Баллады Арканов

Шарик Аркан: Дурак

Пришлось бросить пить, чтобы собака не подохла. Штапич представлял, что завяжет ради жены и ребёнка, но фантазии отправились в болото сначала после развода, а затем, когда Кукла заявила, что ошиблась, мол, Жор Саныча так любит, что аж жить без него не может. Почему с Мишей сосалась на виду у всего отряда? Так это бес её попутал! Да, такой вот православный бес, который заставляет крутить перед мужиком жопой, а потом делать вид, что ты овца невинная: блюдёшь целомудрие не только своё, но и других. Блюдища. Так её растак. Не то чтобы Штапич сильно расстраивался… Что для него какой-нибудь недельный запой? Ерунда. Просто было обидно и по-человечьи, и по-мужски, ведь уже через три месяца Жор Саныч снова сошёлся с женой, а ещё через три в энный раз вернул Соловьёву. Ну и чёрт бы с ними, к тому времени у Миши появился Шарик. – Да почему Шарик?! – вопила Ляля, которая пса и подогнала. Овчарке был один хрен, как называться, она только на свист и реагировала, потому что реальную её кличку унесла история вместе с останками владельца. Зверюга принадлежала менту из Казани, который то ли насинячился в щи, то ли дорогу местным бандосам перешёл, но нашли дяденьку в лесу почившим навек. Шарик остался совсем один. И так уж вышло, что бездарно откинуть лапы вместе с хозяином не смог, ибо имел важную миссию по жизни: вынуть из Штапича душу. Уж что за быт вёл мент, но в лоток ссать Шарик отказывался. Семь утра – гулять. Восемь вечера – гулять. Мишин бодун в паре с белкой принадлежали к числу вольных животных, не любивших строгий порядок, из-за чего Штапич каждое утро агонизировал, рыча на собаку, чтобы та отвалила. Завидев на поиске Мишу с псом, Кукла по доброте душевной раздобыла для отфрендзоненного любимчика книгу «Не рычите на собаку» и торжественно при всех вручила. Что ж, только чудо спасло макулатуру от участи розжига и открыло Штапичу истину: пытаться бороться с Шариком – гиблая затея. И потому пришлось воевать с зелёным змием. По трезвости собакена стало по-настоящему жаль. У Василия Михалыча, то бишь сына Штапича, была мать, у самого Миши тоже вот была мать, бывшие вон были, друзья-недрузья, а Шарик таким похвастать не мог – один на целом свете. От этого осознания Мишу знатно пробрало и даже перестало тянуть к рюмке и более габаритным сосудам. Он всерьёз задумался, а не уйти ли после смерти Шарика в монастырь, раз уж пёс излечил корчившуюся Мишину душу. Но, к счастью, кудлатый целитель демонстрировал бодрость и рьяно брал след потеряшек. – Бабы – зло, – рассказывал Штапич товарищу Шарику, отваривая курочку им обоим на ужин, хотя в душе не представлял, можно ли дружбану такое жрать. С утверждением соглашался даже Хрупкий, которого Милка не дождалась из очередного загула. Нашла себе какого-то хахаля, который жертвовал поисковому отряду фонари. Вот уж показатель добропорядочности – небось грешки отмаливал. Ну, в детали Штапич не вдавался, у него нашлись дела поважнее: бегать от Осы, например, которая каждый раз пыталась подлететь поближе и грызануть за жопу. – Нам же так хорошо было вместе. – Чё хорошего-то? Ответить насекомое не могло, только хлопало глазками и предпринимало новые попытки выйти на контакт. «Больше никогда», – клялся себе Штапич и тихонько работал кулачком во имя безопасности человечества, собственного душевного равновесия и благополучия Шарика. Вот как много причин держаться от женщин подальше! Они манили. Но Штапич – кремень. Ему бы с работой разобраться: хотелось и того, и другого, да и ничего в то же время не хотелось. Мама вздыхала и подсовывала в карман пятисотки, радовалась, что Миша хотя бы видится с Васькой и не является домой на рогах. – Шарик! Штапич выругался, свистнул, но псу всё было нипочём: он мчался к цели. Сидевшая на земле цель вжалась в стену и закрылась руками, которые Шарик принялся лизать, будто ничего слаще не пробовал. Ишь, зараза лохматая, Миша вот себе подобного позволить не мог. – Фу! Шарик! Девушка, чё, ты там ок – не ок? Глазастая, кучерявая. Штапич визуально прикидывал, какие у неё могли быть повреждения. Ничего, вроде не очень грязная. Наверное, больше цела, чем нет. – Ок, – она засмеялась, наглаживая довольного пса. – Зовут как? – Вика. Ураган. – Ага. А я – Миша. Молния. Шарик, ну, будь человеком. Штапич сморщился, заметив, что невольно расправил плечи и чуть шире расставил ноги. Самец недоделанный. Договорено же было. Что теперь, ради этой крали отматывать всё назад? Не дождётся. Симпатичная. Чем-то на Куклу похожа, но такая, более своеобразная. Явно с характером. – А почему – Шарик? Это же сука. Миша хотел было вяло возразить, что сама она сука, но с подозрением оглядел пса. Между ног-то он ему не особо заглядывал. Так что же это, рядом всё это время жила… ну, сука, получается. Девочка. Вздохнув, Штапич мысленно проклял все аскезы на земле, а вместе с ними всех женщин, которые непонятным образом пробирались в его жизнь и меняли её своими лапами. – Ты чё здесь сидишь? Потерялась? – Да вот… из тюрьмы выпустили, а какие-то козлы на остановке все вещи тиснули. Думаю, как домой добраться. Штапич знал, что пускать в дом вторую… женщину – очень плохая идея, и всё равно сказал: – Ну, пошли. Придумаем что-нибудь. – Можем начать с имени твоей собаки, – Вика-Ураган широко улыбнулась, отряхнула джинсы на жопе, и Миша понял, что у него снова назрели конкретные проблемы.