Её силуэт.

Вот и утро! Я пролежал ещё часа два, но вроде, никто не звонил! Проверив, не приходило ли никаких сообщений либо звонков, я встал с любимой кровати, и неровной походкой, шатаясь, направился на кухню. На кухне сидела вся семья в полной тишине. Кел выглядел особо...раздавленным? -ты так долго спал, — сказала мать так, как будто хотела сказать что-то другое. Хотела рассказать мне что-то, но ей было слишком жаль. -ну ты же знаешь, я полежать люблю! — я улыбнулся ей, но она не ответила мне улыбкой. Сделав бутерброд из батона, огурцов и ветчины, я сел за стол к семье. Через пару минут я всё-таки задал тот вопрос, который должен решить щас всё. — вы чего грустные такие? -Мари… — ели как произнес Кел, после чего у него пошли слёзы, дыханье сбилось, и он не был в силах произнести и словечко. Словечко, из-ща которого я бы всё понял. От того, что он произнёс именно её имя, стало ещё страшнее. Пока я смотрел со страхом и тревожностью, гадая, что-же произошло, мой брат сидел и плакал от того, что произнёс имя любимого мне человека. Но Кела не начали успокаивать. Они просто продолжали смотреть на меня с сочувствием. Разве не Келу надо сейчас сожалеть? Я встал из-за стола, подошёл к брату и встав перед ним на колени, что-бы равняться с ним, когда он сидит. Я обнял его, и начал говорить ему теплые слова, пока он не сказал то самое травмирующее слово, которое он хотел сказать. Умерла. В сердце резко закололо, а ноги занимели, от чего я не смог удержатся в той позе, в которой был. Упав на пол, я трясущейся рукой взялся за стул, на котором сидел Кел. Тело начало трястись, а слёзы идти сами по себе. Резкий звон в ушах и такая боль, как будто я не спал пару суток. Я почувствовал ком в горле. Почувствовал, что не могу нормально говорить и строить предложения. Кел, смотря на меня, прекратил хныкать, а просто со страхом смотрел на меня. Мне стало стыдно, я не хочу что-бы меня видели в таком ужасном состоянии. -Как…умерла? — теперь то, и я не смогу произнести и словечка. -повесилась на дереве. — сказал с ноткой сожаления отец. От его слов стало ещё хуже. Как же так произошло, что она решила так поступить? Это я виноват? Я даже не замечал, что-бы ей было плохо, так почему-же она это сделала? Через пару минут, я сидел захлёбываясь в слезах в объятиях родителей, пока Кел тихо, моментами всхлипывая сидел, ожидая поддержки. -Кел. — прошептал я, ведь я не был в состоянии сказать громко, чётко и ясно. Родители меня отпустили, и я бросился к нему в объятия. — всё будет хорошо, слышишь? Мой братик просто кивнул, и через полчаса всхлипов и чашки успокоительного чая со снотворным, я успокоился. А теперь, после того как я пообещал, что всё будет хорошо, что я щас делаю? Лежу в кровати второй месяц. Я не помню, сколько раз я вставал. Раз 7, наверное. Я просто всё бросил. У меня нету сил пойти в школу, да даже просто встать с кровати. Как мне находится в этом городе, если всё пропитано ею? Каждый уголок, каждая уличка, каждый домик. Каждый доносящийся женский голос, каждая встречная дворняжка, которую мы с Мари обязательно покормили. Было уже темно на улице. Честно, я уже даже не знаю, сколько времени. Ко мне зашёл Кел, и сев на край кровати, начал мне говорить. О том, как все сильно скучают по мне. Мне стало стыдно. Очень. Возможно, это Мари убила себя из-за сеня, а я теперь лежу и страдаю? Лежу, и думаю, зачем же она это сделала? Я даже у неё не спросил, почему-же она так грустно отводит взгляд, когда я спрашиваю как она. Внутри всё сжалось, столько ужасных чувств, что я просто поджав губы, вскочил, и начал кричать на него. Я не разбирал, что я кричу и как, о чём и почему. Я просто кричал, чем больше я это делал, тем больше сбивалось дыхание, а боль в горле была всё сильнее. Я не понимал, что происходит. Почему я так разозлился? Почему я сейчас кричу на него. Я же вижу, что ему страшно. Почему я, старший брат, который должен его защищать, так поступаю? От этих мыслей боль в голове становилась сильнее, а вокруг всё звенеть. На крики пришли родители, но опять же, они не обняли Кела. Они начали успокаивать меня, но не его, хотя, это я всё начал. Полностью осознав, что я сделал, я плача, начал извинятся перед ним. Я же его так люблю, как я могу так поступать? Я никогда не понимал, почему родители так кричат на своих любимых детей, на друг друга, так почему же я сейчас кричу? Какое я имею право, если он хотел мне сделать лучше? Я никогда не ощущал такой агрессии. Напряжённая как я узнал, ночь, получилась. Ужасно больно и стыдно. Я никогда не терпел такую потерю. Особенно было больно, из-за того что я потерял не только Мари, но и всех. Все воспоминания о моих лучших друзьях стёрлись. Мы просто не общаемся. Я не хотел что-бы так было. Пожалуйста, Мари,дай мне с небес знак,почему ты так сделала? Я не хочу тебя винить,и не буду этого делать ,но я хочу понять. Гадать, почему это произошло — невыносимо. Невыносимо думать о том, что возможно, что-то ужасное произошло из-за меня. Я же всегда старался делать всё как можно лучше,что произошло? Может, это просто моя невнимательность. Не ответственность. Я же чувствовал, и видел, что ей плохо, почему-же я не спросил? Может ,если бы я попытался узнать,что произошло, то Мари была бы жива? Кто-же даст мне ответы, если тебя нету? Ты всегда знала, как ответить на определённый вопрос, но сейчас ты не можешь сообщить мне ответ на этот. Ты знаешь ответ, но у тебя нету возможности поделится со мной.