Хорошо там, где меня нет… Но ничего, я и туда доберусь!

      Волнение за Кайдо с каждым годом утихало, с тем как часто он попадался дозору — я уже привыкла. Просто выдыхаешь, берешь его библикарту и плывешь за ним. Если повезет, то от базы, на которой его держат, что-то да останется.       В очередной раз пришлось его искать, и за пару дней все же удалось доплыть до искомого острова. Ничем не примечательный, даже не разрушенный, но завывание сирены означало, что из-под заключения, наш, как я его за глаза называю, «козлина», выбрался.       —Мокко, за кораблем пригляди, пожалуйста, — сказала я, перегнувшись через борт.       Девушка, не спеша, прихрамывая, направилась на камбуз. В шкафу, в котором она хранила всякую всячину, она достала трость.       Тот случай, несколько лет назад, к сожалению, не прошел бесследно. Пуля, попав в бедро, прошла через мышцы, а из-за отсутствия нормальной медицины, они срослись неправильно. Так вот, и без глаза осталась, и хромотой обзавелась. Конечно, со всем можно смириться, ко всему привыкнуть, она же жила как-то с одним глазом, но из-за ноги пришлось чуть ли не с самого начала учиться ходить и драться. Пришлось видоизменить оружие, повезло, что можно было совместить трость с косой, и удобно, и практично.       Лика шла вперед, туда, где больше всего было шума. Что-то хрустнуло и завыло под тростью. Опустив взгляд, она увидела, что конец вошел в чью-то глазницу. Мужчина еще был в сознании, и явно пытался объяснить то, чтобы ему помогли. Девушка с отвращением провела взглядом по телу, вжала пальцы в углубление в основании трости, лезвие выдвинулся и прошло через череп, и вышло где-то в макушке дозорного. Девушка с облегчением вздохнула и вытащила косу из тела, и двинулась в сторону ближайшей выбитой двери.       Петляя по коридорам, обходя обломки и трупы, она наконец-то наткнулась на Кайдо.       —Мы уплываем или как? У нас не так много времени, скоро тут будут еще дозорные, — недовольно сказала девушка.       Ее глаза зацепились за мужскую фигуру, позади Кайдо. Девушка указала за спину пальцем и приподняла брови.       —Это Кинг, он теперь в нашей команде, — улыбнулся Кайдо и подтолкнул парня вперед.       Лика тяжело вздохнула.       —Только еще одного ребенка на корабле не хватало, я тебе что — нянька?       —А кто еще из детей у нас есть на борту, ты про Мокко?       Мужчина сдвинул брови на переносице и задумался.       —Серьезно? Из нас троих только ты ведешь себя как ребенок: постоянно буянишь, сбегаешь, и тебя надо искать, тебе все вечно не нравится, такое чувство, что не ты тут старший, а я! — она перевела взгляд на мнущегося парня, — Пойдем на корабль, парень, нечего тут больше делать.       С кораблем дозора они разминулись, что не могло не радовать Лику, еще и стычку с ними, она бы не выдержала. И так надо было сделать кучу вещей, так и в сон клонило, последние несколько дней она не могла уснуть.       Перевязывая раны Кинга, она спросила.       —Как тебя зовут? Я знаю, что имя «Кинг» дал тебе Кайдо. И кто же ты все-таки такой, что тебя держали в лаборатории?       —Альберт…       —Емко…       Парень запнулся на фразе, которую хотел сказать, и кажется, даже глаза опустил.       —Прости, продолжай, я просто ужасно устала, вот и язвлю, — девушка устало улыбнулась.

***

      Кто же знал, что с подростками так сложно найти общий язык. Альберт почти не шел на контакт. Разве что иногда перекидывался парочкой фраз со мной, когда заходил на камбуз. Потом я решила, что можно его попробовать «приручить» проверенным способом. На корабле Рокса, моего расположения добивались едой. Так я поступила и с парнем, и правда, с каждым днем он все чаще оставался на кухне и разговаривал со мной. А с тем, как быстро стала пополняться наша команда, он, если его присутствия не требовалось, старался быть как можно чаще рядом. Даже иногда казалось, что я перестаралась, то на кухне поможет, то заберет большую часть документов, которые буквально росли как на дрожжах с расширением команды, и начнет их разбирать и заполнять вместо меня.       Но вот в руки он почти не давался. Как погладить по голове, и даже, если я его тащила куда-то, буквально, за руку, ему было нормально, но как только руки тянулись к крыльям, он, нахохлившись, как птица, уходил в противоположный угол и что-то бурчал себе под нос. А ведь мне так хотелось узнать, какие у него крылья на ощупь. И я вам отвечу, после долгих попыток мне все же удалось провернуть эту авантюру, они ужасно мягкие, прям снова хочется их погладить, но видимо мне это больше не позволят сделать.       Будучи ужасно пьяной, буквально, еле держась на ногах, впервые поддавшись на уговоры Кайдо я выпила с ним, что-то слово за слово, и вот, мы опять ругаемся из-за какой-то ерунды.       Альберт уже собирался лечь спать. Шум на палубе все не затихал, и в смехе других сокомандников раздался женский крик.       —Кайдо, мразь ты такая. Давай еще поспорь со мной.       И тишина, даже смех на самой дальней части палубы затих. Он выглянул в иллюминатор. Пираты медленно стали расходиться, предвидя очередную «бурю», никто не хотел попасть под руку.       Парень, накинув куртку, пошел в сторону капитала и Лики. Взойдя на капитанский мостик, он увидел уморительную ситуацию. Лика, держа в руке шампур, тыкала им в Кайдо и кричала.       —Бери шампур, сука! Я не бью безоружных! Бери этот ебучий шампур и защищайся!       Этим «оружием» она, ни что царапины не оставит, она то стоять ровно не может, из-за большого количества выпитого алкоголя.       —Лика-сама, пойдемте, вы перепили, вам нужно отдохнуть, — парень перехватил падающую девушку и отобрал шампур.       Лика вяло поотбивалась, а потом затихла, тогда Альберт понес ее в сторону каюты девушки. И уже почти подойдя к ней, он понял, что затихшая Лика ничего хорошего не значит. И в подтверждение своих мыслей почувствовала на крыльях женские руки. Так он и застыл перед каютой.       —Какие мягкие! — воскликнула девушка, —Что же ты мне раньше не разрешал их потрогать!       Уложив девушку на кровать, и пожелав ее хорошей ночи, Альберт вышел из каюты. И он надеялся, что она не заметила его покрасневших щек. И никогда она не узнает, что крылья у их народа могут трогать, только дорогие их сердцу люди.