствует. Он опускается на бортик ванной, зажмуривает глаза и тихо плачет, закрывая ладонями лицо. «Время давно пошло…» «Либо ты признаёшься ему сейчас» «Или ты оставляешь его в неведении и улетаешь один» «У тебя два варианта принятия решения и меньше двух часов, пока он спит» Последние куски диалога с Юнги стучат по вискам кувалдой. Тэхён станет папой, а Чонгук отцом. Вот только нужен ли Чонгуку такой муж и родитель его ребёнка? Омега мысленно возвращается в те далёкие дни годами ранее. Первая их не то что ссора. Нет. Недомолвки, недопонимание и недосказанность. «Я надеюсь, ты не состоишь в какой-то тайной группировке и не вынашиваешь план покушения на чью-то жизнь?» «Что бы там ни было, никогда не пачкай свои руки в крови. Тебе потом с этим жить» «Это непосильная ноша, Тэ. Я бы не смог. И находиться в присутствии человека, совершившего подобное, наверное, тоже» Тэхён помнит всё то, что когда-либо говорил его альфа. Как самое хорошее, так и самое плохое. Высказанное мнение Чонгука заставляет его засомневаться в признании и не открыться в совершении преступления. «Если он обвинит меня во всём и бросит? Если он откажется от меня? Я готов услышать от него всё что угодно, только не это. Он не сможет жить с убийцей, а у меня не получится жить без него, если он жёстко меня отвергнет, глядя в глаза, и вычеркнет из своей жизни» Тэхён поднимается на ноги, переступает бортик ванной, задёргивает шторку и включает верхний душ. «Да и захочет ли он бросить всё в одночасье ради меня одного? Примет ли меня таким?» Струи воды становятся тёплыми и отбиваются от плеч омеги. Капли приятной температуры стекают по лицу с намокшей чёлки и ласкают кожу, возвращая телу ощущение чистоты. «А если он дождётся рождения ребёнка, а потом заберёт его, а меня вышвырнет? Он ведь может. Он альфа. Он отец. Захочет ли, чтобы его сына воспитывал падший человек, сотворивший такое? Человек, пристреливший другого человека?» У Тэхёна путаются мысли настолько, что он начинает приписывать личности Чонгука страшные черты характера, которых в нём нет и никогда не было. Даже их задатков. Чонгук ведь совсем не такой. Он бы никогда не разлучил младенца со своим омегой. Он бы любил их обоих со всей ужасающей правдой, в которую толкнула их жизнь. Но Тэхён думает о плохом. Он всегда вначале думает не о самом хорошем. И решение он принимает сам. Которое совсем неутешительное и не на пользу ни ему, ни его альфе, ни будущему малышу. Лишает Чонгука права выбора и слова. Он выдавливает немного геля для душа и распределяет его по коже лица и тела. «Пусть я останусь для него тем Тэхёном. Добрым и любящим. Не знающим насилия и никогда не державшим в руках пистолет. Пусть для него я погибну. Пусть он утонет в слезах от утраты своего омеги, чем я услышу из его уст нечто похожее на «Убирайся, Тэхён! Ты обезобразил своим присутствием всю мою жизнь. Какой бы ни была любовь, но с убийцей я и мой ребёнок жить не станут» Тэхён не перестаёт рыдать и упирается лбом о кафельную плитку на стене. Плотно смыкает веки и всхлипывает на этот раз в голос, несдержанно. Страх снова берёт над ним верх. Вот только он уже другой и гораздо сильнее. Может быть, это принимают за эгоизм. Это можно было бы считать таковым, если бы Тэхён оставался в выгоде или в утешении, но нет. Это ранит без ножа обоих. Только ранит, потому что если Чонгук его прогонит, то Тэхёна это попросту убьёт. Какая-то ничтожная степень эгоизма, от которой никакого толку. Только горечь и вред. «Хватит с тебя, Чонгук» «Я и так сделал из тебя живую мишень» «С тебя хватит, мой родной…» Тэхён никогда не устанет говорить ему «прости». Тэхён — хороший человек, повстречавший однажды зверя. Под сводами всех храмов мира ему не замолить совершённый грех. Тэхён не жалеет ни о чём. Омега закрывает кран, обтирается большим махровым полотенцем и не просушивает волосы. Надевает спортивные штаны и футболку, которые заботливо принёс для него старший брат. Гасит свет в ванной и спускается на первый этаж с покрасневшими и раздражёнными глазами. Это теперь его привычное состояние. — Ты вовремя, — в эту минуту Юнги заглядывает в дом и замечает омегу на ступеньках, ведущих вниз, к гостиной. — С Джином всё улажено. Намджун уже в квартире Чонгука. На удивление там нет хаоса, и все вещи на своих местах. Чемодан после поездки так и остался стоять посреди коридора неразобранным и брошенным, — с порога делится информацией Мин, но не заходит внутрь. — Дверь эти твари оставили незапертой, ключи висели в прихожей. Я вызвал врача, он мой хороший друг, он его осмотрит. Он тоже скоро будет по указанному адресу. Пора выезжать. Что скажешь? Ты со мной? — Юнги почему-то уверен, что Тэхён не сможет молчать. Каким бы сильным ни был этот омега, что замирает на последней ступеньке, но утаивать подобное слишком тяжело для любого. Ведь дело касается любви. — Нет, — резко и коротко отрезает Тэхён и ступает на плитку первого этажа. Чимин поворачивает голову в его сторону и не знает, как реагировать и что говорить. — Он меня не поймёт, Юнги. Я не смогу ему признаться. И я не знаю, смогу ли когда-нибудь открыть рот и произнести это вслух, — омега подходит ближе и опускает ресницы. Все слёзы он выплакал и оставил за дверью ванной. — Скажи, что я погиб ради него. Что я пожертвовал собой, лишь бы он с собой ничего не сделал. Скажи, что если он допустит такую мысль, то всё было зря. Он должен жить, пусть и без меня, — Тэхён шмыгает носом, его голос становится тихим и прерывается. — Тэхён, это неправда! Это вымысел, не имеющий ничего общего с настоящим. Ты уверен?! — Юнги такого не ожидал. Да, он допускал вероятность, но та была крайне мала. — А что, если через время ты передумаешь и захочешь вернуть его? Что, если спустя месяцы или даже годы ты заявишься к нему на порог, а у него будет другая семья? К этому ты готов? — Мин разводит руками, щурит глаза и сверлит его осуждающим взглядом. — Пусть он будет счастлив. Когда-нибудь, когда всё уляжется, а боль притупится, но он обязательно станет счастливым, — слова Тэхёна звучат отрывисто и на одной ноте. Он смотрит в одну точку и продолжает. — Со мной ему не удалось этого сделать и стать таким. Может, с кем-то другим… — у Чимина разрывается сердце от речей младшего брата. Всем, находящимся в одной огромной комнате внезапно перестаёт хватать воздуха. — Мой Гуки… пусть он просто живёт. Просто ходит по этой земле и вновь научится улыбаться. Со временем, но он начнёт это делать, — Тэхён сам себе не верит и никогда не поверит, потому как улыбка, о которой он сейчас старается утверждать, стёрта навсегда с его собственного, измученного слезами и всё равно такого красивого лица. — Теперь у меня есть частичка его, — омега прикладывает ладонь к нижней части живота и поднимает глаза на альфу, которому тоже становится ощутимо больно не физически от слов Кима. — Я убийца, Юнги. Если он узнает о ребёнке, он его отберёт. — Ребёнок? Тэхён, у вас будет… — Мин раздувает щёки и шумно выдыхает, упирая руки в бока. Ещё немного и он точно тронется умом, хотя его нервы всегда были как канаты, а сознание ясным и светлым. — Ты ломаешь всем жизнь! Подумай, я прошу тебя, — Юнги переводит внимание на мужа, а Чимин снова в слезах. Он к ним не подходит. Он поджал под себя ноги, сидя в углу дивана, и готов выть от этой реальности и от того, как на его глазах рушатся жизни дорогих людей. — Позаботься о Чонгуке, Юнги. Уезжай один, — Тэхён поджимает губы и не двигается с места. Что он сейчас творит? Он не ведает. Он попросту не осознаёт, какую ошибку он сегодня совершает. Когда ставишь счастье другого человека выше собственного, наверное, это и есть одна из форм любви. Или высшая мера и одна из форм непростительной глупости. «О каком счастье ты говоришь?» «Что же это за любовь такая?» «Что тобой движет?» «Кто только вбил эту чушь в твою голову?!» «Чонгук этого не заслужил» «Да ты и сам такого не заслуживаешь, чёрт!» Юнги говорит это лишь в своей голове. Он видит, что Тэхён настроен именно на такой исход и завершение их истории с печальным концом. Юнги его осуждает и, не произнося ни слова больше, громко хлопает входной дверью, выходя поскорее вон. «Что же ты делаешь, Тэхён?» «Своими же руками всё кромсаешь на мелкие лоскуты» Мин ведёт машину достаточно быстро. Он очень зол на брата своего омеги, но спорить и перечить Тэхёну он не станет. Тот давно взрослый мальчик, и всё понимает сам. Юнги даже представить не может, какими словами нужно жонглировать, когда Чонгук проснётся. Ему придётся вылить на него всю эту ложь и внушить надежду на светлое будущее, которого нет. «Что с тобой не так, Тэхён?» «Как ты можешь с ним вот так обойтись после всего?» «Почему тебе его не жаль?» «Почему тебе не жаль вас обоих?» Юнги заранее начинает сочувствовать Чонгуку и боится представить реакцию, когда тот услышит о гибели своего истинного омеги. «На что же ты меня толкаешь, Тэ?» «Почему ты такой?!» Альфа не может подобрать слов и как-то комментировать. Он просто продолжает ехать к многоэтажным секциям, что уже совсем близко от него. Ночью нет пробок, и это единственное, что радует за прошедшие сутки. Намджун у подъезда. Он помогает Мину донести Чонгука до квартиры. Они укладывают его на кровать. Соседей было не видно. Или уже спят или просто отдыхают в кругу своей семьи за просмотром ток-шоу. Врач прибудет с минуты на минуту. Чонгук начинает вяло шевелиться, но его тяжёлые веки пока что закрыты. Он облизывает пересохшие и обветренные губы с запёкшейся на них кровью и пытается приподнять ресницы. Пространство комнаты в его глазах немного плывёт, но Чонгук узнаёт Юнги и приоткрывает губы в попытке заговорить. — Где Тэхён? — он прочищает горло, насколько это возможно, и шепчет на грани слышимости. — Где… — его блуждающий взгляд ищет у кровати омегу, но кроме Мина и Намджуна он не находит больше никого. — Чонгук, скоро здесь будет врач. Он тебя осмотрит. Береги силы, они тебе нужны, — Юнги присаживается на край постели и берёт его за руку. Звонок в домофон его сейчас спасает от продолжения диалога. Он его ненадолго откладывает, но избежать в беседе отравляющих слов о смерти Тэхёна Мину не удастся. Доктор тщательно производит визуальный осмотр его тела и конечностей. Проверяет состояние органов зрения и ЛОР-органов. Прощупывает живот. У Чонгука нет переломов или вывихов суставов. Нет сотрясения мозга или повреждения внутренних органов. Его двигательные функции практически не нарушены. Только сильные ушибы и гематомы. — Кто его так? — товарищ Юнги не может не поинтересоваться. Очевидно, что он не мог сам себе навредить. — Какая-то толпа отморозков, — незамедлительно доносится от Мина. Он отклоняется чуть назад, пропадая из зоны видимости доктора, прижимает указательный палец к собственным губам, делая всеми узнаваемый жест с просьбой молчать. Чонгук это видит и ничего не говорит. Врач выписывает назначения, даёт рекомендации и настоятельно просит посетить лечебное учреждение, чтобы убедиться в том, что пострадавший идёт на поправку. Перечисляет обезболивающие таблетки и мази для заживления. Растворы для обеззараживания открытых ран. На этом всё. Юнги было важно удостовериться, что у того целые кости и нет сотрясения или повреждения внутренних органов. Доктор справляется со своей задачей и снова оставляет их втроём, покидая чужую квартиру. — Где Тэхён? — ещё раз повторяет Чонгук и пытается приподняться на локтях. — Почему он не со мной? — он смотрит на Юнги с надеждой во взгляде, что тот ответит что-то вроде: «он скоро будет» или «он на кухне заваривает для тебя чай» или «он в душе, и скоро выйдет и умостится рядом с тобой». Но ничего из этого не происходит. — Тэхёна нет, Чонгук, — Юнги сжимает его руку до побелевших костяшек и придерживает его за плечи, чтобы тот резко не вставал с кровати. — Тэхёна с нами больше нет, — Мин замечает, как Чонгук сжимает в кулаке свободной руки простыни и тянет носом воздух. — Сокджин его застрелил. А после застрелился сам, — Юнги хочется врезать себе да посильнее за этот обман. Он стискивает челюсти и не отпускает ослабшего Чонгука, который хочет вырваться из его крепких рук. — На твоей шее метка. Ваша парная метка. Его последнее желание. Пока ты спал, он рывком ринулся к тебе и поставил её сам, опускаясь к земле, на которой ты лежал. Нам всем нужно будет научиться заново жить, — Мин всеми силами старается не отводить взгляд. Ни разу в жизни ему ещё не доводилось говорить о таком и принимать участие, заключая человека в слишком тугие путы, выводить сложные, запутанные узоры на паутине лжи. — Ты врёшь! Вы все врёте! Где мой Тэхён? — Чонгук рычит на Юнги и на Намджуна, вглядываясь попеременно в лица одного и второго. Он не понимает, откуда в нём взялось столько мощи и ярости. — Скажи, что это неправда! — требовательный и душераздирающий рёв альфы меняется на шёпот в долю секунды. — Скажите мне, что это ложь… — Чонгук отталкивает от себя руку Юнги и пальцами зарывается в собственные волосы, опускает голову, и высохшую кровь на его щеках смывают слёзы в глухом, беспомощном и безутешном плаче о гибели его любимого человека. Небеса жестоко обрушились на него и пригвоздили, заставляя оцепенеть в смирении только что прозвучавшей фразы. Тэхёна больше нет. Этого просто не может быть. — Если ты сведёшь счёты с жизнью, Чонгук, то всё было зря. Тэхён хотел, чтобы ты жил. Он успел об этом попросить, — Юнги его обнимает и зажмуривается. Он практически заставляет Чонгука существовать дальше со всем этим внутри и мучиться. Юнги никогда не плачет и не заплачет сейчас. Он оставляет с ним Намджуна, который будет ночевать в его квартире и присматривать, чтобы тот ничего с собой не сотворил. Он его покормит и поможет дойти до ванной. Он достанет для него чистую одежду и ляжет на полу или в гостиной. Он обработает его раны и ссадины. Юнги вылетает из подъезда, снимает с сигнализации бронированный Гелендваген и в бешенстве срывается с места. Он совершенно не бережёт автомобильные шины. И, да. Юнги никогда не плачет. Ни Тэхён, ни Чимин не видели его расстроенным и поникшим. Они никогда не замечали мокрых ресниц над веками. Он, наверное, и вправду непробиваемая, нерушимая стена. С ним не страшно и очень надёжно. Да, это всё так. Но прямо сейчас, проносясь на высокой скорости по опустевшим улицам Сеула и держа путь домой, по его щеке катится единственная слеза, солёная на вкус. Значит, настоящая. «Прости меня, Чонгуки… и Тэхёна прости…» Юнги нервно смахивает влагу с лица рукавом от толстовки, чтобы омеги, которые дожидаются его в особняке, никогда этого не увидели. Чтобы эти двое никогда не усомнились в его силе и выдержке. Что бы они без него делали. Особенно Ким Тэхён. «Любовь — это… иногда не говорить всей правды» Так говорилось во вкладыше одной жвачки. 7 сентября, 2022 год. Послезавтра наступило. Тёплый день первого осеннего месяца. Но в месте, полном скорби и горьких слов прощания навеки, ему не под силу согреть здесь никого. Людей собралось много. В основном это псевдодружки и недоброжелатели Сокджина. Пришли позлорадствовать. Они готовы распечатать на его могиле бутылку шампанского, предварительно и хорошенько её встряхнув, чтобы окатить сладкими шипящими брызгами только что опустившийся на землю гроб. Тэхён бы к ним присоединился. И выпил бы больше их всех за человека, который теперь в аду. Автомобиль Юнги стоит неподалёку, а внутри он, прячется за тонированными стёклами. Ему не впервой. Тэхён больше не плачет. Он полагает, что ребёнок, которого он носит под сердцем, вдохнёт в него жизнь своим появлением на свет. Он посетит врача по прилёте в Париж и услышит слова о подтверждении беременности. Хотя они ему и не нужны. Он уже убеждён в этом на все сто. Рядом с ним небольшая дорожная сумка, что сойдёт за ручную кладь. Через плечо сумка поменьше. В ней новые документы и пополненные кредитные карточки. Одна долларовая, на второй евро — официальная валюта Франции. Тэхён никогда не будет существовать в нужде. Как бы там ни было, он эти деньги заработал. И их хватит на пару поколений вперёд. Его самолёт через четыре часа. Строительную компанию «Контур» вероятнее всего, растащат конкуренты, которые явились сюда сегодня с шикарными букетами для траурной церемонии. Они словно устроили конкурс «У кого пафоснее и дороже». Для любимого врага ничего не жаль, особенно когда провожаешь его в последний путь. Чимин вообще не пришёл на это показушное представление. Он не сможет даже в глаза Чонгуку смотреть после решения Тэхёна его оставить и окунуть в этот обман, заставляя поверить в свою смерть. «Как он может от тебя отказаться и прогнать, отобрав малыша, если ты спас ему жизнь?» Чимин брата не понимает и начинает его осуждать. Так же, как и Юнги. — Как он? — первое, чем интересуется Тэхён, как только Юнги присаживается за руль своего авто. «Как он… А как он может быть, если только что с мучительной грустью в глазах и с парой неподъёмных камней на плечах он опустил на рыхлую землю у твоей могилы цветы, а на крышку гроба положил собственное изведённое и растерзанное в клочья сердце. Как ещё он может быть, Тэхён?!» Мин молчит несколько мгновений. И отвечает на этот вопрос подобным образом только у себя в голове. — Держится, — сухо отзывается Юнги и трогается с места, увозя Тэхёна к главным воздушным воротам международного аэропорта Инчхон. — Он же ничего с собой не сделает? Тебе удалось найти для него правильные слова? — робко вопрошает омега и точно знает, что подобных слов просто не найти. Для себя подобных он так и не отыскал. «Правильные слова?» «Это какие, например?» «Ты вообще себя слышишь, Тэхён?» Юнги продолжает вести совершенно иной диалог с самим собой. — Слова-то я нашёл, но я понятия не имею, насколько они правильные, — альфа выделяет голосом последнее. — И насколько они сработают. Я не могу залезть в его разум, Тэхён. И предугадать его поступки и помыслы у меня тоже вряд ли получится, — Юнги опускает стекло со своей стороны, чтобы покурить. За последние трое суток он выкурил двойную порцию, нежели в обычные дни. Тэхён сидит по диагонали за его спиной. — В этом я бессилен, как и любой человек, увы, — зажимает губами сигарету и щёлкает зажигалкой. — Ты всё ещё можешь передумать и открыться ему, пока не сел в самолёт, — питает последнюю надежду Юнги и оборачивается на Тэхёна, притормаживая на красном сигнале светофора. — Мы можем вернуться. — Нет, Юнги. Он меня никогда не простит, а если ребёнка отнимет, то… — омега замолкает, оставляя фразу недосказанной. — Смотри, Тэхён, чтобы не пришлось сожалеть об этом всю оставшуюся жизнь. А то одумаешься спустя время, а сделать уже будет ничего нельзя. Чонгук не заслуживает такого обмана, — на этот раз Мин проговаривает это вслух, пытаясь достучаться до Кима в последние минуты. — Ещё и ребёнка от него скрываешь… — Юнги всё сказал, но в ответ лишь тишина и гул от проезжающих по соседним полосам автомобилей. Тэхён уже всё решил. Вот только спохватится потом, а момент упущен. Сказать правду не страшно. Страшно утаить и не успеть сказать её вовремя. — Попроси написать на гранитной плите Джина «Трудно быть Богом». Этой надписи там самое место, — Тэхён больше ни о чём не попросит. Всю дорогу с Юнги они едут молча. Занимая место у иллюминатора в салоне бизнес-класса, Тэхён пристёгивает ремень безопасности и регулирует на поясе по размеру. Он на ощупь находит кончиками пальцев метку своего истинного. Совсем скоро она начнёт исчезать, так до конца и не проявившись. Цепляет той же рукой цепочку на шее. Ту самую, на которой драгоценная подвеска. Разорванное сердце, а на обороте, если сложить вместе две половинки, легко читается: «Моё сердце в твоих руках» Этот подарок и будущий малыш — это всё, что у Тэхёна осталось от любимого человека, которого он всего лишь хотел защитить. И защитил. У него это получилось. Тэхён больше не пьёт американо, даже без сахара. В его бумажном стаканчике теперь исключительно яблочный сок.🎵 Moment of peace — Antonio Relajacion 🎵
Конец воспоминания, сентябрь, 2022 год.
Тэхён продолжает медленно ехать вдоль обочины с противоположной стороны дороги, не опережая шаг Чонгука, кутающегося поглубже в шарф. Омега смотрит не вперёд, а только на своего альфу, как вдруг тот резко останавливается и поворачивает голову к автомобилю на другой части улицы. Пристальный взгляд Чонгука задерживается на полностью затонированном и ничем не приметном Хёндае. Он, наплевав на шныряющие по проезжей части машины, быстро перебегает дорогу в неположенном месте. Он будто чувствует, что это авто здесь не случайно, что кто-то наблюдал за ним, пока тот неторопливо шёл несколько метров к парковке для сотрудников полицейского участка. Между их лицами теперь несчастные сантиметры и глухое чёрное стекло, через которое никак не разглядеть водителя. Совершенно невозможно узнать, кто же там внутри. Чонгук всё равно продолжает всматриваться точно в ту область, где должны быть глаза и губы кого-то. Но безрезультатно. Тэхён так близко, но преграда между ними надёжно скрывает его внешность. Он от неожиданности едва сдерживается, чтобы не отпрянуть и не шарахнуться от Чонгука. Альфа дёргает ручку водительской двери, но внутренняя блокировка замков препятствует ему, не давая открыть и заглянуть в салон. «…только не устраивай шоу посреди улицы и не шокируй его прямо там. Совсем скоро он прибежит в наш дом и будет требовать объяснений» Ведь Чонгук, как и Тэхён, так и не смог оправиться от потери и расставания с обожаемым человеком. У Чонгука кроме его монТэ за последние два года никого не было и нет. Тэхён резко давит на педаль газа, выжимая её в пол, и с пробуксовкой и рёвом двигателя уносится прочь, оставляя после себя лишь облако дорожной пыли от скорости вращения колёс по асфальтовому покрытию. «Страшно» Вновь думает он. Но если кинуть взгляд в прошлое и посмотреть на минувшие годы под другим углом, бояться Тэхёну больше нечего. Кандалы и тяжёлые цепи, парализующие и ограничивающие движения, давно сорваны. Все пути открыты и свободны. Всё, что можно было, Тэхён уже и так потерял. Сердце омеги снова начинает заходиться и ощутимо отдаваться в висках, раскалывая голову пополам. «Приезжай домой, Тэ. Твой сын не спит. Тебе его и не узнать с последней вашей встречи» Юнги его приглашает и ждёт. Он Тэхёна давно перед собой оправдал. Через несколько светофоров и поворотов по давно знакомому маршруту омега заезжает на территорию двора через автоматически открывающиеся ворота. Дверь в особняк не заперта, и Тэхёну не нужно звонить или стучать, чтобы его впустили. Двери этого дома всегда для него открыты, и он может войти. Заходя внутрь, Тэхён замирает на месте и перестаёт двигаться. Снизу вверх на него смотрят большие практически чёрные и самые красивые глаза на свете, обрамлённые длинными густыми ресницами. Они достались ему от отца. У Чонгука такие же. Точь-в-точь. Тэхён вдыхает до боли знакомый аромат, очень похожий на запах своего истинного альфы. Шафран и апельсин. Нотки лайма. «Ты пахнешь почти так же, как он…» Омега опускается на колени перед своим ребёнком, которого не видел год и три месяца. Лишь одними губами шепчет такое сокровенное и согревающее его покалеченную душу: «Сыночек» Сколько любви, боли и нежности заключено в этом слове? Тэхён плачет. Гису улыбается и делает навстречу один маленький шаг.