«Я хочу умереть».
Тут же в сердце Юнхо загорелось пламя ненависти. Он был готов убить того, кто заставил его брата говорить такие страшные слова. За каждую пролитую слезу, за каждую секунду, которую Уён промучился, кто-то должен ответить. Семья — одно огромное сердце. Если кто-то страдает, обязанность остальных — избавить его от боли. В тот день Юнхо пообещал себе, семье и всему миру, что он самолично разорвёт преступника на части и закопает его труп глубоко под землю, да так, чтобы никто и никогда не смог его найти. Ни один человек не в праве обижать никого из его семьи, а если уж найдётся такой смельчак, то он будет иметь дело с ним. «Я клянусь тебе Уён, — говорил Юнхо, крепко обнимая и гладя по голове плачущего брата. — Я клянусь, что найду того, кто с тобой это сотворил. Он пожалеет, что вообще связался с тобой. Он будет расплачиваться за всё до конца своей жизни. Он не избежит наказания. Я обещаю».***
Тысячи голосов в зале не умолкали ни на минуту. Они так яростно перебивали друг друга, отстаивали свою точку зрения. Минги, сидя в последних рядах, еле сдерживал себя: он был готов разорвать каждого из них. Их демагогии никак не помогали насущным проблемам. Заседание Национального собрания Республики Корея — сплошной цирк, в котором от слова «справедливость» не осталось и следа. Этим спектаклем заправляли альфы, что всячески пытались подавить каждого, кто встанет на их пути, даже друг друга. Но, по мнению других, главным шутом был Сон Минги — человек, который неоднократно пытался отстоять права униженных и обиженных омег, но… сколько бы лет ни прошло, всё было бессильно. Однако на этот раз альфа был уверен, что всё получится — произошло событие, которое дало толчок в обществе, поставило его на уши. Точка кипения была достигнута, теперь же в его руках есть козырь. — Выпущенная три недели назад поправка в законе, касающаяся отношений омег и альф, вызвала огромный ажиотаж в обществе, — говорил представитель Народной партии, обращаясь к аудитории. — Многие требуют повторного рассмотрения поправок в законе, они утверждают, что это ущемляет права омег в обществе. Народная партия считает, что поправка в законе была обоснована по ряду причин, в которые входит плачевная демографическая ситуация в стране. Вдруг Минги, резко встав с места, схватил микрофон и уверенно, громко проговорил: — Господин Ким, эта поправка в законе не имеет никакого отношения к демографии страны. — Прошу вас, сначала представьтесь, прежде чем озвучивать своё мнение. Он, поправив пиджак, по слогам сказал: — Сон Минги. Я — член партии Протекторов, тех, кто защищает и борется за права омег, гамм и бет. — Почему же вы считаете, что данная поправка никак не повлияет на демографический кризис в Корее? — А вы-то сами слышали исправленный закон? — весь зал потерял дар речи от такой дерзости. — Специально для вас повторю: «Половой акт, совершённый во время гона или течки, ни в коем случае не считается изнасилованием». Вы понимаете, что своими законами, унижающими омег, вы никак не помогаете нашей демографии? Сначала вы запретили аборты, однако вы совсем не понимаете, что никто от этого не прекратит их делать? Появляются нелегальные и небезопасные способы прерывания беременности, которые могут нанести вред организму омег, если не убить? Далее вы выпускаете такую поправку в законе, но вы представляете, что будет дальше? Омеги будут пить больше противозачаточных, чтобы не забеременеть от насильников. Вы не исправляете демографическую ситуацию, а только её усугубляете. — Если же у партии Протекторов есть другие предложения, мы их готовы выслушать, — абсолютная ложь, сказанная тысячу раз. — Вместо того, чтобы ущемлять омег, вы им помогите. Пособия для беременных, выплаты за количество детей, помощь в обустройстве детей в детские сады и в школы — любая помощь даст свои плоды. Но почему-то все партии просто игнорируют эти предложения, поэтому я рад их озвучить хотя бы сейчас. — Я считаю, что мы достаточно помогаем омегам, — это заявление заставило альфу рассмеяться, что возмутило всех присутствующих. — Я что-то не так сказал? — Да неужели? И что же? Отрезаете любую возможность самореализации, делая из них машины для рождения потомства? Это вы считаете помощью? — Такое поведение недопустимо на заседании Народного собрания Республики Корея. Если вы продолжите- — Я буду с вами разговаривать так до того момента, пока вы не признаете омег как полноценных членов общества. — Эти омеги ни на что не годны, кроме как рожать, — выкрикнул кто-то из аудитории. Эти слова для Сона, словно красная тряпка для быка. Кровь в жилах закипела, а кулаки были сжаты до белых выступающих костяшек. — О чём я и говорю, — процедил сквозь зубы Минги. — Жалкие альфы пытаются сильнее ущемить омег. — Ну а кто же вы, Сон Минги? — спросил кто-то. — Я — альфа, но мне стыдно быть частью вас. — Сон Минги, прошу вас удалиться из зала, — приказал глава народной партии. — Ваше поведение не соответствует нормам этики. — А ваши слова не соответствуют нормам человечности, — сказал Сон, а затем, бросив микрофон на пол, вышел из зала, хлопая дверьми. Чувство гнева горело огнём в груди альфы. Он, со всей силы пнув двери заседания, тут же увидел снующих везде журналистов, что беспардонно трясли камерой около его лица. Сон Минги для всех стало именем нарицательным, настолько он был известен. Он стал шутом для возгордившихся альф, но последней надеждой для ущемлённых. Корреспондент, пихая микрофон прямо в лицо, задавал слишком много раздражающих вопросов, от которых Минги уже тошнило:«Вы так активно защищаете омег, есть ли на то причина?». Никого она не касается. «Вы — омега?». Защита омег делает из него омегу? «Сомневаетесь ли вы в том, что делаете?». Такие настойчивые и дерзкие действия заставляют людей сомневаться в его уверенности? «Зачем вам защищать омег? Есть ли какая-то выгода от этого?». Неужели простое желание справедливости не вызывает доверия у людей?
«Я занят», — бросил Сон, пробираясь сквозь толпу назойливых журналистов, что вечно следовали за каждым его шагом. Он был зол настолько, что был готов сломать челюсть одному из них. Каждый день из него делали клоуна, выставляя на посмешище публике. Это злило до боли в зубах, до дрожи по телу, однако он прекрасно понимал, в каком обществе он живёт: в обществе, где альфе, вершине социальной пирамиды, было дозволено всё в ущерб другим. Это — жестокие реалии, где они все жили. «Но не может так вечно продолжаться, — проговаривал про себя Минги, пиная камень под ногами. — Никто не намерен терпеть такое отношение к себе». Однако, как бы сильно Сон ни бил в грудь и как бы яростно ни заявлял о неправоте остальных, у него не было прецедента, чтобы доказать хотя бы что-то. Если был бы хотя бы один случай, который мог бы доказать некомпетентность поправки, Минги бы ухватился за него намертво и показал остальным. И… — Господин Чон, было сказано ни раз, что в возбуждении дела вам отказано, — раздалось где-то вдалеке. Альфа, подняв голову, увидел как полицейский отталкивал от себя человека, что крепко вцепился в руку того. Мужчина, высокого роста и крепкого телосложения, не каждый альфа обладал таким телом. Лицо его было мужественно, кроме круглых, даже в какой-то мере очаровательных глаз, что сильно выделялись. Однако всё остальное кричало о том, что он альфа, даже слабоватый, но довольно терпкий запах. «Кажется, он на раз-два сможет сломать этого полицейского» — усмехнулся про себя Минги. — Произошло преступление, вы не можете отказать в возбуждении, — решительно и громко кричал «альфа», размахивая руками. — Это не преступление, мы же вам показали новую поправку в законе. «Похоже… судьба на моей стороне», — подумал Сон, продолжая наблюдать за драматургической сценой, разворачивающейся на его глазах. — Да мне плевать на ваши поправки, это изнасилование! Вы должны снова возбудить это дело! — С чего это? Было доказано, что ничего не противоречит закону. — Не пытайтесь убежать от этого! Я это просто так не оставлю! — Господин Чон! Никто не виноват в том, что ваш брат раздвигает ноги каждому встречному! — ЧТО?! — глаза Чона тут же налились кровью. — ДА КАК ВЫ СМЕЕТЕ?! Незнакомец резко замахнулся, его отделяла лишь секунда, чтобы развязать драку, но… Вовремя подбежавший Минги мгновенно схватил его запястье и, сильнее его сжимая, с довольной улыбкой обратился к нему: — Не творите глупостей, прошу. — Не лезьте! Это не ваше дело! — нагрубил Чон, вырываясь, но хватка Сона была довольно крепкой. Вблизи «альфа» был куда больше. Учитывая не низкий рост Минги, он был выше него, пусть и на чуть-чуть. — Ну-ну, не нужно так реагировать. Я вам хочу помочь. — Что? — лицо незнакомца тут же переменилось, стало растерянным. «А он и не такой страшный. Даже милый», — подумал Сон, но тут же отбросил эти странные мысли. — Помочь? — Господин Сон, это же по вашей части, не так ли? — усмехнулся полицейский, на что получил пронзающий душу и тело взгляд. — Господин Чон, верно? — спросил Минги, смотря прямо в чужие круглые глаза. — Да, — тихо ответил тот, тут же отводя взгляд. — Хорошо. Пройдёмте со мной. Поговорим и обсудим вашу проблему. Минги, не отпуская руку незнакомца, вёл его за собой. У этого «альфы» был приятный запах: такой знакомый, но не сразу узнаваемый. Терпкий, но с долей сладости. Слабый, но почему-то сразу же врезающийся в лёгкие. Это было странно для Сона, ведь он никогда не встречал альф с таким притягательным ароматом. «Может быть это парфюм такой? Стоит спросить где он его берёт», — подумалось ему. Но вдруг над ухом раздалось: — Пожалуйста, можете не держать меня за руку, я и сам за вами последую. — Ах, конечно, — Сон тут же отпустил Чона. — Извините. Я предполагал, что нет ничего такого, что я держу вас за руку. Извините ещё раз за мою беспардонность. — С чего это? — непонимающе спросил незнакомец. — Ну… просто не вижу ничего такого в том, чтобы два альфы держались за руки, — слабо рассмеялся Минги, пытаясь хоть как-то выпутаться из неловкой ситуации. — М-м… ясно, — сухо ответил тот. — Я вас чем-то обидел? — Нет, всё в порядке. Атмосфера между ними была довольно тяжёлой. Сон чувствовал, как она давила на него, не давая даже нормально вдохнуть. Поэтому он, придерживаясь приветливого тона, снова заговорил: — Так… как вас зовут, для начала? — Чон Юнхо, — сухо ответил Чон. — А вы… Сон Минги, не так ли? — Да, верно. — Ясно. Я наслышан о вас. — Правда? Приятно слышать. — Да, но о вас говорят не самые хорошие вещи. Юнхо был настроен враждебно и настороженно, взгляд его был прикован к земле, а брови сведены в напряжении. Минги, мягко похлопав его по плечу, сказал: — Не беспокойтесь, я не собираюсь как-то над вами насмехаться или воспринимать ваши слова несерьёзно. — Буду благодарен вам за это. После, выдержав небольшую паузу, Сон, чтобы расположить к себе Чона, добавил: — У вас приятный аромат. — Эм… спасибо, — смущённо проговорил Юнхо. — Впервые встречаю альфу с таким приятным запахом. Обычно у всех он такой противный, даже у меня. — Правда? Не думаю, что всё настолько плохо. — Ну это вам так кажется. Я пользуюсь блокаторами, у меня от природы запах очень резкий. — Ну… я его плохо чувствую, но он похож на… — Чон задумался. — На дерево? — Верно. Типичный запах. И очень резкий. — Ясно. — А вы? Какой он у вас? — Эм… шоколад, — почёсывая шею, ответил Юнхо. — Ох, вот оно что! Очень приятный запах, правда, — с улыбкой вымолвил Минги. — Наверное странно получать от альфы такие комплименты? — Да нет… всё нормально. — Тогда я рад. Обстановка стала более разряженной и лёгкой. Их напряжённый диалог постепенно превратился в простую бытовую беседу, что не могло не радовать альфу. Узналось, что Чон когда-то так же обучался на юридическом факультете, как и Сон, но после бросил из-за нелёгкой семейной обстановки. Минги наблюдал за тем, как Юнхо с любовью и радостью рассказывал о своих младших братьях, о которых заботился: о Чонхо, что был «не по годам умным» альфой, и об Уёне, сильном и жизнерадостном омеге. У Сона никогда не было сестёр или братьев, ему было даже немного завидно, что у Чона были действительно близкие люди. Они пришли в немноголюдный парк. Кругом царила приятна тишина, лишь шелест листвы мягкой мелодией раздавался там. Огромное озеро, на котором отражалось синее бескрайнее небо, щебетание птиц, прохладный, глядящий кожу ветер — всё это создавало умиротворяющую атмосферу, что, словно тёплое одеяло, окутывало тело. Минги любил такие места, в которых можно было почувствовать себя освобождённым от городского шума. Он, обернувшись к Юнхо, не мог оторвать от него взгляда: ветер играл с его каштановыми волосами, разгоняя шоколадный аромат, а его янтарные глаза печальным, но внимательным взглядом наблюдали за движением воды. Чон был притягателен, даже слишком. «Никогда не видел настолько красивых альф», — подумал Сон, но тут же отогнал от себя эти безумные, даже пугающие мысли. И после, громко откашлявшись, он спросил: — Что у вас случилось? Юнхо неуверенно и тихо начал: — Неделю назад неизвестный альфа надругался над моим младшим братом-омегой. — Ох… мне очень жаль. — Я… не знаю, что мне делать. Я сотни раз писал заявления. Максимум, что сделала полиция — нашла того сукиного сына, однако он утверждает, что тогда у него был гон, а у Уёна — течка. Только из-за этого в возбуждении дела мне отказывают. — Хм… вы обращались за услугами к юристу? Или вы сами писали заявления? — Обращался, первое заявление я написал вместе с ним. Однако после они провели расследование и дали заключение следователя. В деле мне отказывала не только полиция, но и другие юристы. Говорят, это всё бесполезно, нарушения закона не было. — Ох, вот оно как, — еле слышно проговорил Сон. — Мне даже не сказали имени того альфы, я не знаю, кто он. Если бы я мог, я бы сам его убил, — Чон со всей силы сжал кулаки. — Не стоит, — Минги положил свою руку поверх чужой. — Не нужно ломать свою судьбу из-за этой сволочи. Попытаемся решить это на легальных основаниях. — Вы просто не понимаете, какого это… — Понимаю, прекрасно понимаю, — сказал Сон. — И, поверьте мне, я понимаю это куда лучше, чем кто-либо. Поэтому хочу вам помочь. — Вы… как вы мне поможете? — Я же адвокат, — с улыбкой заявил Минги. — Я помогаю омегам возбудить дела в судах. — И успешно? — прищурив глаза, спросил Юнхо. — Пока да. Но в вашем случае всё будет куда сложнее, учитывая новые поправки в законе. — Вы думаете, это возможно? — Конечно. Мы сделаем всё, что в наших силах. Да и к тому же… у меня есть и свои интересы вести это дело, так что просто так от него я не откажусь. — Правда? И что за интересы, если не секрет? — Мне нужен прецедент, доказывающий некомпетентность закона. Я думаю, у нас всё получится. Слава богу, мы оба альфы, это может сыграть хорошую роль в суде. — Что? Почему? — Ну, как правило, к словам альф в суде прислушиваются внимательнее. Бывали такие случаи, что вместо самих омег выступали их мужья или друзья-альфы. Так что… не волнуйтесь, хотя бы в этом нам повезло. Чон, тяжело выдохнув, возразил: — Ну… я не альфа. — Хм. Бета? — Омега. — ЧТО?! — Сон тут же подпрыгнул от неожиданности. — Боже… извините меня, я не знал. Мне очень жаль. Эта новость пусть и действительно шокировала альфу, но… что-то отлегло у него в глубине души. — Не впервой, всё хорошо, — закатив глаза, проговорил омега. — Я это говорю для того, чтобы вы знали. Вам, наверное, можно это сказать. — Да, конечно. Есть ли у вас знакомые альфы? Отец или братья? — Только мой младший брат, но ему шесть, — отрезал Юнхо. — А что насчёт отц… ладно, хорошо. Хм, — Минги, поджав губы, задумался. — Я постараюсь что-то придумать. Пока до заявления далеко, хочу просмотреть заключение следователя и покопаться в обстоятельствах преступления. После этого, я надеюсь, мы найдём зацепку, которую мы сможем использовать в своих целях. Сону действительно хотелось помочь Чону. Пусть и вероятность успеха была крайне мала, но... он не мог просто так оставить это. — Господин Сон… спасибо вам, — слабо улыбнувшись, тихо прошептал омега. — Если бы не вы, я бы, возможно, действительно был готов опустить руки. — Это… моя обязанность — помогать тем, кто нуждается в этом.«КАК ТЫ МОГ! ПОЧЕМУ ТЫ ЭТО СДЕЛАЛ?! ПОЧЕМУ ТЫ ЗАЩИЩАЛ ЕГО НАСИЛЬНИКА?! — кричал отец, избивая сына ногами.
— Ладно, — Минги тут же встал с места, отгоняя режущие душу воспоминания. — Предлагаю приступить к делу без отлагательств.