***
В доме Блаженства горело много свечей освещая своим мягким светом большую часть помещения. На огромной мягкой кровати в полоборота ко входу сидел красивый темноволосый мужчина. В его аристократично бледных руках блестел дорогой гребень, которым он бережно расчесывал чужие черные локоны. Девочка лет десяти молча позволяла шатену приводить в порядок её волосы и потому сидела крепко обняв свои худые колени. Золотистые глаза божества мягко и с заботой смотрели на немного запуганного ребенка, и потому Се Лянь пыталась как-то разговорить её. Но разговор продолжал оставаться односторонним и небожитель сдался просто начиная рассказывать девочки о том как прошёл его день или о говоря о том, какие у неё приятные на ощупь волосы. Зажжённые свечи создавали некий уют и глядя со стороны можно было сказать, что это обычная, но очень милая семейная сцена. Черноволосый мужчина недовольно смотрел перед собой. В его голове появлялась мысль сожаления о том, что он оставил в живых это существо. Теперь всё внимание Его Высочества Сяньлэ было приковано к этому ничтожному созданию. В кои-то веке Хуа Чэн был согласен с Эмином, который порывался порубить мерзавку на мелкие кусочки. Но дорогой Се Лянь будет грустить, потому непревзойденный только стиснув зубы продолжал терпеть то, что его не замечают уже продолжительное время. Решив всё же объявить о своем присутствии, демон прошёл через завесу и бусины мелодично постучались друг об друга. — Сань Лан, с возвращением! , — небожитель лучезарно улыбнулся вошедшему, бегло осмотрел на наличие каких-либо повреждений и вернулся к своему прежнему занятию. — Гэгэ, как прошёл твой день? , — своим обычным тоном поинтересовался черноволосый, неотрывно при этом смотря на ребенка. Девочка сначала стушевалась, немного опустив голову, но потом уверенно смотрела в глаза нечисти, крепче прижимая к себе колени. Обрадовавшись приходу своего любимого мужа, Се Лянь начал воодушевленно рассказывать ему об тех нескольких происшествиях, которые произошли в течении дня. При этом он старался наконец собрать тяжёлый локоны маленькой Ян хотя бы в простенький хвост. Но крепкие руки не умели делать даже этого. После очередной неудачной попытки, ладони небожителя заботливо накрыли чужие, осторожно забирая из рук ленту и гребень. — Позволь мне, — тихо прозвучал любимый хрипловатый голос над ухом. Се Лянь немного смутившись освободил место позади девочки, сам он подобрав под себя ноги, остался на кровати наблюдать за процессом, в надежде научиться делать это самому. Под пристальным взглядом Его Высочества, Хуа Чэн не решался грубее обойтись с Ян, и потому сделал ей хвост со всей возможной для него сейчас осторожностью. Почувствовав свободу, девочка шустро передвинулась поближе к принцу. — Не бойся, Сань Лан не злой и не причинит тебе вреда. Правда Сань Лан? , — такой по детскому искренний вопрос и уверенность в золотых глазах застали непревзойденного врасплох. — Конечно, Гэгэ.***
Хуа Чэн посмотрел немного правее, там Се Лянь пытался заниматься с темноволосой девочкой каллиграфией. Когда у неё что-то получалось особенно хорошо, он с двойной заботой и любовью гладил её по голове и говорил, какая она молодец. Эта сцена или похожая на неё происходили вот уже второй месяц подряд каждый день. Принц Сяньлэ своей добротой пытался завоевать доверие запуганного ребенка, отдавая её воспитанию всего себя. Девочка вела себя послушно, старательно выполняла то, что говорил ей новоиспеченный наставник и не создавала никаких проблем. Но и доверять полностью тоже не спешила, отчего иногда Сё Лянь немного расстраивался, а Хуа Чэн ещё больше ненавидел тот секундный порыв жалости, который заставил его оставить Ян в живых. За то время, что девочка живёт в доме Блаженства, градоначальник Хуа не раз ощущал, как его кровь начинает закипать только при одном взгляде на её спокойное лицо. Сейчас, читая отчёты подчинённых и изредка поглядывая на своего обожаемого небожителя, Собиратель цветов под кровавым дождем заметил, что не только он подавлен и был незаслуженно лишён внимания мужа. На столе беловато-серого оттенка, бесформенной кучей лежала Жое. Ей тоже было очень грустно и одиноко. Эмин, разделяя эмоции своей подруги по несчастью, неподвижно и грустно лежал рядом. Обычно, Хуа Чэн никоим образом не отреагировал бы на такое настроение своей сабли, но сейчас разделённые с оружием эмоции навалились слишком сильно, и он решил подбодрить обоих загрустивших «детей «. Подойдя ближе к деревянной поверхности непревзойденный нежно погладил белую тонкую ткань, Жое тут же змейкой обвила его руку под рукавом и судя по всему немного успокоилась. Теперь мужчина подошёлся ладонью по рукояти сабли и Эмин радостно прикрыл свой карминовый глаз. Утром, после пробуждения, Хуа Чэн заметил мельтешение по комнате. Его муж белым вихрем метался по всему помещению пытаясь что-то отыскать. — Сань Лан, ты не видел Жое? Она со вчерашнего дня куда-то пропала. Названная лента крепче обвилась вокруг руки демона. — Извини, не видел. — и положил свою левую руку на правую, именно в том месте, где пряталась Жое. — Тогда ладно, может я её чем-то обидел? Поищу вечером, мне срочно нужно в столицу небожителей, так что до вечера, Сань Лан! Солнечно улыбнувшись на прощание, Се Лянь скрылся за завесой из бусин. А Хуа Чэн остался думать, сколько ещё ему нужно будет прятать обиженную ленту.