The Prisoner / Пленник

Пролог. 17 лет назад, поздний вечер, октябрь, окраина Киото. Маленький мальчик сидел на диване, подобрав под себя худенькие ножки. Он крепко обнимал младшую сестру, положив подбородок на её макушку. Девочке всего три годика, тогда как её брату недавно исполнилось целых девять лет. Она ещё не понимает, что происходит, почему в комнате за стеной кричат. Однако она была способна понять, что, когда кто-то повышает голос, это нехорошо. Это всегда значит, что мама подойдёт к ней с заплаканным лицом, но постарается улыбнуться. Она скажет что-нибудь ободряющее своим мягким, ласковым голосом, но поверить её словам сложно, ведь голос её дрожит. Девочка могла понять всё это лишь на уровне чувств, но её брат понимал больше. Он понимал, что мама и папа опять ругаются. Что мама будет очень расстроена, а папа уйдёт куда-то в тёмную, непроглядную ночь, и неизвестно, когда он вернётся. Иной раз дети не видели отца целыми днями, и даже их слёзы не смягчали зачерствевшее сердце мужчины. А ещё мальчик понимал, что он, как старший, должен защищать сестрёнку, быть рядом с ней, чтобы она ничего и никого не боялась. Мальчик знал, что и эта ссора родителей не закончится миром, уже можно не надеяться. Сценарий повторится, предчувствие грядущей беды отбрасывало тень на исполосованное шрамами детское сердечко. Девочка испуганно озиралась по сторонам, изредка шмыгая носом и прижимаясь к плечу брата. А что же мальчик? До него долетали обрывки сочащихся болью фраз, он чувствовал отчаяние матери и механически гладил сестру по спине, но глаза его оставалось сухими. Ни единой слезинки не блеснуло в них. Сегодня он не станет плакать. Да, сердце его билось быстро, посылая волны дрожи по всему телу, но ему уже не хотелось как-либо реагировать на то, что происходило за стеной. У него не осталось сил на страх. Он даже не вздрогнул, когда дверь в родительскую спальню с грохотом захлопнулась. Взгляд мальчика остался прикованным к одной точке, а девочка тихонько заплакала, спрятав лицо на его груди. Он слышит тяжёлые шаги отца, но не оборачивается. Слышит, как мужчина останавливается напротив них с сестрой, и медленно поднимает на него потемневшие глаза. На мгновение отцу становится не по себе — настолько тяжёлым, пронзительным, совершенно недетским был взгляд сына. Мальчик замечает в руке отца пузатую дорожную сумку, и губы его дрогнули, как если бы он хотел что-то сказать, но нет. Похожее на презрение чувство прокралось в хрупкую детскую душу, сея ядовитую ненависть к человеку, из-за которого так часто плачет мама. Отец бросает последний взгляд на своих детей, разворачивается и уходит в прихожую, из которой спустя несколько секунд доносится щелчок закрывшегося замка. — Он ушёл, — тихо говорит мальчик сестре, и она с опаской поднимает голову, доверчиво глядя на него. — Ушёл, — повторяет он и заботливо поправляет растрепавшиеся волосы девочки. Она пока плохо понимает смысл слов, но слышит голос мальчика, спокойный и уверенный. И хотя постепенно дыхание её выравнивается, она не торопится покинуть надёжные объятия брата. Дверь в родительскую спальню вновь открывается, из неё выходит молодая женщина и старательно стирает с заплаканного лица мокрые дорожки. Она делает несколько вдохов и выдохов и идёт к своим детям, забившимся в угол на диване в гостиной. — Така, Мика, — ласково произнесла мать, опускаясь перед ними на колени, — давайте пойдём на кухню? Нам пора поужинать. Увидев лицо матери, Мика заулыбалась и протянула к ней ручки. И Таке тоже стало легче, когда он услышал её голос. Он спрыгнул с дивана, готовый пойти за мамой на кухню, но ему пришлось ухватиться за подлокотник. Подкосившая колени слабость стала платой за запертый в груди страх, удерживаемый так рано проснувшейся силой воли. — Така? — мать подошла к Таканори, взяла его за плечи и обеспокоенно посмотрела ему в глаза. — Милый мой, что такое? — Ничего, — мальчик обнял Матсумото-сан. — Я чуть не упал. — Ты хорошо себя чувствуешь? — она погладила сына по голове. — Да, мам. Я есть хочу. — Тогда скорее идём за стол, — бодрее произнесла женщина и взяла обоих детей за руки. Така шёл за матерью, отчего-то понимая, что он может не спрашивать, когда вернётся отец. Когда с собой забирают такую большую сумку, то уходят, наверно, навсегда… но мальчик не чувствует ни тоски, ни боли. Он хочет только сказать Матсумото-сан, что она никогда не будет плакать из-за него, ведь он не такой, как их с Микой отец. Мать усадила их за стол, поставила перед ними по тарелке со скромным ужином — немного варёного картофеля, постного риса и рыбы, кукурузная каша для Мики. На большее рассчитывать не приходилось, их семья никогда не жила богато. А теперь, когда отец ушёл, Матсумото-сан придётся работать за двоих, чтобы прокормить и себя, и детей. — Мама? — Таканори коснулся кончиками пальцев предплечья матери, и женщина устало посмотрела на него. — Что, Така? — она слабо улыбнулась. — Я тебя никогда не брошу, — серьёзно проговорил мальчик. — Я тебе всегда буду помогать. Губы матери задрожали, и она спешно опустила голову, чтобы скрыть заблестевшие от слёз глаза. Матсумото-сан положила ладонь на макушку сына и поцеловала его в лоб. — Я знаю, сынок, я знаю, — сбивчиво пробормотала она. — Ну, ты ешь, пока не остыло. А я потом нам чай заварю, хорошо? Така кивнул и пододвинул тарелку с кашей поближе к Мике, чтобы девочке было удобнее есть. Он поправил лежащее на коленях сестры выцветшее кухонное полотенце и вернулся к своей тарелке. Снаружи, за стенами их старого дома, пел свою заунывную песню октябрьский ветер, пророча долгие дожди и надвигающийся холод. Усыпанное звёздами небо исчезало под махровым одеялом, сотканным из тяжёлых, кучерявых туч, готовых вот-вот обрушиться на остывшую землю ледяными ливнями. Таканори запомнит этот вечер. Он запомнит данное матери слово. И он его сдержит. *** Настоящее время. 30 апреля, 12:22. — Я так волнуюсь, — Мика нервно поправила манжеты белоснежной блузки и встала к зеркалу вполоборота. — Я хоть хорошо выгляжу? Таканори поднял взгляд от телефона, оценивающе осмотрел крутящуюся у зеркала сестру и улыбнулся, покачав головой. — Прекрасна, как всегда, ты же знаешь. Надеешься пленить комиссию своей неземной красотой, если провалишь прослушивание? — Если больше ничего не останется, — девушка вздохнула и повернулась к нему. — Глупости, — молодой человек поднялся из-за стола и подошёл к Мике, взяв её за плечи. — Мы с мамой верим в тебя. Ты столько старалась, столько работала над собой, и ты обязательно справишься. А волноваться — это совершенно нормально. — Вы верите в меня больше, чем я сама, — сестра улыбнулась в ответ и посмотрела на стоящий в углу футляр со скрипкой. — Где-то я вычитал, что гениям свойственно сомневаться в себе. — О-о, ну, тогда я должна быть по меньшей мере Эйнштейном, — засмеялась Мика. — Уж кто, а ты пройдёшь это прослушивание, — уверенно произнёс Таканори. — Место в оркестре для тебя предопределено звёздами, — он иронично воздел руки к небу, но глаза его оставались серьёзными. — А я буду ходить на твои концерты и всем говорить, что первая скрипка — моя сестра. — Так и быть, сделаю тебя своим менеджером, — подхватила Мика, важно кивнув. — Все автографы и совместные фото — через согласование с тобой. — Отличная идея! Мою долю от гонорара обсудим чуть позже. — Непременно, — сестра посмотрела на настенные часы и ахнула, шагнув к скрипке. — Мне же пора выходить! Заболтал ты меня, — она погрозила ему пальцем. — А ты и заболтаться рада. Идём, провожу тебя. Така вышел вместе с девушкой в прихожую и, дождавшись, когда она обуется и накинет на плечи лёгкое пальто, передал ей футляр. — Ни пуха, — он обнял сестру. — Всё получится. — К чёрту… — выдохнула Мика и взялась за дверную ручку. — Ну, я пошла. — Давай. Буду ждать новостей. Молодой человек помахал ей на прощание и скрылся в доме. Сестра напишет или позвонит ему в лучшем случае ближе к вечеру, прослушивание — вещь тонкая и небыстрая. А ему пора заняться своими делами. Таканори зашёл на кухню, взял из холодильника грушу и уселся прямо на кухонный стол. Он вгрызся в бок фрукта и открыл мессенджер на телефоне. «Скоро скину адрес. Я узнал — сигнализации нет, наводка железная. Сегодня там никого не должно быть, дом только куплен, ещё не обжит, работать будет проще.» Матсумото прочитал сообщение и нахмурился. Его несколько озадачил один момент, и он решил прояснить его на берегу, чтобы избежать неприятных сюрпризов. «Чтоб ты знал, Ко, «не должно быть» не вселяет надежды. Я хочу быть уверенным на сто процентов, что обойдётся без внезапностей.», — он набрал и отправил ответ. Така откусил второй кусок от груши, встал со стола и подошёл к окну. Последний день апреля радовал щедрым на тепло солнцем и молодой зеленью зацветающих яблоневых деревьев. Нет, этот день обязан стать удачным для всех! И для него, и для отправившейся на прослушивание Мики. — Скоро всё закончится, — мрачно изрёк он, непонятно к кому обращаясь. Таканори непередаваемо устал. Вечные угрозы выселения от коммунальных служб, бесконечные уведомления от банков с требованиями внести платежи по кредитам… и, разумеется, богатое наследство от обожаемого отца, которое он оставил своим жене и детям перед тем, как покинуть их дом навсегда. Наследство в виде долгов на несколько миллионов йен, за которые Така, Мика и их и без того натерпевшаяся в жизни мать расплачиваются по сей день. — Чёртов ублюдок, — презрительно сплюнул Матсумото, ощутив, как тело невольно содрогнулось от шевельнувшейся под рёбрами неусыпной ненависти. И неизвестно, от ненависти к кому больше — к отцу и его вероломству или… к себе? Порой он презирал себя за то, что ему приходится делать. За то, что опустился так низко — пусть и ради благой цели, ради самых дорогих ему на свете женщин. За мать и сестру он готов в огонь броситься, так было всегда. Но иного способа расплатиться за предательство отца он не знал. Матсумото Саюри не видела белого света, потому как гнула спину на двух, а то и трёх работах, и впоследствии это сильно подкосило женщину. Новая беда вышибла дверь в их дом пять лет назад, когда Матсумото-сан поставили страшный диагноз. Рак. Таканори думал, что он сойдёт с ума от бессильной злобы на жизнь, что обрушивала на них удары один за другим. Они не успевали оправляться и вставать твёрдо на ноги, как вновь приходилось сжимать кулаки и стискивать зубы. Ему пришлось принять важное решение. На тот момент двадцатилетний Така бросил учёбу в строительном колледже, в котором потом и кровью выбил себе место на бюджете. Он кинулся на поиски денег, чтобы оплачивать больничные счета за лечение Матсумото-сан. Он брался за любую работу, выходил и в дневные, и в ночные смены, но вырученных средств едва хватало, чтобы выкупать необходимые препараты и прокормить себя и Мику, бывшую тогда школьницей. Таканори знал, что он не имеет права опускать руки и жаловаться. Как бы херово им ни жилось, как бы тяжко ни было, он ни разу не слышал, чтобы мама сказала, что она устала. Саюри отдавала детям всю себя и не сетовала на судьбу, она хотела оставаться сильной ради сына и дочери Три месяца Таку мотало, как пёрышко в сердце торнадо. Его силы были на исходе, он исхудал, во взгляде прочно поселилась далеко не юношеская жёсткость, добавляя ему возраста. Таканори проклинал всё и всех — отца, выхолощенных банковских клерков, жадных до денег врачей, чьё расположение к их с Микой бедной матери зависело исключительно от вовремя внесённой оплаты за ведение Матсумото-сан. К долгам, оставленным отцом, прибавился и ещё один, ибо стоили нужные для матери лекарства непомерно дорого. Таканори взял крупный займ в банке — иного пути помочь матери и при этом самому не помереть с голоду он не видел. И однажды, когда свет надежды для него почти угас, Така от отчаяния отправился напиваться в ближайший дешёвый бар. Там-то он и встретил человека, который впоследствии станет ему другом. И подельником. Ведь так зовут людей, с которыми ты связан одним и не вполне законным делом? Порядком нагрузившийся горьким пивом Таканори с горя выложил абсолютно всё парню, которого знал самое большее полчаса. Парень не только внимательно выслушал истощённого болью и усталостью Матсумото, но и предложил ему более быстрый способ добычи денег, чем горбатиться на непродолжительных подработках. Дошедший до крайней точки безнадёги Така согласился — он был готов на всё, лишь бы избавить мать от мучений и самому избавиться от непрестанных звонков банков, где ему грозили судебными разбирательствами. Его собеседник, носивший имя Такашима Койю, пообещал новому знакомому, что не бросит его в начале их общего тернистого пути и научит всему, что знает сам, сведёт с нужными людьми — профессионалами своего дела, дабы Така почерпнул мудрости из общения и с ними. Они вышли из бара глубоко за полночь, Таканори был пьян, как никогда прежде. Он смог без приключений добраться до своей крошечной съёмной квартиры, но спать так и не лёг. Память поставила на автоповтор разговор с господином Такашимой, вычленяя лишь несколько слов — «деньги», «свобода от долгов», «забудешь о кредитах»… «Разве это не то, чего я хочу?», — думал юноша, бестолково глядя в одну точку на полу. Если он не раздобудет нужную сумму для погашения платежей в банке, если не оплатит коммунальные счета за дом матери, их затаскают по судам, отберут последнее и оставят без крыши над головой. Что тогда они будут делать? Ответ на этот вопрос Таканори не понравился. Дождавшись полудня, он вытащил из нагрудного кармана старой рубашки сложенный вдвое листок с номером Койю и набрал нужные цифры на клавиатуре телефона. Именно так для него всё и началось… невысокого, но гибкого и юркого Таку приняли в коллектив профессиональных охотников за чужим добром, обнаружив в нём все необходимые качества для человека его нового ремесла. Тихий, умный, сообразительный, шустрый — более удачную комбинацию ещё поискать надо. Таканори сразу поставил условие — он никому не станет вредить, ни один человек не должен пострадать физически по его вине или по вине его сообщников, с которыми он вместе будет выходить на задания. Такой расклад устроил принимающую сторону, тем более что новичок был очевидно талантлив — таковым он оказался и на деле. Первой вырученной суммы хватило, чтобы покрыть полугодовой просроченный платёж по займу. Второй — чтобы оплатить лекарства для матери на пару месяцев вперёд. Услышали ли боги молитвы Таки или кто-то ещё, но вскоре Матсумото-сан вышла в ремиссию. В тот день, когда врач объявил об этом матери и сыну, молодой человек не сумел сдержать слёз выстраданного облегчения, и женщина плакала вместе с ним. — Я же говорил, я говорил, мам, что всё будет хорошо, — Таканори целовал тонкие руки матери, всё ещё не веря, что проклятый рак отступил. Первая добрая за долгие годы весть сколола кусок с каменной глыбы, нависшей над головой Таканори. Мама вернулась домой, и Така — к своей работе, подарившей их семье шанс на новую жизнь. Он прекрасно осознавал, что то, чем он занимается, идёт в разрез его моральным принципам. Что это… это просто нехорошо, это неправильно, чёрт возьми! Но куда должна склониться чаша весов, если на кону — их дом, здоровье матери, будущее самого Таки и его младшей сестры? Вопрос риторический, и ответа он не требует. Подходящих и нужных связей в высших кругах у него отродясь не было, а выходцам из бедных слоёв путь в головокружительную карьеру заказан. Ему не хотелось врать Матсумото-сан, но как иначе ему следовало поступить? Хотя то было ложью отчасти — о своей основной деятельности он молчал, тогда как для прикрытия Така устроился разнорабочим на стройке, о чём он и поведал матери. Мол, как-никак, он три года потратил на обучение строительному делу, вот и применяет полученные знание во благо общества, а опытные наставники помогают ему восполнять пробелы в знаниях. Едва опомнившаяся, истощённая долгой борьбой с болезнью Матсумото-сан искренне радовалась за сына, который оказался весьма убедителен в своём повествовании. Мика была слишком юна и занята учёбой, чтобы задавать вопросы. Таканори же надеялся и верил, что однажды он бросит ненавистное дело. Он расплатится с долгами и найдёт себе нормальную, честную работу, где станет так же честно зарабатывать деньги. И никаких кредиторов, никаких банков и ночей без сна, оставивших под усталыми глазами тёмные круги. …Сейчас, по прошествии пяти лет с момента начала его бурной незаконной деятельности, ему осталось выплатить долги на сумму полмиллиона йен. Всего полмиллиона! Не идёт ни в какое сравнение с без малого семью миллионами, с которыми ему пришлось столкнуться, будучи зелёным юнцом. Мог ли он расплатиться с долгами раньше? Безусловно, мог. Но он не хотел рисковать и подставлять тем самым себя, мать и сестру. Его вылазки на согласованные с верхушкой синдиката точки происходили не чаще раза в месяц. Мика, милая, добрая Мика приходила после колледжа невероятно вымотанной, но находила в себе силы улыбнуться Таке и Матсумото-сан, а затем отправиться в ночную смену в бар, где подрабатывала официанткой. Таканори пытался отговорить девушку от этого, он опасался, что подвыпившие посетители могут проявлять ненужное внимание к привлекательной юной особе, ведь Мика действительно весьма хороша собой. Но она уверяла брата, что всё в полном порядке, а пара тысяч йен, которые она зарабатывала за одну смену, лишними в семейном бюджете не будут. Матери Таканори разрешил работать, но исключительно на дому, пообещав строго следить, чтобы женщина не переутомлялась. Матсумото-сан была превосходной швеёй и, как ни странно, какая-никакая, но база постоянных клиентов у неё всё же появилась — а с ней появились и деньги на еду и всё необходимое по домашнему хозяйству. Заботу обо всём остальном на себя взял Така, пообещав помогать деньгами, когда будет нужно. И вот он наконец-то вышел на финишную прямую. Сегодня знаменательный день. Мика недавно выпустилась из музыкального колледжа, она безгранично предана тонкому миру музыки и хочет стать знаменитой скрипачкой. И сегодня она станет на шаг ближе к исполнению своей мечты — она идёт на прослушивание в театр, где проходит набор музыкантов в симфонический оркестр. Мика обязательно справится, Така верил в неё больше, чем в себя. Мама так обрадовалась ясному, почти летнему солнцу, что решила взять выходной от кройки и шитья, чтобы прогуляться по разбитому неподалёку от их дому скверу. Всего полмиллиона йен… совсем чуть-чуть, и Таканори освободится от проклятой кабалы! Это вопрос месяца — может, двух. В зависимости от того, какую малину ему нашёл Койю. Будет неплохо, если малинник окажется богатым на урожай. Телефон звякнул, и Матсумото открыл прилетевшее в мессенджер сообщение. «Расслабься, Така. Наводка железная, сигнализации там нет, камер — тоже, наши ребята проверили. Дом обнесён забором, но перебраться через него сможет даже ребёнок. Больше того скажу тебе — с заднего двора открывается чудесный вид на лес, где можно скрыться. Через главную дверь соваться смысла нет, тебе нужен чёрный вход, он на весьма примитивном замке, отвёрткой можно вскрыть. Новый хозяин — сын владельца местной сети ресторанов. С час назад к воротам прибыли грузовые машины с частью вещей и, поверь, там есть чем поживиться. Как двинешь туда, я буду на связи, сам знаешь.» Таканори положил телефон на стол и вздохнул. Есть чем поживиться, значит… что ж, отлично. Так пусть же этот день станет удачным и для него. — Така, Мика, вы здесь? Услышав голос матери, он поспешил в прихожую. — Я — точно здесь, — Така улыбнулся Матсумото-сан и помог ей снять с плеч ветровку. — Мика убежала на прослушивание. — Как, уже? — Саюри прижала ладонь к щеке. — А я надеялась успеть к её отъезду. — Ну, ты же пожелала ей удачи заранее. Будем держать за неё кулаки. — Безусловно, — кивнула женщина и направилась за сыном на кухню. — Весь день вчера репетировала, приходилось уговаривать её делать перерывы. — Ты ведь знаешь, как долго она мечтала об этом — вот и подходила к подготовке со всей ответственностью. Упорство у неё от тебя, — Таканори подмигнул ей и щёлкнул кнопкой чайника. — Чай будешь? — С удовольствием, — Матсумото-сан села за стол. — Погода просто чудесная! Ты не представляешь, как красиво сейчас в парке, — она прищурилась, глянув на сына. — Вы бы тоже сходили да прогулялись, молодой человек. Близость к природе помогает восстанавливать силы. — Скоро возьму отпуск — буду гулять днями и ночами, — ехидно ответил Таканори и сел напротив неё. — Помнишь, что я сказал тебе как-то? Я всегда буду тебе помогать. Разберусь с последними выплатами — месяц буду балду пинать. — Конечно, помню, — мать провела тыльной стороной ладони по щеке сына. — Ты всегда держал слово, мальчик мой. И ты не представляешь, как я горжусь тобой и Микой. Вы у меня самые замечательные. — У нас был и есть достойный пример для подражания, — молодой человек улыбнулся, накрыв её ладонь своей. — Я побуду с тобой до вечера, потом поеду к себе, завтра мне нужно на работу, — он поднялся и подошёл к закипевшему чайнику. — Как ты себя чувствуешь? — Лучше не бывает, — довольно отозвалась Саюри. — Скоро подойдёт срок для контрольного обследования, скорее всего, нужно будет ещё пропить курс лекарств для профилактики. — Обязательно позвони или напиши, что скажет врач. И какие лекарства нужны, в каком количестве. — Помню-помню. Ты же знаешь, я всегда перед тобой отчитываюсь, как перед генералом, — засмеялась женщина. — И правильно. На минуту Таканори стало легче. Он ненавидел свою работу, но улыбка и смех матери были его противоядием, заставляющим вспомнить, ради чего он согласился с головой окунуться в болото грязи и бесчестия. Он никогда не сможет забыть эти проклятые годы, но, пока он видит ясный взгляд дорогих сердцу глаз матери, пока Мика делится с ним своими успехами и звонко хохочет над понятными только им шутками, всё не напрасно. *** 21:50, центр Киото. — Кажется, всё. Молодой мужчина застегнул молнию дорожной сумки и придирчиво оглядел трёх её сестёр, выставленных в ряд у входной двери. Время для переездов неурочное, но Акира посчитал, что в достаточной мере насмотрелся на стены своей квартиры, и это не самое увлекательное занятие в мире. Изначально он хотел отправиться в новый дом завтра утром, но почему бы не осуществить свой коварный план прямо сейчас? Машина есть, вещи собраны, ехать каких-то двадцать-тридцать километров, пробок нет… всё в его руках. Всё равно утром придёт мадам риелтор с потенциальным покупателем квартиры, Акире тут делать нечего — запасные ключи у женщины есть, она и без него сможет всё рассказать и показать. Нужно только предупредить её, что хозяин улетит обустраивать новое гнездо чуть раньше, чем было задумано ранее. Акира сжал в руке ключи от машины и обошёл квартиру, отдавая последнюю дань уважения своему теперь уже бывшему жилищу. Он пресытился городской жизнью, сделав выбор в пользу пригорода. Нет, несомненно, жизнь в центре Киото имела свои плюсы, но Акира не слыл фанатом шума и суеты, присущих мегаполисам. Он знал, что рано или поздно уедет отсюда и, что бы там ни говорил его отец, переезд никак не скажется на качестве работы сына и продуктивности их общего бизнеса. Акира уверял Сузуки-старшего, что будет на расстоянии звонка и всегда сможет приехать, если его присутствие понадобится в головном офисе. И драматизировать тут ни к чему. — Ну, в путь, — выдохнул Акира и подхватил первые две сумки. Он вынес поклажу к лифту, затем вернулся за оставшимися двумя сумками. Молодой человек выключил в прихожей свет, захлопнул и закрыл на замок дверь. Осталось вызвать лифт, закинуть в него сумки и прыгнуть следом самому. И всё! До свидания, шумный, неусыпный Киото! Работы в новой обители — воистину непочатый край… а днём ещё и две грузовые машины доставили львиную часть вещей Сузуки. Как представить, сколько придётся разгребать всё привезённое добро, аж тошно становится. Но это можно оставить на потом, Акира точно не станет греть этим голову сегодня. Ведь там, вдали от городской пыли, нескончаемых дорожных пробок и нестройной симфонии тысяч людских голосов, его ждал прекрасный, двухэтажный дом, лес, в лесу — ручей и благословенная тишина в придачу. Сладкое чувство близости вожделенной свободы нивелировало прочие ненужные эмоции, нагоняющих серую тоску. Надо бы сосредоточиться на том, что с каждой секундой Акира всё дальше удалялся от Киото, гордо рассекая въедливый городской смог. Пора включить на магнитоле любимые песни погромче — жизнь прекрасна! *** 22:25. Таканори стоял у высокого кованого забора, насмешливо осматривая объёмные пики, приваренные будто для устрашения непрошеных гостей. И о чём думал бывший хозяин, заказывая для ограждения своих владений сей верх кузнечного искусства? Уж точно не о своей безопасности. В понимании Таки, забор и ворота должны как минимум надёжно защищать владельца от сторонних вторжений на территорию. А то, что он наблюдал в данную минуту… в целом, Койю был прав. Здесь и ребёнок переберётся без особенных усилий. Видимо, у обладателей тугих кошельков свои причуды и смазанное представление о том, что есть поддержание сохранности имущества. Дом равнодушно глядел на Таканори пустыми чёрными глазницами спящих окон. Тёмная и гостеприимно распахнутая пасть гаража, однако, совершенно не вызывала желания заглянуть внутрь. Довольно-таки зловещая картина… не знай Така, что у дома недавно появился новый хозяин, подумал бы, что он заброшен. И это при том, что дом всё ещё фактически относился к числу новостроек. Такашима посоветовал ему подобраться со стороны леса, возвышающегося остроконечной стеной прямо за домом, и Матсумото внял его наставлениям. Как оказалось, не напрасно. Отсюда его никто не увидит, он сможет беспрепятственно миновать смехотворную преграду в виде забора, надёжно укрытый тёмным покрывалом подкравшейся ночи. Во внутреннем кармане куртки ожил телефон, и уже настроившийся на первый рывок Така чуть не подпрыгнул от неожиданности. Чёрт, надо отключить звук, иначе так и до инфаркта недалеко… но нужно проверить, кому и что от него понадобилось, вдруг Такашима вспомнил о какой-нибудь важной детали их маленькой операции и захотел предупредить друга? «Така, я дома! Пришлось ехать на такси, эти смотрины длились целую вечность! Представляешь, я прошла на следующий этап прослушивания, он через неделю!» — Мика, — беззвучно произнёс Таканори, его губы тронула улыбка. Он не мог оставить сообщение сестры без ответа. «Я горжусь тобой, маленькая! Я же говорил, что ты справишься. Спасибо, что написала мне. Ты заслужила хороший отдых, возьми пару дней на перерыв, выспись, как следует. И в бой с новыми силами.» «Да, практика показала, что к тебе можно прислушиваться :) Мне совершенно точно стоит взять перерыв, голова уже кругом идёт от этих нот и репетиций. Ну, спишемся ещё! Я с ног валюсь. Спокойной ночи, Така.» «Ты у меня умница. Доброй ночи, Мика.» Вот так. Сообщение отправлено, телефон переведён в беззвучный режим и возвращён во внутренний карман. Пора. Чёрный капюшон закрывает голову и лицо до самых глаз. Таканори с лёгкостью взлетел на забор, хватаясь за холодные чугунные прутья. Он ловко перебрался через пики и спрыгнул на землю. Подошвы с глухим стуком встретились с безупречно ровным газоном, раздался острый хруст коротко подстриженной травы, показавшийся оглушительным в густой тишине. И правда… тишину на этой улице можно было осязать, далеко не во всех домах горел свет, падавший редкими оранжевыми пятнами на пешеходный тротуар. Впрочем, Койю потрудился объяснить причину малолюдности в одном из присланных ранее сообщений. Собственно, в данный момент Матсумото находился в недавно возведённом частном секторе, а посему ещё не все дома обзавелись хозяевами. Одно и двухэтажные коттеджи чинно выстроились в стройные ряды по обеим сторонам проезжей части в ожидании тех, кто вдохнёт жизнь в пустые стены, наполнит их звуками голосов и шагов. Новый посёлок располагался в черте Киото. Нужно основательно пресытиться городом, чтобы захотеть променять его неспокойный ритм на тишину и безмятежность природы. А чтобы иметь возможность позволить себе домик наподобие этих, нужно хорошо зарабатывать. Определённо. Что ж, когда Така закончит здесь, с него выпивка в их любимом с Койю баре. Наводка и впрямь что надо! Матсумото бесшумно приблизился к чёрной двери, которую он заприметил, ещё стоя за забором. До сего момента всё шло так, как говорил Такашима, но теперь всё переходит в руки Таканори. Он наклонился и внимательно изучил замок, который ему предстояло вскрыть. — Чем дальше, чем страшнее, — фыркнул он, закатив глаза. Замок действительно оказался примитивен в своей конструкции. Экс-владелец за себя совсем не боялся? Был бессмертным? Или что? Замок на главной входной двери тоже на ладан дышит? Така не удивился бы, если бы так и было. Таканори вытащил из кармана небольшую связку отмычек и короткую спицу, чтобы ускорить процесс вскрытия. Подобрав нужную отмычку, он вставил её в замочную скважину, следом протолкнул спицу. Затем слегка приподнял отмычку и вставил спицу до упора. Внутри замка что-то щёлкнуло, и Матсумото довольно кивнул самому себе. Осталось только повернуть сооружённую им нехитрую конструкцию по часовой стрелке, надавить остриём спицы в образовавшуюся полость… и замок сдался под напором ловких рук Таки. Это было слишком легко. Он потянул дверь на себя — та покорно распахнулась, а в нос ударил едкий запах краски, строительной пыли и свежих опилок. Новый хозяин планирует сделать ремонт? Но, как бы то ни было, у Матсумото нет времени предаваться размышлениям. У него есть всего несколько минут, чтобы изучить внутреннее убранство дома, решить, что он сможет забрать, и скорее убираться отсюда тем же путём, что и пришёл. — Итак, — Таканори включил длинный узкий фонарик и осмотрелся, — я… на кухне, — сделал он вывод, приметив добротный кухонный гарнитур и высокую картонную коробку — в таких обычно перевозят холодильники. Снаружи ветер поскрёбся в оконное стекло ветвями ели, росшей у стены дома. Постепенно глаза привыкали к темноте, слух чутко улавливал каждый шорох. Така пересёк кухню и оказался в просторной гостиной с высоким потолком. Вот так габариты у домика… да в одной гостиной мог бы полностью поместиться скромный дом Матсумото-сан. — А тут у нас что? — Таканори подошёл к тёмному провалу камина. — Ну охренеть теперь… зелёный и красный мрамор. Отделка камешками за пару сотен тысяч йен, кудряво живём. На каминной полке молодой человек заметил три подсвечника. Он взял один из них и осмотрел со всех сторон — серебро и, похоже, антикварное, судя по отпечатанным на подставке пробе и заводскому клейму. Работа не позднее середины девятнадцатого века. Ну вот, с первым уловом! Ему антикварный металлолом без надобности, зато какому-нибудь коллекционеру и любителю древности повезёт обзавестись старинной диковинкой, за которую он будет готов щедро заплатить. «Прибыл на точку. Местечко рыбное, мои благодарности.», — он отправил сообщение Такашиме и продолжил осмотр потенциальной добычи. На противоположном конце зала, ближе к главному входу, были составлены коробки — очевидно, в них владелец чудо-дворца перевёз свои пожитки и прочее барахло. Матсумото подошёл поближе и направил луч света на клапаны, скрывающие содержимое первой коробки. — Ты облегчил мне задачу, — хмыкнул он, прочитав иероглифы на стикере, аккуратно приклеенном на картон. — Техника так техника. Така достал из кармана джинсов складной нож и нажал на кнопку, освобождающую лезвие из паза. Пара резких, точных движений, рассекающих липкий скотч, и Таканори заинтересованно изучает начинку коробки. В одном отсеке спрятались вполне приличные колонки, во втором — сразу две игровые приставки, разделённые пенопластовой прослойкой. Недурно, недурно. Вторую коробку Матсумото потрошить не стал. Для чего ему диски с играми, спрашивается? Третья коробка прятала в себе посуду — тоже ни туда ни сюда. Четвёртая коробка — тоже мимо, хотя и обидно. Така физически не сумел бы уволочь всё уже присмотренное вкупе с огромным телевизором. Пятая коробка была в разы меньше предшественниц, а на клапане красовался стикер с говорящей подписью «Цацки». О, как. Ну и что же там, в этих цацках? Таканори распахнул клапаны и заглянул внутрь. Коробка с коробочками, какая прелесть. Прямо коробочная матрёшка. Он взял первую увесистую коробочку — в ней обнаружилась серебряная цепь с хитрым плетением и продолговатой подвеской с закреплённой в ней чёрным камнем. Оникс? Или агат? Да не важно. Важно то, что за сию цацку можно отхватить приличную выручку. Как и за широкое кольцо с браслетом из второй коробочки. Расфасовав украшения по карманам, Така выпрямился и критически осмотрел оставшиеся коробки. На изучение всех не хватит времени, ещё минут десять — и ему нужно уходить. — Твою ж мать, — донёсся до него приглушённый чёрной дверью мужской голос, и Матсумото как жаром обдало, несмотря на царящую в зале прохладу, — и надо мне было забыть ключи от… — мужчина запнулся, послышался характерный звук открываемой двери. — Не понял? — голос окрасился суровыми нотками. — Какого чёрта? *** За две минуты до. Акира остановил свой Лексус у ворот и заглушил двигатель. Дорога не заняла много времени, но Сузуки отчего-то чувствовал себя так, словно пробежал кросс в несколько десятков километров. Перемены требуют определённых жертв в виде изрядного запаса внутренних сил, ведь иначе на эти самые перемены не решиться. И сегодня Акира испил свою чашу до дна — изматывающий день в офисе, переговоры с потенциальным крупным поставщиком продуктов для их с отцом ресторанов… он домой-то вернулся за час до отъезда сюда, даже перекусить толком не успел, как тут не устать? Сузуки вышел из машины, открыл багажник и выгрузил на тротуар сумки с вещами. Он похлопал себя по карманам куртки в поиске ключей от дома. В одном из карманов раздался характерный металлический звон, и Акира достал связку ключей. — От калитки, от подвала, от чёрного входа… дьявол, — он вымученно прикрыл глаза и потёр лоб, досадуя до себя. — От главной двери где? В кои-то веки память подвела его. Он по меньшей мере десять раз спросил себя — а ничего ли ты не забыл, Акира? Сработал пресловутый закон подлости: как бы тщательно ты ни собирался куда-либо, ты всегда что-нибудь да забудешь. — Ла-а-адно, — протянул он и поднял первые две сумки. — Не страшно. Он открыл магнитный замок на кованой калитке и шагнул на выложенную плиткой дорожку. Осталось обойти дом, чёрная дверь находится точно напротив главной. Раздражение Сузуки потонуло в сладостных мечтах о горячем душе и куске сочной пиццы, которую он прихватил в пиццерии по дороге сюда. Акира поставил сумки на дощатый настил невысокого крыльца и вновь полез в карман за ключами. — Твою ж мать, — усмехнулся он, вставив нужный ключ в замочную скважину, — и надо мне было забыть ключи от… — Сузуки оборвал себя на полуслове, поняв, что замок открыт. — Не понял? Какого чёрта? Оставив сумки на крыльце, он открыл дверь и зашёл внутрь. В доме было тихо и темно. Не может же быть так, что он забыл запереть эту треклятую дверь, когда приезжал сюда утром с грузчиками? Не может. Акира совершенно точно помнил, что обошёл обе двери и проверил замки — он всё закрыл. Тогда как это интерпретировать? На ум с быстротой молнии пришли два варианта, и оба не вызывали восторга. Скорее всего, в дом кто-то проник. И этот кто-то либо уже смылся, либо… он до сих пор здесь. — Не знаю, что ты тут ищешь, — жёстко начал Сузуки, медленно продвигаясь в сторону зала, — но я гостей не ждал. Я вызываю полицию, и бежать тебе некуда. Таканори спрятался за стеной из коробок, настороженно слушая звуки приближающихся шагов внезапно объявившегося хозяина. «Железная наводка, значит? — мысленно шипел Матсумото. — Дай мне только выбраться, Такашима, на хлеб тебя намажу, сучёныш!» О, боги, ну почему это должно было случиться именно сегодня? Сегодня, когда Така вплотную приблизился к тому, чтобы окончательно распрощаться с ненавистным ремеслом! Тем временем, мужчина остановился у лестницы на второй этаж, а Така понимал — у него есть лишь одна попытка на побег и нет права на ошибку. Хозяин настроен решительно и вот-вот вызовет полицию, ему нужно бежать, и скорее! Матсумото успел пробраться к выходу из зала, прежде чем мужчина зашёл на кухню. Сделав глубокий вдох, Матсумото двинулся вдоль стены на кухню, благо, до чёрной двери рукой подать, какой-то десяток метров. Сузуки неторопливо приблизился к порогу в одну из двух спален, расположенных на первом этаже — Така остановился у порога на кухню. Вот сейчас… сейчас Акира зайдёт в спальню, и Таканори сможет беспрепятственно покинуть дом. Неясно, кто отвернулся от Таки в этот вечер — боги или силы природы, но налетевший ветер захлопнул чёрную дверь, которую Сузуки оставил открытой. Услышав громкий звук, Акира выбежал обратно в гостиную, а стоявший в дверном проёме Матсумото рванул к выходу, проклиная всё на свете. — Эй, стоять! — грозно окрикнул его Акира, бросаясь следом. Не чуя под собой ног, Така добежал до двери и рывком распахнул её. Он не успел заметить оставленные Сузуки сумки и запнулся об одну из них, растянувшись на крыльце. Смешанная с адреналином кровь моментально закипела, подгоняя Таканори спасать свою шкуру. Он подскочил и понёсся к забору — нужно перебраться через ограждение, и Матсумото сможет скрыться в лесу. «Скорее же, скорее!» Он схватился за поперечные прутья забора и взвился наверх, но чьи-то сильные руки сжали его талию и рывком швырнули на землю. — У тебя будут большие неприятности, пацан, — прорычал возвышающийся над ним мужчина. «Пацан?», — глупо подумал Таканори, понимая, что озлобленного хозяина ввели в заблуждение его скромный рост и габариты. Но сейчас не время придираться к словам. Така молнией взлетел на ноги, в один прыжок сократил расстояние до Сузуки и всадил кулак в его живот, ощутив, как болезненно свело запястье от столкновения с крепкими мышцами. Но и Акире досталось не меньше — удар выбил воздух из груди, он охнул, но удержался на ногах. В его глазах вспыхнул огонёк ярости, он схватил собравшегося было убежать Таканори за плечо, дёрнув на себя. Акира обхватил его шею рукой и плотно прижал к своей груди. — Пусти! — зашипел Матсумото, выдираясь, как дикий кот. — Не хочешь по-хорошему? — Сузуки с трудом удерживал брыкающуюся добычу — поразительно, сколько силы таилось в столь тщедушном на первый взгляд теле! — Проспишься — потом и поговорим. Он нашёл стремительно бьющуюся на шее парня артерию и надавил на неё. Несколько секунд — и Таканори безжизненно повис на его руках, уронив голову. — Ками… — выдохнул Акира, переводя дух. — Просто охерительное начало на новом месте. Он перекинул руку Таканори через свои плечи и направился вместе с ним в дом. Сузуки добрёл до дивана в гостиной, стащил с него на пол полиэтиленовый чехол и уложил Таку на сиденье. — Ну и что тут у нас? — он снял капюшон с головы Матсумото и изумлённо моргнул. — О… Он понял, что погорячился, назвав воришку пацаном. Перед ним лежал худощавый молодой мужчина с волнистыми тёмно-каштановыми волосами. Он был почти на полголовы ниже самого Акиры — неудивительно, что последний принял незваного гостя за подростка. Сузуки вспомнил, что хотел вызвать полицию, и уже потянулся было за телефоном, но что-то остановило его в последний миг… Он ещё раз внимательно оглядел бесчувственного Матсумото, задержав взор на бледном лице, на котором явственно читались следы усталости. Если не сказать — измождённости. Белая, точно мел, кожа, тёмные круги под глазами, чётко очерченные из-за впавших щёк скулы. Этот парень пробрался в дом Акиры явно не на экскурсию. Он преследовал вполне определённую цель — прихватить с собой часть нажитого непосильным трудом… но не навредить. Откуда столь смелый вывод? Всё элементарно. Что он сделал, когда Акира материализовался на пороге? Верно — спрятался и попытался удрать при первой же возможности. Даже когда Сузуки настиг его у забора, он защищался, а не нападал. И ударил именно потому, что хотел выиграть время для побега. Это поведение человека, находящегося в глубоком в отчаянии, а не закостенелого уголовника, пытающегося добиться своего любыми способами. — Мелкий засранец, — усмехнулся Акира и поморщился, потирая место удара, — прилично бьёт. Он наклонился к Таканори, распахнув в стороны борта его куртки. — Что же ты успел присвоить, Робин Гуд хренов? Акира поочерёдно осмотрел все карманы, вытащив несколько своих украшений, связку отмычек, складной нож и телефон. Так-так… телефон. А это занятно. Надо бы покопаться в агрегате, наверняка там найдётся уйма интересной информации, которая однозначно стоит внимания. И лучше приступить прямо сейчас, пока горе-воришка не пришёл в себя.