Shadowing Superherous

День у Томми складывался не лучшим образом. В школе было тяжело из-за проблем, нависавших над его сознанием, и постоянного укола беспокойства, когда он задавался вопросом, будет ли сегодня тот день, когда его отец приедет и заберет его. Финальным звоночком стало взволнованное благословение, когда он запихнул в сумку то, что принес из дома, и последовал за толпой на улицу. Ему потребовалось десять секунд, чтобы заметить блондинистую голову, скрытую причудливо высокими подростками, направляющимися к автобусам. Филу потребовалось пятнадцать секунд, поскольку он заметил Томми, только когда тот побежал. — Томми! — Но он побежал, игнорируя боли и тиканье своего сердца, которое хотело, чтобы он повернул назад, чтобы передать свои тревоги в ожидающие объятия отца. Он знал, что все будет кончено. Теперь на окне его спальни определенно висел замок, и его не выпустят без присмотра до конца его детских лет, если он сейчас вернется. Он был в двух с половиной неделях от своей цели, и, черт возьми, теперь у него ее не отнимут. — Томми, пожалуйста! — Его легкие горели, а сердце бешено колотилось, когда он покидал территорию школы, выбегая на улицы города и уворачиваясь от машин, выезжающих со школьной парковки. Он мало заботился о безопасности, потому что, если его не собьет машина, он сможет убежать. Если он остановится, у него не будет шансов. Как только переулок, в который он свернул, опустел, он сгрудился в тени вокруг себя и защитился своей импровизированной невидимостью. Он забрался по водосточной трубе на стену здания и ждал под нишей затененного балкона. Фил выбежал прямо в переулок и, заикаясь, остановился, когда увидел, что на тротуаре никого нет. Но он вырастил Томми. Он знал каждый трюк Томми, потому что научил его всему, что знал сам. Томми мог только надеяться, что уровень, которого он достиг со своими способностями, был достаточным, чтобы скрывать его достаточно долго, чтобы он сдался. — Том, — позвал он, пытаясь скрыть одышку в голосе. Фил мало бегал, его мускулы были накачаны крыльями, которые он прятал за толстой шерстью. — Я знаю, ты слышишь меня, сынок. Томми сглотнул, восстанавливая дыхание. Он прятался от главных героев, линчевателей, копов и обычных гражданских. Черт возьми, он прятался от своих братьев, когда был маленьким, и они играли в прятки, чтобы попрактиковаться в его способностях. Но за Томми никогда не охотился злодей, который все это затеял, сам Ангел Смерти. — Ты не можешь оставаться здесь, — продолжал говорить Фил. Он стоял лицом к концу переулка, подальше от Томми, и это было хорошим знаком. — Это опасно, а ты все еще так молод Фил поднес руку к волосам, потянув за пряди, которые надежно держались на голове. — Возвращайся домой. Не сегодня, он хотел перезвонить, но отодвинулся еще дальше в тень. Только до тех пор, пока я не стану героем. — Я не знаю, что ты пытаешься сделать с этими героями, Томми, — Фил повернулся лицом к другой части переулка. Теперь он был ближе к местоположению Томми, всего лишь слегка наклонил голову. — Но я думал, что учил тебя, что от них нет толку. Чем бы они тебя ни подкупали, это не того стоит. Это не стоит того, чтобы прятаться от нас. — Снизу донесся прерывистый вздох. Томми быстро отвел взгляд. Последнее, что он хотел бы видеть, это слезы своего отца. — Твои братья так волнуются... что происходит, когда тебе причиняют боль, Томми? Он нашел бы способ. Он всегда находил. Для великого Томми Крафта это далось нелегко или вообще не далось. Он знал, кому можно доверять, и на худой конец, если он умирал, у него был номер Ранбу. Ранбу был бы там в мгновение ока. Надежен до конца. — Мне все равно, хочешь ли ты сбросить маску, — попытался Фил, и Томми знал это. Он знал, что Фил хотел бы, чтобы он вернулся домой, даже если Томми больше не хотел быть злодеем. Но дело было не только в этом. Он не хотел выбрасывать маску, он просто хотел использовать ее по-другому. Он хотел помогать людям. Он хотел жить в башне, полной людей, единственной работой которых было спасать тех, кто нуждался в спасении. Он хотел шутить с Ранбу, как всегда, но делать это на крышах в маске. Он хотел наконец показать Таббо, на что он способен, раскрыть все свои секреты, как и положено лучшим друзьям. Он хотел быть тем человеком, на которого люди смотрели снизу вверх, когда были маленькими, говоря, что хотят быть такими же, как он. Он не хотел быть источником боли, страха, смерти. Он был чем-то большим. — Мне все равно, если ты больше не хочешь быть злодеем, — Томми съежился, когда Фил почти случайно упомянул имя, потеряв прикрытие для несуществующей или идеально скрытой аудитории. — Я просто хочу, чтобы ты вернулся. Если бы по щеке Томми скатилась слеза, никто бы об этом не узнал. Его секреты были скрыты за тенями, слишком темными, чтобы их можно было разглядеть. Его руки дрожали от того, что он держался за трубу и нижнюю часть балкона. Он не мог оставаться там надолго, пока не найдет хорошую точку опоры, что могло произойти, только если бы он пошевелился, а Томми не мог скрывать звуки за темнотой. — Пожалуйста, Том, — умолял Фил. — Пожалуйста. — Мне очень жаль. — Слова вырвались у него прежде, чем он смог их остановить, они так долго вертелись у него на кончике языка, и они упали на землю без какого-либо сопротивления, независимо от того, насколько сильно все в нем знало, что он не может раскрыть себя. Тени растаяли, когда Фил принял свою форму, и Томми смог увидеть эти голубые радужки лишь на секунду, прежде чем его захлестнула новая волна адреналина, и он побежал обратно вверх по стене здания. Мольбы Фила были унесены ветром, когда Томми побежал, спрыгнув на мусорный контейнер и хрустя гравием под ногами. Его отец не стал бы преследовать его, он был слишком далеко, чтобы бежать за ним пешком, а Фил никогда никуда не брал свою маску, он не стал бы показывать миру свои крылья при дневном свете. Томми остановился только тогда, когда добрался до пожарной лестницы, платформы из холодного металла, которая была его безопасностью, его скрытым, но недостаточно прикрывающим убежищем. Его мышцы горели почти так же сильно, как глаза, горло сжалось и угрожало перекрыть дыхание. Он считал в уме и позволил миру развалиться на куски, оставаясь в положении, когда его спина была обращена к небу, а лоб упирался в металл. Он позволил своим легким сдать, позволил вздохам превратиться в хрип, а затем вообще ничего, поскольку его тело ощущало естественный ход жизни. Он был нигде, его частицы развеяло по ветру. Единственной хорошей частью этого было то, что у него больше не было сил думать о конфронтации, которая произошла между ним и его отцом всего несколько минут назад. Это могли быть минуты, а могли и часы, но его тело восстановилось само по себе. Он чувствовал себя опустошенным и оцепеневшим во всех неподходящих местах, потому что, хотя его руки и ноги были вялыми и бесполезными, его сердце сжималось от горя. Черные точки заплясали у него перед глазами, когда он поднимался из своего скрюченного положения. Ему пришлось бы тянуть себя обратно всю дорогу, потому что зачем миру давать ему спасителя? Он был убийцей, хладнокровным и жестоким, и ни один герой не стал бы тратить на него время. К тому времени, когда он вернулся, полностью контролируя свои конечности, были сумерки, и только потому, что в носу у него начало покалывать от холода. Он натянул куртку сканера на лицо, закрыв все, кроме глаз и волос, и подождал еще немного. В конце концов, он знал, что наденет свою маску и покажет своей семье, к чему он стремится. Он не был точно уверен, как ему удалось вернуться на крыши с маской и устройством для изменения голоса, надежно пристегнутым, но это действительно не имело значения. По крайней мере, он присутствовал. Или он думал, что был. Возможно, он все еще был немного не в себе, когда наткнулся на одинокого вооруженного мужчину, угрожавшего группе в машине. Драка сотворила чудо, прояснив его голову, крики поддержки со стороны жертв и стоны боли каждый раз, когда он наносил удар по преступнику, рассеяли туман. Он выкручивал руки, пихал локтями в ребра и уже потянулся за пистолетом, когда туман в голове полностью рассеялся, позволив Томми почувствовать себя обновленным. Прямо перед тем, как на улице раздался выстрел. Люди кричали, он не был уверен, кто именно, но это не имело значения. Томми двинулся вперед, он вырвал пистолет из рук мужчины, хотя его собственные дрожали. Мужчина просто смотрел в шоке, нажатие на спусковой крючок, вероятно, было случайным, но Томми упорствовал, и мужчина оказался на земле, а вокруг его запястий были затянуты стяжки. Он понял, что у него немного закружилась голова. Он попытался унять учащенное сердцебиение, прислонившись к стене, пока все не стало в десять раз хуже. Подступила тошнота, в голове тяжело застучало. Кто-то снова закричал, и голосовые связки Томми потерлись друг о друга, как наждачная бумага. Там тоже была боль. Он привык к боли, он получал ее в мышцах, когда перенапрягался, или в голове, когда слишком сильно отводил тени. Обычно это были тупые удары после того, как кому-то удавалось нанести удар кулаком или тупым концом оружия. В других случаях это был сильный щипок и жгучая боль, если кто-то получал удачный удар клинком. Все это было прямо сейчас. Томми зажмурился, чтобы удержать мир на земле. Он был почти уверен, что сейчас лежит на земле, прислонившись спиной к стене, чтобы не упасть, но мир, возможно, обманул его. Он не был уверен, что было хорошо, а что плохо. Он использовал всю силу воли, на которую был способен, чтобы поднять руку, левую руку, и попытаться отследить источник боли. Его одежда на груди была влажной, липкой и теплой. Он хорошо знал это ощущение. Он ахнул, когда нашел это, втянув воздух, когда его рука отдернулась, и его разум не позволил ему снова дотянуться до этого. Он хотел думать, что это его плечо, но для этого оно было слишком далеко внутрь. Слишком высоко, чтобы быть его легким, он решил, что это благословение, пока в тумане шока его разум не вызвал в воображении одну из тех карт анатомии человека. Главная артерия. Ключица. Это было бесполезно. Опасно для жизни в хороший день, требующий немедленного вмешательства. Вероятно, он терял кровь в четыре раза быстрее обычного. Как долго он протянет? Три минуты? Невозможно сказать, сколько времени прошло. Не в таком состоянии. Черт. Тогда это был конец. По крайней мере, он смог увидеть папу в последний раз. Нет, нет, нет, он не мог умереть, не так, не после всего, что он сделал, чтобы попасть сюда. Но что он мог сделать? Он терял кровь слишком быстро, чтобы даже думать о том, чтобы что-то двигать, вся его кровь направлялась прямо к сердцу, легким и мозгу. Его способности никуда не годились, что отсутствие света сделало бы со смертельной раной? У него не было никаких аварийных выключателей, его телефон был бы бесполезен без кого-то, кто нажимал бы кнопки. Он собирался умереть. По крайней мере, боль утихала. Он сомневался, что в его теле было достаточно крови или кислорода, чтобы поддерживать работу нервной системы. Он задавался вопросом, почему он все еще так связен в своих мыслях, он должен был быть на грани бреда. Он должен был хихикать или что-то в этом роде, он предпочел бы, чтобы его разум затуманился в последние минуты жизни. Промелькнула бы его жизнь перед глазами, если бы он истек кровью? Вопросы, которые он никогда не хотел задавать. Боль возвращалась, подумал он. Становилось все больнее. Его сердце слегка дрогнуло, а затем снова забилось с полной силой. Кровь стучала в ушах, устремляясь в разные стороны. В его пальцах снова появились уколы, болезненные, но не такие, как дыра, которая прошла прямо через его тело. Его глаза затрепетали. Что-то было не так. Это должно было занять больше трех минут, не так ли? Он не умирал? Его мозг просто впал в шок и отключился, как только он услышал выстрел? Возможно, он был уже мертв. Теперь на его лбу было что-то теплое, прижимавшее его голову к грубому кирпичу. Может быть, рука? Его мозг в данный момент был бесполезен, почему он мог только сидеть и пытаться вызвать смутные чувства из того, что он испытывал? Его тело, блядь, должно сказать ему, что происходит. — Я не могу сказать, без сознания ты или нет, — раздался голос. Он был немного бодрым, немного высоким, но знакомым. — Давай, Тень, скажи мне, что это действительно сработало. — Что сработало? — Томми невнятно пробормотал. Его язык отяжелел и, казалось, наполовину распух. Откуда-то очень близко раздался тихий вздох, теплая рука на его лбу немного ослабла, но он продолжал удерживать голову, потому что Томми никак не мог сделать это сам. — Ладно, по крайней мере, ты жив. — Раздался тихий смешок, и - Томми знал их , кто они? Его разум не дал бы ему имени. — Возможно, не стабильна, я не целитель, но я не могу потерять своего напарника-линчевателя так скоро после того, как я его заполучил, да? Линчеватель? Ок, ну, их было ограниченное количество. Тотем был линчевателем - целителем, но они на некоторое время выбыли из строя. Кто еще? Был Слайм но он ушел с Джестером, чтобы что-то сделать. Он сказал Томми об этом перед уходом, что-то вроде того, чтобы научиться играть в азартные игры и использовать силу настоящей дружбы или что-то в этом роде. Там был тот новый линчеватель, который владел телекинезом- — Ультра? — Глаза Томми снова затрепетали, но он не смог их открыть, ради всего святого. — Ультрафиолет? — Единственный, — подтвердил линчеватель. Томми встречался с ним всего один раз, когда Фил взял его с собой, чтобы поговорить с наемником, который только что заявил о себе. Точно так же, как Фил привел небольшое подкрепление, так и наемник в форме нового линчевателя. — Я с нетерпением ждал боя с тобой, но, полагаю, это отложено. Не думаю, что когда-либо видел тебя таким раненым, Тень. Томми не часто получал травмы, он был трудноразличимой движущейся мишенью. По-настоящему его поражали только удачные удары, с незначительными ножевыми ранениями, если им действительно повезло. — Удачный выстрел. — Его язык все еще был тяжелым, глаза отказывались открываться. — Это случается. — Тебе повезло, что я был поблизости и услышал выстрел. — Ультрафиолет выпустил струю воздуха. Его дыхание участилось. — Еще минута - и ты был бы мертв. Это была пугающая мысль. Эффект бабочки действительно спас его там, не так ли? — Цитрус уже в пути, — его дыхание начало становиться заметным. — Должен вылечить тебя в кратчайшие сроки, если у тебя нет слишком сильного внутреннего кровотечения. Цитрус, скорее фрилансер, чем линчеватель, но у него все еще были непревзойденные навыки исцеления. Это был именно тот, кто ему был нужен, чтобы исправить что-то подобное. — Как ты спас меня? — Вопрос на некоторое время повис в воздухе, потому что, хотя телекинетик мог делать много вещей, исцеление не входило в их число. — Я не совсем уверен, — признался Ультра. — Я вроде как только что пытался заставить твою кровь вернуться в твое тело, и теперь я сдерживаю - или пытаюсь сдержать это, — он сделал еще один вдох. — Это становится немного сложнее. Кровь текла не там, где должна была, это все, что мог сказать Томми. На душе у него было очень тяжело, но голова была очень тяжелой, как и ноги, но веки не двигались, и он не мог даже пошевелить пальцами. — Это определенно временное решение, - согласился Томми. — Есть ли что-то противоположное легкомыслию? — Э-э-э... тяжелая голова? — Да, я чувствую то же самое. Справа от Томми послышались шаги, и Ультра вздохнул с облегчением. — Ультрафиолет, — поприветствовал Цитрус. — О, привет, Тень. — Привет, выдохнул Томми. — Ты исцелишь меня? — Я сделаю это — усмехнулся он. — По шкале от одного до десяти, как быстро ты умираешь? — О чем это вообще тебе говорит? — Томми что-то проворчал, пытаясь придумать ответ на этот вопрос. — Это говорит мне, что я не тороплюсь и наношу раны индивидуально или заставляю вас исцеляться, а мелочи исправляю позже. По крайней мере, в этом был смысл. Томми был уверен, что прямо сейчас у него было несколько внутренних кровотечений, которые, вероятно, были опасны. — С Ультрой у меня примерно семерка”, — решил Томми. — Без него это определенно десятка. — Тогда мы заставим это сделать. — Цитрус положил руки ему на плечо, а затем прямо поверх пулевой раны. — Мне нужно, чтобы ты отпустила сил, Ультрафиолет. — Ты уверен? — Голос линчевателя звучал теперь довольно напряженно, вероятно, он был измотан. То, что он сделал, никак не могло быть легким. — Я вроде как держу его сейчас в руках. — У него есть по крайней мере две минуты, прежде чем он истечет кровью, если еще может говорить. Я могу залечить огнестрельное ранение за две минуты. — Хорошо, — выдавил он. — На счет три. — Вдох. — Один... — Три, — выпалил Томми, потому что он действительно не мог ждать. Раньше боль можно было просто слегка игнорировать, а теперь уж точно нет. Ультрафиолет заглотил наживку, и Цитрус сильнее надавил на их руки, фактически вынудив Томми неподвижно прижаться к стене. И это было больно. Ничто в исцелении таким не было. Однажды он уже мог позволить себе такую роскошь, и то, как срослась его кожа, было чувством, от которого он никогда не мог избавиться. Он стиснул зубы и проглотил горькое ощущение, потому что, хотя боль была сильной, исцеление заставляло его извиваться от дискомфорта, когда он вообще не мог двигаться. — У него повреждена артерия и небольшое внутреннее кровотечение, — выдавил Цитрус. — Я перехожу к ключице. — Она повреждена? — Ультра, казалось, придвинулся немного ближе. — Или просто сломана? — Пуля задела ключицы, так что ни то, ни другое, просто вылетел патрон и обнажился костный мозг. — Томми не знал, хорошо это или плохо. — Мне просто нужно немного сосредоточиться, кости - штука сложная. Томми вскрикнул, почувствовав, как что-то острое встало на место, его дыхание участилось. Сращивание костей было не тем, что он испытывал раньше, и это был гребаный отстой. — Я собираюсь сделать всего несколько вен вокруг сердца, — продолжил Цитрус. — Похоже, что некоторые из них могли лопнуть. — Делай то, что тебе нужно, — прошипел Томми, хотя изо всех сил старался быть искренним. Цитрусу, казалось, это показалось странно забавным, хотя казалось, что в его груди лопаются и снова надуваются воздушные шарики, заставляя сердце искриться от боли и биться в страхе. Только когда целитель убрал их руки, Томми смог наконец расслабиться. Боль отдавалась сильной пульсацией повсюду, и у него было что-то похожее на изжогу, но больше не было колющей, жгучей боли в груди или паники перед смертью. Тень жил и будет жить еще один день. — Спасибо, — выдохнул он, наконец, смог открыть глаза и моргнуть от резкого света. Лица этих двоих были слишком близко, даже если они были в масках. У Цитруса были ярко-желтые и красные, на которые было больно смотреть, в то время как у Ультрафиолета они всегда светились ярко-пурпурным. Небо было значительно темнее, когда он посмотрел на него. — Почему ты мне помог? — Томми удалось спросить, когда Цитрус встал. — Вы оба. — Тебе нужна была помощь, — Ультра пожал плечами. — Было бы немного неловко выжить среди всех этих героев, а затем умереть от руки случайного парня с пистолетом. Цитрус толкнул его локтем. — И мы хотим помочь тебе достичь того, чего ты пытаешься достичь. Я следил за новостями, и, какую бы сделку вы ни заключили с этими героями, я хочу посмотреть, к чему это приведет. Томми хихикнул, затаив дыхание, и это было совсем немного больно. — Но ты должен мне ночь, — Ультра указал на него пальцем. — Я хочу сражаться бок о бок с членом Синдиката. — Бывший, — но Томми кивнул. — Я у тебя в долгу. — Нет, — Цитрус протянул руку, и Томми пожал ее. Он слегка покачнулся, но сумел устоять на ногах. — Здесь нет долгов по жизни, это дело героя. И где бы я был? Моя работа - спасать жизни. — Я бы сказал, что это рынок, который ты можешь использовать. Ультрафиолет тяжело рассмеялся, и Томми выдавил улыбку из-под маски. Все его тени покинули его. Его глаза были открыты. Томми поспешил снова их прикрыть, но не похоже, чтобы это сильно помогло. Они уже успели разглядеть цвет его глаз. Хотя, основываясь на том факте, что они не были героями и сами частично находились вне закона, он сомневался, что они попытались бы использовать это против него. Не то чтобы он мог этого избежать. — Тебе следует пойти домой, — подсказал Цитрус. — У тебя не осталось лишней энергии. Томми съежился, но кивнул. Он не пойдет домой, учитывая то, как он почти доказал правоту Фила, но он может пойти отдохнуть. Да, пожарная лестница сейчас выглядела довольно неплохо. — Я не знаю, как тебя отблагодарить. — В этом нет необходимости, — Цитрус свернул в открытую аллею. — Мы здесь для этого. — Скоро увидимся, — Ультра легонько подтолкнул его локтем и пошел присоединяться к Цитрусу. Томми успел помахать рукой, прежде чем они завернули за угол, а затем замкнулся в себе, когда адреналин и напускной вид полностью исчезли. Ему удалось взглянуть вниз на человека, которого он задержал, того, кто стрелял в него. Он сидел, с ужасом уставившись на Тень, вероятно, слишком напуганный, чтобы подняться на ноги и убежать. — Если бы тебе удалось убить меня, ты был бы мертв трижды. — Он знал, что это правда. Синдикат не оставил бы пощады дуракам, независимо от того, предал их Томми или нет. — Я должен был убить тебя. Тень повернулся и ушел, оставив свои слова как напоминание человеку и миру о том, что он изменился. Что с ним не стоит бороться. Он не был злодеем, он позволил бы миру быть судьей и присяжными, но он оставил бы все открытым, что мог. У него была свобода воли. Он мог убить и убежать обратно в Синдикат без каких-либо последствий, кроме разговора с. Но он зашел так далеко, и у него только что была схватка со смертью, поэтому он сохранил жизнь другого ради шанса на лучшую.