Горький шоколад

      Часы в огромном кабинете, заставленном книжными стеллажами, тихо тикали. Юнхо, сидя на кресле, терпеливо ждал Минги, который опаздывал. Он то до боли сжимал, то резко разжимал кулаки, покусывал до крови губы, бегал глазами по светлой комнате: толстые корешки с золотыми буквами на них выглядывали из широких полок, грамоты, гордо висящие на стене, медная статуэтка слепой женщины с мечом и весами.       В голове было слишком много мыслей, они путались, рвались и растягивались, словно нитки. Жизнь, перевернувшаяся с ног на голову в один миг, завела его сюда, в злосчастный кабинет адвоката.       Должен был состояться важный разговор. Пришлось отпроситься с работы и отдать Чонхо Сонхва. Чон чувствовал укол вины перед младшим братом, ведь ничего ему не рассказывал, и всё это время мальчик находился в полном неведении. Но другого пути не было: Чонхо ни при каких обстоятельствах не должен ни о чём узнать, сколько бы он ни плакал и умолял.       Обида на мир внутри скребла сердце, но образ защитника, помогавшего ему, не давал сойти с ума, впасть в отчаянье.       Дверь внезапно распахнулась. Запыхавшийся Минги, держащий в руках толстые папки, из которых вываливалась бумага, подбежал к столу. — Мне очень жаль, господин Чон, меня задержали, — оправдывался Сон, раскладывая всё на стол. — Ничего страшного, всё нормально. — Как вы? Как ваше состояние?       Юнхо растерялся. Все его мысли были заняты делом, он совсем не ожидал такого простого вопроса. — Ничего не подумайте, я просто беспокоюсь о том, что вы можете себя плохо чувствовать, — пояснил адвокат, выставляя руки вперёд. — А, нет, ничего! Извините. Всё хорошо, относительно. — Хм… ладно. — А вы? — решился спросить Чон, стыдливо опустив глаза. — Я? Неплохо, — с лёгкой улыбкой ответил Минги. — Сегодня дело выиграл. Из-за этого кстати и задержался. Прошу меня простить ещё раз, я не думал, что заседание так сильно затянется. — Ох… могу ли я поинтересоваться, что было за дело? — Омеге не хотели выплачивать зарплату, поясняя это тем, что один день он пропустил из-за течки, а остальные дни плохо себя чувствовал. — Боже… неужели бывает и такое? — Конечно. С этим проблемы постоянно. — Очень жаль… — Да, жаль, правда. Так, — Минги, открыв одну из папок, начал: — я также узнал кое-что насчёт дела вашего младшего брата. Не без труда, но я владею некой информацией. — Что вы нашли? — поинтересовался Юнхо, поглядывая на разбросанные бумаги на столе. — Во-первых, имя преступника и информацию, — Сон выдвинул вперёд отчёт. — Его зовут Хван Хёсон. Альфа, пятьдесят шесть лет.       Внутри Чона в секунду разожглось пламя. Он, сжав зубы, глазами выжигал имя, написанное на бумаге. Сердце так сильно билось от злости, что оно вот-вот готово было выпрыгнуть. Разорвать насильника, закопать его глубоко под землю и зарезать всю его семью — вот, что было в голове.       Вместе с обжигающей яростью кровоточила боль за Уёна. Он был унижен и сломан руками отвратительного человека, который не должен жить. И только богу известно, что пережил его младший брат в тот день, поломавший их судьбы. Глаза невыносимо щипало, а в груди был нож, и каждое биение сердца приносило мучительную, острую боль. — Я вас понимаю, — внезапно сказал альфа, сжимая кулаки. — Он обязательно поплатится за всё. — Скажите… где он живёт? — Не делайте ничего, прошу, — холодным тоном приказал он. — Будет больше проблем, поверьте мне. — Как такая тварь может ещё жить? — сквозь зубы процедил омега. — Прошу, успокойтесь, — Минги положил руку на плечо Юнхо, и вдруг ему в нос въелся горький запах шоколада. — Не совершайте глупостей. Если наказывать, то по закону. Вы же не хотите в тюрьме сидеть?       Но слова более не доходили до разума. В таком состоянии он мог сорваться с места и придушить насильника, что было особенно нежелательно и опасно не только для того альфы, но и для омеги.       Вдруг Чон почувствовал странный запах. Резкий, въедливый и властный. В ту же секунду в глазах чуть помутнело, а дыхание замедлилось, стало медленным и тихим. — Извините, — сказал Сон. — Я редко такое делаю. Но вы мне нужны с трезвым разумом.       Но Юнхо ничего не отвечал. Он чувствовал необъяснимо странную лёгкость в теле, он пустым взглядом смотрел на бумаги.       Минги подошёл к окну, что было далеко от стола, и настежь его отворил. Не поворачиваясь, он громко продолжил: — Сдавали ли вы документы из больницы о периодичности цикла вашего брата? — Как у него может быть гон, если в таком возрасте уже давно наступает андропауза? — тихо со злостью проговорил Чон.       Ярость была настолько сильна, что она не подавлялась феромонами. Сон, тяжело вздохнув, ответил: — У всех организм разный. Она может начаться и в семьдесят у кого-то. — Так смешно, — горько усмехнулся омега. — У Уёна аминаризм, а у того сукиного сына андропауза. Это такой абсурд. — У вашего брата аминаризм? — с удивлением спросил альфа. — Да. И я сдавал документ о подтверждении болезни. — Хм. Этого в документах я не видел. — Оно и понятно, — с ухмылкой сказал Чон. — Хм… похоже это дело хотели быстро замять. Но мы должны пойти по-другому, чтобы этого не случилось, — рассуждал Минги, скрестив руки. — Как? — Вашему брату шестнадцать, не так ли?       Юнхо не отвечал, лишь пустым взглядом сверлил стену. Это сильно насторожило, ведь Сон не мог довести его до такого состояния: он пил блокаторы, что чисто физически не могли подавить Чона. Оставалось лишь одно предположение: — Господин Чон, стоит ли мне вызвать скорую помощь? С вами всё хорошо? — Да… — Господин Чон? — окликал его Минги, но никакой реакции не последовало.       Он еле коснулся чужой шеи. Кожа была холодной, словно лёд. Шоковое состояние — то, с чем адвокату Сону приходилось сталкиваться не раз.       Он сел перед омегой на колени и, взяв его за руку, говорил: — Господин Чон, посмотрите на меня, — альфа взял чужое лицо в свои тёплые ладони. — Повторяйте за мной, хорошо? Сначала глубокий вдох.       Сон, громко вдохнув, медленно выдохнул. — Потом выдох. Хорошо? Давайте повторим.       Юнхо стеклянным взглядом смотрел на Минги, его грудь высоко поднималась и медленно опускалась. Голова становилась легче, а темнота с глаз постепенно отступала. С каждой секундой дыхание становилось громче и плавнее. Прохладный ветер, дувший из распахнутого окна, уносил вместе с собой тяжесть, что со звоном давила на виски.       Сон, придвинув к себе лежащую рядом сумку, вытащил оттуда термос и протянул его Чону: — Выпейте. Это чай.       Юнхо, трясущимися, слабыми руками потянулся вперёд, но вдруг Минги быстро открыл железную бутылку и налил в небольшую крышку напиток. После встал и поднёс к губам «кружку», из которой исходил тёплый пар, что щекотал нос.       Такая забота со стороны альфы приятно грела сердце омеги. Внутри растекался мёд, а улыбка невольно распустилась на лице. В теле не было сил, а веки невольно закрывались, но впервые за всё время Чон чувствовал… защиту.       Они потеряли ход времени. Ночь уже опустилась на мир, в комнате было темно. — Если вам не станет легче, нам придётся пойти в больницу.       Юнхо в эту же секунду почувствовал тяжесть в груди. — Мне очень жаль, что вам приходится- — Ничего страшного, — отмахнулся Минги. — Мне не тяжело. Не дай бог кому-то пережить то, что вы или ваш брат. — Да…       Сону было искренне жаль, его губы невольно дрожали. С каждой проведённой вместе секундой, желание помочь росло сильнее внутри.       Он пытался сделать всё, что мог, но ситуация была действительно печальной. Не было уверенности в том, что у них всё получится. «А что если…» — пронеслось в голове.       Минги, помотав головой, старался не думать об этом. «Будущее не ясно, ничего не известно», — убеждал себя он. Взглянув на Юнхо, он внезапно спросил: — Слушайте… вы любите кофе? — Что? — непонимающе спросил Чон. — Знаете, я очень привередлив к кофе, — говорил альфа, слегка улыбаясь. — Американо слишком горький, а капучино приторный. Мне по душе латте, но трудно найти идеальный баланс между молоком и кофе. То слишком приторно и жирно, то терпко. — Хм… я люблю кофе, любой. Это, конечно, вредно, но пью его каждый день. Правда уже приелся три в одном. — Ужасно. Как вы его пьёте? — Ну… на стройке и нет другого. — Вы работаете на стройке?! — удивлённо спросил Сон. — Да. — Стойте… разве омегам это не запрещено? — Ну… они-то не знают, что я омега, — усмехнувшись, ответил Чон. — Ясно… могу я спросить у вас нескромный вопрос? — нерешительно проговорил альфа. — Хм. Да. — У вас есть партнёр? Или тот, кто бы помог вам с финансами? — Нет, — мотая головой с грустью сказал омега. — Посмотрите на меня, думаете он у меня будет? Ну и родители… с ними тяжёлая история. — Я думаю, вы очень красивый, правда, — вымолвил Минги, чтобы хоть как-то улыбнуть Юнхо.       Чон с покрасневшими щеками ответил: — Спасибо. Тогда… могу ли я и вас спросить то же самое? — Нет, никого нет, — Сон прикусил губу, — был, конечно, истинный, но мы с ним не встречаемся. — Почему? — распахнув глаза, спросил Юнхо. — Ну, мы просто не подходим друг другу как люди. Да, пытались, но характерами мы не сходимся вообще. Но как друзья общаемся. — Ох… понятно. — Он нашёл себе мужа, так что я рад, — Минги, тяжело выдохнув, продолжил: — истинность не гарантирует счастливую совместную жизнь, не так ли? — Ну… я не думал об этом никогда так глубоко. Просто мне всегда казалось, что истинность и значит счастье и любовь для двоих. — Как видите, нет. Истинность — то, как два человека подходят друг другу как партнёры в сексе, не более. Физиологическая история, далее она никуда не заходит. — Не знал, правда. — Были такие истории, когда развод не одобряли из-за того, что оба были истинными, но… это не доказывает любовь. Любящий человек не будет избивать своего партнёра или издеваться над ним. — А что значит любовь для вас? — поинтересовался Юнхо, заглядывая в глаза альфе. — Хм… думаю, в первую очередь, уважение. А для вас? — Наверное… забота? — Да, каждый пункт очень важен для отношений.       После между ними повисла странная тишина. Было отчётливо слышно лишь надоедливое тиканье часов.       Чон внезапно попытался встать, но Сон тут же подбежал к нему: — Что такое? — Мне пора идти. Чонхо нужно забрать. — Вы… у вас не совсем стабильное состояние. Как вы доберётесь? — Я… — Юнхо задумался, — закажу такси. — Может мне подвезти вас? — Нет-нет, всё хорошо. — Я не уверен, что вам… будет безопасно сейчас одному. Я всё-таки настою на том, чтобы вас подвезти. — Мне ещё забирать Чонхо от друга, это лишняя трата времени. Прошу, не стоит. — Но я всё же настою. Если вам некомфортно, я найду другого человека, чтобы он вас подвёз. Я просто боюсь за вас, поймите. — Ну… ладно. Спасибо большое за услугу, — громко выдохнув, наконец-то согласился Чон.

***

      Дорога была заполнена шумными машинами. Юнхо, повернувшись к окну, наблюдал за разноцветными ночными огнями города, которые сменяли друг друга. На душе было необычайно спокойно. Впервые за всё время он чувствовал себя комфортно рядом с альфой, не следил за дорогой, проверяя направление, не закрывал нос, чтобы не чувствовать едкую вонь феромонов.       Минги, постукивая по рулю, с раздражением проговаривал про себя: — Куда вы все едете, идиоты… — Каким бы ты защитником ни был, на дороге ты всегда демон, — отметил Чон с усмешкой. — Верно, — громко фыркнув, ответил Сон. — Одни придурки на дороге. Странно, что их сейчас много, уже давно не час пик. — Сегодня пятница, все возвращаются домой из других городов, что поделать. — Точно, как я мог забыть… совсем счёт времени потерял. — Неудивительно, ведь вы столько работаете. — Да, верно… может, поэтому у меня никого и нет. — Из-за работы? — Ага. Слишком много работаю, нет сил и времени на личную жизнь. — Ох… не грустно? — Грустно конечно. Но есть много людей, которые нуждаются во мне. Я думаю, их радость и счастье всяко лучше всего. — Я не могу не восхищаться вами после этого, — с расплывшейся на лице тёплой улыбкой сказал омега. — Спасибо, правда. Я надеюсь, что у вас нет таких проблем. — Да конечно есть, — не стал скрывать Юнхо. — Работа и воспитание двоих братьев. Тут нет места для личной жизни. Да и к тому же…       Голос Чона стал тише, а уголки бледных губ медленно опустились: — Не так много альф бы захотело иметь со мной дело. — Почему? — непонимающе спросил Сон. — Ну… во-первых, у меня двое братьев, считайте, что дети. Во-вторых, не такой уж я и симпатичный для омеги. Да и в-третьих… вы наверное знаете, что аминаризм — это наследственное. — У вас тоже? — Да… — Ох… Мне очень жаль, правда, — Минги прикусил губу, — но это не отменяет того, что вы не сможете иметь детей. — Ну… наверное, — с болью в сердце ответил Юнхо. — В любом случае, не стоит ставить на себе крест. Мне кажется, вы зря на себя наговариваете. — Да, возможно. — Вы никогда мне не казались и не кажетесь каким-то не таким, правда. — Это говорит мне человек, который принял меня за альфу?       Сон потерял дар речи. После секундной паузы он громко рассмеялся и, хватаясь крепче за руль, сказал: — Извините, мне правда очень жаль. — Ну-ну. — Но знаете, я не сужу только по внешности. — Правда? И чем я был похож ещё на альфу? — Силой, — без промедления ответил Минги. — Вы, возможно, сильнее, чем некоторые альфы. И я не про физический аспект. — Хм… думаете? — Знаю. — Хм. Вы неплохо разбираетесь в людях? — Да, есть такое. — Знаете, я тоже. — Правда? — Да. И вы мне кажетесь неплохим человеком. — Спасибо. — Не знаю… мне с вами комфортно, — тихо вымолвил Юнхо, щёки которого горели. — Не могли бы мы перейти на неформальное общение? Если вы не против, конечно.       Это было маленьким, почти незаметным жестом, но для омеги он многое значил. Потому он, широко улыбнувшись, кивнул. — Да, конечно. — Я рад.       Они подъехали к огромному многоэтажному дому. Сон, разинув рот, с удивлением проговорил: — Вау, твой друг живёт в таком замке? — Хорошо вышел замуж, — с усмешкой ответил Чон. — Подождёшь меня здесь? Я туда и обратно. — Да, конечно.       Через секунду дверь машины закрылась. Минги, устало выдохнув, запрокинул голову назад.       Он корил себя за слишком сильную навязчивость, боялся за то, что может отстранить от себя Юнхо своим чересчур сильным давлением.       Но впервые за всё это время кто-то так сильно впечатлил его, запал в одинокую годами душу. — Я его, наверное, раздражаю. Но я правда боюсь за него. Вдруг что-то с ним могло случиться. — С кем? — внезапно раздалось рядом.       Сон подскочил. Распахнутыми от удивления глазами он смотрел то на Юнхо, который недоумевал, то на Чонхо, что сидел на заднем сиденье и, чуть наклонив голову, говорил: — Здравствуйте, адвокат Сон! — П-привет, — запинался Минги. — А вы… давно пришли? — Ну… только что, — ответил омега. — А… ясно. — О ком ты говорил? — Да так, мысли вслух, — отмахнулся альфа. — Ладно, давайте домой.       Всю дорогу Чонхо не умолкал ни на секунду: рассказывал о дне, о друзьях, о том, что делал сегодня. Юнхо заметил, что он был особенно болтливым и чересчур радостным, что не могло не вызвать умиления. Неужели ему настолько нравился Минги? — Адвокат Сон, — лепетал мальчик, размахивая руками. — А вы знаете, что раньше был закон о том, что деньги на каждого ребёнка давались по-разному? — Ах, да, конечно, — ответил мужчина. — Был? Разве он до сих пор не существует? — спросил омега. — Его отменили недавно. Благодаря нашей партии. — ЧТО?! — с нескрываемым удивлением спросил Чонхо. — Да, оно противоречило закону о равноправии, которое не рассматривает вес вторичного пола. Но, как мне кажется, скоро сделают поправку и туда. — Хм… это же один из самых первых законов, вышедших в нашей стране. Разве поправки разрешены? — Вообще нет, но я думаю, лазейки люди найдут. Он мешает принятию многих других законов. — Зачем вообще это делают? — не понимал мальчик. — Ну… знаешь, чем больше у людей прав, тем больше конкуренция. — Неужели это всё из-за этого? — спросил Юнхо. — Я думаю да. Других причин таких странных мер я не вижу. — Конкуренция? Разве… разве запрет на аборт и другие законы влияют на это? — Это психологическое давление, принижение одного класса другим, — пояснял Минги. — Альфы — существа очень эгоистичные, и если бы им не нужно было размножаться, то перерезали бы всех остальных. Вот и пытаются что-то сделать. — Это… это правда ужасно. — Учитывая, что за всю историю Кореи был один президент не альфа. И то, бета.       Высокие здания, которые сверкали, словно звёзды на небосводе, сменялись старыми домами. Спустя время машина стояла напротив почти обвалившейся кирпичной пятиэтажки.       Юнхо, выходя из машины, с огромной благодарностью сказал: — Спасибо тебе большое. — Да не за что… — говорил Минги, осматривая захолустье. — Вы тут… как вы тут живёте?! — Ну… пока денег на другое нет. — Ох… — Ничего, как всё закончится, я заработаю денег, и мы переедем в другое место, получше. — Я надеюсь… — после альфа, махая рукой, продолжил: — ещё спишемся. Будь на связи, хорошо? — Ладно. — Пока-пока! — До свидания, адвокат Сон.       Сон тут же тронулся. Увиденное и пережитое сегодня сильно отпечаталось в его сердце. Невольно из глаз потекли слёзы.