Модестус

      Линда Бушар возвращалась домой. Накануне она отработала до полуночи и спала всего пять часов, а впереди её ждал обжигающий душ, чашка крепкого кофе и ещё один длинный выходной день, который она пообещала провести вместе с сыном.       Солнце лениво заползало на небо. Родной город походил на девушку, которая при правильном освещении выглядела ослепительно-прекрасной, но стоило только посмотреть под другим углом — становилась совершенно обычной и в чём-то даже страшненькой. Но сейчас, ранним утром, Летбридж будто принадлежал ей одной, как тайный любовник в момент запретного свидания. Да, Линда как никто другой знала, каково это — ходить на свидания с тем, кто всегда будет оставаться наполовину чужим, а потому продолжит притягивать её своей загадочностью и недосягаемостью.       Иногда мисс Бушар думала о том, чтобы завести себе кавалера. Взрослого, серьёзного, с проседью в волосах, имеющего немалый опыт в семейной жизни. Тогда у Картера появился бы отец. Сын никогда не жаловался и не упрекал её в отсутствии мужского примера, но Линда инстинктивно понимала, что его молчание не означает полного смирения со сложившейся ситуацией. Да и к тому же эта тема была едва ли не самой обсуждаемой между ней и коллегами. Вот только сама мисс Бушар понимала, что если встретит заботливого, внимательного и учтивого человека, то превратится в капризную и избалованную барышню и примется обманывать и его, и себя. Так уж вышло, что ей всегда нравились мрачные, угрюмые, оставляющие после себя тишину мужчины, которые изредка вознаграждали её солнечными, неожиданно тёплыми днями, а после показывали разорённый мир, в котором могло уцелеть лишь несколько особо стойких зданий.       Линда заехала в гараж и какое-то время просто сидела, прижавшись лбом к рулю. Долгие годы она убеждала себя в том, что как-нибудь справится. Картер рос тихим, беспроблемным и очень самостоятельным ребёнком, а работа, словно в противовес, была суматошной, полной криков, не всегда радостных и доводящих до крайней степени истощения. Это помогало. Водоворот жизни, подхвативший её, кружил с такой скоростью, что отвлечься от самой себя не составляло труда. Но иногда реальность всё же догоняла, и в такие моменты Линде делалось больно дышать.       Уже довольно давно в ней зрела мысль о переезде. В молодости она часто скиталась из одного города в другой и считала кочевую жизнь довольно увлекательной, пусть и несущей в себе множество трудностей. Если бы не рождение Картера, мисс Бушар ни за что не вернулась бы в родительский дом. Однако сын уже достаточно взрослый, чтобы суметь понять причины бегства и смириться с ними. Единственное, что сдерживало желания Линды — Модестус Рой. Она искренне любила этого мальчика и не хотела своими действиями причинять ему боль. А Ди пока ещё не вырос и слишком сильно привязан к Картеру. Иногда их дружба даже пугала и напоминала зависимость, но если прежде эта зависимость выглядела односторонней, то теперь Линда не сомневалась — её сын так же не сможет нормально функционировать вдали от человека, которого считает братом.       Хлопнув себя по щекам, мисс Бушар приказала мозгу думать о чём-то другом и вышла из машины. На сегодня запланирована масштабная развлекательная программа, и она не позволит унынию слишком долго владеть её разумом.       На первом этаже было тихо. Решив, что дети ещё спят, Линда бросила сумку на тумбочку в прихожей, разулась, повесила куртку на вешалку и осмотрелась в поисках тапочек. Их не оказалось. Почему-то это сразу вызвало чувство тревоги. Невидимая тяжесть рухнула ей на голову и пригвоздила к месту.       — Картер?.. — женщина хотела крикнуть, но у неё пересохло в горле. — Кар…       Тень выскочила из коридора и через мгновение её рот оказался в плену чьих-то пальцев. Мисс Бушар машинально дёрнулась, пытаясь оттолкнуть напавшего, и её тут же прижало к стене.       — Я отпущу тебя, если не будешь кричать, — свистящим шёпотом пообещал Аид, надавливая на неё всем весом. — Кивни, если поняла меня.       Линда кивнула. Сердце подпрыгнуло и забилось в горле. Позвоночник пробило волной холодного пота. От человека несло алкоголем и раздражением. Тёмные глаза смотрели на неё так, как смотрят охотники на попавшую в капкан добычу. Впрочем, это было недалеко от правды.       — Нет, — получив возможность сделать шумный вдох, первым делом проговорила хозяйка дома. — Прошу, скажи, что ты — всего лишь кошмарный сон.       — Кому как, — пожал плечами человек, буквально за несколько минут до её прихода избавившийся от образа мистера Ландри. — Ты в курсе, что у тебя бар пустой? Мне пришлось к себе возвращаться за виски.       — Где дети?! Что ты сделал?! — Линду затрясло. В голову ударил адреналин, и она закричала, вложив в призыв всю мощь своих лёгких: — Картер! Ди! Картер!       Аид скрипнул зубами и снова заставил собеседницу молчать при помощи захвата. Какое-то время ему пришлось бороться против сопротивляющегося тела. Дура. Просил об одном крошечном одолжении — не орать. Разве это так сложно? Решив, что не очень хочет разбираться с жертвой прямо на пороге, Элдай без усилий затолкал мисс Бушар в гостиную и швырнул её на диван, угрожающе сверкнув глазами.       — Ты сейчас не только детей разбудишь, но и привлечёшь внимание полиции, — он попробовал воззвать к голосу разума. Судя по хаотичному вращению глаз и открывающемуся и закрывающемуся рту, мольбы его не были услышаны. Тогда Аид подошёл к журнальному столику, где оставил свой наполовину пустой стакан, плеснул туда ещё виски и протянул его Линде: — Пей. Нам надо поговорить.       Она выполнила просьбу, больше похожую на приказ. Горло неприятно обожгло. Пальцы дрожали, и часть напитка капнула ей на грудь, перед этим очертив подбородок. Умом Линда понимала, что должна успокоиться и собрать все силы — не для того, чтобы бежать, а лишь затем, чтобы суметь выслушать гостя, переварить информацию и попробовать с ней справиться.       Аид оценивающе посмотрел на хозяйку дома, потом на опустевший рокс, а после — пожал плечами, забрал у неё стакан и налил уже себе.       — С ним всё в порядке. Повезло, что он не совсем человек. Второй тоже цел.       — Что ты имеешь в виду?       — Да я сам с собой, не обращай внимания. Деткам надо ещё немного поспать, — Аид вскинул запястье и сверился с часами. — Модестусу так точно.       — Что произошло? Почему ты тут? — Линда никак не могла взять себя в руки, поэтому взглядом попросила ещё выпить. Очевидно, планы можно было отменять. — Давно приехал?       — Я и не уезжал, — вынужденно признал Элдай, протягивая ей стакан. Сам он решил пить прямо из бутылки. — Просто времени не было зайти поздороваться.       — Ты заберёшь его? Прямо сейчас? — глаза мисс Бушар наполнились слезами. — Почему не предупредил заранее?       — У нас был уговор, — напомнил Аид. — Не делай такое лицо, словно это стало для тебя неожиданностью.       — Он мой сын! — против воли взвизгнула Линда.       — И мой сын тоже. Я предлагал тебе сразу с ним расстаться, но ты не захотела. Чёрт, знал же, что примерно так всё и выйдет.       — Прошу, дай мне время с ним попрощаться, — как ни странно, у неё вышло немного успокоиться. Голос вибрировал, но мисс Бушар как могла добавила ему деловых интонаций. Ей предстоит торг с дьяволом, а значит, эмоциям тут не место. — Один день.       — О-о-о-о, — Элдай описал глазами окружность. — Да не собирался я прямо сейчас его отнимать. Я вообще тут случайно оказался. Сила Модестуса проявилась: он неосознанно поглотил энергию Картера и тот вырубился. Ди испугался и позвонил мне, после чего ещё походил голышом по дому, напялил очки и уже сам потерял сознание.       — Что? — сдавленно всхлипнула Линда. — Он напал на Картера?       — Ещё раз. Не хочу быть ничьим адвокатом, но Модестус это точно не специально натворил. К тому же, как я уже говорил, нашему сыну повезло, что он не совсем человек. А ещё ему повезло, что его отец я. Гены, знаешь ли, наделили его таким количеством энергии, которое невозможно высосать за один раз. Даже хорошо, что так вышло: будь на месте Картера кто-то другой, точно бы уже лично знакомился с кем-то из апостолов.       — Ты…       — Только не начинай опять истерику. Знаешь, ты мне больше нравилась, когда была не менее безумной, чем я. Материнство тебя испортило.       — Убирайся, — произнесла мисс Бушар, расправляя плечи. — Если не собираешься прямо сейчас завершать сделку, то дай мне провести выходной день с сыном.       — Ты чё такая злая? — приподнял брови Аид. — И выглядишь уставшей. Проблемы на работе?       — В семье. Ко мне в дом вломился психопат и говорит, что мой ребёнок сильно пострадал прошлой ночью.       — Твой ребёнок, — передразнил Элдай, — недавно делал то же самое. Я про проникновение в чужие дома.       — Что?       — Может, пересмотришь свою политику насчёт материальной помощи, бросишь работу и начнёшь присматривать за пацаном? Представляешь? Картер с Модестусом пролезли в мой сад, после чего один из них упал в яму, а второй узнал меня на старой фотке. Пришлось скорректировать их воспоминания и уложить спать. Между прочим, я в няньки не нанимался.       Бросать отделение акушерства и гинекологии Линда не собиралась, а вот швырнуть стакан в лицо гостя захотелось так сильно, что на всякий случай она поставила его на столик, ограничившись только яростным взглядом.       — Ты натравил своих сфинксов на моего сына?!       — Церберы просили передать, что соскучились и рады будут снова тебя увидеть.       — Я была бы рада, если бы они оставались обычными котами в разноцветных футболках.       — Так они могут. Если я им прикажу.       Линда помассировала виски. Усталость давала о себе знать, как и алкоголь, ударивший в голову.       — Чего ты ждёшь? Я вернулась и могу сама присмотреть за детьми. Уходи, пока Картер тебя не увидел.       — Я жду Ди.       — Он же спит.       — Как тебе сказать… Выглядит спящим — безусловно. Но его сознание отправилось на прогулку не совсем в царство Морфея. Сам виноват. Впредь будет знать, у кого лучше не заимствовать энергию.       — Где он, чёрт тебя дери?! Ева собственноручно открутит мне голову, если с ним что-то случится.       — Да всё с ним в порядке, — беззаботно отмахнулся Аид и потряс опустевшей бутылкой, после чего нахмурился и завертелся на месте, ища, куда поставил вторую. Поиски закончились разочарованием — вторая бутылка виски обнаружилась так же совершенно пустой. — Ты случайно с работы никаких сувениров не приносишь? Морфин, опиаты, нейролептики? Что угодно, способное помочь мне пережить ближайшие несколько часов.       — Клизму могу поставить.       — О, это очень мило, но не вписывается в сегодняшние планы. Хотя бы клей у тебя есть? Или газовый баллончик?       — Что? Совсем спятил?       Линда не стала дожидаться ответа. Она смотрела на мужчину, которого когда-то любила, и чётко понимала: сейчас перед ней совсем другой человек, пусть и не изменившийся внешне. На его фоне мисс Бушар смогла по достоинству оценить собственные возрастные перемены, но почему-то хотелось гордиться ими. Да, у неё уже не такая гладкая кожа, появился лишний вес на бёдрах, а кости постепенно становятся хрупкими, однако это чувствовалось естественным и правильным, в то время как незваный гость больше напоминал покойника.       — Что такое? — спросил Аид, заметив её пристальный взгляд. — Если хочешь отдохнуть — иди ложись.       — Я передумала, — Линда скрестила руки на груди и с вызовом махнула подбородком.       — Понятно: ты испугалась.       — Картер — всё, что у меня есть.       — Мои соболезнования. Он всё равно не сможет остаться. Ты — человек, его мир тебя размажет.       — Ты можешь просто спрятать нас.       — Где? У себя в подвале? Такой жизни ты хочешь собственному сыну? У тебя нет сил, способных его защитить. Даже у меня их нет, — немного поколебавшись, Элдай сел на диван рядом с собеседницей. Сначала он хотел положить руку той на плечо, но напоролся на такой стальной взгляд, что моментально отменил своё решение. — Я верну его тебе, когда всё закончится.       — Какая прекрасная ложь.       — Хорошо. Я сделаю всё возможное, чтобы его вернуть. От меня мало что зависит. Если мои братья и сёстры узнают, что я завёл ребёнка вне круга, сначала они открутят голову мне, а после придут за ним.       — Почему? — Линда дважды моргнула. Нос и глаза покраснели, но слёз больше не было. — Разве то, что носителей призрачного зрения много и за пределами Арденграуса, не означает, что ваш народ постоянно нарушает это правило?       — Им можно, — скрипнул зубами Аид. — Обаасам — нельзя. Один из наших отпрысков должен запустить механизм апокалипсиса. Намного проще контролировать это, когда уверен в том, кто это будет. Раньше мы размножались бесконтрольно, но в этом была необходимость — распространить способность видеть существ из высших измерений. Но со временем за это стали отвечать наши подданные, а мы заводим одного ребёнка на цикл.       — Ты уверен, что это будет Картер, а не тот мальчик с острова?       — Амор? — презрительно фыркнул Элдай. — Я видел его совсем маленьким. Не уверен, что у него был шанс сблизиться с Натом. Связь между нашим сыном и Ди гораздо очевиднее.       — Модестус видит сны рядом с ним… — прошептала Линда. — Поэтому?       — Не совсем. Полагаю, Картер унаследовал дар сновидца. Видишь ли, детям богов не нужны препараты, чтобы использовать даркнесс, но пацан наполовину человек, вот и сила у него проявляется довольно слабо. И неосознанно.       — Если ты прав, то что их ждёт дальше?       — Хотел бы сказать, что знаю, но ты отлично слышишь, когда я лгу. Цикл пойдёт не по плану — это совершенно точно. Первая печать должна сорваться у Войны, но, если я всё понял верно, то первым пробудится Голод. Не уверен, что это как-то радикально изменит ситуацию, но хотя бы введёт в заблуждение Обаасов и отвлечёт их внимание. Я получу некоторое преимущество и попробую что-то сделать.       — Что сделать?       — Тебе не нужно знать, — покачал головой Аид.       — Эти дети такого не заслужили.       — С каких пор мы получаем то, что заслуживаем? — он потянулся, обхватил руками её голову и по-отечески поцеловал в лоб. — У тебя красивая татуировка.       Линда покрылась краской и, как только мужчина отстранился, поправила воротник блузки.       — Не ты ли говорил, что тату придумали идиоты, и только идиоты их себе позволяют? Мол, людям надо запретить делать надписи на камнях или коже, а разрешить только использование водорастворимых красок, потому что у них должна оставаться возможность смывать прошлое. А ещё татуировки сковывают и заставляют придерживаться старых убеждений, потому что если в молодости ты набил себе крест на груди, то уже не сможешь сменить веру, ведь крест будет странно смотреться на теле атеиста.       — Неплохо. А то, что ты до сих пор это помнишь, меня одновременно восхищает и пугает.       — Это день рождения Картера, — зачем-то попыталась объяснить мисс Бушар. — Его я не смогу стереть и начать жизнь с чистого листа.       Аид сверился с часами и расслабленно откинулся на спинку дивана. Внезапно накатила усталость, не имеющая ничего общего с алкогольным опьянением. Линда была, возможно, единственным человеком в мире, которому он никогда не желал зла, и которую мог смело назвать своим другом. И, как ни парадоксально, именно с ней он собирался поступить жестоко.              — У тебя не то чтобы есть выбор, — со свистом проговорил он. — Ты ведь с самого начала знала, с кем связываешься.       — Иногда я думаю, что лучше бы ты ничего мне не говорил. Так я бы продолжала любить рефлексирующего мужчину с кучей странных мыслей, а не думала бы о том, что моему сыну предстоит чудовищно опасное приключение, в которое я не смогу с ним поехать.       — Подумай о родителях Модестуса. Обычно становится легче, если понимать, что проходить всё придётся не тебе одному.       — Ты ничем не сможешь им помочь? Стереть память о том, что у них вообще когда-то был сын?       — Я тебе что, Гермиона Грейнджер? — Аид произнёс это с улыбкой, но в голосе веселья не было. — Даже сильнейшим сновидцам придётся потрудиться, чтобы сотворить нечто подобное.       — Почему им обязательно уезжать? — одинокая слезинка всё же прорвалась на волю и скатилась по щеке.       — Голод всегда прячется. Это в его природе. Другие способны усидеть на одном месте и встретить разрывы печатей там, где и родились, а он — нет.       — Но всё же может пойти по-другому?       — Зачем ты это говоришь? Хочешь, чтобы я начал тебя обнадёживать, а потом смело плюнуть мне в лицо и назвать мерзавцем?       — Мог хотя бы постараться изобразить сожаление.       — Послушай. Я слишком много времени только и делал, что сожалел. Сейчас это совершенно неуместно. Не хочу сказать, что моё сердце вопит от восторга при мысли забрать у тебя сына, но я сделаю это.       Линда смахнула слёзы и вымученно улыбнулась. Вот что такое — подлость судьбы. Она готова поехать куда угодно и жить в любой точке земного шара, но не может оставаться рядом с собственным сыном. И самое прискорбное было в том, что её, на самом деле, предупреждали. Шестнадцать лет назад Аид предлагал два пути: избавиться от ребёнка или сразу отдать его ему. Линда выбрала третий и заключила сделку. Тогда она не то чтобы хотела стать матерью и воспитывать сына в одиночестве. Вовсе нет. Мисс Бушар до дрожи боялась, что Аид навсегда исчезнет из её жизни и хотела оставить между ними какую-нибудь связь. Сейчас это казалось таким далёким и нереальным. А скоро в область далёкого и нереального отправится и Картер тоже.       Мужчина рядом с ней протяжно выдохнул и пробормотал что-то о том, что пора будить Модестуса. Только тогда до Линды дошло, что Аид так и не сказал, что с ним случилось, и почему мальчик всё ещё спит. Сама мисс Бушар ощутила укол вины за то, что так и не поднялась посмотреть, как там Картер. Похоже, с годами Аид не только не растерял свою способность заговаривать зубы но и прокачал этот навык до совершенства.

***

      Воздух был горячим, как дым из выхлопной трубы. Он лежал на чём-то твёрдом и жмурился от проникающего сквозь плотно закрытые веки солнца. В горле пересохло. Модестус обливался потом и мысленно умолял Картера открыть окно. Где-то на фоне шумела вода и разносилось пение птиц. Неужели Бушар решил посмотреть программу про жизнь в дикой природе? Зачем? Дал бы ему ещё немного…       Вдалеке послышался плач. Очень тихий.       Поспать?..       Ди резко распахнул глаза и осмотрелся. Он лежал на открытой местности посреди какого-то болота, в окружении редких чахлых деревьев. Ни строений, ни дорог. Во все стороны расходились старые заросшие тропинки. Где это он? В каком-то живом лабиринте.       Похоже, он всё ещё крепко спит.       Немного поколебавшись, Модестус опустил голову. На нём была синяя пижама, которую он так и не надел после вчерашнего душа.       Душ… Картер!       Ди вскочил на ноги. Плач стал громче. Он бросился на шум и, неожиданно легко преодолев заросли низкого кустарника, остановился возле невысокого холма, у подножия которого сидела крошечная фигура. Неудачно попавший в глаза солнечный луч не позволил сразу нормально рассмотреть незнакомку, но когда зрению вернулась чёткость, Ди чуть не закричал. Перед ним была она. Девочка с фотографии. Ожившая марионетка прямо сейчас сидела посреди леса и горько плакала.       Осторожно, словно опасаясь внезапно проснуться, Модестус приблизился и сел напротив странного создания. На вид ей было около пяти лет. Лицо распухло и покраснело. На щеке виднелись следы грязи. Огненно-рыжие волосы были собраны в неаккуратный хвост, подрагивающий в такт со всхлипами.       — Ты похож на кролика, — неожиданно произнесла незнакомка, поднимая на него удивительно яркие зелёные глаза красивой миндалевидной формы. На узком лице они казались невероятно огромными. — Кто ты такой?       — Я не кролик, — растерялся Ди и на всякий случай провёл рукой себе по голове. Вдруг там на самом деле выросли ушки? — Почему ты плачешь?       — Домой хочу, — всхлипнула девочка. — Меня привезли сюда и ничего не объясняют.       — Сюда, это куда?       — Глупый кролик. Мы же в Арденграусе.       Сердце остановилось, а потом пустилось вскачь. Модестус думал, что жарче ему уже не станет, но понял, что заблуждался.       Арденграус. Город, в котором не водятся кролики.       — Как тебя зовут? — Ди с трудом вытолкнул из себя вопрос.       — Кристина. А почему ты в синем?       — Что?       — Тут люди обычно носят другие цвета. Что-то такое, чтобы иметь возможность сливаться с местностью. Ты словно из другого мира.       — Я из Канады.       — Так вот почему не говоришь на их языке.       — Да, — машинально подтвердил Модестус, толком не понимая, с чем соглашается.       — Ты мне кого-то напоминаешь, — сощурившись, произнесла Крис. — Мы прежде нигде не виделись?       Разве что у меня в голове, — подумал Ди. Когда девочка перестала плакать, он сразу же узнал голос, который преследовал его долгие годы. Какой странный сон.       — А как тебя зовут? — неожиданно опомнилась Кристина.       Модестус растерянно посмотрел на неё. Обычно люди спрашивают имена в начале разговора, а не посередине, после того, как успели обсудить цвета в одежде. А он было подумал, что она и так прекрасно знает его имя — не даром же преследовала его столько времени. Или… Крошечный импульс метнулся в подсознании, заставив отложить этап знакомства.       — Какой сейчас год?       — Две тысячи… — она задумалась и шмыгнула носом. — …шестнадцатый?       У Ди голова пошла кругом. Даже если всё, что происходит вокруг, — исключительно плод его воображения, то это всё равно очень странно. В шестнадцатом году ему было всего пять лет, и он мало что помнил из того периода. Почему его закинуло именно сюда? Почему не в настоящее? Если быстрые подсчёты у него в голове верны, то они с Крис — ровесники. Могли бы встретиться в реальном времени и поговорить, как взрослые двенадцатилетние люди.       — Я хочу уйти отсюда, — жалобно протянул Модестус. — Мне надо проснуться и узнать, как там Картер.       — Кто такой Картер? — кажется, Кристина не заметила, что её собеседник так и не представился.       — Мой лучший друг.       — Что с ним случилось?       — Я не знаю. Мы были в гостях вчера вечером, а потом пришли домой и… Ему стало плохо, и он упал. Больше ничего не помню.       — Тогда, конечно, возвращайся к нему.       Ди на самом деле встал и собрался уже сделать шаг в сторону тропы, по которой пришёл, как внезапно его осенило: он понятия не имеет, как отсюда выбраться. Первой идеей стало ущипнуть себя за руку, что он быстро провернул, но не почувствовал ничего, кроме досады.       — А ты не могла бы, — он наклонил голову к продолжавшей сидеть на земле девочке, — меня… разбудить?       Она осмотрелась, подняла ветку и швырнула ею в собеседника. Модестус успел машинально прикрыться руками, прежде чем понял, что снаряд прошёл сквозь него и приземлился где-то за спиной.       — Как странно, — Крис наклонила голову набок, смерив нового знакомого изучающим взглядом. — Ты призрак?       — Я кролик, — ляпнул Ди. Не хотелось пугать маленькую собеседницу историями про призраков. — Ты просто не всё пока про них знаешь.       — Савиан, — ослепительно улыбнулась Кристина. — Я буду звать тебя Савиан.       Модестус в очередной раз растерянно захлопал ресницами. Девочка не была похожа ни на кого из тех, кого он встречал прежде. Сидит совсем одна, плачет посреди леса, а потом говорит нелепые вещи. Что значит "буду тебя звать"? Как будто он собирается задерживаться в этом сне. Вот сейчас Картер проснётся и начнёт будить его… Ведь проснётся же?       Крис между тем продолжала его внимательно разглядывать. Слёзы высохли, и её лицо посветлело. По крайне мере, перестало по цвету походить на перезрелый томат.       — Я устала и хочу пить, — девочка поднялась и встала рядом с новым другом.       — Тебя, наверное, уже все потеряли.       — Не знаю, — беззаботно пожала плечами Кристина. — За мной особо никто не смотрит. В школе если только.       — В школе?!       Ди отлично помнил, что в пять лет ещё не ходил в школу. Особенно в разгар лета. Тогда он умел различать лишь некоторые буквы и знал, что «О» похожа на круг. Именно эта самая «О» появилась на его изумлённых губах.       — Забавно, что ещё недавно я мечтала начать учиться, — печально улыбнулась Крис. — Мой старший брат ходил в пятый класс, и я часто с завистью смотрела на него по утрам. Теперь я хочу вернуться в то время и насладиться остатками детства.       — Я тоже не люблю учиться, — невпопад отозвался Модестус. — Я больше по шутерам специализируюсь.       — Что такое «шутер»?       — Игры такие. На компьютере.       — Ты удивился, когда я сказала, что сейчас две тысячи шестнадцатый год. Почему?       Вопрос окончательно сбил Ди с толку. Он уже успел забыть, что они вообще это обсуждали. Казалось, что собеседница выстраивает диалог по спирали, и успевать за ней становилось всё труднее.       — Потому, что когда я засыпал прошлым вечером, был две тысячи двадцать третий, — признался он. — Мы с тобой живём с разницей в… — Модестус закатил глаза, пытаясь правильно посчитать. — В семь лет.       — О, так значит, если я тебя встречу, то ещё нескоро?       — Как это? — не понял Ди. — Ты же видишь меня прямо сейчас.       — Но ты же не здесь, так ведь? — Кристина вытянула руку. Пальцы прошли сквозь тело собеседника. — Ты ненастоящий.       — Это ты ненастоящая, — насупился Модестус. — Меня зовут…       — Савиан, — резко перебила его девочка.       Ди раздражённо поджал губы. Хотелось уже закончить этот странный сон и вернуться в реальность. Ему жизненно необходимо узнать, что там сейчас происходит.       Внезапно Кристина резко сорвалась с места и скрылась в ближайших зарослях. Модестус подумал, что хочет пойти за ней, но что-то внутри пригвоздило его к месту. Он задрал голову и увидел очертания башни, проступающие сквозь кроны деревьев.       Кожа покрылась ледяными мурашками. Неприятное, скользкое чувство, будто кто-то за ним наблюдает, поднялось из живота и вцепилось в горло. Модестус вздрогнул. Даже волосы на затылке пришли в движение. Два противоречивых желания забились молоточками в районе висков: хотелось немедленно проверить, что скрывается за каменными стенами, и хотелось никогда об этом не знать.       Немного поколебавшись, Ди развернулся, обогнул холм и уселся на траву с другой стороны, чтобы чей-то призрачный взгляд не мешал собраться с мыслями. Пришлось приложить усилия, чтобы признать своё чутьё разыгравшимся воображением. Это всего лишь сон. Тут ничто и никто не способны ему навредить. Может, его вообще одна только Кристина видит. Или кроме неё тут больше никого нет. Он же всю жизнь слышал её голос во время приступов, а теперь подсознание решило явить образ невидимой собеседницы.       Ему просто кажется. Модестус почти убедил себя в том, что происходящее можно объяснить логически. Он видел куклу на фотографиях. Заинтересовался одной марионеткой, и теперь оживил её, чтобы было не так тоскливо существовать в незнакомом месте. А попасть в сам город он не может потому, что воображение не в силах нарисовать поселение, в котором он никогда не был. Никакой призрак не живёт в башне и не смотрит на него из тёмного окна.       Как ни странно, он продолжал чувствовать жар всем телом. Возможно, это потому, что он всё-таки заболел. А ведь Картер предупреждал, что надо высушить волосы после душа.       При мысли о друге снова сделалось страшно. Модестус вытянул ладонь и изучающе посмотрел на пальцы. Что с ним такое случилось? Съел что-то не то за ужином в доме Клотье? Или заразился чем-то пострашнее простуды? Ещё и Картера этим зацепил.       Память услужливо подкидывала кадры падения Бушара. Из друга словно вытащили батарейку. Ди никогда прежде не видел настоящий обморок, но почему-то думал, что в жизни всё происходит намного медленнее. Картер же свалился так резко, словно кто-то нажал на кнопку выключения. Как кукла, которой перерезали ниточки…       Уставшие мысли сделали резкий поворот и оказались рядом с мистером Ландри. Модестус точно не мог сказать, звонил ли учителю в реальности и на самом ли деле тот пообещал прийти и помочь со всем разобраться. А если да, то получилось ли у него? Вышло не очень, наверное, раз он всё ещё спит и не может проснуться. Впрочем, главное, чтобы своевременная помощь была оказана Картеру, а он как-нибудь потерпит. И скоро обязательно придёт в сознание.       Что если это не сон?.. Кома?       Модестус испуганно зажмурился, словно это могло помочь спрятаться от собственных мыслей. Вдруг он вообще умер и попал на небеса? Своеобразные такие небеса, которые зовутся именем вымышленного города. Тогда Кристина — это Бог? Или ангел? Если честно, она больше походила на странных детей, которых он иногда встречал в клинике, куда ходил на беседы с мистером Келли. Впрочем, ладно, пусть будет ангелом. Ему требовалось придумать ей какое-то прозвище в отместку за кролика, но звать её лисой за цвет волос — слишком банально, а обзывать сумасшедшей — не очень учтиво. А ещё, идеально было бы проснуться прямо сейчас, покинуть пугающее место и больше никогда с ней не видеться.       А вдруг она больше не придёт, а он останется тут?       Ди почувствовал себя очень несчастным и одиноким. Покинутым всеми. Воцарилась глубокая, зловещая тишина. Он прикрыл лицо руками, и вскоре пальцы намокли от слёз.

***

      На следующий день Крис вернулась с коробкой в руках, из которой вытащила чёрную ветровку и гордо потрясла ею в воздухе. В тот момент Ди чуть не задохнулся от возмущения и готов был пересмотреть свою позицию насчёт неучтивости называть кого-то психом.       — Это будет твоим условным домом, — примирительно проговорила девочка, устраивая коробку под большим деревом напротив холма. — У всех должно быть место, куда можно вернуться. А это, — она подняла куртку ещё чуть-чуть выше, — больше тебе подходит. Тебе не идёт синий цвет.       — Ты это уже говорила, — буркнул Модестус, недовольно рассматривая предмет гардероба, решив не заморачиваться над хронологией и не уточнять, что говорила - вернее, только скажет - она это спустя несколько лет. Он просидел на земле целую вечность. Настроение и так было далёким от идеального, а тут ему ещё предложили надеть самую унылую вещь на свете. Что за дикость? — Я всё равно не могу сменить имидж прямо сейчас. И вообще, у меня уже есть дом!       — Я знаю, — беззаботно улыбнулась Крис, устраивая ветровку на дне коробки, словно на самом деле собиралась держать там домашнего питомца. — Ты не можешь ничего подарить мне на память. Поэтому это будет как будто от тебя.       — Да кто вообще так делает? — вспыхнул Модестус.       — Разве не все? — удивлённо захлопала ресницами Кристина. — Я нашла красивый камень на берегу озера и подарила его себе от мамы на память. Теперь он всегда будет вызывать у меня воспоминания о ней.       — А твои родители… — моментально перестал сердиться и стал сосредоточенным Ди. — Они живы?       — Не знаю, — печально вздохнула Крис и, ещё раз полюбовавшись проделанной работой, уселась рядом с собеседником. — Всё случилось так быстро, что я не успела опомниться, как оказалась здесь.       У неё в глазах плескалось столько тоски, что Модестусу стало стыдно. Этой ночью он проплакал до самого рассвета, потому что ему было дико грустно, страшно и одиноко. Но он хотя бы уверен, что с его семьёй всё в порядке. Мама с папой остались дома и ждут его возвращения. А к тому моменту, когда первые солнечные лучи пробили себе дорогу сквозь тучи, Ди уже сумел убедить себя в том, что и Картер в полной безопасности. Мистер Ландри помог ему. Он же взрослый. И уже однажды спас его. Бушар наверняка просто потерял сознание от усталости, но уже пришёл в себя.       Девочка рядом выглядела такой маленькой и беззащитной, но отлично держалась. А ведь у неё нет никаких новостей про родных и близких. Она справляется куда лучше, чем он. Даже куртку ему принесла.       К слову…       — Ты же ветровку не украла? — сощурился Модестус. — Не хочу, чтобы у тебя были проблемы из-за меня.       — Вчера ты сказал, что я ненастоящая, глупый кролик. Так какой смысл волноваться обо мне?       — Знаешь что, ангелочек? А вот и не стану я за тебя волноваться. Вообще говорить с тобой не буду, — он скрестил руки на груди и надул губы, демонстрируя полную решимость.       — А играть? Мама часто со мной играла, а тут никто не хочет.       — Почему? — вопреки собственным обещаниям, спросил Ди. — Они не любят игры?       — Похоже, что так. В классе со мной почти никто не разговаривает. Разве что Амор. Но он тоже не умеет играть.       Модестус обнял себя за плечи. Как бы он хотел оказаться снова дома, включить компьютер и показать Кристине все игры, в которые умеет играть. Он бы познакомил её с Картером и, возможно, даже с Эллиотом Греем. И плевать, что команда соперников наверняка называла бы их лузерами за то, что позвали к себе пятилетку. Крис вообще довольно смышлёная для её возраста. Могла бы вводить всех в ступор своими разговорами. Это было бы очень весело.       От воспоминаний о нормальной жизни снова захотелось плакать. Ди чувствовал себя беспомощным, потерянным во времени и пространстве, вдали от дома, друзей и привычного распорядка дня. Вокруг только лес, болота, холм и дурацкая коробка с краденой курткой внутри. Как будто тюрьма, только чертовски огромная.       — Не реви или я тоже зареву, — предупредила Кристина.       — Ты не могла бы больше не оставлять меня одного? — жалобно попросил Модестус. — Ночью тут очень стрёмно.       — Что такое «стрёмно»?       — Плохо, — кисло улыбнулся Ди. — Но ты не запоминай это слово. Детям нельзя выражаться.       — Я бы рада быть тут постоянно, милый кролик. Но перед сном к нам заходит Фрида и всех пересчитывает. Я даже не каждый день могу приходить.       — Что ж, — собрав в кулак остатки мужества, Ди поднялся. — Тогда пошли играть, ангел, — он оценивающе осмотрел себя с ног до головы, соображая, какой род деятельности доступен ему вне телесной оболочки. — Ты слышала про прятки? — внезапно собственная синяя пижама действительно показалась чересчур яркой для того, кто хочет оставаться незамеченным. Что ж, он взрослый, значит, может и поддаться. — Я тебя научу.

***

      Сколько прошло времени — Ди не знал. Солнце сделало круг не больше шести раз, но он не мог уверенно сказать, что ни разу не сбился со счёта. Время тянулось, как подтаявшая на солнце жвачка, но вместе с тем проносилось стремительно, и иногда ему казалось, словно сутки стали в несколько раз короче. Кристина приходила на несколько часов, они играли, разговаривали, а потом ей срочно надо было бежать обратно в город. Модестус ни разу не увязался следом за ней. На второй день своего плена он узнал, что здание, из окон которого он чувствует слежку, является общежитием для мальчиков. Ди выяснил, что в похожем на замок строении живут настоящие люди, а вовсе не призраки, но легче от этого не стало. Тяжёлый взгляд невидимого наблюдателя ощущался почти физически, и всё внутри него вопило приказ держаться подальше. Даже природное любопытство оказалось неспособно толкнуть его на разведку. В голове установился какой-то блок с кричащей красной надписью — «не входи, убьёт».       Постепенно стало понятно, что кроме пряток играть они ни во что не могут. Кристина знала всего три города, а на загадки отвечала длинными пассажами, в которых было огромное количество встречных вопросов, рассуждений о правильности построения предложений, но ни намёка на верный ответ. Это казалось забавным.       Крис всё больше ему нравилась. Модестус жадно следил за каждым её движением и впитывал каждое слово, но не только потому, что девочка была единственным доступным развлечением. Она на самом деле была интересной. Когда Кристина морщила нос, веснушки собирались в одну кучу, и Ди мог поклясться, что запомнил перемещения каждой из них. Она смешно выпучивала глаза, когда была чем-то удивлена, и не боялась широко открывать рот, где не хватало нескольких зубов. Сам он в детстве стеснялся этого и прикрывался ладонью, а Кристина вот… Не стесняется.       Иногда она пела ему песни. Очень фальшиво и, кажется, выдумывая добрую половину строчек. Модестус демонстративно затыкал уши, а она только улыбалась и прибавляла громкость. Потом Ди рассказывал ей сказки, являющиеся аккуратным переводом просмотренных им фильмов. Крис реагировала очень бурно, размахивая руками и комментируя каждое действие персонажей, после чего либо заливисто смеялась, либо начинала тихонько всхлипывать.       Модестус как мог удерживался от вопросов про устройство жизни в самом городе, понимая, что девочке и так непросто. Наверное, он был для неё глотком свежего воздуха. Пришельцем из нормального человеческого мира, с которым та могла ненадолго скрыться от реальности. Ди догадывался, что Крис готова рассказать ему всё, что успела узнать, но чувство такта не позволяло рушить их маленькую идиллию.       Однажды Ди поймал себя на мысли, что не думает о доме уже несколько минут, сосредоточив всё своё внимание на новой подруге. Это и пугало, и радовало одновременно.       С одной стороны, Модестус быстро пришёл к выводу, что слёзы ничем ему не помогут. А с другой — развлечения казались кощунственными и совершенно неуместными в данной ситуации. К тому же его начали тяготить мысли о расставании, а этого ему хотелось избежать. По ночам он часто представлял, что в любой момент может очнуться дома или в больнице, а Кристина снова станет лишь голосом, временами приходящим к нему в голову. Ди прощался с ней, словно насовсем, и с каждым разом это давалось всё труднее. И девочка это чувствовала. Заявляла, что не будет по нему скучать, однако Модестус понимал — она говорит это, чтобы ему было легче. В такие моменты он искренне жалел о том, что не может даже обнять её или подержать за руку. И подарить что-то на память, кроме куртки, которую Крис сама же у кого-то украла.       Впрочем, как только макушка Кристины скрывалась в зарослях, он снова погружался внутрь самого себя, прокручивал в голове события, приведшие его в это место, и… нет, как ни странно, плакать Ди перестал уже на третий день. Просто прижимал ноги к животу и бездумно пялился в пустоту перед собой. Звёзды отвечали ему анемичным молчанием.       На седьмой день его заточения Крис не пришла вовсе. Модестус наматывал круги по болоту, спускался к озеру и несколько раз взбирался на холм, но это не помогло унять тревогу. И да, она говорила, что иногда будет пропадать, но почему-то это его совсем не успокаивало. Воображение живо рисовало картины ужасных происшествий, которые могли произойти с его маленькой подругой, и довело его до нервного тика. Однако, страх перед Арденграусом не позволил ему отправиться на поиски. Ди корил себя, обзывал трусом, но стоило только его ногам сделать движение в сторону города, как его начинало трясти от паники. Он умолял своё сознание позволить ему хотя бы ненадолго сходить туда просто убедиться, что Кристина в безопасности и не ранена, но мольбы были тщетны. Абсурдность собственных опасений больно била по самолюбию. Ему нечего бояться. Но невидимая линия, за которую он сам запретил себе переходить, никуда не делась.       Тогда вернулись слёзы. Ди снова поверил в то, что умер, и теперь останется навсегда один. Он бился в истерике без малого несколько часов, пока не устал. Спать он не мог, поэтому начал говорить сам с собой, в попытке успокоить расшатанные нервы. Мысленный диалог обращался сначала к Картеру, потом к маме с папой, затем к Лео и в самом конце — к мистеру Ландри. Модестус описывал свои приключения, спрашивал, как у них у всех дела, просил не волноваться за него, а самого последнего умолял не ставить ему плохие оценки, когда он вернётся в школу и прочувствует всю пропасть в знаниях, которых недополучил за время своего пребывания на острове. Затем Ди искал самое толстое дерево, разгонялся и пытался протаранить его лбом, после чего катился по земле, пройдя препятствие насквозь. Он даже поборол свой страх перед глубиной и прогулялся по дну озера, но не смог найти там ничего занимательного и вернулся обратно на сушу.       На восьмой день Кристина пришла и застала его раскачивающимся из стороны в сторону рядом с коробкой.       — Глупый кролик, — вымученно улыбнулась девочка, присаживаясь напротив. — Испугался?       — Моей ошибкой было заговорить с тобой, — безжизненно отозвался Ди, не глядя на неё. — Потому что теперь я боюсь за тебя.       — Со мной всё будет в порядке, — Кристина услышала какой-то шорох за спиной и прикрыла веки. — Давай поиграем?       — Я не в настроении.       — Пожалуйста, — она сложила руки в умоляющем жесте. — Сегодня я смогу задержаться подольше. Нам дали выходной из-за похорон.       Модестус устало выдохнул. Ему совсем не хотелось бегать по лесу, однако снова оставаться одному не хотелось ещё больше.       — Ты водишь, — пробормотал он, выдавив улыбку.       — Прячься, — Крис закрыла глаза ладошками и принялась считать. Она всегда начинала с семи, а потом делала круг после десятки и возвращалась к единице. Ещё одна особенность, которая вводила в ступор собеседника.       Он бежал, слушая шаги за спиной. Голова начала кружиться. Солнце слепило особенно ярко, и тело прошибало волнами жара. Ди почему-то думал, что если всё ещё спит, то не должен выдыхаться, однако ощущения были, как при настоящей пробежке. Ноги отяжелели. Захотелось рухнуть под ближайшее дерево и уснуть. В затылке закололо.       Пора вставать!       Требовательный голос ворвался прямиком в перепонки. Ди остановился и испуганно завертел головой.       Уходи! Живо!       И тут он почувствовал приближение. Тот самый пристальный взгляд из окон покинул общежитие для мальчиков и прямо сейчас перемещался по лесу. Модестуса тряхнуло, словно от удара током. Острая, болезненная мысль кольнула между лопаток.       Ему нельзя с ним видеться. Ни в коем случае. Он должен сделать что угодно, но не допустить этой встречи. Никогда прежде Ди ни в чём не был так уверен, как в этом. Случится что-то страшное, если наблюдатель найдёт его. Наверное, он сошёл с ума, потому что даже самому себе не мог объяснить этой уверенности, но стук в висках красноречиво заявил: сейчас не время об этом думать. Надо уходить.       Ветки справа от него зашевелились.       — Я нашла тебя, глупый кролик, — с улыбкой произнесла Крис.       Модестус чувствовал слабость, но последним усилием отбежал подальше от неё. Он хотел бы проститься как-то иначе. Предупредить её заранее и попросить не смотреть на то, как он исчезнет. Сказать, что будет скучать, и пообещать не забывать это приключение, парадоксальным образом ставшее самым чудовищным и в то же время прекрасным эпизодом. У него было столько времени заготовить речь, а когда реальность потребовала его возвращения, слова будто смешались в одну кучу и не захотели строиться в нормальные предложения.       Достаточно. Просыпайся!       — Ты молодец, ангел, — пробормотал Ди, не поворачиваясь. Наверное, это была самая тяжёлая фраза, сказанная им за всю жизнь. Подняв руки, он заметил, что пальцы теряют цвет и становятся прозрачными. — Мы ещё обязательно встретимся, — его кисти на миг вернули четкость и снова исчезли. Из глаз полились неконтролируемые слёзы.       Давай, пора возвращаться. Иди на мой голос.       — Твоя очередь! — у него за спиной весело выкрикнула Кристина. — Только не подглядывай!       — Прости, — тело стало почти невидимым. Модестус забежал за дерево. Краем сознания он отметил коробку, оставшуюся на земле. Они вернулись к месту, с которого начали играть. А теперь ему пора возвращаться домой. — Мы ещё обязательно с тобой поиграем… И может быть, ты снова спросишь, как меня зовут.        Она ещё что-то ответила, но голос долетал как из длинной металлической трубы. Весь сон одним сплошным кадром мелькнул перед внутренним взором. Непроходимый лес, мутное озеро и одна маленькая девочка с невероятными зелёными глазами, курносым носом и широкой улыбкой без передних зубов…       Ди усилием воли вцепился в слова, скользящие у него в голове. Снова появилось то странное чувство безопасности, как в яме, куда он провалился в саду мистера Ландри. Спокойствие и умиротворение. Даже грусть из-за расставания с Кристиной медленно растворялась в безмятежности. Что-то схватило его за руку ровно в тот момент, когда пространство затопило темнотой.       И потащило куда-то вверх. Модестус тянулся за невидимым спасителем, ни секунды не сомневаясь в том, что он ведёт его к свету.       …Натаниель услышал дикий крик и бросился посмотреть, что случилось. А ведь он просто решил воспользоваться внеплановым выходным и пробежаться вдоль берега. Кристину, мелькавшую среди деревьев, он заметил ещё издалека, но не планировал приближаться, чтобы не смущать одноклассницу своим присутствием. Теперь планы резко пришлось изменить.       Крис сидела на коленях возле пустой коробки и сперва даже не заметила его появления, продолжая кричать и плакать, прижимая к груди какую-то тряпку, которая показалась смутно знакомой. А потом она внезапно втянула воздух носом, резко повернула к нему голову и неожиданно чётко проговорила:       — Первая печать скоро будет сорвана. Пока ты тут — никто не может спать спокойно.       Закончив фразу, Крис завалилась набок и потеряла сознание. Почти сразу после этого из леса вышел довольный Амор в компании двоих преподавателей…