Путь к новому рассвету

      Неприятное давящее чувство в груди преследовало юную душу, которая на своем веку наткнулась на множество непосильных препятствий. Сонми сидела на трапе корабля, ожидая бывшую подругу, боролась с вернувшейся дрожью в теле, но все попытки успокоиться не приносили никаких результатов. Как бы она не пыталась справиться с мандражем — все тщетно.       Сонми обнимала себя за плечи, залезала ногтями под кожу через слои одежды, лишь бы собраться с мыслями. Она понятия не имела, как говорить с Мирэ, не представляла ее реакции из-за долгой разлуки и не знала к чему готовиться. В это мгновение Сонми осознала, что никакой истинной дружбы между ними раньше и не было, раз на пути стояло такое огромное препятствие.       С каждым днем все больше проблем сваливалось на неподготовленные плечи, препятствия из раза в раз вырастали на пути и мешались с обычными бытовыми неполадками. Сонми не справлялась, продолжала убеждать себя, что это — обычное недоразумение и она переживет подобное, но душа давала сбой. Признать подобное тяжело, но если она не замедлится, если не отдохнет, то не выдержит всего навалившегося груза.       Дух истощался с огромной скоростью. Как бы девушка не пыталась показать себя с сильной стороны для беспокоящегося о ней Минхо; как бы не отстаивала себя перед Чимином и его провокациями; из кожи вон лезла, чтобы принести пользу для лагеря — она все еще оставалась беззащитным перед трудностями подростком. Таким же сломленным ребенком, как и все здесь, но просто кто-то лучше скрывал свои страхи.       Сонми готова была свалиться на землю, свернуться калачиком и закрыться от всего мира из-за осознания собственной никчемности, но вовремя заметила Мирэ, стоящую возле поилки. Процесс самоуничтожения она перенесет на более поздние сроки, которые наступят после беседы со старой знакомой.       — Мирэ. — Сонми осторожно подобралась к шатенке и встала чуть сбоку, чтобы сразу не выдать своего состояния. — Давай пройдемся. — не дожидаясь ответа, девушка пошла к выходу из лагеря. Она не могла найти себе места, душу терзали сомнения.       Около часа назад Сонми видела своих подельников, которые вернулись в лагерь с какой-то находкой. Розэ издалека кивнула подруге, сообщая об улике, но не решилась подойти. Им предстоял еще долгий разговор в группе знающих людей, наблюдения за подозреваемым, а потому каждый предпочел заняться своими обязанностями.       Девушка источала нервозность всем своим телом и душой, заламывала и теребила пальцы, часто запиналась о незначительные камушки на дороге, то и дело прятала глаза за свисающими волосами. Это был первый опыт в сообщении кому-то столь страшной истины, а потому Сонми изводила себя сильнее, чем прежде, закапывая свое состояние на самое дно.       Отходя на приличное расстояние, девушки поравнялись в ходьбе и теперь Мирэ с некоторой опаской подмечала стрессовый настрой бывшей подруги, погруженной в собственные думы. Мысленные скитания отражались на юном лице, заранее настраивая на неблагоприятную беседу.       — Ну все, остановись уже. — Мирэ окликнула знакомую, сознание которой забрало ее целиком. Неожиданный зов заставил Сонми вздрогнуть не столько от внезапности, сколько от осознания неизбежности. — О чем хотела поговорить?       — Чонин мертв. — как на духу выпалила блондинка. Перебрав все варианты в голове, проанализировав с трудом ситуацию, не будет ничего подходящего. Как бы Сонми не желала сгладить углы, ни одни слова не сделали бы истину менее болезненной. Не услышав никакой реакции, девушке пришлось повернуться к собеседнице. — Мне жаль.       Самые нелепые, но правдивые слова слетели с губ. Сонми чувствовала, как сжимается сердце бывшей подруги, видела недоверчивый взгляд, подмечала подрагивающую нижнюю губу. Неверие отражалось на лице, но внутри Мирэ понимала, что о подобном Сонми никогда бы не стала шутить, как и говорить, не будь она уверена в подобном.       — Где он? — голос дрогнул, хоть девушка и пыталась казаться стойкой. Пока она сама не увидит, пока не удостоверится, то не сможет признать реальность, в которой была убеждена Сонми.       — Похоронили, как только нашли. — опустив глаза вниз, Сонми говорила все тише. Только сейчас, в обществе с подругой детства, на нее начали обрушаться чувства утраты ранее важного человека. — Чтобы не поднимать панику. — каждое слово походило на оправдание, каковым оно и было. Девушка не могла поддержать Мирэ, не понимала, как это сделать, а потому лишь бросала слова на ветер.       — Ты могла бы разбудить меня. — железная маска дочери врача, видевшей не мало смертей с самого детства, по-прежнему незыблемо держалась на лице.       — Пришлось действовать без промедлений. — короткие обрывистые фразы звучали с обеих сторон, будто девушки совершенно чужие друг другу. Между ними сейчас не было никаких связующих, отчего Сонми ощущала неловкость, а Мирэ безразличие. Она не могла понять подругу, как раньше, связь была утеряна, а потому девушка ничего не чувствовала. — Знает всего несколько человек.       — Хотя бы расскажи, как он умер. — убрав руки в карманы куртки, Мирэ приготовилась слушать. Если уж ее не уведомили сразу, то обязаны хоть сейчас рассказать все без утаек. — Все до единого.       — Рана от ножа в шее. Около полуночи. — коротко и по делу рассказала Сонми, не хотела вдаваться в подробности и говорить об обезображенной конечности. Пусть лучше она думает, что Чонин погиб быстро от удара по сонной артерии.       — Ясно… Это все? — поджав губы, шатенка смотрела на бывшую подругу и пыталась прочесть правду в ее глазах.       Утрата единственного близкого человека на планете готова была разорвать ее изнутри, но показывать это всем она не могла. Теперь Мирэ осталась одна и вокруг не было никого, кому можно было бы довериться, что больше всего разбивало ее сердце. Молчаливое согласие поставило точку в разговоре и Мирэ без лишних слов удалилась с места разговора, где из нее выдрали часть души. Слезы то и дело норовили вырваться во время короткой беседы, но она держалась изо всех сил, сохраняла эмоции в себе, чтобы оплакать лучшего друга на его могиле.       Скомканное откровение заставило убедиться в том, что между бывшими подругами никогда не возобновится даже отдаленного общения. Неловкость, закрытость и излишняя отстраненность кричали об их разных положениях и взглядах на мир. Настолько чужие друг другу люди, казалось, никогда не имели общей истории длиной в восемнадцать лет, а потому сейчас было не так больно от безразличия. Все эмоции были пережиты в момент предательства, оставляя только пустоту.       Сонми предпочла не оставаться в одиночестве посреди леса, когда несколько часов назад было совершено убийство. Она отчетливо понимала, что если это окажутся не предполагаемые земляне, а кто-то из преступников, то на спине автоматически вырисовывается яркая мишень. Чонин, может, и был сыном Канцлера, однако больше всего зверств совершил именно Ли Кейн, а в ней по-прежнему течет его кровь.       Время близилось к полудню, работа в лагере шла полным ходом и не было даже свободной минуты на отдых. Строители Чонгука и впрямь были невероятно способными и качественно выполняли свои поручения. Особо буйные не отличались от обычных тружеников и за это стоит благодарить угрожающего всем вокруг лидера. Молодые крепкие парни повсюду шастали со срубами деревьев, кто-то переносил необходимые для укрепления забора толстые кабели с корабля.       Бомгю, одиноко тягающий бревно больше собственного роста, остался без напарника. Енджуна забрали на внешнюю сторону забора, так как его внушительный рост намного упрощал задачу по укреплению верхних кольев. Огромный сруб, который Бомгю перетаскивал на своей неширокой спине, заставлял юнца складываться пополам, придавливал его к протоптанной земле из-за огромного веса. Не выдержав такого напора, мальчишка оступился, запнулся о бесхозный провод, сваливаясь на сухую почву.       — Эй! — не успел мальчишка даже осознать произошедшего, оценить обстановку и свое положение относительно земли, как дотошный голос раздался по всей площади лагеря. — Думаешь, звери будут сидеть и ждать пока мы достроим стену? — Джексон, словно вырос перед провинившимся, нависая над его лежачим телом. — Может, девчонка справится лучше тебя? — насмехающийся тон едко врезался в уши не только молодому парнишке, но и каждому свидетелю происшествия. Многие уже не обращали внимания на самопровозглашенного диктатора, закатывали глаза на любые его реплики и не воспринимали всерьез.       — Мне просто нужно попить, — выкатываясь из-под тяжелого груза, сиплым голосом протянул Бомгю. Он старался не показывать своего плачевного положения, после падения из легких будто выбило весь воздух, и мальчишка хотел разойтись в кашле, но не позволял себе оплошать перед старшим. — и я понесу дальше.       — Вот что? — на более слащавый манер перешел местный издеватель и с усмешкой покосился на беззащитного паренька, который медленно поднимал корпус. — Жажда замучила? — Джексон обошел юнца и положил руку на плечо, ободряюще похлопывая. — Тогда сиди, сейчас все будет.       Пятнадцатилетний мальчонка расслабленно опустил плечи из-за сошедшей на него благодати. Энергии у него было сполна, но вот физической силой пока не особо отличался. Небольшой перерыв заметно улучшил бы его показатели и дал запас для дальнейшей работоспособности.       Со спины послышались шаги и Бомгю готов был развернуться, чтобы получить спасительную жидкость, однако последующий подозрительный звук заставил его напрячься. Не успел мальчишка вскочить на ноги или просто сдвинуться в другую сторону, как об спину ударились первые капли мочи и послышался соответствующий звук. Мгновенно подорвавшись с места, Бомгю отполз от Джексона и гневно одарил его взглядом.       — Ты совсем спятил?! — заорал на весь лагерь парнишка и попутно начал стягивать с себя куртку. — Больной ублюдок! — подпрыгивая на ноги, Бомгю рванул в сторону обидчика, готовый отстоять свою честь, даже если разница сил была огромна. Излишне скромный и спокойный парень сейчас полыхал от злости после унижения со стороны местного авторитета. — Ты труп. — только он пожелал достать из-за пояса заточку, как прихвостни Джексона облепили его со всех сторон, не давая пошевелиться лишний раз.       — Ты же хотел попить. — чувствуя абсолютную защиту, Джексон только больше распалялся на высокомерное поведение и пренебрежительно пробегался по несносному мальцу. — А теперь, за работу! — приказал он не только Бомгю, но и всем остальным, кто стал нежелательным зрителем этого представления.       Из-за отсутствия поблизости кого-то из доверенных людей Чонгука поступок сошел с рук местному бандиту. Ни Минхо, ни его люди не могли вмешиваться в междоусобные разборки, а потому лишь молча наблюдали, стискивая челюсти до скрипа.       Розэ и Чимин бродили по лагерю от безделья. Парень не мог разбудить лучшего друга, который отсыпался в столь желанный выходной, поэтому вынудил Розэ шарахаться повсюду с ним. Они так привыкли к постоянной активности, всегда либо руки, либо ноги были задействованы в чем-то, что подобная роскошь для них стала тупиковой.       — Итак, подруга, мои уши хотят услышать сплетню. — выходя за пределы частокола подальше от чужих ушей, Чимин все же завел тему, интересующую его любознательную душонку. Уловив непонимающий взгляд, блондин вскинул руками и закатил глаза от того, что девушка не понимает завуалированные речи. — Глаза твои хитрые навевают на множество интересных мыслей.       — У тебя недостаток солнца в пасмурный день что ли? — Розэ искоса взглянула на друга, пробегая по всему росту с особой долей скептицизма. — Если скрытное убийство и труп сына Канцлера для тебя не «что-то интересное», то я даже представить не могу: насколько извращенная у тебя душенька.       — Зубы мне не заговаривай. — с ехидством обрубил речь парень и развернулся к собеседнице, шагая теперь исключительно по интуиции. — Что за переглядки с нашим поджигателем? — Чимин по одному только надрывистому вздоху понял, что тема довольно щепетильная, отчего она тут же становилась гвоздем программы.       — В каком смысле? — идея сыграть дурочку показалась Розэ самой верной в этой ситуации. Она сама пока ни в чем не разобралась, а обсуждать что-то подобное с кем-то и подавно не готова. Особенно с таким же парнем.       — За придурка меня не держи. — склонив голову набок, Чимин вперился своим проницательным взглядом, натягивая на лицо лукавую ухмылку. Он остановился прямо перед подругой, заставляя ее прекратить ходьбу. — Уж этот женский взгляд я узнаю из тысячи, милая. — парень даже не пытался скрывать уверенности, показывал всем своим видом, каким является знатоком в девичьих сердцах. — И давно у вас с террористом такая крепкая связь?       — Как там с Сонми дела? Смотрю, вы перешли на новый уровень? — Розэ сделала ответный выпад в сторону друга, который за секунду напрягся и с лица слетела маска самоуверенности. Теперь время для девушки язвительно улыбаться и наблюдать за реакцией Чимина, которого медленно загоняют в угол. — То сами на себя не похожи, а стоит вам заговорить, как от света аж глаза слепит. — никак не унималась брюнетка и дергала за нужные ниточки, которые особым огнем подсвечивались для ее проницательного взора. — Нам ждать в ближайшем будущем серьезных заявлений?       — Я понял тебя, можешь не продолжать. — Чимин тут же выпрямился и развернулся, чтобы подруга не заметила смены эмоций на ранее самонадеянном лице. — Засуну язык в задницу и больше не подниму тему. — с намеком на ответные действия пролепетал юноша и зашагал быстрее.       — Нет-нет, подожди. — Розэ быстро нагнала зачинщика и невесомо коснулась плеча, аккуратно постукивая тонкими пальчиками. Чимин тут же остановился, понимая, что сбежать ему не дадут. Обреченное дыхание сорвалось с губ, когда парень вознес взор к небу, моля о спасении от высших. — Вытаскивай свой поганый язык из несносной задницы и отвечай мне. — Розэ вальяжно обошла друга и начала давить на него своими навыками развязного диалога. — Она ведь тебе нравится, я права?       — А? — Чимин неожиданно быстро опустил голову и столкнулся с пронзительными карими глазами, залезающими ему в подкорку. Слегка нервная усмешка слетела с пухлых губ прежде, чем Чимин осознал свое действие. Прикрывая свой прокол, юноша разразился смехом, чем больше заставил Розэ укоренить теорию в своей голове. — Эта высокомерная истеричка? Порой ты выдаешь такие бредовые мысли, Розэ, что даже я тебя пугаюсь. — небрежно коснувшись чужого плеча, Чимин прошел вперед.       — Весьма прискорбно… — показательная печаль ярко выражалась в четкой размеренной речи, на что девушка и уповала. — Будет большим упущением, если какой-нибудь Минхо окажется рядом с ней. — Розэ следила за каждым движением со стороны, и пусть она не могла видеть выражение лица друга, но отчетливо ощущала резко возросшее напряжение. Подобное случалось всегда, когда Чимин улавливал активные слухи, касаемые парочки. — Зачахнет девчонка…       — А минусы будут? — натянув на лицо ядовитую ухмылку, Чимин развернулся к собеседнице, показывая полное безразличие. — У меня появится очередной повод поиздеваться над ней. — парень вскинул руки в открытом жесте, говоря, тем самым, о правдивости своих слов. Несмотря на действия, Розэ читала его не по словам, а по честным глазам, которые уже успела изучить. — Ничего личного, Розэ, но она дочь Советника, убившего мою семью.       — Стоило напомнить себе об этом, когда вытягивал ее из центра драки несколько часов назад. — чувство неудовлетворения поселилось в груди, когда парень так откровенно лгал ей и противоречил собственным действиям. Розэ застала заметную смену эмоций на лице, осознание в глазах, которые были в разы искреннее слов блондина. Замешательство Чимина заставило Розэ оцепенеть от такой реакции, будто для него самого все было неожиданным открытием. — Вот так надо залезать под кожу. — было предпринято перевести все в более мягкое русло, чтобы Чимин не потерялся в собственных думах, на которые натолкнула его подруга. — Учись, пока я жива, салага. — похлопав парня по спине, Розэ направилась в сторону реки, чтобы насладиться прохладным ветерком в душную погоду. Солнца на небе не было, но спертый воздух сжимал легкие до одурения.       После обеда в обитель Чонгука стали подтягиваться сведущие люди. Первыми внутри обосновались двое лидеров, которые по-прежнему старались даже не смотреть друг на друга, что очень мешало общему делу. Чонгук и Минхо — лидеры своих банд, авторитеты среди большого количества людей, на которых все равняются и их настрой, а также побитые лица говорили о многом, настраивали заочно простой люд друг против друга.       Следом за ними на место подоспела Сонми, которая на пару часов выпала из реальности. Смерть Чонина, воспоминания о прошлом, разговор с Мирэ, внутренние столкновения, недавнее истощение — все выбило ее из привычного жизненного уклада. Девушка свалилась с ног сразу, как только вернулась на челнок и коснулась телом мягкой обивки кресел. Ей необходим был отдых, она его заслуживает после всего произошедшего, но даже так не позволяет себе расслабляться слишком много. Может, после переговоров она сможет вернуться и продлить сон до следующего дня, как не смогла сделать это утром.       Чимин и Розэ одновременно вернулись с затянувшейся прогулки. В какой-то момент друзья даже хотели бы не приходить; остаться у журчащей воды до самого вечера, привнести в душу немного спокойствия после эмоционально тяжелого утра, но серьезность ситуации вынуждала их прервать приятное времяпрепровождение. Отсутствие какого-либо напряжения и беспокойства заставляло подростков тянуться друг к другу, никаких обязательств или ограничений, только легкое общение и абсолютная свобода.       — Что известно на этот час? — Минхо, организовавший собрание, непоколебимо смотрел на всех подростков. Сложенные руки на груди, поджатые губы, впалые от напряжения скулы, все говорило о строгости юноши.       — Мы еще раз прошлись по округе и ничего подозрительного не заметили. — безразлично высказался Чимин, указывая жестом на подругу. Он понимал серьезность ситуации, но не видел смысла в таком тотальном контроле. Ребята в прямом смысле не могли никак поспособствовать скорейшему разрешению проблемы.       — Мирэ ничего не знает и даже предположить не может об истинном убийце. — устало протянула Сонми, сидя на краю кровати. Подпирая рукой голову, девушка оглядывала их союз и поражалась с такого контраста личностей, которые действовали сообща.       — В лагере все по-прежнему, никак себя не выдает. — Чонгук стоял в углу своей обители, чтобы видеть каждого из присутствующих.       Парень не любил медлить, решал все сразу, но в данном случае остается только ждать и смотреть, нежели вешать ложные обвинения. С виду Чонгук себя никак не выдавал, выглядел таким же закрытым и неприступным, как и всегда, однако чуть приподнятые уголки бровей, еле заметная складка над носом и пристальный взгляд в пустоту говорили о его напряжении.       — Только ведет себя, как последняя тварь. — Минхо исподлобья покосился на недавнего соперника в схватке и не смог сдержать укора в его сторону.       Пока пятеро любителей играли в жалкое подобие Совета, через кишащую работой поляну неслась раздосадованная девушка. Мирэ выплакала все глаза, пока в одиночестве склонялась над могилой; измазала руки в земле, касаясь места погребения, чтобы хоть так в последний миг ощутить разорвавшуюся связь с лучшим другом. Она скорбела по Чонину, вспоминала почившего отца, которого подставила мать, чтобы он не навел шум из-за обнаружения неполадок в системе Эридиана. Теперь у нее точно никого не осталось, и она могла смело действовать так, как ей вздумается, не заботясь о собственной репутации. Мирэ не чувствовала страха, только горечь отчаяния, накатившего на нее волной цунами. Беспокоиться об угрозе для Чонина больше не было смысла. Теперь и о собственной безопасности можно не переживать.       Мирэ напугала своим появлением парочку ребят, которых с особой недоброжелательностью расспрашивала о местонахождении бывшей подруги. Без лишних слов они выдали правду и внутри девушки поднялась очередная порция гнева, когда мнимый паззл начал складываться в голове. Шатенка ураганом пронеслась по лагерю и влетела в местную переговорную, заставляя всех замолкнуть от удивления.       — Вот ты где. — завидев в первые секунды блондинистые волосы, Мирэ готова была наброситься на подругу детства. Ее напускная маска безразличия сломалась на прощании с Чонином, ее стойкость и сила воли, которые привыкли все наблюдать, рассыпались, как песок по ветру. Она не знала об убийце, не понимала на кого выместить свою боль и обиду, поэтому стрелки компаса указали на единственного человека, который даже не был причастен ко всему произошедшему. — Ну ты и сука лживая. — девушка дернулась в сторону Сонми, готовая выдрать волосы за утаивание всей правды. Она хотя бы могла напоследок побыть искренней с нечужим человеком, но даже сейчас лгала. Лицемерила, как и при смерти Джинена.       На полпути к своей цели Мирэ наткнулась на препятствие. Сейчас ей плевать кому ударить по лицу, главное выпустить гнев. Никто не успел бы вовремя среагировать на такой быстрый порыв разгневанной девушки, вновь познавшей вкус смерти, кроме Чимина, находившегося рядом с Сонми. Преградив путь собой, он не смел ничего говорить, не предпринимал никаких действий, лишь остерегал от необдуманных поступков разбитую девчонку.       Мирэ почувствовала, как все взгляды направлены на нее, ощутила давление, но не смела отступать. Ее ничего уже не беспокоило, кроме желания узнать всю правду, о которой здесь шептались. Сжав кулаки, девушка набрала в легкие воздуха и прикрыла глаза. Мирэ не спасует, не вздрогнет и никогда не развернется. Девушка сделала небольшой шаг назад, но только чтобы заглянуть в лицо неожиданному защитнику, который действовал раньше, чем думал. Когда расстояние увеличилось, то Чимин медленно вернулся на свое место, с опаской поглядывая на взбешенную обстоятельствами девчонку, которая могла выкинуть что угодно. Что угодно, но он не подозревал, что в прямом смысле.       — Какого хера ты творишь?! — от неожиданности, и без того перепуганная чужим настроем Сонми, подскочила с места. Она судорожно отбежала назад, стряхивая с себя чужие останки. Два пальца, которые Мирэ каким-то невообразимым чудом нашла, бесшумно свалились на пол, пока Сонми с ужасом переводила взгляд с них на бывшую подругу.       — Я какого хера творю?! — раздраженно выкрикивает Мирэ, хотя их разделяла всего пара метров. Она хотела бы ринуться на Сонми, швырнуть два окровавленных пальца в лицо, но понимала, что ей просто не позволят. — Это ты какого хера творишь! — болезненный груз тянул сердце вниз, доставляя физическую боль, отчего глаза наливались кровью. — Из уважения могла бы не врать мне. Хотя бы один чертов раз! — Мирэ не замечала никого вокруг, ее взор был прикован к предательнице, какой она выстроила образ того, кого раньше считала почти сестрой. — Сначала Джинен, а теперь Чонин! Почему каждый раз твоя задница оказывается в центре событий?!       — Мирэ! — позади громогласно прозвучал выкрик Минхо, который не побрезговал влезть в эмоциональный монолог опечаленной девушки. — Притормози.       — Смотри-ка, как все возле тебя крутятся. — истерическая усмешка слетела с искусанных красных губ, которые Мирэ истерзала борясь с подступающими слезами. — Под каждого уже успела лечь? Выбила себе защитников?! — голос нещадно дрожал, срывался на каждом слове. Нет смысла успокаивать, упрекать ее в необдуманных словах, ведь сердце заполонила боль, а разум абстрагировался, чтобы не испытывать себя на прочность. — Может, ты и убийцу прикрываешь? Или даже заодно с ним? А?!       — Осторожнее со словами. — слова бывшей подруги заставили Сонми напрячься. Она готова к негативу, какой проявился и в прошлый раз. Наученная опытом, девушка знала, что в моменты страданий ее знакомая не контролирует себя, но если раньше она терпела клевету в свой адрес, то сейчас переросла жалкую слабость. — Чонин был такой же частью моей жизни, как и Джинен, а потому закрыла бы ты свой рот и успокоилась. — Сонми шагнула вперед, чуть сокращая расстояние. Она невольно покосилась влево и отметила, что Чимин стоял настороже и от этого знания язык готов развязаться в ту же секунду. — Прежде чем швыряться обвинениями, как раньше, лучше бы глаза шире раскрыла.       — Сон, хоть ты не нагнетай. — полушепотом обратилась Розэ к подруге, подмечая накаленную обстановку. Еще одно неосторожно брошенное слово и девчонки с общим прошлым могли бы вцепиться друг в друга зубами, разрывая плоть на куски. Голос подействовал на Сонми немного успокаивающе и даже заставил опустить напряженные плечи, отчего у Розэ стало легче на душе. — Мирэ, не нужно так голословить. Тебя можно понять, но не говори того, о чем можешь пожалеть. — размеренный голос Розэ тихо лился в уши адресату. Она не хотела разжигания конфликта между двумя бывшими подругами, желала лишь усмирить пылкость девочки, оставшейся одной. — Тебе больно, однако не думай, что переживаешь одна это состояние. Подсознательно ты знаешь правду, поэтому успокойся. Все равно уже ничего не исправить. Точно не криками и ссорой. — от речи брюнетки всех заметно отпустило. Даже навостренная на худшее, Сонми расслабленно выдохнула.       — Разобрались? — недовольный Чонгук привлек внимание всех, но испепелял своим взглядом лишь незваную гостью. — У меня тут не проходной двор. Попрошу на выход. — от сильного сжатия челюсти, на лице заиграли желваки, а высоко поднятые брови указывали на протест по отношению к дочке Совета. Ему и одной хватает.       — Раз уж ты здесь, может, у тебя есть какие-то догадки, кто мог сорваться на твоего друга? — в противовес конкуренту, Минхо перенял внимание Мирэ. Девчонка медленно отходила от срыва в сторону невиновной, а потому не могла сразу дать ответ.       — Здесь почти все его ненавидели, поэтому кто угодно. — Минхо был одним из первых, с кем Мирэ смогла наладить контакт на Земле, хоть и не поддерживала некоторые его решения. Она смогла перевести взгляд с нескольких раздражающих лиц и посмотреть на собеседника к которому у нее не было презрения, только безразличие. — Вчера это был Джексон, позавчера Югем и Чонхо, до этого Чанбин и Хенджин. Каждый из вас считал своим долгом отыграться на нем. — откровенно обвиняла Мирэ преступников, тащила всех под одну гребенку без угрызений совести. — Но могу точно сказать, что в лагере убийца.       — У нас полно убийц, если ты не в курсе. — Чонгук с презрением посмотрел на Мирэ. Его не воодушевляла мысль того, что ходячая мораль будет ошиваться на его территории. — Это не новость. — Мирэ будто игнорировала говорящего, хоть и обернулась в его сторону. На небольшом столике лежала изогнутая железка, которую подростки опознали, как орудие убийства и эта неприметная заточка привлекла девичье внимание.       — Нужно держать все в тайне. — подхватил монолог Минхо и с опаской взглянул на девушку, крепко сжимающую нож. Было очевидно, что всевидящее око Мирэ сразу заметило буквы на внутренней стороне и теперь нужно вовремя среагировать. Лидер сделал шаг вправо, закрывая собой выход.       Темные брови свелись к переносице, глаза бегали по пространству и пытались найти какой-то знак, подтверждение. Девчонка в мгновение ока развернулась и проследовала к выходу, не видя перед собой преград. Внутренняя обида так и не угасла и если не получилось сорваться на Сонми, то она сделает это на виновном.       — С дороги, Минхо. — натыкаясь на лидера, Мирэ подняла наполненные гневом глаза и показала свою непоколебимость, но не с тем человеком она, к сожалению, столкнулась.       — Без глупостей. — холодный тон указывал на настрой юноши, не готового так рисковать и идти на поводу у эмоций. — Посмотри, чего мы добились: стена, патрули, слаженная работа. Мы только вышли на новый этап, а сейчас ты собралась навести панику? — Минхо поджал губы и свысока оглядывал девушку, которая с первого дня показалась ему самой благоразумной, хоть и взбалмошной, когда она полезла в словесную перепалку с Чонгуком. — Не смей рушить то, во что вложено так много стараний.       — Хотите спустить это с рук? Забыть? Оставить убийцу безнаказанным? — казалось, с каждым новым вопросом брови девчонки не смогут подняться еще выше, но возмущение внутри опровергало любые предположения.       — И что, ты пойдешь и просто спросишь, кто из них убийца? — Чонгук обратился к девчонке из-за спины, чтобы она отвлеклась, перевела внимание и не образовывала гущу событий. Он мысленно надеялся, что Мирэ распознала инициалы неверно и у них получится избежать столкновения. — Тупо полагаться на удачу.       — О правда? — голос Мирэ стих на пару тональностей и оттого звучал и воспринимался совсем иначе, чем прежде. Теперь все ее естество говорило об опасности. — Д.В.Ц. — Джексон Ван Цзяэр. — поднимая нож, Мирэ показала три небрежно выцарапанные буквы. Она смотрела на Минхо несокрушимо, стоя на своем. — Пусть ответит за содеянное. — миниатюрная Мирэ изворотливо проскочила мимо Минхо и вышла из палатки. Найти Джексона не составило труда, ведь он всегда выделялся своей напыщенностью на фоне остальных. Злость будоражила кровь по новой, Мирэ ускорила шаг и сильнее сжала кулаки. — Сукин сын! — Мирэ пихнула с несвойственной девушке силой, отчего юноша отшатнулся на пару шагов назад.       — Ты че, полоумная? — кривя лицо от удивления, Джексон вперился взглядом в назойливую девку. — В чем твоя проблема? — парень сделал шаг вперед без малейшего волнения. Наоборот, на его лице обосновалась ненормальная улыбка от такой значительной разницы в силе и росте.       — Не подскажешь, что это? — Мирэ швырнула улику под ноги истинному владельцу.       — О! Мой нож. — шатен бесцеремонно потянулся за своим оружием и с неким обожанием осмотрел вещицу. — Где ты его нашла? — Джексон посмотрел на девушку уже серьезным взглядом, пока его руки начали беспорядочно вращать нож между пальцев.       — Там, где ты его оставил, когда убил Чонина! — нервозность отражалась во всем и особенно в неконтролируемом голосе. Фраза прозвучала громче положенного, отчего все работяги замерли то ли от удивления, то ли от ужаса. Мирэ не скупилась на формальности, выдавала свои мысли напрямую, опуская репутацию преступника еще ниже.       — Да ладно? — осознание мелькнуло во взгляде, как только мозг переварил информацию. — Мини Канцлер сдох? — неестественная, безумная улыбка обосновалась на лице молодого парня, полностью отражая его подноготную. — Покажите мне этого героя, и я ему монумент воздвигну. — на неожиданную перепалку начали сдвигаться почти все присутствующие в лагере, заинтересованные специфичной темой разговора.       — Я знаю, что ты сделал. — Мирэ вновь позабыла о собственной безопасности, подбираясь опасно близко к явному психу. Она выплевывала слова прямо под ноги убийце, чтобы он лично опустился и собрал их, поглощая каждую нотку отвращения. — Это тебе с рук не сойдет.       — Да ну? — Джексон поднял взгляд чуть выше, чем голова неприятной собеседницы, будто ее здесь не было. — Чон, ты правда веришь в этот бред? — голос перешел на серьезный лад, когда парень заметил двух лидеров подле друг друга, наблюдающих за перепалкой.       — Все знают о твоей ненависти к нему и Канцлеру. — сейчас Мирэ не волновали чьи-то слова, особенно Чонгука, у которого убийцы были на особом счету. — Ты каждый день издевался над ним. Ты ненавидел Чонина.       — Здесь почти все ненавидели Чонина. — Джексон чуть наклонился к девчонке, чтобы донести до нее истину, которая, похоже, пролетала мимо из-за большого расстояния. — Это его папаша-Канцлер нас упрятал за решетку. — оглядываясь по сторонам, Джексон с изумлением отметил, что на него смотрели неодобрительными глазами. Нервная усмешка слетела с губ. — Да это же полный бред… Я не обязан отчитываться ни перед кем из вас. — игнорируя дочку Совета, Джексон обошел ее стороной и попытался оправдать себя.       — Повтори-ка? — Чонгук, наблюдающий за представлением, с недобрым прищуром посмотрел на подопечного. Он сделал небольшой шаг в круг, показывая свое положение по отношению с другими. Действие мгновенно возымело эффект, так как преступник притормозил в своем гоноре.       — Чон, говорю тебе: я этого не делал. — для Джексона отныне первостепенной задачей являлось оправдание себя перед лидером, от которого буквально зависела его жизнь.       — Твой нож и его пальцы лежали на земле в лесу. — спокойным, но властным голосом говорил главарь. По цепочке слушателей побежали перешептывания, но он не обращал ни на что внимание. Все пошло под откос, когда Кан влетела к ним без какого-либо предупреждения и уже тогда им стоило вышвырнуть ее взашей, а не наблюдать за пафосными речами разбитого ребенка.       — И это то общество, про которое ты говорил? — Мирэ влезла в разговор, взглянула на Чонгука, возобновляя старый конфликт, который зародился в день прилета. — Никаких правил? Будем безнаказанно убивать друг друга направо и налево?       — Я же сказал, что никого не убивал! — вспыльчивость Джексона в этот момент вылезла наружу, она указывала на беспокойства, сомнения, внутренний страх, что все оборачивается против него.       — Давайте казним его. — послышался голос из толпы. Кто-то из пострадавших от тирании Джексона решил действовать наверняка, выдавая свою месть за дешевое правосудие. Отовсюду послышались согласные возгласы, а ужас на лице виновника теперь читался всеми.       — Что? Нет! — тут же оглянулась Мирэ на инициатора. — Я имела в виду не это.       — Он это заслужил. — продолжил свое предложение Джебом, столкнувшийся не так давно с диктатурой Джексона, хотя исправно выполнял свои обязанности. — Все будет справедливо.       — Месть — это не справедливость!       Последние слова Мирэ не были услышаны. Неуравновешенные подростки, жаждущие расправы, крови и зрелищ, скандировали со всех сторон слова о казни. Девушка, сама того не подозревая, активировала бомбу, которая приличное время таилась без дела, а теперь даже неизвестно, с какой силы она разнесет все вокруг.       Перепуганный за собственную шкуру Джексон озирался по сторонам. Люди, такие же подростки, как и он, хотели его смерти, его страданий. Нечеловеческий страх заполз в душу и толкал на отчаянные поступки. Побег сейчас был самым разумным решением и самым правильным, если он хотел выжить, так как больше не на кого надеяться, только на собственные силы.       Спасительный рывок в сторону выхода из частокола растоптали в одно мгновение. Подлая подножка заставила тело Джексона с грохотом свалиться на землю. Он не успел даже пошевелиться, как ближайшие ряды подлетели к нему и с наслаждением стали запинывать юношу. Сейчас стая шакалов облепила со всех сторон, может, и противного, но беззащитного юношу, который не мог уловить момент и прикрыть хотя бы голову от ударов тяжелыми ботинками.       — Эта тупица все испортила. — тихий, почти неразличимый на фоне криков, голос Минхо был услышан людьми поблизости, которые не желали принимать участия в подобных зверствах. За секунду его взгляд стал пустым, ничего не выражающим, будто его жизнь только что разбили, как хрусталь.       Наплевав на откровенное избиение в лагере, Минхо не находил в себе сил сделать что-то для прекращения этого балагана, а потому просто ушел. Даже такой стойкий к трудностям человек, не мог нести столь огромный груз ответственности беспрерывно. Работа на износ и одновременное вкладывание души в дело, обречено на крах. Минхо впервые решил полагаться на удачу, что обернулось для него самым ужасным исходом.       Ужасающая ситуация заставила Мирэ замереть от испуга. Она хотела проучить убийцу, призвать к благоразумию остальных, поставить под сомнение лидеров общества, а не усугублять ситуацию настолько, что теперь безрассудные подростки собственными руками убивают товарища. Мирэ затерялась в толпе буйствующих, трение со всех сторон заставило прийти в чувство и трезво оценить ситуацию. Все попытки докричаться, чтобы остановить ожесточенную расправу были успешно проигнорированы.       Кто-то запинывал ногами, кто-то пытался ударить кулаком, но каждый хотел ощутить кровь на себе. Нечеловеческая жестокость обосновалась в лагере и уже витала в воздухе, одурманивая даже непричастных. Истинная людская натура выползала из закромов души и делала подростков одержимыми. Никто и представить несколько минут назад не мог, что в них вселятся демоны, очерняющие душу.       — Нужно что-то делать. — Розэ стремительно обошла толпу и подобралась к Чонгуку. Хватаясь за рукав, она привлекла внимание, которое было полностью обращено на бесчинствующих. Шум и крики не позволяли говорить спокойно, приходилось повышать голос. — Чонгук! — одернув парня чуть ниже, они, наконец, наладили зрительный контакт. — Сейчас ты главный.       — Они не успокоятся, пока не получат желаемого. — беспристрастно произнес юноша, переводя презренный взгляд на скопление уголовников. — Если он виновен, то рано или поздно получил бы наказание. — Чонгук вновь посмотрел на знакомую, чувствуя, как она отчасти согласна с ним, но огонек сомнений все еще сверкал в бездонных зрачках.       — А что, если его нож просто совпадение? — чуть тише прозвучал вопрос, на который уже вряд ли кто-то даст ответ.       На лице Чонгука промелькнули капли сомнения из-за слов Розэ, которая пребывала в трезвом разуме. Он помнил вчерашнее состояние Джексона, когда тот раздраженно покидал лагерь после драки с Чимином. Догадка имеет место быть, но даже его сейчас мало кто будет слушать.       Невероятная кровожадность в это мгновение уничтожала все человеческое, что раньше таилось в сердцах. Особенно отмороженные инициаторы толпой уже успели обездвижить Джексона, завязывая ему конечности, чтобы лишний раз не брыкался. Группа сильных парней поволокли его с голой поляны ближе к деревьям, чтобы вершить правосудие.       Мирэ отчаянно пыталась достучаться до ребят, не понимая, что сейчас они под властью тьмы, возомнили себя палачами и упиваются этой возможностью. Отныне они не люди, пережившие конец света, а дикари, бесчеловечные создания похуже хищников.       Сонми стискивала зубы, разрывалась между тем, чтобы развернуться и уйти, прячась от болезненного осознания безнадежной затеи, в которую они с другом вкладывались или же рвануть в гущу событий, вытаскивая родного когда-то человека, пошедшего на поводу у знакомых ей эмоций. Она видела безрезультатные потуги Мирэ и понимала, что рано или поздно ее затопчут, если так и будет пробираться к ядру событий.       — Стоять. — прозвучал голос над головой, когда Сонми рванула в сторону Мирэ. Она даже не сразу заметила железную хватку на плече, но с каждой секундой ноющая боль растекалась по всей руке, из-за чего девушка начала вырываться.       — Отпусти. — прошипела Сонми сквозь зубы и резво повернулась лицом к Чимину, одаривая недобрым взглядом. Сейчас ему лучше не лезть под горячую руку. Не тогда, когда атмосфера накалена до предела, а в гуще событий стояла ее подруга. Хоть и в прошлом. — Черт бы тебя… Чимин! — очередная попытка вырваться не увенчалась успехом, потому что Чимин оказался в разы сильнее, чем какая-то девчонка.       — Не строй из себя героя. — Чимин грубо одернул руку на себя, заставляя девушку приблизиться вплотную. Склонившись на уровень чужого лица, парень со всей серьезностью пробирался через глаза в безрассудную душу, чтобы хоть до нее достучаться, раз уж мозги отключились. — Там и без тебя проблем хватает.       — Там Мирэ, — Сонми требовательно смотрела на парня, который сейчас совсем не вовремя пришел к ней с привычными нападками. Разум настолько абстрагировался от происходящего, что Сонми даже не могла разглядеть истинных причин такого поведения. — я не-…       — Мирэ не пять лет! — вдалбливал он каждое слово в голову девушке, которая то и дело оборачивалась и следила за бойней. — Чонгук пошел со всем разбираться. Не лезь. — Чимин потянул Сонми за руку в сторону их недавней переговорной. — Вы и без того дел натворили. — Чимин почти швырнул блондинку подальше от места событий и грозно смерил взглядом, показывая, что лучше бы ей послушаться. — Разберись с Минхо.       Сонми оставалось лишь наблюдать за удаляющейся широкой спиной и хлопать глазами, пытаясь осознать произошедшее. Чимин сегодня только и делал, что удивлял ее, поступал правильно и даже в какой-то степени хорошо. Какое это было по счету спасение, Сонми уже даже не считала, потому как парень ставил ее в тупиковое положение всякий раз. Решив отложить на длительное время подобные размышления, Сонми развернулась и прошмыгнула в палатку, где сидел поникший друг.       Джексона с особой грубостью швыряли вперед, не беспокоясь о возможных травмах, ведь жить ему осталось недолго. Каждый считал себя обязанным нанести увечья пареньку, который просил о помощи. Его душераздирающие крики заполонили лагерь; мольбы о прекращении не воспринимались ни кем, отчего его еще больше окутывал ужас. Удары по телу смешались в один большой ком боли, он уже не понимал, по какой части приходились избиения от множества людей.       Убираясь все дальше с поляны, подростки доходили до окраины возвышенности. Джебом и Хенвон, что волокли Джексона вперед, толкнули паренька с холма. Кубарем преступник полетел вниз. Все перемешалось и глаза не воспринимали окружающую среду. Кровь после ударов заливалась в глазницы, образуя алую пелену, мешающуюся с землей на лице. Остановившись у подножия, Джексон оказался измазан грязью. Одежда, бледная кожа и каштановые волосы — все покрыто липкой мешаниной. Даже кровь смешалась с черной мутью и потеряла свою яркость.       Толпа приволокла будущего смертника в чащу, где его и поджидает смерть. Кто-то из бандитов захватил из лагеря прочный канат от парашюта и уже устремился к жертве.       Удары на мгновение прекратились и Джексон смог повернуться на спину, не без болезненных стонов. Увидев веревку в руках одного из палачей, неистовая паника накатила на парня. Джексон начал дергать связанными ногами, пытаться отползти назад, чтобы отсрочить неизбежное. Отчаянные вопли рвались из его груди, когда вокруг шеи образовалась крепкая петля. Он брыкался, пытался протиснуть руки в петлю, чтобы спасти свою жизнь, но за это пришлось в ту же секунду поплатиться.       Позади Джексона вырос Бомгю, готовый лично вздернуть противное отребье. За такую самовольность, в виде желания жить, Бомгю с размаху ударил бывшего «наставника» бревном по голове. Почти теряя сознание, Джексон качался из стороны в сторону. Он не осознавал происходящего в эту секунду, иначе бы припал на землю всем телом. Веревка на шее крепче затянулась, и резкий рывок заставил проехаться по грязной, истоптанной почве, под животные крики обезумевших подростков.       Подростки перебросили канат через большую прочную ветку и начали тянуть, чтобы поднять юношу над землей. Парочка добровольцев по пути подобрала большой контейнер, на который они взгромоздят виновника. Грубо встряхнув Джексона, парни за плечи подняли его на стойку, чтобы потом безжалостно выбить ее из-под ног.       — Хватит! — Мирэ пробралась прямо к Джексону, сталкиваясь с толпой особо агрессивных уголовников. — Прекратите это!       — Убирайся, если не хочешь оказаться на его месте. — Джебом грубо толкнул девушку в плечо, роняя ее на землю. Ему не было дела до привилегированной особы, сейчас вершится месть.       — Чонгук… — Мирэ поднялась на ноги и виновато посмотрела на лидера, который сам пребывал в замешательстве. — Прошу, они послушают тебя. — девчонка умоляла о помощи юношу, с абсолютно противными ей взглядами. Она мысленно приняла поражение, свою ошибку, за которую готова расплатится, но не ценой чужой жизни.       Парень метался от одной мыли к другой, не понимая, как лучше поступить. Вся задумка рухнула из-за одной девицы; все, что могло бы спасти их в будущем — сломалось, как карточный домик из-за порыва ветра. Он перешагивал через себя, шел на уступки и действовал вопреки себе, ради этой системы, чтобы в дальнейшем обезопаситься от землян. Теперь ничего не осталось. Почувствовав кровь на своих руках, подростки не остановятся, будут бесчинствовать и протестовать против структурированного общества. Ему больше не для чего оставаться смиренным ко всему.       — Чонгук, — Джебом вытянул лидера из мысленных скитаний. — это должен сделать ты. — преступник умело переложил груз ответственности на лидера, на лицо группы, на местного короля, который лично рубит головы. — Чонгук! — все вокруг стали сканировать имя предводителя, оказывая огромную психологическую давку, предлагая стать палачом одного из своих приближенных.       — Какого черта они вытворяют… — Чимин подбежал к столпотворению и, заметив знакомую фигуру со спины, рванул к Розэ. Повернувшись к подруге, он заметил переживание в глазах, тяжелое дыхание и смятение. Стресс передался ему по воздуху, а потому он положил руку на хрупкое плечо, привлекая внимание. — Роз, прошу, уйди отсюда. Мы с Чоном справимся. — он не понимал, с чего бы Розэ нервничать, ведь Джексон для нее никто, да и ситуации бывали похуже на ее пути, поэтому такое волнение вызывало в нем неподдельное беспокойство за близкого человека. — Уведи хотя бы Кайли отсюда. Она ребенок, ей не нужно видеть этого.       Розэ выбралась из транса, в котором глубоко погрязла, наблюдая за происходящим. Вторая безвыходная ситуация за день пробуждала в ней отчаяние, чувство беспомощности, как в детстве, когда она не могла ничего контролировать. В жизни всегда все было подвластно ей, однако сейчас она замирала от бездействия. Чимин помог ей вновь прийти в чувство, а потому она обернулась на перепуганную девочку, которая почти пряталась за деревом и не могла пошевелиться.       — Чонгук, прошу, не надо. — Мирэ все еще стояла около брюнета, смотрела на то, как его черные глаза приобретают ясность, а брови хмурятся пуще прежнего. Стоило ему развернуться к месту повешения с непоколебимым чувством внутри, как девчонка отчаянно вцепилась в его рукав, пытаясь остановить. — Ты не убийца. У тебя было столько возможностей прикончить неугодных, но ты этого не делал. Прошу, не изменяй этого в себе.       От чувственной, молящей речи, Чонгук начал нервно бегать взглядом по окружающим людям, чтобы найти истинного убийцу и дать последний шанс Джексону, но он понимал реальность лучше других. Человек, которого однажды оклеветали убийцей, будет ходить с этим клеймом до конца жизни и станет козлом отпущения. Джексона и без того не жаловали в лагере, хоть он и был исполнительным и способным, но это не отменяло того факта, что он — исключительный мудак.       Стряхнув женскую руку, Чонгук сделал выбор. Он стремительно подошел к молящему о пощаде Джексону, которому веревка сдавливала горло и теперь слышно лишь хрипение. Парень отчаянно мотал головой, брызжал слюной, взывал к другу, но все в этой ситуации было против него. В такой безнадеге, даже удивительно, как он не разрыдался от страха.       Лидер приблизился к точке казни и перевел дух. Никогда прежде чужая жизнь так не ощущалась в его руках и это чувство вызвало в нем лишь омерзение. Люди, поддавшиеся слабости в этот час стали ему отвратительны, но иначе поступить он не мог. Чонгук прикрыл глаза, стиснул зубы от сожаления и отвел ногу назад, чтобы нанести последний удар. Громкие крики отовсюду действовали на нервы и, чтобы поскорее закончить, главарь со всей силы пнул контейнер, на котором стоял парнишка.       Как только опора пропала из-под ног, тело Джексона полетело вниз. Сдавленное то ли рычание, то ли мычание шло из самой груди, пока красные глаза юноши закатывались за веки. Не было возможности ни вдохнуть, ни выдохнуть. Парень стремительно шел на встречу к смерти.       — Чон! — Розэ и Чимин протолкнулись сквозь толпу ликующих и добрались до лидера. Пока девушка стояла около Чонгука, Чимин, на удивление всех разрезал другой конец веревки, привязанный к толстому корню. — Это не он. — заглядывая в глаза, Розэ пыталась докричаться до парня, под всеобщие крики возмущения. — Кайли призналась. — как на духу выпалила девушка и заставила оцепенеть как Чонгука, так и людей поблизости.       Грохот от падения Джексона о землю заставил всех замолкнуть и обернуть взор на Чонгука. Слушатели, оказавшиеся невольно введенными в курс происходящего передавали новость задним рядам, образуя еще более угнетающую обстановку. Пока Чимин судорожно развязывал петлю на шее невиновного Джексона, который задыхался от нехватки воздуха и пережитого шока, все остальные неверующе начали перешептываться и пристыженно опускать глаза.       На протяжении пяти минут Сонми сидела внутри палатки рядом с Минхо и впервые не могла завести с ним диалог. Такого отчаяния, какое сейчас источал ее друг, она никогда прежде не видела, за всю свою жизнь. Минхо не сломлен, но и не обладал собой всецело. Юноша столько раз оказывал свою поддержку, вытаскивал Сонми со дна самобичевания, а она, в свою очередь, даже не понимала какие слова ему говорить.       Подавленность Минхо передавалась ей по воздуху. Ранее недоступные пути к душе лидера были запутанными и обманчивыми, однако сейчас по его внешнему виду можно прочесть что угодно. Все, что он старательно воздвигал, к чему пытался пристрастить остальных — уничтожено. Теперь можно не играть в справедливого лидера, который встал на путь истинный, он мог вообще больше ничего не делать и просто ждать своего конца.       — Ничего не скажешь? — Минхо не поднимал головы, сидел на голой земле, зарылся руками в тусклые волосы, закрывая свое разбитое состояние от подруги.       — Нет. — честно ответила Сонми, глядя на свои покрытые мозолями пальцы. Она ковыряла уже третий по счету ноготь, борясь с нервозностью, но та прочно обосновалась в сердце. — Не мне наставлять тебя на путь, когда сама ничего не понимаю.       — Сейчас мне бы просто хотелось услышать твой голос. — Минхо терзали сомнения, он терялся в своих мыслях и отчаянно нуждался в маяке, который выведет его из этого черного океана. — Прошу, поговори со мной.       — Минхо, я… — Сонми в самом деле не могла найти в себе какие-то силы для разговора. Ей всегда было легко с другом, спокойно, но сейчас остались лишь отголоски этого чувства. Она с сочувствием посмотрела на опущенную рыжую голову, на сгорбившуюся фигуру и ее сердце разбивалось от одного вида сокрушенного лидера. — Извини. Сейчас из меня отвратительный собеседник.       Девушка испытывала вину, за то, что не могла ответить Минхо за все добро в ее сторону. Она до боли сжимала кулаки, кусала губы, но не могла себя перебороть. Огонь воодушевления пропал в ней еще утром и теперь не было сил ни на что больше.       — В любом случае, спасибо. — наконец, Минхо поднял глаза и всецело обратил внимание на собеседницу. Попытка выдавить благодарную улыбку выглядела слишком жалко, отчего у Сонми физически заныло сердце. — Хотя бы за то, что участвовала в этой затее. — предвидев грядущий вопрос, добавил юноша и поднялся на ноги.       Минхо вышел из палатки, оставил подругу в одиночестве. Ему необходимо время, чтобы осознать полный разгром, проанализировать ситуацию и справиться с разочарованием в людях. Ему не в первой переживать проигрыш, он знает, что пересилит слабость в себе, но для этого нужно время. Сонми не рискнула пойти следом, не желала показывать свою беспомощность в ситуации, в которой никто из них не имел преимуществ.       Одиночество, время наедине с собой это то, в чем нуждается большинство после потрясения. Никто не сможет привести Минхо в чувство, кроме него самого. Девушка это прекрасно знала, несмотря на их недолгое знакомство. Парень был тем, на кого стоит равняться в самообладании и стойкости, а потому она не смела сомневаться в нем.       Хотелось поступить также: сбежать из этого места, погрузиться в себя и расставить все по полочкам. Сонми увидела пример и поступит также, когда все успокоится. Она сдаст свои полномочия, ведь больше нет смысла рвать себя на части, выпрыгивать из штанов, чтобы достичь чего-то. Ответственность висела над головой с самого первого дня, как гигантский камень, готовый вот-вот рухнуть и расплющить бедную девочку, которой не давали сделать шаг во имя спасения. Теперь же, от мыслей об освобождении становилось проще, заочно она начала дышать полной грудью.       Штора в палатку с хлопком раскрывается и впускает внутрь бывших преступников. Смятение на чужих лицах не описать словами, но не только эта эмоция отражалась в их выражениях. Растерянность, гнев, непонимания и разочарование. Казнь была прервана, но проблем только прибавилось.       Чимин и Розэ зашли первыми, проталкивая внутрь третью личность. Нахождение внутри Кайли вызвало недоумение в глазах у неосведомленной. Вопросительный кивок не дал результатов, вызвал лишь большее замешательство. Девочка стояла с опущенной головой, прятала глаза, но слух улавливал надрывистое дыхание и тихие всхлипывания. Двое друзей ничего не говорили, но по глазам можно понять, что дела обстоят отвратительно. Розэ поглядывала на Кайли с недоверием, мнительность отражалась в глазах, в то время как Чимин источал сожаление и сочувствие.       Не прошло и десяти секунд, как в шатер влетел Чонгук, швыряя внутрь Мирэ. Лидер затащил девушку в палатку, чтобы заглянуть в ее лицемерные глаза. Чонгук молча надвигался на Мирэ, чувствуя, как его нервы накаляются до предела. Девчонка, подорвавшая спокойный уклад в жизни лагеря, оклеветавшая всех подряд, медленно пятилась назад. В ее глазах отражался страх хуже того, какой был несколькими минутами ранее.       — Чонгук, послушай, — голос ее дрожал, глаза метались из стороны в сторону, все тело тряслось от ужаса грядущего. — я правда не знала, что так выйдет.       — Тебе стоило подумать об этом пятнадцать минут назад! — было противно говорить с ней, чувство отвращение поднималось из глубин существа, даже от одного взгляда на легкомысленную тупицу. Чонгук не мог выпустить гнев ранее, но сейчас девчонка это заслужила как никогда прежде. Снаружи послышались частые шаги, отчего ужас все ярче начал вырисовываться в темных глазах. — Это все из-за тебя! Нужно было держать язык за зубами! — в мгновение ока брюнет подобрался опасно близко, уничтожал свирепым взглядом.       — Мне жаль. Я возьму всю ответственность. Я-… — слова терялись, они больше не имели никакого веса. Мирэ показала свою личину и Чонгук был не просто зол, он был в ярости.       Чонгук медленно склонил голову вбок, пытаясь не внимать пустому лепету вредителя. Закатив глаза, он пытался совладать с негативными эмоциями, но даже осознание ее присутствия здесь действовало ему на нервы. Продолжающийся треп выводил из себя настолько, что он до скрипа сжал челюсть, но и это не помогало.       Все произошло быстрее, чем способен распознать человеческий взор. Взбешенный таким поведением, Чонгук больше не смел сдерживаться. Поджав губы, Чонгук напоследок взглянул на двуличную особу, сверкнув черными глазами, и отвел руку в сторону. Не ограничивая себя, парень оглушил звонкой пощечиной, от которой даже невольные зрители вздрогнули. От такого удара голова качнулась в сторону, будто держала ее не шея, а хлипкая веревка. Чонгук не просто ударил по лицу, он лишил координации, отчего тело с глухим стуком свалилось на землю.       Мирэ не сразу поняла, что произошло. Голова закружилась, в глазах потемнело, она на мгновение даже лишилась сознания. Широкая ладонь прилетела не только по лицу, но задела ухо. Звон с одной стороны, временная глухота в другом, а зрение никак не может прийти в норму из-за парящих перед глазами пятен. На мгновение показалось, что даже мозги внутри черепной коробки качнулись.       Откинув волосы, залепившие лицо, Мирэ подняла отрешенный взгляд на безжалостного преступника. Она все еще не могла понять реальность, но жгучая боль стремительно расползалась под кожей, будто миллиарды раскаленных игл вкалывали в лицо. Яркое красное пятно в форме мужской ладони разрасталось на бледной коже, но лидеру плевать, это заслуженно.       — Эй! — отошедшая от шока Сонми громко крикнула на Чонгука, но подойти не решилась. Чувство самосохранения кричало об исходящей опасности от брюнета, которого нужно как-то остановить. — Может, вы скажете, что, черт возьми, происходит?       — Выводите девчонку! — снаружи послышался разъяренный голос Джексона, готовый вершить истинное правосудие. Сонми с изумлением перевела взгляд на Кайли и двух людей позади нее. Картинка вырисовывалась сама собой быстрее, чем обрабатывал ее мозг.       — Прошу, не отдавайте меня им. — Кайли смотрела на старших и молила их о помощи. Она отчаянно вцепилась в руку Чимина, который сейчас внушал ей больше всего безопасности.       — Это она убила Чонина. — хладнокровно произнесла Розэ, отвечая на вопрос подруги, заставляя ее потерять дар речи.       — Но… зачем?.. — Сонми пыталась выстроить в голове причинно-следственные связи, но натыкалась на преграды. Эта девочка тряслась от страха, выглядела замкнутой, запуганной с самого начала, а сейчас вскрывается подобное.       — Я выйду. — отрешенно бросила Розэ, разворачиваясь к выходу. — Проконтролирую снаружи.       — Вы же сами говорили убивать свои страхи, наносить удары, чтобы не бояться. — каждое сказанное слово заставляло слушателей все шире раскрывать глаза от удивления. Никто не думал, что напутствия будут восприняты так буквально.       — Это не-… — одновременно начали говорить Сонми и Чимин. Переглянувшись, все встало на свои места. Два горе-наставника вспомнили свои приободряющие речи для ребенка и осознали оплошность. Им стоило быть конкретнее в словах. — Но причем здесь Чонин?       — Это все Канцлер… — начала отвечать на существенный вопрос от Сонми. — Я вижу, как он убивает моих родителей. Он снится мне каждую ночь в кошмарах, а на утро его сын всегда был перед глазами. — истерика медленно подкатывала к девочке, предложения становились более отрывистыми, а слезы медленно скатывались по щекам.       Откровение Кайли заставило всех оцепенело хлопать глазами. Даже Мирэ, услышавшая истину, позабыла о боли и поднялась на ноги, поглядывая на девочку. Сейчас ей не позволяла совесть что-либо сказать и накинуться с обвинениями. Страх был оправдан, как и возраст, однако это не отменяет факта убийства. Прямолинейная и несдержанная в речах Мирэ сейчас не могла вымолвить и слова.       Из пелены раздумий и осознания правды вытянули крики Джексона снаружи, который требовал выдать им Кайли, чтобы наказать истинного убийцу, как хотели поступить с ним.       — Если у кого-то есть идеи, то лучше говорить прямо сейчас. — Чонгук смотрел на ребят, в поисках какого-то ответа на обреченных лицах, но ничего не было.       — Я могу выйти вместо нее. — хриплый голос Мирэ привлек внимание, отчего Чонгук громко шикнул, чтобы она заткнулась. — Я уже сказала, что признаю свою вину и готова понести наказание. Мне терять уже нечего.       — Тебе просто нужно было послушать нас и не лезть. — Чонгук качнул головой в разные стороны, вызывая хруст шейных позвонков. Мирэ от этого действия чуть попятилась назад, страшась чужого гнева. Не обращая внимания на нервирующую моль, которую уже прихлопнул, парень зашагал к выходу. — Джексон не успокоится. — Чонгук подошел ближе к другу и уже спокойным, но не менее серьезным, взглядом начал изучать чужие лица. — Эй, — голос стал заметно тише и смиреннее, при обращении к младшей. — оставайся с ними. Мы что-нибудь придумаем. — напоследок парень развернулся к Сонми, намекая на то, что это она должна что-то придумать.       Снаружи творился истинный хаос, которому противостояла одна лишь Розэ. Девушка беспристрастно наблюдала за столпотворением, не реагируя на провокации свирепого Джексона, требовавшего справедливости. Скрестив руки на груди, она оборонялась от вербальных атак человека, который только что был на встрече со смертью. Она осознавала его раздражительность и негодование, понимала, что парень хочет возмездия, но что-то человеческое внутри говорило о верности в ее противостоянии.       Розэ сама была на месте девчушки, когда потеряла родителей. Продолжительное время видела во снах лицо Советницы Кан и жила с ненавистью в душе, пока одна алчная женщина не направила ее эмоции в нужную дверь, которую потом закрыла на ключ. У Кайли такого шанса не подвернулось.       Надежда на то, что друзья придумают нечто дельное не пропадала. Розэ удалось окружить себя смекалистыми людьми, которые в состоянии найти безболезненный выход из положения. Терять человека на Земле, когда их такое ограниченное количество расточительно, но Джексону подобного не донесешь, а значит придется искать лазейки.       — О, смотрите-ка, кто к нам пришел. — завидев уже бывшего друга, Джексон преисполнился ядом и злобой. Стоило Чонгуку выйти чуть вперед, как парень размашистыми шагами пошел навстречу.       — Успокойся и отойди. — размеренный тон лидера выводил взрывного юношу из себя. Джексон за одно мгновение изменил свое мнение о человеке, за которым следовал со дня знакомства и теперь его бесила своя же вера в этого предателя.       — Или что? — почти не размыкая губ, тихо парировал шатен. Он опасно близко подобрался к товарищу, заглядывал в глаза из-под окровавленных ресниц, но не получал желаемых эмоций раскаяния. — Что ты сделаешь? Повесишь меня? — нервная усмешка слетела с губ, сопровождаемая еле заметным хрипением после удавки на шее.       — Я дал людям то, что они хотели. — честно высказался Чонгук, который не так давно лишился всякого выбора. Он перевел взгляд на полосу вокруг шеи, а после на кучку людей позади прежнего соратника.       — Да… Отличная мысль. — полуприкрытые веки и пустые глаза говорили о полном принятии этого мира высокомерным юношей. — Может и сейчас поступим также? — вскинув бровь, Джексон развернулся к уголовникам и уже не обращал внимания на лидера, который опасливо переглянулся с Розэ, держащей нож за спиной. — Кто из вас хочет повесить настоящего убийцу? — громогласно произнес пострадавший, не взирая на боль, и поднял руку, чтобы запустилась цепочка. — Кто «За»? — не больше полдюжины рук были вскинуты вслед за Джексоном, его же друзьями. Тихие перешептывания заставили парня стиснуть зубы и вновь наполниться обидой. — Понятно… То есть меня вы готовы в петлю засунуть, а как эта мелкая сучка во всем признается, то ее можно отпустить?! — злобный, окровавленный вид парня не вселял доверия у остальных, скорее наоборот он вызывал лишь жалость к себе этими тщетными попытками. — Да вы все просто трусы!       Розэ следила за представлением с ураганом внутри себя. Головой она понимала, что приняла бы позицию Джексона из соображений совести, но сердце не позволяло так поступать. Она принимала изменчивую сторону своей личности, оттого и стояла в стороне, не говорила ни слова, не относила себя ни к одному мнению. Сейчас она не была за Джексона, но и не шла против него. Черные и белые стороны смешались и теперь весь мир сер, как сегодняшнее небо. В таком случае, она будет выступать за своих друзей, действовать в их защиту, как они вступались за нее, отплатит добром на добро.       — Эй, Джексон! — Чонгуку не нравился настрой, которого пытается добиться знакомый. Подначивания для него слишком унизительны и противны, а Ван поступал сейчас именно таким образом. — Джексон! — парень вновь подошел ближе к бунтарю, чтобы донести до него свои слова, которые пролетели бы мимо ушей. — Успокойся!       — Как скажешь, босс. — от безысходности и влияния противника Джексон развел руками в стороны. Юноша видел, что за него слишком мало людей, никто не попрет против целой толпы и Чонгука, у которого за пазухой ствол, который может в любой момент пойти в действие.       Чонгук принял отступление, но оставался настороже, до момента, пока остальные не примут решение. Он искренне надеялся на изворотливость Чимина из любой ситуации и на умственные способности Сонми. Сам же парень не понимал, как лучше полностью остудить пылкость мстительного человека.       Мозг пребывал в некой прострации, после первого сорванного убийства на его совести. Ему не противно от себя, не страшно брать грех на душу, но поддаваться слабой стороне людского существования не входило в его перспективы. Осуждения в сторону убийц он не испытывал, но и не мог оправдать таких действий.       Человеческое все больше завладевало им и это наталкивало на гнетущие мысли. Подняв глаза, он посмотрел на беспокойную Розэ, которая с некоторым сочувствием относилась к нынешнему положению отныне одиночного лидера. Хотелось бы верить, что на этом все закончится, что все они научатся на своих ошибках и перестанут действовать опрометчиво, но люди никогда не следовали правилам беспрекословно.       Стоило Чонгуку развернуться, чтобы поравняться с Розэ и отстаивать девочку до принятия решения, как Джексоном овладел тот же демон, что вселился не так давно во всех в лагере. Парень подобрал с земли полено и бросился на бывшего друга, замахиваясь обеими руками. Вкладывая всю ненависть, обиду и злость, Джексон огрел по затылку не просто бревном, но и своим растоптанным доверием.       От удара всем весом сильного парня, Чонгук мгновенно полетел на землю. Джексон не поскупился на мощь, а потому у лидера со стопроцентной вероятностью будет сотрясение мозга.       Розэ, готовая к чему-то подобному, за пару широких шагов преодолела расстояние и замахнулась на своенравного парня ножом. Она не преследовала цели сильно навредить ему, лишь затормозить на мгновение, чтобы мозг встал на место. Желание защитить своих близких, в том числе, поверженного Чонгука, небывалым огнем разрослось в груди, придавая ей сил.       Реакция Джексона работала намного быстрее, чем двигалась неопытная девчонка, летевшая на него. Вовремя уклонившись в сторону, Розэ смогла зацепить только плечо. Маленький порез говорил о ее незрелости в драках, когда всю жизнь она боролась лишь хитростью и изворотливостью.       — Сука. — метнув взгляд на правую руку, и без того побитый Джексон взбесился пуще прежнего. Своими длинными конечностями парень быстро дотянулся до смольных волос и сомкнул хватку на затылке, вызывая почти звериное рычание. Грубый рывок в сторону впечатал хрупкую Розэ ребрами в кору дерева. Последующий пинок в солнечное сплетение заставил со стоном свалиться на сырую землю, корчась от боли. — Пошли за девчонкой. — разобравшись с двумя препятствиями, Джексон уже не обращал ни на что внимание, призывая своих приспешников. Он подбежал к палатке и заглянул внутрь, где не смог никого лицезреть.