живее самой жизни.

— Сука. Запах леса и костра отходит на второй план. Ночь сгущается все сильнее, накрывая пространство прохладой, и где-то в кустах надрывно вскрикивает сойка, разрезая тишину. Роше рычит сдавленно. Его кадык под тонкой обветренной кожей резко дёргается, когда он рефлекторно закидывает голову сильнее, пытаясь избежать сильного давления лезвия на шею. Впрочем лицо его остаётся все ещё достаточно спокойным и разве что только привычные морщинки на переносице становятся резче. Пальцы мужчины удерживают запястье эльфа железной хваткой, не давая клинку в его руках перерезать свою глотку. Но даже этого не хватает, и Роше чувствует, как медленно и томительно сталь впивается в кожу, проходясь прямо по нервным окончаниям. По округлости шее к затылку стекает что-то липкое и влажное, и Вернон хочет надеяться, что это всего лишь пот. Во взгляде напротив зеленеет что-то яростно загнанное. Иорвет хмурится, кривит губы и все его лицо изрезают изломы образующихся морщин. Шрам над губой, скрывающийся под повязкой, багровеет, и кажется сам эльф весь пышет неразбавленной злостью. — Иорвет, я ни на грамм не сомневаюсь, что ты мечтаешь меня убить. Но, кажется, на данный момент у нас временное перемирие, — Роше косится, мысленно проклиная себя за то, что в нужный момент оружие оказывается так далеко. Внутри него самого ответно начинает разгораться злобное пламя. Он морщится, когда лезвие на очередной микрометр глубже проникает в его плоть. — Блять, я осведомлен, что ты умеешь орудовать клинком, вовсе не обязательно демонстрировать это на мне. Тело эльфа напряжённое и горячее. Роше чувствует чужой жар под своими пальцами — там где пытается удержать оголенное запястье от расправы над собой. Он чувствует жар и запоздало понимает, что командир отряда скоя’таэлей буквально горит. Мужчина всматривается чуть внимательнее, следит за мутной солёной каплей пота, что скользит по чужой шее, украшенной узорами пигмента под кожей. Внимательность вскрывает чужую дрожь в напряжённых мышцах рук и бедер, выбившиеся пряди волос, липнущие к влажным вискам. Внимательность распознает неровное, неравномерное чужое дыхание, старательно сдерживаемое владельцем. — Иорвет? Ты болен? В том, что эльф больной Роше не сомневается. Но сейчас Вернон задаёт вопрос вполне серьезно, смотрит в чужой расширенный угольный зрачок и в момент, когда эльф уже приоткрывает рот, чтобы ответить, резко толкает его и переворачивает, подминая под себя. Выбивает из рук клинок и крепко хватает за запястья, препятствуя мгновенным попыткам сопротивления. Эльф сипло дышит, злобно скалится, повязка сбивается чуть сильнее, обнажая шрам почти до самой скулы. Он выглядит даже почти что безумно, когда облизывает пересохшие губы. — Отвечай. — Нетерпеливый dh'oine, — голос у предводителя скоя’таэлей хриплый, почти бесцветный. На его лице пляшут тени и всполохи света от костра. Даже лёжа он умудряется задирать подбородок вверх, презрительно глядя на мужчину чуть прикрытым глазом. Но Роше игнорирует это, деловито осматривает эльфа, отмечая его учащенный пульс, странно краснеющую пятнами шею и непрекращающуюся болезненную дрожь. — Тебе лучше знать, что со мной происходит. Мужчина удивлённо приподнимает брови. От тела эльфа под собой ему постепенно начинает становиться жарко, тот буквально пышет теплом, словно печь. — Мне? Ты буквально напал на меня, пока я ужинал. Приставил клинок к моему горлу и заявил, что убьешь меня. Не помню, чтобы упоминал, что люблю игры подобного плана. Роше сжимает чужие запястья сильнее, пригвождая эльфа к земле. Недовольство внутри закипает все сильнее, разгораясь где-то внизу живота пылающим огнем. На секунду чужое лицо перед глазами двоится, но тут же собирается воедино и Вернон тихо хмыкает. Взгляд зависает на чужих губах. На шраме, что доходит до верхней, на языке, что влажно проскальзывает по нижней, смачивая пересохшую кожу. Мужчина отзеркаливает этот жест, запоздало осознавая, что делает. Иорвет смотрит на него неотрывно. Его хмурое сосредоточенное лицо неожиданно кажется Роше очень правильным и красивым. Острые скулы, выдающийся нос, зелёная радужка, похожая на листву тех лесов, где устраивают засаду белки. Жар внутри тела постепенно нарастает. Вернон немного ёрзает, кажется продолжая что-то язвительно бормотать себе под нос. На задворках сознания он удивлённо обнаруживает, что сидит на чужих бедрах, и задаётся вопросом: зачем? Тут же отвечает себе, что иначе обездвижить этого пиздапротивного скоя’таэля никак. Но мысль упрямо ввинчивается в мозг, раздражая какие-то особые нервные клетки. С нарастающим непониманием Роше чувствует, как вдоль позвоночника течет пот, как во рту становится сначала неожиданно сухо, а после слюны наоборот становится слишком много. — Какого хуя вообще происходит? — ругается. Воздух становится вокруг отвратительно горячим, обжигает кожу и тут же холодит. Сводит с ума. Эльф под ним лежит неподвижно, лишь сверлит пристальным блестящим взглядом и сдавленно, хрипло дышит. — Dh'oine, выглядишь обеспокоено. Я бы сказал, даже жалко, — сипит, но продолжает бахвалиться. Поджимает губы, когда Роше злобно сжимает его руки сильнее и наклоняется вперёд, чтобы прошипеть ему что-то в лицо. Но в ноздри бьёт терпкий запах скошенной травы и взмыленной по́том кожи. Вернон зависает, теряется в запахе, словно в тумане. В голове проносятся сравнения с ведьмачьим чутьем, и ему кажется, что он даже способен прикоснуться к этому тонкому шлейфу чужого аромата, ведущему к нежной шее эльфа. Он пахнет полями, распаханными перед посевом. Пахнет лесом, искупавшимся в летнем дожде. Пахнет лишайником, что порос на выступах каменных скал. Эльф пахнет всем тем, что называется жизнью в представлении Роше, и ему почти что смешно, когда он вспоминает, сколько крови на руках Иорвета. И более того, он даже почти смеется, понимая, как абсурдно происходящее. Скоя’таэль под ним пахнет лесом, но его запах так не похож на все остальное вокруг, хотя они сейчас и находятся именно, что в лесу. — Ты выглядишь омерзительно, когда улыбаешься. Роше не успевает сфокусировать свой взгляд на лице Иорвета. Тот стремительно подаётся вперёд, не давая возможности уловить момент, когда его губы впечатываются в губы мужчины. И Вернон хочет воспротивиться. Хочет яростно оттолкнуть сошедшего с ума эльфа и вонзить свой клинок ему промеж ребер. Но его тело лишь напрягается до болезненных судорог, а рот жадно принимает чужой поцелуй. Ему кажется даже сводит скулы, когда он чувствует мягкое и теплое движение внутри. Эльф лижет его губы, оставляет следы резцов на их краснеющей мякоти и с ужасом, мелькающим на границе разума, Роше отвечает ему. Ныряет глубже в чужой рот, больно сталкивается своими зубами с чужими и рычит, когда их языки сплетаются в неразборчивом яростном танце. Тут же приходит и понимание предшествующего жара в животе. Вернон осознает свой стояк почти что с ненавистью, но та мгновенно вытесняется, когда Иорвет влажно целует его в подбородок. Роше внутренне сомневается, судорожно подыскивает в голове пути отхода, и не замечая того сам уже ныряет с головой в омут нахлынувшего желания. Он пальцами гладит запястья, которые ещё секунду назад жёстко сжимал. Зарывается носом в чужую шею, втягивая тот самый волнующий его аромат. Кожу обдает жаром, чужие руки стаскивают с головы мужчины шаперон, и тут же пальцы зарываются в его волосы, царапают чувствительную кожу на затылке и спускаются на шею, пачкаясь в уже подсохшей крови. Вернон хрипит. Тело под ним — жилистое, крепкое и стройное. Мужское. Сильное. Ненавистное. Сейчас до боли желанное. Желанное настолько, что слои одежды кажутся идиотским рудиментом, сплошным издевательством. — Блядство. Я ничего не понимаю, — шипит мужчина и тут же скользит губами по татуировке, влажно кусает мочку эльфийского уха и языком исследует заостренную раковину, чувствуя, как волоски на руках встают дыбом, когда эльф под ним громко выдыхает и подставляется под поцелуи. — Мерзкий Dh'oine… — Иорвет стискивает его плечи своими пальцами, прогибается под тяжёлым телом, закусывая губы каждый раз, когда капитан оставляет мокрый, холодящий след на его ушах и шее. — Только попробуй остановиться, я перережу тебе глотку. — Иди нахуй. Роше отрывается от чужого тела и эльф смотрит на него из-под полуприкрытых ресниц. Впитывает в себя образ чужого раскрасневшегося бритого лица, грузно вздымающейся груди с медальоном. Удивляется тому, как сильно моложе выглядит мужчина без своего привычного шаперона. Как сильно притягательно он смотрится с падающими на хмурый лоб прядями волос и приоткрытыми влажными губами, покрасневшими от поцелуев. Иорвет тянется руками вперёд и цепляется пальцами за пояс, грубым движением отстегивая ремешки. Он отбрасывает ремень в сторону как-то уж слишком остервенело, словно вместо кожаного аксессуара в бок летят его последние сомнения относительно происходящего. Его мизантропное мышление окончательно идёт к черту, когда Роше избавляется от верха синего мундира. Эльф разглядывает изгибы ключиц, выглядывающие из-под сбившегося ворота льняной рубахи. С жадным трепетом, отдающим в паху, смотрит на сильные мужские плечи, обтянутые тканью. И последние трезвые мысли в голове загустевают как кисель. Он даже не успевает осознать, как с него самого стаскивают кольчугу. Лишь фиксирует, как его накрывает чужое горячее тело, и это вызывает фейерверки в мозгах, варящихся в бульоне из эстрадиола, тестостерона и окситоцина. Он обхватывает мужчину руками, пытаясь стянуть рубашку, хрипло стонет, когда тот широко и влажно облизывает его кадык. И стонет громче, когда Роше позволяет полностью раздеть себя по пояс. — Ты хорошо сохранился, dh'oine, для своих человеческих лет. — Сказал мне старик, — ответ выходит совсем беззлобным. Вернона сейчас гораздо больше заботят извитые стебли на коже эльфа, спускающиеся по идеальному телу ниже. Он перемещается и устраивается между чужих ног, с готовностью обхватывающих его бедра. Внутри все жалобно сводит, когда он чувствует пахом ответное напряжение эльфа. Он продолжает выцеловывать гладкую кожу, сжимает в руках узкую талию и толкается вперёд. У него стоит так болезненно крепко, что даже не получается вспомнить, был ли он хоть раз в жизни так возбуждён. Испытывал ли он хоть однажды такое ядерное желание, от которого кожа мгновенно покрывалась испариной, а каждый вдох отдавался раскаленной резью в бронхах. Иорвет закусывает губу, стонет, выгибаясь. Привлекает его ближе, сжимая ногами так сильно, будто пытается раздавить. Его руки беспорядочно гладят широкую спину, сильные плечи. Его руки гладят грудные мышцы Роше и делают это с таким смаком, что остаётся только удивляться, как те же самые руки могут без грамма сомнений перерезать чужие глотки. — Я хочу тебя сейчас не меньше, чем обычно убить, белка, — в голосе мужчины слышится надлом. Он целует эльфийские губы, соскальзывает выше, проходясь губами по неровности шрама и с молчаливого дозволения стаскивает карминовый платок. Смотрит на изуродованную половину лица — серьезно и внимательно. Очерчивает пальцами границы раны на скуле, зарывается рукой в черный шелк волос. — Dh'oine, — шепчет Иорвет, отводит взгляд. Его длинные ресницы дрожат, а губы на мгновение собираются в узкую полоску. Он словно продолжает бороться с происходящим безумием. Копается в своей голове, пытаясь найти в себе всю ту ненависть, которой он жил десятками лет. Но его изящные пальцы со следами замозоленной мертвой ткани, уже стягивают мужские штаны ниже, высвобождая из складок ткани истомившийся от возбуждения твердый член. — Cáemm a me. И Роше стонет ему в губы, когда кольцо сомкнутых пальцев плотно сжимается вокруг его возбуждения. Он остервенело отстраняется, стаскивает брюки с партизана, сразу же ответно берясь за член Иорвета, чуть влажный от смазки. Их руки скользят в унисон по возбуждению друг друга. Воздух вокруг нагревается до предела, словно солнце вот-вот грозится обрушиться на землю. Эльф шипит тихо и угрожающе, то и дело задирая голову, чтобы дотянуться до разлитой красноты командирских плеч, цепляясь зубами за его кожу и оставляя новые и новые отметины, глуша самые яркие стоны. Их трясет, запястья ломит от напряжения. Роше опирается на локоть и кренится вперёд, обхватывает их члены ладонью и громко, рванно выдыхает, когда их пальцы сплетаются вместе, продолжая движение. Новая близость отдается бурлением окситоцина в венах. Крепкое влажное скольжение рассылает электрические вспышки вдоль позвоночника. И Вернон в очередной раз за этот вечер теряется — в густом запахе листвы, что теперь навсегда будет вписан на подкорке разума через знак «ровно» с именем эльфа. В его тихом лихорадочном шепоте на старшей речи. В болезненно сладких укусах на шее и ключицах. В яркой зелени чужого взгляда… Такой яркой, что рядом с ней меркнет все живое. — Elaine D'yaebl… Иорвет стискивает челюсти, толкается бедрами навстречу. Его тело пробирает мелкая дрожь, и он свободной рукой царапает спину Роше. Его тоже хватает ненадолго, оргазм бьёт по распаленным нервным окончаниям так, что даже темнеет перед глазами. Он чувствует только горячую влажность между их телами, сильную руку, утягивающую его набок и губы, которые беспрестанно что-то лопочут. Абсолютно неразборчивое и неясное, но от того, лишь более успокаивающее. Когда он выплывает на поверхность, вырываясь из послеоргазменного провала, Иорвет лежит рядом на спине. Все ещё полуобнаженный, без привычной повязки. Его черные волосы спадают на шею, где среди вязи листьев и стеблей расцветают багровые отметки, буквально кричащие о неправильности произошедшего. Он дышит равномерно, единственным глазом ловя блеск созвездий на небосклоне. Не глядя Вернон рукой нащупывает свой мундир на земле, накрывая свое постепенно остывающее тело. В спину неприятно вгрызаются камни и травинки, и Роше злорадно думает о том, что эльфу, находящемуся снизу, они наверняка доставили достаточно неудобств. Предводитель белок, ощутив движение сбоку, медленно поворачивает голову. И зелень с чернотой в упор нечитаемо смотрят ему в глаза. Даже сейчас, когда неожиданный жар спадает, Роше не может не отметить, как тот красив. Он думает, что именно так по-хорошему должен был выглядеть двуликий Янус. И изуродованная сторона лица Иорвета была бы знаком всего прошлого, в то время как идеальная олицетворяла бы все самое лучшее — надежду на светлое будущее, на жизнь. — Я все ещё ненавижу тебя, Вернон Роше, — звучит неубедительно и больше походит на вялую попытку уверить самого себя. — Gwynbleidd передал мне бутылку вина от твоего имени, а я имел поразительную глупость его попробовать, а потом… — Что, прости? — мужчина резко садится, оглядывает Иорвета и в его глазах появляются металлические искры. Он медленно оборачивается, оглядывает пространство вокруг себя и дотягивается до бутылки, стоящей недалеко. — Подобную? Геральт принес мне ее сегодня утром. Сказал, что навещал тебя и ты передал ее в честь нашего перемирия. В тишине крик сойки в кустах кажется особо оглушительным. — Чертов ведьмак.