Кофейный шпион

*** (Вальтер Шелленберг) — Вальтер? — М? Шелленберг чуть приоткрывает глаза, но почти сразу закрывает их обратно. Он лежит на груди Отто и прижимается щекой к обнаженной коже, ластится, льнёт ближе всем телом, он и так закинул на любовника ногу и руку, а всё равно как будто может сдвинуться ещё ближе. Отто медленно гладит его по волосам. В спальне царит полумрак, ведь они так и не задёрнули шторы, и теперь уличный фонарь хоть как-то освещает комнату. Вальтер нежится. В пепельнице на прикроватной тумбочке давно не тлеет сигарета. Вальтер лениво потягивается, он бы в сон провалился, да не хочет, чтобы эта ночь кончалась. К тому же Отто, кажется, решил обсудить с ним что-то серьёзное: Шелленберг по стуку его сердца угадывает. — Как думаешь, если я уволюсь?.. — Отто не договаривает сам. Впрочем, Вальтер ему и времени не даёт, он ведь знает, что Штирлиц свою работу никогда не любил. — Увольняйся, — легко соглашается Шелленберг. — Нет, ты не понял… — У меня всё равно нет документов, интересных твоему российскому шефу, — подшучивает Вальтер и целует любовника чуть выше сердца. — Меня бы, — целует выше и тянется к шее, — можно было бы попробовать соблазнить, чтобы эти документы получить, но, увы, ничем не могу тебе помочь. Отто глухо, раскатисто смеётся. — Достали они меня, — честно признаётся он. — В офисе хоть какая-то стабильность была, а здесь ходи да подслушивай, уже самому от себя тошно. Хотя, ты знаешь, меня и раньше мои обязанности не вдохновляли. Знает, Отто рассказывал Вальтеру. А если он вдруг сейчас снова заговорил — значит, нашёл что-то, что бы его вдохновляло. Вальтер за него уже рад, лишь бы в городе с ним остался — а так Шелленберг любой выбор поддержит. Он только лениво щекой ластится. — Мне в кофейне понравилось, — осторожно начинает Отто. — Кофе ты варишь превосходный, — легко соглашается Вальтер. — Это глупо? — Смешок. Что же ты так нервничаешь, дорогой? — Звучит как детская мечта. — Что именно? — Вальтер, правда, искренне не понимает. — Уволюсь, открою собственную кофейню, — Отто не выпаливает, но говорит быстрее привычного, Вальтер слишком хорошого его знает и внимательно прислушивается, — буду варить кофе и печь булочки. Звучит как наивная детская мечта? Lieber Himmel. — Я буду твоим первым посетителем, — Вальтер чуть сдвигается, чтобы поцеловать любовника сначала в грудь, потом поднимается чуть выше, поглаживает ключицы, зацеловывает шею. Поцелуи лёгкие, невесомые почти что. — Вальтер, я серьёзно. — Отто перехватывает одну его руку, до второй дотянуться не может, не отпустив эту, ведь Вальтер у него как раз на втором плече и груди лежит. — Я тоже, — невозмутимо отвечает Шелленберг. — Хорошо. — Вздыхает. — Смотри, если я уволюсь, по началу вовсе останусь без зарплаты. У меня достаточно сбережений, но их я бы потратил на аренду помещения, документы, технику и прочее на первое время. — И?.. Вальтер целует Отто в уголок подбородка. И — в отместку — кусает в шею, любовник дёргается — Вальтер глухо смеётся и зализывает покрасневший кусочек кожи. — И тогда мне особенно нечем платить аренду квартиры, поэтому, я подумал, может, ну, я… — Переедешь, наконец, ко мне? — хитро тянет Вальтер и целует любовника в шею, ниже укуса. — Да. Только… — Вот и переедешь ко мне, — Шелленберг в подтверждение своих слов кусается снова, а Отто мелко дрожит: оба ведь любят, когда Вальтер оставляет на нём следы. — Только поищи адрес поближе к офису, хорошо? Отто молчит. Вальтер начинает немного волноваться, ведь любовник под ним замер и едва дышит, размеренно и в то же время как-то рвано, как будто напоминает себе дышать, но срывается через некоторое время. Отто молчит, наверное, пару минут, пока Вальтер не привстаёт на локте, чтобы заглянуть ему в лицо. — Что? Отто качает головой и закрывает глаза ладонью. — Отто, — настаивает Вальтер и осторожно берёт его за запястье, медленно руку от лица убирает. — Макс. Максим. Шелленберг запомнил все его имена не зря, будет перебирать, пока тот не откликнется. Штирлиц только снова вздыхает. — Не верится как-то, — честно признаётся он. — Ты слишком легко согласился. Вальтер хмыкает и целует его у губы. Мягко, осторожно, едва ли не пробуя на вкус. — Могу поупрямиться, если тебе так хочется. Тогда, — Вальтер скользит ладонью по оголенной груди Отто, — тебе придётся сначала меня уговаривать и убеждать, впрочем, — он ведёт рукой ниже, касается живота, но лишь кончиками пальцев задевает нежную кожи ниже, — ты ведь знаешь, как меня убеждать. К тому же готов стать твоим инвестором всего лишь за статус постоянного клиента. Улыбается он хитро — Отто же по-началу смотрит растеряно, но быстро догадывается к чему дело… *** — Отто, меня уволят, если я буду ездить к тебе через весь город! — возмущается Вальтер. Штирлиц тихо смеётся. — Как инвестору тебе не нужно каждый день проверять заведение на качество, — он старается держать лицо, но получается плохо. Вальтер улавливает ведь. Вот, присматривается и вдруг замолкает. — Как постоянному клиенту, мне нужно бывать у тебя каждый день, — Вальтер шагает ближе и останавливается за спиной Отто, который сидит на стуле, — это раз. Чтобы сохранить статус «постоянного». Как твоему любовнику мне нужно с тобой видеться чаще «поздно вечером», это два. — Наклоняется и целует в висок. — А как менеджеру этого цирка, мне просто необходим хоть один вкусный кофе в день! Штирлиц смеётся громче и притягивает Вальтера ближе. Целует в губы, пока у обоих не кончается воздух, напористо, невыносимо нежно придерживая за подбородок, но целует ведь влажно и грубо. Вальтер улыбается и укладывает руки ему на плечи, сам утыкается носом в макушку. — … тогда хорошо, что мне очень понравилось помещение от офиса через дорогу, — очень тихо, заговорщическим шёпотом соображает Штирлиц. Он до того про помещение через весь город «просто так» рассказывал, он ведь уже считай подписал другой договор аренды… — Отто! — возмущается Вальтер. А если и бьёт его легонько? То это любя. *** год спустя — Почему у Шелленберга перерыв тридцать пять минут, когда у всех двадцать?! — возмущается однажды кто-то из новеньких. На него сразу шикает пол-офиса. — Потому что чтобы спуститься и перейти дорогу, — поясняет другой коллега шёпотом, не хватало, чтобы Шелленберг услышал, — ему нужно семь минут. Потом двадцать минут общего перерыва, и ещё семь — восемь минут на вернуться обратно. Новенький хмурится и тянет шею посмотреть в окно, что же там через дорогу. — … там вкусный кофе? — Вообще, да, — легко соглашается кто-то из коллег. — Вкусный, — кивает другой. — Но, поверьте мне, вы не захотите работать с Шелленбергом не в настроении, — шепчет самый первый, кто решил новенькому мозги вправить. — А он будет не в настроении, если не выпьет кофе и не поцелует мужа, это их кофейня, к слову. Новенький медленно, но всё понимает. И больше не задаёт глупых вопросов, только для себя отмечает, что не будет строить глазки баристе из кофейни через дорогу ни при каких обстоятельствах. Даже если он там был сегодня утром и мужчина ему очень понравился. Новенький тут вторую неделю, но он уже точно знает, что не хочет иметь дело с Шелленбергом…