Дом мертвой Ториэль был довольно милым, если не обращать внимания на банки с пылью и другие признаки того, что она держала здесь пленников, прежде чем убить их (и в конце концов погибла сама). На стенах не было ни одной картины, но камин горел. Судя по похожим на рамки силуэтам внутри него, Инк догадался, где оказались эти фотографии. Это немного расстраивало. Все исконные жители этого мира были мертвы. Теперь их образы, как бы трагичны они ни были, тоже сгорели дотла, не оставив почти никаких следов их существования.
Инк специально держался подальше от огня, чтобы не пытаться достать и спасти фотографии. И обошел стороной кресло Ториэль, направляясь на кухню. Голод терзал его, но он игнорировал это фантомное чувство. Даст приказал ему оставаться в доме, подразумевая, что он может бродить где угодно, но у Инка не было разрешения поесть, а холодильник был заперт на замок.
Инк не собирался злить Даста таким ненужным поступком, как кража еды. Он и так старался действовать осторожно. На нейтрализаторе магии было несколько царапин, оставшихся после того, как он попытался открыть его пинцетом. Попытки не увенчались успехом, и Даст мог убедиться в этом наглядно. Инк мог только надеяться, что его не станут снова заковывать в цепи и не накажут за попытку освободиться. Он не пытался сбежать, но Даст вряд ли в это поверит.
Инк открыл ящик, но в нем не оказалось никаких столовых приборов. Следующий ящик тоже был пуст. Следующий был заперт на прочный висячий замок. Подозрительно, что в шкафах наверху не было кастрюль.
– Здесь нет ни ножей, ни другого оружия.
Инк вздрогнул, повернувшись лицом к Дасту. Он быстро отошел в сторону и направился к выходу из кухни, а Даст прошел мимо и плотно закрыл нижний шкаф. Он вышел, не сказав больше ни слова.
Инк не сомневался, что если бы у него была душа, она колотилась бы в его груди. Он оставался неподвижным, пока Даст не ушел, а потом подождал еще немного, пока не убедился, что тот двинулся дальше.
Даст не остановил Инка, и он продолжил исследовать дом. Дверь, ведущая на улицу, была заперта снаружи на еще один большой навесной замок. Инк не мог понять, как это работает, пока не вспомнил, что Даст умеет пользоваться короткими путями. Инк этого не умел, но обычно полагался на порталы. Следующая дверь тоже была заперта, но, в отличие от других, не имела замка снаружи. Инк догадался, что Даст занял эту комнату. Он держался подальше.
Инк продолжал искать что-нибудь, чем можно было бы поковырять нейтрализатор магии. Его поиски не увенчались успехом. То ли Ториэль спрятала инструменты или предметы, с помощью которых можно было что-то сломать, то ли это сделал Даст, когда вселился в дом. Пинцет не помог. Разбить окно или схватить вазу и разбить ее о наручник было бы слишком заметно. Возможно, это даже не сработает, а он не хотел, чтобы осколки стекла застряли в его костях.
На самом деле дом был не таким уж большим. Здесь были кухня, гостиная, ванная, пара спален, чердак, который был заперт (Инк отказался бы подниматься туда, даже если бы это было не так), зеркало на стене в прихожей и лестница, ведущая к двери из Руин. Здесь было не так много мест, где можно спрятаться и попытаться взломать замок. Инк полагал, что так и было задумано, учитывая, для чего изначально использовался этот мир.
Он заглянул в коды ровно настолько, чтобы понять суть того, что здесь произошло. На самом деле он узнал немного больше, чем хотел, и теперь старался забыть, где в этом доме умер каждый монстр или человек. Он поймал себя на том, что избегает определенных мест на полу и дважды приглядывался, прежде чем понимал, что там нет ни пыли, ни крови. Впрочем, Ториэль была… весьма хороша в уборке.
По иронии судьбы, эта Ториэль была отчасти вдохновлена Dust!Сансом и Ториэль из Хоррортейла. Вместо того чтобы убивать всех в Подземелье, чтобы остановить человека, она убивала тех, кто входил в Руины, чтобы они не "оставили ее и не умерли", а ее первоначальная материнская любовь превратилась в нечто гораздо более смертоносное и собственническое. Последний человек убил ее, но не смог набрать достаточно УР, чтобы уничтожить этот мир, оставив его гнить, когда случайно погиб внутри барьера и не смог в итоге Перезагрузиться.
Как ни странно, этот мир назывался "Кованый на доверии". Учитывая, что случилось с теми, кто доверился этой версии Ториэль, и нынешнюю ситуацию Инка, Создатели явно потешались над иронией.
Инк продолжал поиски. Он надеялся, что нашел что-то, когда обнаружил груду вещей в глубине шкафа. Похоже, Даст украл из Маркеттейла еще больше припасов. То ли Даст счел эти вещи бесполезными, то ли снова сказалась пресловутая лень Санса, и он до сих пор не убрал их. Или он просто не видел смысла тратить время на то, чтобы разбирать эти вещи и искать для них место.
Убедившись, что Даст не следит за ним, Инк покопался в куче. Как он и предсказывал, большинство предметов ему не пригодились, разве что ему понадобится пустить одежду на перевязочный материал. К счастью, нашлась одна полезная вещь. Он нашел небольшой мешочек на шнурке для шеи. Вместимости мешочка едва хватало, чтобы просунуть внутрь пару карандашей. Когда он попробовал это сделать, то быстро понял, что мешочек магический и может вместить больше, чем кажется.
Он надел шнурок на шею под футболку и
медленно побрел обратно в ванную. Инк тихо закрыл дверь, которую не мог запереть, и быстро развязал свою коралловую футболку. Носить флаконы в ребрах становилось неудобно до боли. Их можно было легко обнаружить, а если что-то ударит его достаточно сильно, они могут разбиться внутри грудной клетки, и тогда у него возникнут совсем другие проблемы.
Нервно поглядывая на дверь, Инк завернул склянки в бинты, чтобы смягчить их, и положил в маленький мешочек. Это было трудно, потому что руки болели, но он справился, после чего заново завязал футболку, чтобы снова обнажить талию, сохраняя прежний вид. У Инка остался только его характерный пояс.
«Он не поместится в мешочек. Если Даст найдет его, у тебя будут большие проблемы».
Инк взял перевязь в обе руки и потер материал большими пальцами. Затем снял несколько грязных бинтов и подошел к камину. Он с минуту стоял в нерешительности, сжимая в руках бинты с завернутой в них перевязью.
«Сентиментальность может дорого тебе обойтись. Будь практичен. Если ты попытаешься сохранить ее, это
послужит для раскрытия твоей личности. Ты… Ты можешь сделать новую позже».
Инк сунул сверток в камин, прежде чем успел пожалеть об этом. Он быстро сгорел, рассыпавшись пеплом. Инк не слишком удивился, учитывая, сколько раз его обжигало бластерным огнем. Его одежда не отличалась огнеупорностью. Инк подумал, не использовал ли Даст Бластер, чтобы разжечь пламя. Казалось, оно отсвечивало оттенком индиго, так что, возможно, так оно и было.
Инк медленно поплелся к зеркалу в ванной и мрачно посмотрел на свое отражение. Возможно, это из-за лимита краски, но его травмы заживали плохо. На лице все еще темнели синяки, а раны болели. Он сомневался, что вообще сможет снять со щеки наклейку в форме звезды, потому что она казалась приклеенной намертво. Он подумал о том, что Рас говорил про еду, но даже если он и был прав насчет энергии, холодильник был заперт. Просьба о еде наверняка разозлит Даста. Инк не хотел рисковать понапрасну.
Инк вышел в коридор и остановился у зеркала, снова рассматривая свое отражение. Он собирался идти дальше, но в итоге остановился прямо перед ним. Многие Фриски, глядя в такое зеркало, видели разные вещи, обычно с мыслью или повествованием о том, что они все еще остаются собой. Инк не видел бесстрашного Защитника. Он увидел изможденного, покрытого синяками и ранами скелета, который не выглядел так, будто мог кого-то спасти.
«Только не начинай. Конечно, я не могу войти в Дудл-сферу… и проиграл в Андерфелле… и Блуберри был Удален… и те пятьдесят АВ были Удалены… и та версия Даста тоже была… и даже Horrorfell!Альфис была… и… и… и…
Почему я недостаточно хорош? Что я делаю
не так?»
Зеркало находилось достаточно близко, чтобы Инк мог прислониться к нему в попытке унять головную боль. Оно было приятно прохладным. На мгновение ему захотелось, чтобы зеркало оказалось дверью, ведущей в Омега-таймлайн или куда угодно еще, кроме этого места. Ну, почти куда угодно. Инк мог вспомнить несколько мест, куда ему не хотелось бы попасть.
Ни одна из этих дверей не позволяла сбежать. Зеркало тоже не позволяло. Но Инк все равно прислонился к нему и закрыл усталые глазницы…
…и почувствовал спиной гладкую холодную поверхность, когда его тело волокли по белым плиткам, оставляя за ним черный след. Инк был слишком ранен, чтобы сопротивляться, и слишком слаб, чтобы кричать, несмотря на далекие оклики тех, кто мог бы стать его спасителями.
Но спасут ли они его? Или они просто хотели заполучить его себе?
Инк не мог вспомнить, чьи это голоса, но они определенно знали, что он здесь.
К сожалению, похититель Инка не собирался отпускать свой трофей.
В глазах Инка было слишком темно, чтобы разглядеть, чья рука схватила его испачканный чернилами шарф и тянула за воротник, волоча по кафельному полу, словно сломанную игрушку без ног. Шок от полученных травм несколько мешал. Ему было слишком больно, чтобы сделать хоть что-то, даже оповестить потенциальных спасателей о своем местонахождении, пока его тащили все глубже в Истинную Лабораторию.
Их преследователи приближались. Их крики становились все громче.
Рука, сжимавшая шарф Инка, напряглась, и ее обладатель издал рычащий яростный вопль, бросив маленькое круглое ручное зеркальце об пол с такой силой, что оно вдребезги разбилось о заляпанный чернилами белый кафель…
Зеркальное стекло запотело от дыхания Инка. На черепе выступили капельки пота, и он отчаянно пытался определить, было ли это воспоминание или возможный сценарий. Память предпочла быть совершенно бесполезной и упорно выдавала пустоту в этой части.
На панику уходило слишком много сил и красок, поэтому Инк по итогу тоже чувствовал себя каким-то пустым. Он не был пустым. Он утонет в океане Их эмоций, прежде чем у него появится шанс по-настоящему оцепенеть и стать пустым. Пустым, как шарф Инка цвета морской пены, пустые страницы и _̴_̷_̶_̸_̸т̵е̴й̷л̷.
Инк моргнул. Он огляделся по сторонам и узнал коридор в доме убийцы Ториэль из "Кованого на доверии".
«Что я делал?»
Инк в замешательстве уставился на свой блокнот. Когда он успел его вынуть? Он проверил свои записи, но не увидел ничего особенно важного. Да, здесь было зеркало. Зеркало было в каждом доме Ториэль. И во многих других домах. Собственно, в большинстве домов где-нибудь было зеркало.
Он вернулся в гостиную и уставился на книжную полку. Инк едва не захихикал, просматривая названия книг. Вместо того чтобы подвергаться допросам или экспериментам, он просматривал названия книг. Это было совсем другое дело. Инк не сказал бы, что ему скучно (он был слишком напряжен для этого), но было странно, что он мог вот так разгуливать. Он ожидал, что его запрут и будут постоянно пытать, а не позволят бродить по дому.
Это заставило его задуматься о том, чтобы наладить контакт с Дастом. Самая большая проблема заключалась в том, чтобы сделать это, не слишком сильно разозлив своего похитителя. То есть не разозлив его до такой степени, чтобы он сказал: "Я беру свои слова назад и бросаю тебя в яму с шипами". В конце концов, Даст определенно уже был зол. Просто это был тихий гнев.
«Надеюсь, это означает, что я защищаю его от восприятия Найтмера».
Может, Даст сейчас и неожиданно милосерден, но Инк знал, что Найтмер таким не будет.
У Инка не было другого выбора, кроме как продолжать блуждать. Здесь не было телевизора, который он мог бы проверить на наличие деталей, которые могли бы ему помочь. Он даже попытался поднять вазу, но она была прикручена к полу. Недоверчивая Ториэль очень тщательно следила за тем, чтобы никто не мог использовать что-либо в качестве оружия.
Инку стало интересно, как эта версия Фриска познакомилась с ней. Учитывая, что она могла стать первым встреченным им монстром, и, скорее всего, ему пришлось бы сразиться с ней на первом УР, если бы она не прогнала его из Руин, Инк не мог винить Фриска в том, что тот нападал на каждого последующего встречного монстра.
«Все не так просто. Вся эта история с… дезертирством Даста тоже не так проста. Я до сих пор не знаю, почему он это сделал, но вряд ли он мне расскажет в ближайшее время. Я для него чужой. Так что мне нужно набраться терпения, пока я не пойму, что творится у него в голове».
Кстати о похитителе Инка: куда он делся? Инк еще раз обошел весь главный этаж, но так и не смог его найти. Запертые двери так и остались запертыми. Хотя дом Ториэль находился над входом в Руины… Спустился ли Даст туда или воспользовался коротким путем? Он, должно быть, пошел за алкоголем в бар Гриллби. Или он опять притаился как преступник?
Инк осторожно спустился по лестнице к тропинке. На лестнице было темно, а дорожка едва освещалась, оставляя большую часть зала в глубокой тени. Инк остановился на нижней ступеньке, вглядываясь в темноту.
Чья-то рука схватила Инка за руку и рывком подняла на несколько ступенек. Даст сердито уставился на него сверху вниз:
– Зачем ты спустился сюда?
– Я исследую, – честно ответил Инк.
Даст нахмурился еще сильнее. Он по-прежнему крепко сжимал руку Инка.
– Там ловушки. Почему бы тебе не "исследовать" чердак или что-нибудь еще?
Инк вспомнил один из сценариев прошлого, который он видел мельком.
– Там убили зеленую душу. Я не хочу на это смотреть.
Даст слегка дернулся.
– Поэтому ты спустился
сюда. Ты хочешь умереть?
– Может быть, – пожал плечами Инк.
Даст вопросительно уставился на него. Надежно удерживая Инка, он вызвал костяную атаку. Прежде чем Инк успел напрячься, Даст ударил атакой в пол у подножия лестницы. Он провалился, открыв глубокую яму, утыканную тонкими металлическими шипами.
Инк думал, что Даст мрачно пошутил насчет ловушек с шипами. Теперь, увидев одну из них, он вынужден был признать, что выбираться из нее самостоятельно было бы мучительно. Он мог представить, как каждая попытка пошевелиться приводит к тому, что он натыкается на новые шипы. А в данный момент один толчок отправил бы Инка вниз, и они оба это знали.
Инк не осознавал, что вцепился в рукав Даста, пока не понял, что у него болит рука. Он рассмеялся, пытаясь разрядить напряжение:
– Если я упаду, просто набрось на меня уютное одеяло, и все будет в порядке.
Даст пялился на него несколько неловких секунд. Затем он фыркнул:
– У тебя мрачное чувство юмора.
– Это ты "пошутил", что бросишь меня туда, – заметил Инк.
– Верно, – Даст потянул Инка еще на несколько ступенек вверх. – А еще я говорил тебе, что здесь повсюду ловушки. И я имею в виду
везде. Дороги непроходимы. Я не собираюсь рисковать.
– Как же ты тогда передвигаешься? – спросил Инк.
– Короткими путями.
«Проклятье».
– Разве это не утомительно?
– Нет.
Инк был впечатлен. Сансам зачастую требовалось больше энергии, чтобы использовать короткие пути в чужих мирах.
– Как ты?..
– Почему ты продолжаешь задавать вопросы? – перебил Даст.
– Я пытаюсь хоть немного понять тебя, чтобы не получить вместо этого нервный срыв, – ровным голосом сказал Инк. И упрямо продолжил, прежде чем Даст успел моргнуть: – Как я уже говорил, как ты узнал, что я здесь? Ты следишь за мной? – Его осенила идея, и он безрассудно ухватился за эту возможность. – Тебе помогают? Я слышал… слухи, что твой, эм, брат тоже здесь.
С каменного лица Даста исчезли все остатки веселья. Хватка на куртке Инка превратилась в рывок, и его развернуло лицом к Дасту. Прежде чем Инк успел упасть с лестницы, Даст схватил его за зеленый шарф.
В считанные секунды Инк оторвался от земли и оказался над открытой ямой. Он схватился за запястье Даста в отчаянной попытке удержаться от падения, но тот не отпустил его. Казалось, он даже не осознавал, что держит Инка над ямой с шипами.
– Мой брат
мертв, – прорычал Даст. – Я
убил его. А потом я убил его призрак.
Инк попытался ответить ему согласным "Хорошо! Приятно слышать. Когда уронишь меня, брось мне одеяло, ладно?" и какой-нибудь обезоруживающей улыбкой, как во время битвы. Но ничего не вышло. Он молча вцепился в руку, схватившую его шарф, словно надеялся удержаться, когда она отпустит его.
Гнев в пылающих глазах Даста угас. Его взгляд метнулся вниз, к пустому пространству под болтающимися ногами Инка и к яме с шипами.
Медленно отступив на несколько ступенек, Даст поставил Инка на лестницу. Он не стал извиняться. Но и толкать Инка не стал.
Инк едва осмеливался в это поверить. Было захватывающе интересно наблюдать, как Даст проявляет такое милосердие к случайному Сансу, но в то же время это озадачивало. Это лишний раз подтверждало, что все эти перемены были связаны не с Инком. Речь шла о Дасте, его истории и возможном искуплении. Было так волнительно, что это наконец-то происходит (хотелось бы надеяться), но и немного (расстраивало) напрягало.
Инк знал, что именно он должен протянуть руку помощи, как он всегда делал раньше. Он хотел бы сделать это безопасно, будучи самим собой. Он хотел бы, чтобы над ними с Дастом не висел меч. Но Они явно хотели именно этого. Могло быть и хуже. Намного,
намного хуже. Он не мог забыть, насколько могло быть хуже.
Инк знал, что ему не удастся искренне улыбнуться, поэтому опустил голову. Очевидно, в нем было еще достаточно красного, чтобы ненавидеть себя.
– Спасибо, что проявил сдержанность.
Даст даже не взглянул на него.
– Не поздравляй меня с тем, что я не садистская задница.
Инк был уверен, что в его голосе прозвучало отвращение к себе.
– Я просто удивлен. Обычно ты убиваешь. И пытаешь. Ты оказался добрее, чем я ожидал.
Даст снова осуждающе покосился на него:
– …Я
перерезал тебе горло.
– Но ты же остановился, – напомнил ему Инк. – И ты порезал меня не так уж глубоко. Ты вполне мог порезать еще глубже, чтобы я заткнулся на какое-то время.
Даст сердито посмотрел на него и сосредоточился на том, куда ставит ноги.
– Отсутствие абсолютной жестокости – это не доброта.
Инк пожал плечами:
– Может быть. Я привык к тому, что меня избивают или привязывают к столу для препарирования. Так что спасибо, что не сделал этого.
Даст ничего не ответил.
Они вернулись на первый этаж, и никто не упал (или Инка не столкнули) с лестницы и не угодил в яму с шипами. Инк ждал, что Даст снова уйдет. Но он не уходил.
– Как бы то ни было, я не намерен причинять тебе вред, – сухо сказал Даст. – Это не оправдание, но мне было трудно контролировать свои негативные эмоции.
– Потому что ты работал на Найтмера? – нерешительно спросил Инк.
– Нет… – Даст оцепенел. –
Черт. Может, отчасти и поэтому?
Инк не ожидал такого ответа. Было ясно, что Даст тоже не ожидал.
Затаив дыхание, Инк снова незаметно вызвал коды Даста. Теперь, когда он искал его, то сразу заметил, что у этой версии Dust!Санса не было Фантомного Папируса, ни мертвого, ни в форме духа. Это не имело смысла. Инк знал, что в кодах Даста сохранились следы Фантома. Он не раз убеждался в этом, сражаясь с Бандой Найтмера. Однако, думая об этом сейчас, Инк не мог вспомнить, когда в последний раз видел признаки Фантома Папируса-галлюцинации или Фантома Папируса-покойника/призрака. Оглядываясь назад, он понимал, что было довольно странно, что коды менялись между этими двумя состояниями… Это был сбой или что-то в этом роде?
Он попытался просмотреть коды Даста, но они были скрыты тенью, заслонявшей от взгляда Инка множество данных. Что же
сделал Найтмер?
– Я не знаю, как тебе помочь, – признался Инк. – Но я могу попытаться.
Неловкость Даста исчезла за апатичным взглядом. Впервые за долгое время Инк не был обескуражен этим. Его желание увидеть счастливый финал Даста стало больше походить на возможность, чем на недостижимую мечту. Инк практически забыл о том, что Даст не учитывает предыдущие попытки Защитника помочь ему (ведь в данный момент Инк был Нотом), пока он не заговорил:
–
Серьезно? Ты готов помочь мне, потому что я проявляю к тебе
минимум милосердия, не перерезав тебе горло и не бросив в яму с шипами? – голос Даста балансировал на грани между апатией и неверием.
Улыбка Инка на самом деле казалась искренней:
– Это обнадеживающее улучшение.
Даст еще больше надвинул капюшон на лицо:
– Это такой бардак.
Все это так неправильно.
Инк согласно кивнул:
– Извини. Так уж складывается моя жизнь…
Ой.
Он тихо ахнул и прижал руку к груди, когда ее пронзила боль. За очередным приступом последовало цунами эмоций одного из Них.
Прилив боли, отчаяния и гнева сказал Инку все, что ему нужно было знать.
«Нет-нет-нет. Не сейчас».
– Эй. Эй! – Даст был гораздо ближе, чем раньше. Его руки зависли над плечами Инка, и тот даже смог разглядеть его лицо под капюшоном. Он выглядел обеспокоенным. Как чутко. Его беспокойство, конечно, было неуместным, но все равно проявлением чуткости. – Что с тобой?
– Я в порядке, – соврал Инк слабым и каким-то далеким даже для него самого голосом. – Я пойду вздремну.
Ноги подкосились, прежде чем он добрался до двери спальни.
***
Скетчу потребовалось немало самообладания, чтобы сразу же не отправиться в Анти-пустоту и не выследить Эррора. По логике вещей, знакомство персонажей Андерсвапа с Мультивселенной не имело для него никакого значения, но он знал, что это важно для Инка. Скетч не собирался участвовать в их путешествии, но это не означало, что он хотел быть в полном неведении относительно их передвижений.
В данный момент Скетч наблюдал за тем, как Блу расхаживает взад-вперед по гостиной, неуверенный, почему он все еще здесь. Обсуждение затруднительного положения Нота было закончено. Скетчу не нужно было вмешиваться. И все же он остался в Андерсвапе еще ненадолго. Скетч полагал, что как бы ни тяготило его долгое пребывание на одном месте, он старается поддерживать контакт со Звездными Сансами. Поэтому он постарался, чтобы его эмоции не отвлекали его от окружающей действительности, и задержался, пока Блу делал очередной круг по гостиной.
– Что ты делаешь? – спросил Скетч.
– Размышляю, – коротко ответил Блу. – И стрессую.
Скетч полагал, что это логично.
– Потому что некоторые из твоих друзей присоединяются к тебе в Мультивселенной.
– Да, – Блу, похоже, не слишком удивился тому, что он сразу все понял.
Это заинтересовало Скетча:
– Ты хочешь остановить их? Чтобы они были в безопасности?
Блу перестал вышагивать и вздохнул:
– Наверное, хочу. Но это
их выбор. С моей стороны было бы лицемерием пытаться остановить их.
Скетч вспомнил рассказы Инка и свои собственные наблюдения за тем, как жители Андерсвапа общаются с его братом. Они могли не знать, что Нот – это Инк, но относились к нему по-доброму. И сейчас они рисковали собой, чтобы найти Инка. Скетч оценил эти усилия.
– Я сделаю все, что в моих силах, чтобы они не погибли.
Блу повернулся к нему и неуверенно улыбнулся:
– Спасибо, Скетч.
Скетч был настолько настороже, что сразу же почувствовал знакомый сдвиг в кодах Андерсвапа.
Появился золотой портал, сопровождаемый монохромной фигурой.
– Эррор атакует Ретро-Дэнстейл, – пустые глаза Core!Фриска были расширены от стресса.
«Это не заняло много времени».
Скетч поднялся со своего места, а Блу подошел к лестнице и позвал Раса. Рас сбежал вниз, перепрыгивая через две ступеньки, и чуть не врезался в Блу, заключив его в объятия. Объятия казались довольно крепкими, почти отчаянными. Скетч отвернулся и открыл свой собственный портал:
– Встретимся там.
– Подожди…
Скетч проигнорировал панический возглас Дрима и прошел через портал. Спокойно определив местоположение Эррора, он возник в воздухе над ним и спикировал вниз.
Острие Скорча вонзилось прямо в центр спины Эррора. Скетч уперся ногами в его позвоночник, толкнув их обоих вниз, и Разрушитель врезался в землю.
Глючащий вопль Эррора заставил нескольких мирных жителей закричать и съежиться, не в силах освободиться от нитей, опутывающих их души. Скетч перерезал нити, державшие в заложниках местных монстров, и больше не обращал на них внимания. Он выдернул Скорча из спины Эррора и поднял свое оружие над головой, но был вынужден уклоняться от глючащих бластерных выстрелов.
Эррор повернулся к нему с глючным ревом и хлестнул нитями. Скетч увернулся от смертоносных нитей, но здания и мирные жители не смогли. Он едва поморщился, когда их разрезало на куски, а некоторые души разлетелись в пыль, не успев упасть на каменную землю Хотленда Ретро-Дэнстейла. Расположенная неподалеку танцевальная студия не выдержала натиска и полностью рухнула.
Горящие глаза сфокусировались на Скетче, буравя его, и лицо Эррора исказилось от ярости.
– Кто ты такой, черт возьми? Где Инк? – потребовал Эррор.
Скетч холодно взглянул на него красным глазом в форме мишени:
– Где Замок Найтмера?
Лицо Эррора перекосило от почти детской ярости. Скетч услышал крик и даже не оглянулся, когда Скорч перерезал еще несколько нитей, освобождая монстров, прежде чем их успели убить. Взмахом руки он отправил отвлекающих монстров через портал в другую часть Хотленда. Может, теперь они перестанут путаться под ногами.
Гнев Эррора не угас, но глазницы сузились, и на его лице промелькнуло расчетливое выражение, а затем медленно расплылась насмешливая улыбка:
– ̷Т̷-̷т̷ак вот оно что. Ты
Скетч. Брат Инка. Ты такой же ̷т̷-̷т̷упой, как и твой "
мг'адший бг'ат"? ̷Т̷-̷т̷ы хочешь "
дружить", как он… ̷
Б̷Л̷Я̷!̷
Костяные атаки Скетча вырвались из земли, как шипы и пробили ноги Эррора. Глючащий бластер раскрыл пасть, и Скетч отскочил в сторону, поморщившись, когда жгучий свет задел его руку. Немного жгло, но больше он ничего не почувствовал. У него были другие приоритеты. Из-под земли выскочило еще несколько костяных атак, и Эррор завизжал так сильно, что семь атак, пробивших его ноги, стали едва заметны.
– Ты ответишь на мои вопросы, – ровным тоном потребовал Скетч. – Где находится новый Замок Найтмера?
Эррор рассмеялся ему в лицо. На самом деле он смеялся так сильно, что еще сильнее напоролся на одну из костяных атак.
– Думаешь, я подчинюсь
тебе? Ты ̷м̷-̷м̷ягкий.
Слабый. Прямо как Инк.
– Скетч, будь осторожен!
Скетч не оглянулся на окликнувший его голос. Дрим прибыл. Блу, скорее всего, на всякий случай эвакуировал гражданских в Омега-таймлайн. На мгновение Скетч пересмотрел свою идею допроса. Как и Найтмер, Эррор был угрозой, которую нужно было устранить. Скетч решил проверить, выдержит ли Эррор отсечение головы. Он поднял Скорча, но продолжающаяся тирада Эррора заставила его приостановиться:
– Мне не нужен еще один безмозглый Защитник, с которым придется иметь дело. То, что у нас с Инком –
особенное. Если бы я мог дотронуться до него, то первым делом вырвал бы его глаза из черепа. Больше всего мне нравится, как он истекает кровью и рыдает, когда я уничтожаю миры у него на глазах. А самый прекрасный звук в Мультивселенной – когда хрустят его кости и он
кричит, – Эррор высокомерно и непреклонно ухмыльнулся Скетчу. – Так что, пожалуй, я подожду, чтобы разорвать тебя на части на глазах у твоего брата.
«У тебя не будет такой возможности», – Скетч крепче вцепился в Скорча, следя за колебаниями ОЗ Эррора. Если он нанесет удар в нужный момент…
Эррор моргнул и наклонил голову, словно прислушиваясь к чему-то:
– Опять же, Инк –
неудачник. Я слышал о его жалком поражении в Андерфелле. Может быть, ты и есть его
замена. Может, я
наконец-то избавлюсь от этого Бездушного урода, – его улыбка и глазницы расширились от восторга. – Как думаешь, на сколько частей я смогу его разрезать, прежде чем он…
Скетч сделал выпад, и Скорч пронзил грудь Эррора. К сожалению, нестабильные ОЗ Эррора позволили ему принять удар, и он закричал, а его тело заглючило и затряслось, опаленное раскаленным углем Скорча. Скетч не смог сдержать удовлетворения, отразившегося на его затененном капюшоном лице.
– Скетч,
нет! Остановись! – Дрим схватил Скетча за руку и потянул его назад. – Мы так не
поступаем. Ты сдерживаешь Эррора. Мы можем…
Улыбка Эррора растянулась еще шире.
Скетч почувствовал легкое покалывание в воздухе и определил это как Уровень Резни Эррора. Земля под ним осыпалась, куски камня таяли, как пыль на ветру. Воздух разорвался, раскалываясь, и в нем появились горящие белые трещины.
Повинуясь инстинкту, Скетч толкнул Дрима и Блу через портал.
Скрежещущий визг, похожий на скручивание металла, разорвал воздух, и Ретро-Дэнстейл исказился. Цвета смешивались и разлетались на куски, треща и глюча, и мир рассыпался, как замок из песка. Скетч ненадолго погрузился в белую пустоту, а затем на него обрушилась тьма. Перед глазами промелькнула серия кодов, почти ошеломившая его своим количеством и интенсивностью.
Когда зрение Скетча прояснилось, Эррора уже не было. Из-за его безудержного разрушения на нем не осталось ни следа магии Скорча, которая могла бы позволить Скетчу выследить его снова.
Скетч зарычал от злости и ударил кулаком по разбитой земле под собой. Слишком злой, чтобы искать местного Фриска, он яростно нажал на последнюю точку Сохранения и сам Перезагрузил Ретро-Дэнстейл.
Это
не входило в его планы. Эррор был слишком самонадеян, чтобы видеть в брате Инка угрозу, а Дрим, хотя и из лучших побуждений, встал на пути Скетча, помешав ему как следует допросить Разрушителя. Это еще больше подчеркивало, что Скетчу, возможно, придется работать в одиночку, чтобы получить ответы. Может, Модератору повезет больше…
Сброс Ретро-Дэнстейла был завершен, и мир вернулся из недоступного состояния, но Скетч сразу же заметил, что что-то не так.
Знаменитая танцевальная студия была разрушена во время атаки Эррора. После Перезагрузки она так и осталась разрушенной, ее коды трещали и глючили, как испорченный файл. Она не была восстановлена вместе со всем остальным. Вместо этого она осталась в том незавершенном состоянии, в котором была сохранена в последний раз. Большая часть повреждений была устранена, но часы важной работы были потеряны. По сути, студия должна была стать главной достопримечательностью сценария этого мира.
Казалось, по миру прокатилась дрожь.
Скетч понял, что происходит.
–
Нет! – закричал он в безразличную пустоту. –
Не смей…
Скетч моргнул, и то, что было зданием, превратилось в ничто. Мир, наполненный жизнью, превратился в безлюдную пустоту тьмы.
Создатель Удалил этот мир. Скетч ничего не чувствовал, но знал, что Инк почувствует.
Скетч просканировал тьму в поисках Дрима и Блу, но понял, что они вернулись в Андерсвап. Его возвращение в гостиную братьев-скелетов осталось незамеченным, так как Дрим, Блу и Рас сосредоточились на Core!Фриске.
– У нас все в порядке. Это была ложная тревога. Эррор появился в Пустоте, где ничего нет, и почему-то ушел, – доложил Core!Фриск.
– Может, он все еще ищет Даста? – тихо спросил Блу.
– Может быть, – Дрим скрестил руки на груди, словно обнимая себя. – В этот раз нам повезло. Я боюсь, что будет, когда Эррор нападет снова. Без Инка наша реакция будет гораздо медленнее. Я могу почувствовать атаки Найтмера, но если Эррор атакует мир, который Core!Фриск не видит… мы можем не успеть. – Наконец он заметил Скетча: – Если мы столкнемся с Эррором, я сделаю все возможное, чтобы поддержать тебя, Скетч. Он невероятно опасен. Я… я
никогда не прощу себе, если ты пострадаешь.
Никто из них не помнил, что Скетч только что впервые столкнулся с Эррором. Они не заметили краткого отсутствия Скетча, ведя себя так, будто он весь разговор стоял где-то на заднем плане. Они не отметили, что Дрима не было в Андерсвапе несколько минут назад, но каким-то образом он оказался здесь до того, как Core!Фриск "прибыл" со своими новостями.
Они не помнили ни о Ретро-Дэнстейле, ни о нападении на него Эррора, ни о мирных жителях, которые уже бежали в Омега-таймлайн. Эти жители были Удалены из-за атаки Эррора. Ретро-Дэнстейл исчез из памяти всех, кроме памяти Скетча и Инка. Никто даже не подозревал об их существовании.
Звезды, это просто чудо, что Инк не потерял надежду раньше.
– Я обещал защищать вас, и именно это я и собираюсь делать, – только и сказал Скетч. – Особенно от таких, как Эррор.
Нерешительные черты Дрима немного смягчились:
– Спасибо, Скетч. Фриск, как думаешь, ты сможешь приглядеть за Эррором?
– Я не знаю, – с сомнением сказал Core!Фриск. – Мне трудно его выследить. – Он тяжело вздохнул и потер глаза. – По крайней мере, на этот раз тревога оказалась ложной. Ничего не было уничтожено.
Скетч подумал об Удаленном Ретро-Дэнстейле. Он промолчал. Если бы он заговорил, это все равно не имело бы значения.
***
«Я должен убить Нота, пока он без сознания. Другие монстры сделали бы со мной то же самое, если бы представился шанс.
Конечно, Нот первого УР, но я чувствую, что получу ОП. Это даст мне немного больше силы. Это может означать разницу между жизнью и смертью, когда Босс придет за мной. Это может помочь мне вернуться домой, если человек тоже вернется…
Нот слаб. Он все равно умрет, и гораздо более страшной смертью. Убей его сейчас. Избавь его от боли. Даже
он знает, что его ждет, если я не убью его раньше.
Разве быстрая смерть не будет
милосердной?»
Остался один.
Жестокие мысли приходили так легко. В сознании Даста всегда таилась тьма. Желание ощутить тот небольшой прилив сил и кайф от получения УР и Очков Пыток мучило его, как зуд, который он не мог почесать. Эти жестокие мысли не были голосом Папса. Его образ не витал у Даста за плечом, нашептывая ему злобные идеи, хотя он готов был поклясться, что когда-то Фантом был рядом.
(Даст
готов был поклясться, что Фантом совсем недавно был рядом.
Но его больше не было.
Даст не знал, когда он исчез, как и почему.
У него были только собственные подозрения.
Может быть, Даст сказал Ноту правду.
Может быть, он снова убил Папируса.
Может быть, он даже не удостоил своего брата памяти об этом).
Найтмеру этот призывающий к насилию шепот тоже не принадлежал. Это был голос самого Даста.
Многие воспоминания Даста были скрыты пеленой тьмы, но он знал, что его превратили в нечто, выходящее за рамки его самых страшных кошмаров. Вспышки отказов, пыток, давления до тех пор, пока он не сдастся, преследовали его разум, все еще затененные, но гораздо более четкие, чем за многие годы. Может быть, даже
десятилетия. Он боролся с ними так же, как и с самим собой.
Даст осторожно положил бессознательное тело Нота на кровать в его камере. Вот что это было: камера. Никакая обстановка и политкорректные термины не изменили бы этого. Так же, как неизменно было желание вонзить костяную атаку в грудь Нота.
Убедить себя не проливать кровь Нота оказалось куда труднее, чем он ожидал. Некоторые из его воспоминаний были недоступны, но их хватало, чтобы помнить о
силе, которую он ощущал, когда выполнял задания, о чистом
порыве ярости, когда убивал и мучил своих врагов. Даст и не подозревал, насколько легко его разозлить и насколько он был подвержен вспышкам агрессии, пока не оказался вдали от Замка.
Пробуждение в этом (ужасном, темном,
удушающем) теневом коконе было подобно падению в ледяную воду. Теперь ему приходилось бороться за то, чтобы удержать голову над поверхностью.
Он не мог видеть свой УР, но знал, что сейчас он очень высок. Он был выше, чем когда-либо мог стать Уровень Резни человека. Он всегда был ненормальным, но сейчас едва узнавал себя. Он не нуждался в шепоте Фантомного Папса или Найтмера в своей голове, чтобы хотеть причинить боль.
Когда-то насилие приносило Дасту удовлетворение только при убийстве человека. Когда он впервые убил своего брата и даже Андайн, он чувствовал куда большую меланхолию. Эти сожаления казались настолько далекими воспоминаниями, что эмоции уже не казались настоящими. Он подозревал, что его УР был настолько высок, что он не мог заставить себя переживать. И все же смерти, причиненные им в Мультивселенной, теперь казались такими бессмысленными.
«Так ли это? Я сделал то, что собирался сделать. Я не дал этому отродью Перезагрузиться… Все, что потребовалось – это моя душа».
Даст прижал руку к груди. Душа все еще была там, но вместе с тем он чувствовал холодок в грудной клетке. В последнее время ему всегда было холодно. Ему казалось, что он потерял часть себя. Он думал, что ничего не пропало, но подозревал, что кое-что добавилось: связь с Найтмером.
Неотличимая замена Киллера стала предупреждением, что что-то не так. Собственное "воскрешение" Даста стало тревожным сигналом и осознанием того, что его тоже когда-то заменяли. Возможно, Дасту не стоило бежать. Может быть, ему следовало достойно встретить свою смерть, чтобы проснуться, не зная, что он снова в ловушке. Вместо этого он глупо бежал, словно у него была надежда вырваться из этого нового цикла ада.
(Когда Даст убил человека, он подумал, что все наконец-то закончилось. На краткий блаженный миг он позволил себе поверить, что наконец-то контролирует ситуацию.
Core!Фриск предупреждал его, что существуют гораздо более мощные силы. Даст не послушал.
А потом Найтмер показал Дасту, что он
никогда не будет свободен).
«Найтмер может разрушить Дасттейл. Если я вернусь к нему с пустыми руками, он убьет меня, и я останусь в ловушке нового цикла смерти и замены. Но если я найду Инка…»
Предложение безопасности. Протянутая рука. Обнадеживающая улыбка.
Черные пятна
крови чернил на снегу.
«Сколько раз я мучил Инка? Кажется, я сбился со счета».
Даст полагал, что это не имеет значения. Инк все равно продолжал протягивать руку помощи. Он пытался убедить Даста, что может помочь ему, что такой убийца, как Даст, может стать лучше.
Это может стать крахом Инка.
«Если кто и может уберечь Дасттейл от Найтмера, так это Создатель. А если Инк не сможет… возможно, я смогу произвести обмен. Инк в обмен на расторжение моего контракта и освобождение моего дома. Для меня уже слишком поздно. Я не могу отступить сейчас. Я
должен следить за человеком, пока не умру. Такова моя судьба».
Это было ужасное желание. Эгоистичное. Но у Даста была только одна цель: не дать Дасттейлу снова Перезагрузиться. Он не совсем помнил (да и не хотел помнить), почему согласился на сделку с Найтмером, но подозревал, что цель имела к этому какое-то отношение.
Даст зашел слишком далеко, чтобы сожалеть о чем-то. Он убил и замучил слишком много душ и обрек на гибель слишком много миров, чтобы когда-нибудь искупить свою вину.
«Я должен был принять предложение Core!Фриска».
Даст попытался напасть на монохромного ребенка, когда тот впервые появился в его временной линии, поначалу приняв его за врага, с которым сражался. Он отверг его предложение об убежище тогда и продолжал отвергать его сейчас. Он не заслуживал того покоя, который мог дать ему Омега-таймлайн. Он заслужил изоляцию и страдания дома, который сам же и опустошил. Он отнял все эти жизни и совершил все преступления, чтобы обезопасить свой собственный мир и остановить людей на своей территории.
И все же Даст был здесь, отказываясь получить желаемое любыми средствами. Когда-то убийство Санса для Даста было равносильно убийству любого другого. Возможно, это было даже легче, чем большинство убийств, потому что какая-то его часть ненавидела то, что они сохранили свою счастливую жизнь, своих друзей и своих братьев. Теперь он подозревал, что влияние Найтмера, его собственный астрономический УР и апатия облегчали ему задачу. Даст не мог видеть свой собственный УР. Каждый раз, когда он пытался это сделать, зрение темнело настолько, что ему казалось, будто он вот-вот потеряет сознание.
Даст десятилетиями тонул в токсичном Негативе. Как только он оказался вдали от его величайшего источника, с его глаз словно сняли повязку. Когда маленький Санс случайно помог ему и спрятал от Эррора, Даст посмотрел на него и почувствовал
сожаление. Он не смог нанести смертельный удар, хотя это должно было быть так просто. Хорошо, что он не убил своего заложника. Вместо этого он забрал Нота. Он сохранил ему жизнь.
Это оказалось сложнее, чем он предполагал.
Каждый раз, когда Даст смотрел на Нота, он думал о том, как его убить. Он также думал о том, как избежать убийства, старательно превращая его жизнь в самое мучительное существование, какое только можно представить, и все сильнее и сильнее давя на него, чтобы тот укрепил защиту. Он совершал подобные жестокие поступки бесчисленное множество раз без всякого сожаления. Это был знакомый ритуал, который он испытал на себе.
(Поначалу Даст отказывался. Он должен был знать, что Король Негатива не примет "нет" в качестве ответа.
Найтмер мог считать себя выше таких вещей, но он был таким же, как и человек: он сеял страдания.
Что же тогда говорить о Дасте, который делал то же самое?)
Но в этот раз Даст колебался. Он видел раны Нота. Он слышал, что у Нота есть брат, семья. Он видел, как Нот смирился (что отозвалось в Дасте, как старое горькое воспоминание: "Просто сдайся. Я сдался"). Он слышал надежду в голосе Нота, когда Даст проявил минимальную сдержанность, настолько элементарную, что ее едва ли можно было считать добротой. Он почувствовал, как его трясет, когда неглубоко полоснул его костяной атакой по горлу. Остановился ли Даст, потому что боялся, что убьет его, или из-за того, как Папирус умирал от рук человека? Или это…
Его руки были связаны над головой ледяными щупальцами и удерживались на месте, а сам он бесполезно сопротивлялся, пока по его щеке к шее медленно скользил раскаленный нож…
Даст не пошел изучать себя в зеркале. Он знал, что никаких видимых шрамов не будет. Не от этого. Он понимал страх Нота больше, чем хотел бы. И все же ему едва удавалось убедить Нота, что он не причинит ему вреда, потому что он пытался убедить в этом и себя тоже.
«Это мое представление об искуплении? Похитить кого-то? Держать в плену? Угрожать его жизни? Ранить его? Манипулировать им, чтобы он воспринимал отсутствие жестокости как милосердие?
Или это моя гордость не позволяет мне причинить боль Ноту? Хочу ли я доказать, что не подвластен Найтмеру и влиянию моего собственного УР? Что я больше не делаю того, чего хотел бы от меня он? Что я каким-то образом "выше" безразличия к ценности чужой жизни, которое толкает человека на убийство?
Я ничуть не лучше его. Нет, я
еще хуже.
Что за дурацкая шутка».
Предложения Нота о принятии помощи со стороны Дрима или Core!Фриска были столь же смехотворны. Его собственные предложения помочь и стремление не бросать Даста должны быть такими же смешными и невероятными. Даст мог сказать, что Нотом движет не чистый альтруизм или доброта. Скорее всего, это был какой-то инстинкт выживания. Странно, но порой Нот вел себя так, словно у Даста был еще один заложник, жизнь которого он пытался сохранить. Это не имело смысла, потому что единственным другим существом здесь был сам Даст. Нот вел себя так покладисто только для того, чтобы Даст не выходил из себя и не причинял ему боль еще какое-то время. Даст хотел бы, чтобы это было именно так, потому что тогда он смог бы сохранять безразличие к своему пленнику.
Даст умел читать собеседника так же хорошо, как и в свою бытность Сансом. Нот предложил свою помощь не только по доброй воле, но и не из чистого желания выжить. Он искренне надеялся, что Даст сможет стать лучше.
От этого Дасту действительно захотелось почувствовать кровь Нота на своих руках. Ему хотелось перерезать ему горло, чтобы он
заткнулся. Ему хотелось бросить Нота в яму с шипами, просто чтобы посмотреть, сколько он проживет, ведь
Дасту причинили столько боли, так почему бы ему не причинять боль другим?
(Не считая того, что, возможно, Даст вовсе не хотел этого. Напротив, возможно, это почти заставило Даста захотеть
попробовать…)
Даст опустил взгляд на бессознательную фигуру Нота и отдернул руку с костяной атакой от его шеи. Свидетельство его предыдущего нападения было все еще ясным, как день.
Нот не очнулся, но дыхание его было резким. Сбитый с толку Даст расстегнул его куртку и увидел на коралловой футболке пятна черной жидкости. Он не был в сознании, чтобы Даст мог потребовать объяснений. Он скорчил гримасу и развязал футболку Нота, приподняв ее, чтобы взглянуть на грудную клетку.
Увиденное заставило его выругаться. Бинты Нота были залиты кровью, отчего напоминали черные полоски ткани вместо прежних белых.
Даст поспешно стянул с Нота шарф, куртку и футболку. Он заметил мешочек, висевший на шнурке на его шее, но оставил его на месте, так как он не мешал. Самое сильное кровотечение было на грудной кости Нота. Повязка прилипла настолько, что Даст слышал, как она отрывается от кости. Под тканью была большая рана. Она выглядела почти свежей. Неужели что-то случилось, пока Даст не смотрел?
Дасту ничего не оставалось, как броситься в ванную за свежими бинтами. Он подумывал сходить в тайник с целебной едой, но знал, что у них есть только несколько предметов, которые он украл в Маркеттейле. Этого было бы недостаточно, чтобы залечить раны Нота.
«Почему я так стараюсь? В прошлый раз я просто подлатал Нота и оставил на полу, потому что у меня было искушение убить его. Я должен просто позволить Ноту умереть или убить его, чтобы получить ОП, – Даст трясущимися руками снял окровавленную повязку. – Нет. Нот нужен мне, чтобы продолжать скрываться от Найтмера и Эррора».
Хуже всего было то, что… Даст понимал, что он это серьезно. Если бы Нот был бесполезен для Даста, он бы не стал прилагать усилий. Он бы не чувствовал необходимости помогать ему. Но если бы Нот был бесполезен для Даста, он не дошел бы до этого момента. Он был бы уже мертв.
Неважно, что делал или не делал Даст, Нот и так все равно что мертв.
Даст достаточно хорошо понимал, как все устроено, чтобы осознавать, что обрек Нота на гибель в тот момент, когда забрал его. Даже если Даст отпустит его прямо сейчас, жизнь Нота будет кончена. Если до него не доберутся Найтмер или Эррор, то это сделает кто-то другой. Мультивселенная не удовлетворилась бы тем, что узник мятежного члена Банды вышел на свободу. Нота будут допрашивать и выяснять, почему его пощадили, а многих других – нет.
Может быть, Омега-таймлайн заставит Нота остаться "для его защиты", пока за ним будут наблюдать, чтобы убедиться, что он не предатель, который приведет Даста и Найтмера к порогу святилища. Может быть, его выпустят, и Эррор схватит его, чтобы сделать новую куклу. А может, он достанется Найтмеру. Или же Нота отпустят, и он вернется к тому, кто нанес ему эти травмы. Может быть, этот некто решит, что Нот сбежал нарочно, и накажет его за это. Возможно, для него не было выхода.
Втянув Нота в конфликт Мультивселенной, Даст фактически убил своего пленника. Ему следовало бы сожалеть. Но он лишь горько смирился.
Нот не был чистым альтруистом, но он проявил больше понимания, чем заслуживал Даст. У хороших не бывает счастливого конца. Ни у кого не бывает. Пацифистские временные линии Сбрасывались и становились Геноцидными. Геноцидные таймлайны зацикливались до бесконечности. Миры погибали из-за Эррора или Найтмера, разваливаясь на части или погружаясь в токсичный негатив на всю оставшуюся вечность.
Даст уже убил все свое Подземелье. Затем он убил еще больше народа в Мультивселенной. Что такое еще одна смерть или еще сотня или тысяча, когда ничто, кроме его цели, не имело значения? Мультивселенная была неумолима в любом случае.
Все, что мог сделать Даст, это попытаться уберечь от развала свой маленький уголок ада.
***
Это было почти удивительно. У Найтмера не должно было быть головных болей, если только в дело не вступали мощные порции Позитива. И все же череп Найтмера раскалывался от мигрени. В моменты наибольшего раздражения Найтмер мог бы подумать, не игнорирует ли Эррор его ожидания из чистой злобы.
Стремление Киллера к насилию было полезным. Отчаяние, утрата и последующее отчаяние Хоррора были полезны. Страх, агония и болезненная покорность Даста были полезны. Ненависть Эррора была чрезвычайно полезна.
Его гордость и жалобы тоже могли давать негативную энергию, но для Найтмера они были еще и источником раздражения, вызывающего головную боль. Особенно, когда Эррор уходил только для того, чтобы вернуться и выразить
еще большее недовольство.
– …я
наконец-то получил возможность напасть на Маркеттейл, а Инк даже не появился, – жаловался Эррор, расхаживая взад-вперед по кабинету Найтмера. – Он всегда появляется. Независимо от того, сколько аномалий я убью или сколько кодов уничтожу, он появляется и пытается меня остановить. Но на этот раз его
не было?
Найтмер поборол банальное желание помассировать виски.
Сама по себе одержимость Эррора Защитником была интересна. Инка можно было рассматривать и как воплощение разнообразия и живой изменчивости Мультивселенной (как "Создателя", хотя и Найтмер, и Эррор знали его истинную Роль), и как ее самого яростного защитника. Вполне логично, что лютая ненависть Эррора к Альтернативным Вселенным сосредоточилась на том, кто так упорно помогал этим "мерзостям" процветать. Эррор не испытывал ни капли симпатии к Инку, но к Защитнику он относился с большей ненавистью, чем ко всему остальному в Мультивселенной, которую он презирал.
Найтмер мог бы наслаждаться ненавистью Эррора к Инку, если бы это не сопровождалось его раздражающей склонностью устраивать истерики всякий раз, когда Защитник не уделял ему должного внимания (будь то драка с Эррором, попадание ему в руки и предоставление ему возможности выплеснуть свой гнев, став его неубиваемой грушей для битья, или вынужденное беспомощное наблюдение за тем, как Эррор уничтожает очередной мир).
Эррор не просто хотел Уничтожать. Он хотел наслаждаться страданиями, которые он причинял, и потерей счастливых концовок, которые разрушал. Найтмер подозревал, что Эррор потерял свой собственный счастливый конец, и поэтому сделал своей личной миссией отнять как можно больше счастливых финалов у других.
Инк был заклятым врагом Эррора. Он был равным Эррору, его постоянной оппозицией и его вечной бессмертной жертвой. Эррор настолько презирал Защитника и то, что он собой представлял, что готов был пойти на все, чтобы сжечь весь мир дотла, лишь бы удержать Инка в пламени. Найтмер мог бы наслаждаться его низменной преданностью, если бы это не раздражало его так сильно.
– Мне даже не удалось убить так много жителей, потому что ты настоял на том, чтобы я оставил в покое этого мерзкого Даста.
Найтмер даже не мог сосредоточиться на вопросе, почему Инк до сих пор не появился, потому что Эррор
продолжал бубнить. Дрим и Блу появились в Маркеттейле, но Инка нигде не было. Более того, вскоре после этого исчез и Даст. Скрыть его от Найтмера должно было быть невозможно, но все, что он мог почувствовать – это смутные намеки на эмоции Даста через связь, созданную контрактом души.
Найтмеру нужно было поразмыслить над этой загадкой. Возможно, он смог бы это сделать, будь у него минутка
тишины.
– Там была целая куча Сансов, из которых я мог бы сделать ̷к̷-̷к̷укол, – продолжал брюзжать Эррор. – Но
нет.
– Ты здесь только для того, чтобы ныть? – резко перебил Найтмер.
Аура Разрушителя опасно вспыхнула. Найтмер позволил себе насладиться яростью Эррора, несмотря на усиливающуюся головную боль.
– Заткнись, – прошипел Эррор. –
Единственная причина, по которой я ̷н̷-̷н̷е уничтожаю вас всех, это то, что Голоса стали бы еще более надоедливыми. Они будут ныть и жаловаться, что Их ̷л̷-̷л̷юбимые аномалии погибли. – Его глазницы сузились, а аура замерцала садистским весельем. – Хотя, думаю, ты мог бы просто снова заменить свои пешки.
– Недавно мне уже пришлось их заменить. Оставь их, – огрызнулся Найтмер. Он запоздало понял, что было сказано, и его щупальца замерли. – …Ты знаешь.
Эррор закатил глаза:
– ̷К̷-̷к̷онечно, знаю. Голоса не молчали об этом. Некоторые из Них постоянно впадают в ̷у̷н̷-̷н̷ыние и начинают "скорбеть", когда умирает одна из твоих маленьких игрушек. Или когда под твоим влиянием Хоррор убил своего брата и еще больше его двойников. Снова, – Эррор злобно улыбнулся. – Он практически делает за меня ̷м̷-̷м̷ою работу. Может, мне стоит сделать из Хоррора куклу, чтобы "отблагодарить" его…
Одна только мысль о том, что Эррор может украсть пешки Найтмера, вызвала в нем такой собственнический гнев, что он едва смог его сдержать. Тени вокруг замерцали и потемнели, а окно позади него треснуло.
–
Член Банды – мой навеки.
Эррор издевательски усмехнулся, ничуть не впечатлившись:
– Да-да. Голоса бы взбесились, если бы я забрал твои маленькие игрушки.
Найтмер понял, что он искренен по угрюмости в его ауре, как у ребенка, которому не разрешили взять новую игрушку. Он успокоился, и любопытство взяло верх:
– Когда ты впервые заметил контракты душ?
Эррор бросил на него язвительный взгляд. Излучаемое им чистое высокомерие было столь же приятным, сколь и раздражающим.
– Я
перестал замечать после пары сотен. Думаешь, мне пристало тратить время на то, чтобы следить за тем, когда умирают твои аномалии?
Не то чтобы Найтмер ожидал, что Эррор будет возражать против контрактов душ, но все равно был удивлен, что тот так долго держал это при себе, вместо того чтобы рассказать Инку. Конечно, чтобы поиздеваться и задеть Инка, но это было именно то, над чем он позлорадствовал бы, чтобы бросить Инку в лицо его неудачу. У Эррора была склонность действовать ради сиюминутного удовлетворения, а не в расчете на долгосрочную выгоду.
Очевидно, Эррор знал, как играть в долгую садистскую игру, и у него хватило терпения принять в ней участие. Найтмер признал про себя, что впечатлен. Он никогда бы не сказал этого. Не хватало только еще больше раздувать самолюбие Эррора.
– Если найдешь Даста, оставь его в живых, – сказал Найтмер. – Он мне нужен.
– Ты не можешь указывать мне, что делать. Мне до лампочки твои планы, – прорычал Эррор. Его голос и настроение неожиданно смягчились, и он заговорил тоном, который некоторые могли бы принять за искреннюю радость: – Я согласился помочь ̷т̷-̷т̷олько потому, что Голоса сказали, что я могу заполучить Инка.
Редко когда восторженность считалась негативной, но чистая злоба и садизм, которые излучал Эррор, гасили всю возможную позитивность.
И снова любопытство Найтмера взяло верх над раздражением:
– Что ты имеешь в виду?
– В Них что-то изменилось. Они всегда хотят, чтобы я сделал Инку больно. Многим из Них нравится, когда я ломаю его кости, как прутики. А теперь… Теперь Они сказали, что я могу сломать
его, – улыбка Эррора была такой, словно он только что получил на день рождения лучший шоколад Андерфелла. – Как только я доберусь до Инка на этот раз,
мне не ̷н̷-̷н̷ужно будет его отпускать.
Найтмер вспомнил о том, как Инк впал в немилость у основной массы жителей Мультивселенной. Многие относились к "Создателю" свысока и недоверчиво из-за его Бездушия и неудач, а их негативные чувства придавали Найтмеру еще больше сил и впоследствии облегчали ему задачу поставить Дрима и Инка на место. Похоже, Голоса Эррора отражали это. Или же Эррор окончательно решил, что хочет навсегда убрать Защитника со своего пути.
Честно говоря, Найтмеру не было дела до причин Эррора. Если бы он решил, что сможет захватить Инка, Найтмер не стал бы жаловаться. Мучения Защитника совпадали с его собственными целями.
– Я обещал тебе Инка, и ты его получишь, – поклялся Найтмер. – Но пока можешь вволю поразрушать АВ, чтобы выплеснуть свой гнев, вместо того чтобы ныть возле меня.
При этом у Найтмера возникло странное чувство, будто он уже говорил это раньше. Он отмахнулся от него, потому что в прошлом он точно говорил Эррору уйти, чтобы тот не мешал.
Эррор злобно зыркнул на него и оскалил зубы, его гордость и самолюбие были уязвлены подразумеваемым "приказом".
– Ты думаешь, что можешь приказывать мне? Да пошел ты. Найдешь меня в Анти-пустоте, когда в следующий раз придешь просить о помощи.
В данный момент Найтмер был просто рад, что он уходит.
– Я зайду к тебе, когда найду Инка. Он останется в моей темнице,
но ты можешь делать с ним все, что пожелаешь. Мне все равно, лишь бы он смог дать мне нужную информацию. Как только это будет сделано, он будет полностью в твоем распоряжении.
– Жду с нетерпением, – улыбка Эррора была исключительно садистской.
