Кто сказал, что вороны — это не символ любви?

             Это был слишком большой прыжок в прошлое для еще не совсем опытной Ловчей. Слишком. Нову в буквальном смысле отбросило от прошлого Таллиса и от него самого на несколько метров, насколько позволяла комната Оникса. Анимаморф, в свою очередь, успел поймать девушку прежде, чем ее затылок встретился со стеной. Нове впервые довелось увидеть кошачьи рефлексы в действии и она была бы безмерно благодарна за ловкость, если бы чувствовала себя несколько лучше. Голова закружилась и лицо Оникса стало расплываться, оставляя четкими только две светящиеся точки — синюю и зеленую.        Собственно, эти светящиеся точки смотрели вопросительно и тревожно, не рискнув озвучить вопрос, но взгляд этот был направлен в самую глубину ее янтарных глаз, будто там он смог разглядеть не только настоящее, но и прошлое, а то и будущее. Он осторожно подхватил ее на руки и понес на свою кровать, уложив недалеко от Таллиса и протянут стакан воды. Ловчая осушила стакан в три глотка и, наконец, вздохнула с облегчением. Голова ныла, а взгляд прояснился и когда она уже серьезно направила свой взгляд на Оникса, он уже будто знал ответ и находился в мгновении от того, чтоб растянуть рот в своей фирменной кошачьей ухмылке.        — Все получилось, Оникс! — она улыбнулась и потянулась за блокнотом, который случайно обнаружила на тумбе за стаканом. Записала проклятие и откинулась на подушки.        — Таллис, слышал! Она смогла! Ты будешь жить! — обрадованный анимаморф подскочил к кровати и плюхнулся рядом, стараясь не потревожить еще больную птицу.        — Почему ты не сказал, что Таллис — анимаморф? — все еще смотря в потолок и пытаясь переварить увиденное в Фата-моргане спросила Нова.        — Наверное, потому что он — НЕ анимаморф? — наигранно вопросительно ответил Оникс, совершенно не понимая, с чего Нова взяла эту информацию.        — Его воспоминания с тобой поспорили бы, — Заключила Ловчая, наконец удостоив Оникса взглядом. Но повернувшись к нему, его лицо оказалось непозволительно близко, — во всяком случае, разберемся с этим позже, — девушка отвернулась, прикрыв глаза, глубоко вздохнула впервые после выхода из Фаты-моргана, тем самым скрывая нарастающую неловкость. В носу приятно защекотало от запаха лежащего рядом мужчины. Улыбнулась.        — Мне теперь придется обратиться за помощью с проклятием к черномагу, — по голосу Оникса было понятно, что он морщился от одной только мысли, что придется просить о чем то Шена. Осознав, что это делается ради друга, он принял эту мысль как неизбежную и тоже перевернулся на спину и прикрыл глаза. Все в комнате, кроме Таллиса задышали ровно, поймав момент тишины и безмятежности, которых с каждым днем становилось меньше.        — Мне пора, наверное, — тихо произнесла Нова, вытаскивая Оникса из дремоты, — боль прошла, поэтому я могу вернуться к делам.        — Может, останешься еще ненадолго? — Оникс похлопал по кровати, где еще секунду назад лежала Нова, надеясь, что она сдастся этому спокойствию и побудет с ним еще немного. Оникс уже давно стал испытывать к этой девушке странные чувства. Ее действия и слова вызывали в нем смешанные эмоции, которые будоражили что-то и без того очень чувствительное нутро кота. И сейчас он был бы рад, если она примет его компанию, находясь с ним в одной комнате. Он и так получил от нее слишком много. Она сейчас чувствует себя плохо именно потому, что помогла ему, выполнив непосильное для ее Присутствия, а он все еще чувствовал себя виноватым за тот поцелуй.        — Что ж, если только еще полчаса. Кровать очень мягкая, — сдалась. Вернулась и легла рядом. Ближе, чем до этого. Почему-то именно сейчас Ониксу не хотелось ни шутить, ни флиртовать. Если начнет, то сам впадет в краску.        Маленькая черная тушка болезненно захрипела отчего Оникс внезапно вскочил, а следом от резкого рывка, поднялась и Нова. Двое магов склонились над бедной птицей, не зная, что делать. Ловчая, желая проявить сострадание к единственному другу Оникса, осторожно коснулась кончиками пальцев до головки ворона и стала гладить. Осторожно, почти невесомо. Иногда зарываясь ноготками в перышки, почесывая макушку Таллиса. Приговаривая, чтоб потерпел совсем немножко, потому что скоро придет спасение.        Оникс осторожно опустил голову на одну из подушек, которая была частью импровизированного гнезда для удобства птицы и украдкой стал наблюдать за выражением лица Новы. Сначала она морщилась, интуитивно стараясь забрать хотя бы часть страданий птицы, потом начала умиляться реакции Таллиса на ее поглаживания, и Оникс вдруг подумал, что они определенно бы поладили. И поладят, как только его друга вылечит Шен. Если он анимаморф, наверное, было бы еще лучше?        — Кажется успокоился, — заключила Ловчая, смотря на Оникса, который тоже заметно успокоился. Посмотрев друг на друга с секунды три, Нова протянула руку и погладила уже мужчину за его кошачьим ухом. От такой неожиданности Оникс издал невнятный звук, похожий на выдох со звуком или он пытался возразить. Но потом совершенно не контролируя себя, замурчал.        Опешила уже Нова, резко оторвав руку от его головы.        — Таллису повезло, что у него есть такой друг как ты, — пытаясь перевести тему, сделала такое заключение Нова.        — Наверное. Но я ради него готов на многое! —Оникс искренне верил, что делает достаточно для друга, — а мне, наверное повезло с тобой, — уже чуть тише завершил Оникс и если бы не оглушающая тишина в комнате, Нова, возможно, не услышала бы его комментария.        — Да брось. Я просто обещала попробовать, а то что мы действительно узнали ответ, нам повезло, — пыталась отшутиться девушка, но ей было безумно приятно от его слов.        Нова продолжала сидеть на кровати уже собираясь уйти, как Оникс едва слышно прошептал:        — Спасибо, Нова.        И имя ее в этот момент звучало так ласково, будто именно эти четыре буквы стали спасением от проклятия. Оникс плавно вытянулся и оставил поцелуй на костяшках ее пальцев. Немного смутившись, она погладила костяшки другой рукой.        — Без проблем, ты же знаешь, если смогу, я обязательно постараюсь помочь, — разбавляет тишину словами, — ну, я наверное пойду, — Нова неуверенно встает, как Оникс ловко встает следом и ловит ее запястье.        — Хорошо, — анимаморф мешкает, — но прости, — и только Нова хочет спросить «за что?», как Оникс ловит фразу своим дыханием и касается губами до полуоткрытых в немом вопросе губ. Мгновение, и она прикрывает глаза и обнимает его за шею.        Хочется забыть про головную боль, про проклятие, про то, кто они друг другу, про новые возникшие вопросы. Все стало неважным. И ответ нашелся сам собой. «За то, что она ему нравится, вот за что. За то, что ему становится сложнее держать себя в руках, когда она так ласково говорит с ним, смущается его нахальства или с интересом хочет потрогать его уши. За то, что он просто решил и нагло ворвался в ее личное пространство и сделал то, о чем они снова будут разговаривать и жалеть». Плевать. Сейчас она в его руках, такая слабая и добрая.        Она отвечает на поцелуй, разорвав его на секунду, чтобы вдохнуть воздух и задуматься, поймать взгляд и прочитать там ответ. Дать шанс прекратить это все. Но обоих снова притягивает друг к другу и они забываются. На мгновение, которое они будут еще долго прокручивать у себя в памяти. Сейчас, он ни о чем не жалеет.        А Нова?        Тоже.        Еще мгновение и он отпускает ее. Нова продолжает держать его за шею и смотреть в глаза, ища оправдание поступку, но ловит себя на осознании, что это уже совсем не важно. Улыбается, и снова чешет ушко Оникса. Отпустив его, когда он снова начал таять от прикосновений, бросила еще один взгляд на спокойно спящего Таллиса, вышла из комнаты. Анимаморф так и остался посреди комнаты с резким чувством пустоты, но уже с осознанными планами на ближайшее будущее.        Все складывается как никогда хорошо. И это «хорошо» он постарается сохранить ради всех, кто ему стал дорог.