***
Павлину нервировало то, что Туркин, словно специально, нет-нет, да появлялся во дворе её дома. И ведь не боялся разборок с Разъездом! Дом девушки был одним из тех несчастливых исключений, что попадали на территории сразу двух группировок. Павлину не оставляло ощущение, что так просто он её теперь не оставит, хоть и была у неё маленькая надежда на то, что парень с расстояния вот так её подоводит, да снова забудет до новой встречи. Через пару-тройку лет, не иначе. Иногда у Золотовой мелькала мысль, пожаловаться на достающее внимание Кобре, старшему с Разъезда. У неё с ними был, можно сказать, официальный договор и почти дружественные отношения. Она на дому или прямо в одном из их подвалов время от времени оказывала докторские услуги: то пулю вытащит, то порез от ножичка подштопает, то повязкой или гипсом подсобит. За это Кобра строго следил, чтобы никто с Разъезда ей не досаждал, не приставал и вообще лишний раз не беспокоил. Только по особым случаям, когда без её помощи не обойтись. И в качестве приятного бонуса, разъездовские пацаны пару раз в месяц баловали её «деликатесами». Отказываться от продуктов или ткани, девушка и не думала. Так почему же Поля не жаловалась Кобре? Не хотела устраивать напрасное насилие и жестокость. Наивная надежда на то, что всё закончится на уровне взглядов, её не оставляла, хоть и умом Золотова всё прекрасно понимала. Психдиспансер встретил девушку унылым пейзажем. Павлина искренне верила, что даже если бы вокруг этого здания разбили настоящий райский сад, то он всё равно ассоциировался бы у неё как нечто унылое, мрачное и такое, от куда каждый раз хочется побыстрее унести ноги. Удивительно, но Инга регулярно добровольно ложилась в него раз в полгода, чтобы пройти лечение. Решись на такое Золотова, то её уже на второй день обколют седативным, да запрут в комнатке с мягкими стенами. На фоне таких размышлений жизнерадостно светящаяся подруга была для Павлины тем самым лимоном, который обычно советуют съесть особо улыбчивым личностям. Золотова себя к ним не относила, но всё равно сморщилась. — Ой, да брось ты. Каждый раз выписываюсь, и ты встречаешь с таким недовольным лицом, — шатенка в обиде надула губы. — Это не от того, что я якобы не рада тебя видеть. Просто место это… — Павлина неопределённо махнула рукой и передёрнула плечами. — Не нравится мне здесь. — Пошли уж, — покачав головой, Инга весело улыбнулась и подхватила подругу под руку. — Вот вроде сама доктор, а ведёшь себя как я не знаю кто. — Я травматолог, а не мозгоправ. Мне можно. Знаешь, даже проломленные черепушки такого ужаса не нагоняют. Под несерьёзные препинания подруги покинули несомненно гостеприимное заведение. Хоть Павлина и не любила конкретно данную сферу медицины, но она видела, что Инге действительно помогает лечение. Её состояние до диспансера и после было небом и землёй. Главным показателем пользы было прекращение попыток самоубийства и изменения отношения к дочери с «люблю-ненавижу» на «буду любить до самой смерти». По сравнению с подругой психика Павлины ещё легко отделалась. По крайней мере у неё не было крайностей. Сначала она просто не хотела жить и только, а потом поняла, что агрессия это лучший выход чем самоубийство. Потому на всё издёвки и приставания Золотова стала отвечать острым словом и даже кулаками. Подтвердило правильность её тактики и то, что после того памятного случая в туалете от Павлины отстал и Туркин, предпочитая её просто больше не замечать. Может его и в этот раз нужно чутка порезать, чтобы он оставил её в покое?***
В этот раз Кобра с товарищами пришёл не из-за очередного ранения кого-нибудь с Разъезда. Воспалился сустав у кисти, что порядком доставляло активному мужчине дискомфорт. Павлине почти ничего и не пришлось делать. Лишь объяснить как делать повязку и чем помазать, что пропить. Поэтому большую часть времени они просто сидели за столом, да пили чай. Золотова в задумчивости рассматривала самого незаметного и тихого из присутствующих. — Сергей, давай один шов сделаю? Сутки ведь ещё не прошли со дня как украсили? Ранка на его брови была не такой уж и глубокой, но рубец обещал быть солидный. Павлина не была ценителем шрамов, и считала глупостью выражение, что шрамы мужчин украшают. На её предложение Сергей, которого свои все звали Серым, только отмахнулся, и тогда девушка обратилась к главному аргументы: — Если всё лицо в рубцах будет, то Инга тебя за километр обходить станет, и тогда можешь даже не надеяться на её благосклонность. Мужчине была симпатична её подруга. Настолько сильно, что он даже помнил в какие месяцы Гулёва ложится в «санаторий» полечиться. Сама Инга не замечала интереса мужчины. Правда, в этом играло не маловажную роль и то, что встречи с группировщиками Павлина предпочитала проводить, когда подруги и Зои нет дома. Сергей и Инга просто на просто были ещё не знакомы лично. — Умеете вы уговаривать, Павлина Эдуардовна. Павлина только усмехнулась. Умение находить точки давления пришло к ней вместе с умением давать отпор. Мысли девушки снова вернулись к Туркину. — Парни, что про Универсамов говорят? Кто такие? Чем занимаются? Кобра прищурился, но занятая любимой работой Золотова этого не заметила. — Знаешь, мне тут мои змейки нашипели, что один из их старших тебя пасти начал. Турбо, кажется. Не поэтому ли интересуешься? — Одноклассник он мой бывший. Вот и пасёт, — Павлина непринуждённо отмахнулась, словно её это и не беспокоило. — Мы ведь можем поговорить с одноклассником и доступно объяснить ему, каких людей лучше не беспокоить. — Он не побеспокоит. Другого менталитета человек. — Вы, Павлина Эдуардовна, если всё же будет досаждать, не молчите. Лично всё популярно объясню. Девушка встретилась взглядом с Сергеем и поняла, что так и будет. Даже если она ни слова не скажет, этот человек всё равно сдержит сказанное слово. В этом была колоссальная разница между группировщиками её детства и нынешними. Так-то разное отношение к женщинам было и раньше, но девяностые принесли с собой не только усугубившийся в своей жестокости криминал, но и более благосклонное отношение к таким несчастным как она. До Павлины даже как-то дошёл слух, что в соседнем районе города кто-то из пацанов женился на вафлерше. Вот только не верилось Золотовой, что эти изменения могли коснуться таких принципиальных людей как Туркин. Сколько она его знала и помнила, он всегда кичился пацанскими понятиями и строгим их соблюдением. — Я услышала вас. И что в итоге про них говорят? — Туго пацанам пришлось. Сами отказались от сильного старшего, который умел дела вести, и сели в лужу, когда от них их и новый ноги сделал. Не знаю всей истории. Факт в том, что в итоге старшинство упало на совсем зелёных пацанов. Кажется, они на тот момент ещё школы даже не закончили. Ну, про Турбо этого ты нам даже больше расскажешь, чем мы тебе. — Старшинство ему передали? — в это не верилось, и своё недоверие Поля открыто показала. — Дружку его, с которым они часто вместе ходят. Зиме. Но раз вместе ходят, то вместе тащить и стали. С умом подошли хоть в чём-то. Дальше рассказывать? — Да. — Кощей обратно принимать их не стал и со старой территории пацанов выжил. А потом и остальные группировки стали пытаться универсамовских под себя помять. Не вышло. Они друг за друга горой стоят. Чем занимаются, честно не знаю. Нас они шибко не интересуют. Не лезут к нашим и ладно. Поля кивнула, показывая, что всё услышала, и задумалась. Из всего рассказа самое ценное, что Вахит и Валера теперь главными в группировке стали, и что пришлось им туго в эти шесть лет. Да вот только что ей это давало? Ничего. Про тот же Разъезд Золотова и то больше знала. Эти криминалом не занимались. Они крышевали парочку баров, да несколько салонов авторемонта. — Не шибко тебе эта информация помогла, да, док? — мужчина усмехнулся. — И не с таким справлялась.