Near or far we’ll catch a star.

— Разливай, раз принёс. — Я не брал с собой чашек. Два шезму, по-своему раненные, измученные, забитые собственными чувствами, расселись на речном песке. Шум Нила успокаивал. В нём слышался чей-то шёпот, спокойные смешки, чуть реже — всхлипы. В нём отражалось всë: эмоции на лицах смотрящих, луна, далёкая и холодная, тем самым напоминавшая Эвтиду, звëзды... Звëзды тоже все принадлежат богам. — Видишь ту кучку звёзд? — Рэймсс показывает пальцем прямиком в бескрайнее тёмное небо. Недолго всматривается — любуется мерцающей красотой. — Это созвездие Сах. Он осторожно берёт кувшин, не отрываясь взглядом от ночного полотна. Глинянное горлышко было достаточно узким, да и навык позволил пригубить хек, ничего не разлив. — Для звездочëта ты ведешь себя слишком безобразно.. — Дия, поправив свой выбившийся кудрявый локон, едва улыбается. Она уверенно тянет руку к пиву, а Рэйм с интересом уступает его. Сделав смешной умный вид(видимо, захотев напомнить холопу о своих благородных культурных корнях), она пару секунд поглядела наверх. — Я вижу Мес. Девушка пытается удержать кувшин одной рукой и сделать глоток, чтобы поддержать свой сильный и независимый образ, но получается довольно неряшливо — из-за неосторожного резкого движения крупные капли покатились по подбородку, убежали куда-то на шею. Онейромант с кряхтением впихивает кувшин обратно к хозяину, одновременно с тем стараясь откашлятся. — И кто из нас ведёт себя безобразно?? — юноша хохочет, наблюдая, как подруга рывком добирается поближе к реке, чтобы умыться. Тревога, послужившая причиной для его прихода сюда, стремительно отступала. — А он что ответил? — разогретый хмелем, Рэймсс, с радостью обсуждает с Дией любые темы, в том числе её амурные дела, лёжа на прохладном песке. Не секретом был тот факт, что подруга была влюблена в названного братца Эвы, и соблазнительной была возможность узнать, как там у них идут дела. — В том-то и дело, что ничего.. — блестящие глаза орехового цвета до боли грустно опустились вниз. — Исман так старается, изучает эту хворь, равняется на именитого лекаря... Я просто не могу претендовать на его внимание сейчас. И, несмотря на разумные мысли девушки, в её голосе читалось ярое несогласие с ними. — Исмандес, Исманде-ес... — парень мычит имя друга на мотив какой-то песни, устраиваясь поудобнее. А вот «именитого лекаря» хотелось утопить прямо в Ниле, но получалось только в кувшине с пивом, закусив обидой. Уложив обе руки за голову, черномаг устанавливает чёткий вердикт: — Все лекари — безмозглые выскочки. Умные парни не стали бы тратить время на травки и настойки. У тебя же есть разум? Вот и не водись с ним. К сожалению, такие слова Дию не утешили. Поддавшись чувствам, она зашмыгала носом, утирая влажные щеки. — Зачем мне мой разум, если все мужчины оставляют меня? — девушка смотрит на Рэймсса так, что он и сам чувствует вину. Разбито. Отчаянно. Черномаг заметно растерялся — его хек на такие эмоции не выводил. Парень тяжело вздыхает, собираясь с мыслями, понимая — подругу тревожит что-то ещё, не только неразделённая любовь. — Не лей слезы напрасно. — он поднимается, подсаживаясь поближе, нежно и аккуратно вытирает солёные горячие капли тëплыми ладонями — не дерзко, по-семейному. Пусть Дия побудет его младшей сестрой сегодня. Ведь только ей было по-настоящему одиноко. — Никуда не убежит твой Исман. — Я понимаю... — слышится неуверенно и тихо. Рэйм обнимает её одной рукой, онейромант и вовсе размякает. Натерпелась. Не потому ли хлещет настойку ибоги? Отличный момент. — Отдай мне то, что губит тебя. — мурлычит, кладёт подбородок на кудрявую макушку подруги. Он уверен — девушка загнанна в угол. Вертеться некуда, всё видно, как на ладони. — Я не скажу Реммао ничего. Верну всё на своё место, он ничего не узнает. Они просидели так не слишком долго. Проводив уже успокоенную Дию домой, черномаг возвращается к себе, держа в руках не только опустевший кувшин, но и небольшой пузырёк настойки. Рэйм понимает — это точно не последние запасы онейроманта, но он уверен — сегодня, сладко уснув в своей кровати, подруга не увидит снов. Практика некромантов не нуждалась в ибоге. О её действии Рэймсс знал лишь из исписанных папирусов и рассказов Старшего. Но сейчас, сидя на своей постели, мысли не дают ему покоя. Он вертит ненавистный бутылек между пальцев, рассматривает красно-оранжевую жидкость. Действительно это настолько помогает справиться с чувствами? Может ли это успокоить жгучую ревность, ярость и боль? Хек заглушить не смог. А что вообще могло? Черномаг не имел возможности повлиять на ситуацию. Безысходность. Она противно щипит, колит душу маленькими иголками. Рэйм знает, что брат будет зол. Знает, что отхватит от него пару воспитательных ударов — рука у Старшего тяжёлая. Юноша понимает это, но решает рискнуть — этому его и учил Реммао. Яркие капли обжигают язык, щеки, горло, пустая склянка звонко летит куда-то на пол — на её судьбу Рэймссу было плевать, он поспешил ощутить что-то большее, чем «блаженное небытие». Сон пришёл быстро. Парень очутился в кромешной темноте. Он не боялся её, уж слишком часто приходилось скрываться, сливаться с ней в одно целое, лишь с интересом ожидал продолжения. По земле стелится красноватый дымок, хищно подбирается ближе, ползёт к ногам, окутывает собой со всех сторон, поднимаясь выше. Рэймсс чувствует знакомый запах масел, нежности, недоступности — он хорошо запомнил его в библиотеке. Его проблемная неферут. Сердце забилось сильнее. Дымка плавно пробирается к груди, черномаг чувствует тёплые ладони на ней — он чуть вздрагивает, отзываясь на внезапные ласки. Чем сильнее горело его тело, чем больше мурашек бежало по нему, тем чётче перед глазами представал образ Эвтиды. Девушка вела руками по его плечам, шее... Улыбается, хитро сверкнув пленительным взглядом. Рэйм шумно выдыхает, когда она делает небольшой шаг, оказывается очень близко. Он знает, что именно его сознание пытается показать. Но как же страшно спугнуть.. Парень нежно проводит ладонью по мягким волосам возлюбленной, постепенно решаясь брать больше. Едва медлит, а после позволяет себе прильнуть к желанным губам. Жар охватывает всё тело, сердце колотится, окутываясь безусловной любовью. Поцелуй выходит мягким, умелым. Прекращается лишь для того, чтобы заглянуть в красивые глаза ещё разок. — Рэйм.. — горячий шёпот Эвтиды чувствуется на губах. Юноша понял всё без слов. Поцелуй за поцелуем, он готов подарить их ещё тысячи, столько же, сколько звёзд отражается в Ниле. Он позволяет себе чуть больше, чем планировал — руки сами гуляют по стройному телу, повторяя очертания красивых бëдер. Целует тонкую шею, слушая чужое дыхание. — Рэймсс... — ладони скользят под одежду, в растрепанных волосах путается дым. Эва кажется парню маленькой, беззащитной, подвластной. Черномаг окружает её лаской со всех сторон, старается быть как можно трепетнее, не торопиться. Чувствует нерешительный поцелуй где-то на ключице, слегка улыбается. «Моя госпожа. » — утвердительно проносится в голове, когда пассия прижимается к нему ближе, когда зарывается пальцами в тëмные волосы, чуть сжимая, оттягивая. Теперь это сможет произносить только Рэймсс. Завороженный, он тонет в её страстном взгляде, ждёт дальнейших действий. — Рэймсс. — лицо девушки вдруг становится серьёзнее, слова грубеют. Черномаг непонимающе хлопает карими глазами. Воздух разрезает громкий голос, эхом пронесшийся вокруг. — Гермопольский писарь! — исчезли образы. Рэйм открывает глаза, которые почти сразу наполняются страхом. Перед ним в ранних утренних сумерках стоял Верховный эпистат.